Тесса

Когда я высушиваю голову после душа, на улице уже давно стемнело – сейчас шесть вечера. Стучусь к Лэндону, но он не открывает. Его машины у дома нет, но в последнее время он ставит ее в гараже, так что он, может быть, еще не уехал.

Не представляю, что мне надеть, потому что не знаю, куда мы пойдем. Я все время взволнованно выглядываю из окна, чтобы посмотреть, не подъехал ли Хардин. Когда яркие фары наконец освещают подъездную дорожку, я чувствую, что внутри у меня все сжимается от беспокойства.

Но мои волнения рассеиваются, когда Хардин выходит из машины. На нем та самая черная рубашка, в которой он был на вечеринке у Кристиана. Боже, это что, строгие брюки? Видимо, да. И туфли, блестящие черные туфли. Ого. Хардин нарядился? Я чувствую, что оделась слишком просто, но он смотрит на меня так, что я сразу же перестаю смущаться.

Он действительно постарался. Но выглядит очень красиво и даже сделал прическу: зачесал волосы назад и явно чем-то их уложил, потому что они не падают ему на лоб, как это обычно бывает.

Он краснеет.

– Э-э… привет.

– Привет. – Я не могу оторвать от него взгляд. Минуточку… – А где весь пирсинг? – Ни в брови, ни в губе у него нет сережек.

– Я все вынул. – Он пожимает плечами.

– Зачем?

– Не знаю… так ведь лучше? – Он смотрит мне прямо в глаза.

– Нет! Мне нравилось, как ты выглядел раньше… Сейчас тоже, но лучше все вернуть.

– Я не хочу больше носить их. – Он подходит к машине и открывает мне дверь.

– Хардин… надеюсь, ты снял пирсинг не для того, чтобы больше мне понравиться, потому что я люблю тебя независимо от этого. Надень обратно, прошу тебя.

От этих слов его взгляд загорается, и, залезая в машину, я отвожу глаза. Как бы я на него ни злилась, не хочу, чтобы он думал, будто ради меня ему придется менять внешность. Первое время я с осуждением относилась к его пирсингу, но в итоге он стал мне нравиться. Это его часть.

– Дело не в этом, правда. Я и так уже некоторое время думал их снять. Такое чувство, что пирсинг у меня уже всю жизнь, и это как-то надоело. Да и кто возьмет меня на работу с такой хренью на лице? – Он пристегивается и переводит взгляд на меня.

– Сейчас двадцать первый век, это никак не повлияет на работу. Если тебе это нравится…

– В этом ничего такого особенного. И мне даже нравится, как я выгляжу без пирсинга – словно я больше ни от кого не прячусь, понимаешь?

Я снова смотрю на него, на его обновленный вид. Выглядит он потрясающе, как и всегда, но когда теперь на его красивом лице нет ничего лишнего, это даже здорово.

– Ну, мне кажется, ты выглядишь отлично и так и так, Хардин. Только не думай, что я хотела бы видеть тебя в каком-то определенном облике, потому что это не так, – честно говорю ему я.

В ответ я вижу такую смущенную улыбку, что даже забываю, за что именно хотела накричать на него.

– Так куда ты меня везешь? – спрашиваю я.

– На ужин. Очень милое местечко. – Его голос дрожит. Этот новый взволнованный Хардин мне очень нравится.

– Я про него слышала?

– Не знаю… возможно.

Дальше мы едем молча. Я напеваю под The Fray – Хардину явно очень понравилась эта группа. Он не отводит взгляд от дороги и все время вытирает ладонь о брюки – видимо, нервное.

Мы подъезжаем к ресторану, судя по всему, модному и очень дорогому. Каждая машина на этой парковке стоит, пожалуй, больше, чем весь дом моей матери.

– Я хотел сам открыть тебе дверь, – говорит он, когда я выхожу из машины.

– Я могу залезть назад, и ты мне откроешь? – предлагаю я.

– Это уже не считается, Тереза.

На его лице появляется привычная самодовольная улыбка, и когда он называет меня полным именем, я трепещу всем телом.

Раньше это меня раздражало, но на самом деле каждый раз, когда он называл меня так, чтобы позлить, я этому радовалась. Мне нравится, как звучит в его устах мое полное имя – почти так же, как и «Тесс».

– Значит, я теперь снова «Тереза»? – с улыбкой спрашиваю я.

– Да-да, именно так, – отвечает он и берет меня за руку.

Я вижу, как с каждым шагом его уверенность возрастает.