Глава 10
МОРСКИЕ МАНЕВРЫ

Темнеющие на мачтах реи приближающийся к побережью отряд заметил издалека. Девять легких яхт и восемь более крупных, довольно внушительных по меркам этого мира корветов стояли на рейде недалеко от берега. Командовал флотилией хорошо знающий морское дело адмирал Ньюциген. Еще в период своей молодости он ходил по океану под флагом королевства Дейджан, пожалуй, единственного государства на Первом Щите, которое имело низкий берег со стороны океана и удобные бухты для портов. Как следствие они обладали и единственным рыболовецким флотом, которому империя Сангремар разрешала ловить рыбу вдоль океанского побережья. Кстати, с самим адмиралом, которого специально пригласили в Гачи для командования строящимися кораблями, подборки экипажей и их начального обучения, Виктор был знаком почти два года. Именно ему он в свое время и передавал лично в руки свои чертежи первых боевых кораблей этого мира. А потом еще неоднократно встречался в процессе уточнения деталей постройки. Так что сейчас время на знакомство и привыкание друг к другу они не тратили.

В Речном проливе никогда не было даже слабого подобия пристани, поэтому причаливать было некуда. Вся погрузка и сообщение с берегом осуществлялись с помощью шлюпок. И как только отряд достиг берега, а монах Менгарец переговорил с адмиралом Ньюцигеном, который привел флотилию из Гачи, начался интенсивный перевоз на борт кораблей многочисленного и весьма важного багажа. Караван с этим багажом опоздал всего лишь на полчаса. Пользуясь тем, что на море пока не было никаких соперников, Виктор взял из своей лаборатории все создаваемое, частично прошедшее или не прошедшее пока испытаний оружие, огромные запасы пороха, детали для нескольких дельтапланов и уже почти готовое летательное устройство. Помимо этого на корабли грузились лошади, фураж, запасы чистой питьевой воды. Ведь по всем здешним меркам пить воду прямо из Речного пролива не рекомендовалось. Частенько это приводило к расстройству желудка, да и на вкус она была довольно неприятной. Следовало вначале ее перекипятить, а то и дважды.

Еще раньше Виктор пытался изучить этот феномен и понять, почему вода в проливе совершенно пресная, но грязная. По совокупности всех данных и неполных карт древности получалось, что во всем виноваты реки, а вернее, наклон всех трех частей материка внутрь. В итоге вся дождевая вода стекала только в проливы, за исключением нескольких горных речек гористых окраин. А так как морского течения через проливы не было, то пресная вода там, несмотря на солидную глубину расщелин в континенте, достигала стопроцентной концентрации, а уже оттуда понемногу попадала в мировой океан.

Казалось бы, в таком случае не было угрозы загрязнения, ведь гибельные отходы тяжелой промышленности на планете отсутствовали. Но факт оставался фактом: странная слизь, мутные взвеси и неприятный привкус в воде пролива. По большому счету ничего страшного. Но если к этому добавить странный запрет со стороны империи Сангремар на плавание, рыбную ловлю и строительство прибрежных поселений, то возникала мысль, что завоеватели знали нечто особенное про вредоносность больших водных просторов. Но так ли это, пока оставалось неясным. Все пленные словно заводные игрушки повторяли одно и то же:

— В воде проливов нельзя даже купаться! Иначе — смерть! По велению императора — туда лучше и не смотреть!

Как ни странно, но те из крестьян Чагара, кто жил недалеко от пролива, частенько отправлялись туда для прогулок, купались и даже занимались браконьерством, вылавливая довольно крупную рыбу. Особенно в те нечетные годы, когда Львы Пустыни не приходили за данью. Многие дети вырастали, купаясь с маленького возраста, но никогда при этом не болели чем-то, отличным от других. Да и продолжительность жизни этих крестьян никак не отличалась от им подобных тружеников полей. То есть и купаться и пить воду все-таки было можно. Но почему так боялись имперцы?

Именно это и хотел выяснить Менгарец. И очень надеялся на помощь врачевателей из монастыря Дион. Старцы до сей поры никогда и пролива-то не видели в своей жизни, но заинтригованы оказались предостаточно. Оба начали исследования сразу, как только приблизились к берегу. Пока плыли на шлюпке к флагману, Виктор успел дать ответы на множество вопросов, которые Тернадин и Фериоль задавали с поразительной очередностью и завидной скоростью. Так и казалось, что они готовились к этому моменту несколько последних суток. Но скорей всего врачующие жрецы понимали, что в ближайшие дни Менгарец не сможет им выделить ни единого часа. Он сразу предупредил, что все силы у него уйдут на отладку совместных действий флотилии, установку пушек и доведение строительства дельтаплана до конца.

И как только пришелец ступил на палубу флагмана, самого большого фрегата «Сражение», так с этого момента и началась его нелегкая работа в качестве морского инструктора. Задача усложнялась еще и тем, что особых знаний у Виктора по мореходству не было. Так, легкие воспоминания из фильмов, книг и учебных программ школы. Чего для полноценного командования морским соединением явно не хватало.

Помогало, правда, знание силы ветра, умение вычислить наклон парусности и прочие сопутствующие аэродинамике знания, но их еще следовало переложить на существующую действительность, а потом обучать начинающих капитанов. Если учитывать, что высокоманевренное парусное судно — это совместные действия всего сработанного экипажа, то и для простых моряков тоже предстояли самые тяжелые деньки, пропитанные потом, смертельной усталостью и недосыпанием.

Первым делом Менгарец обучил умению походного строя, атаки и своевременного отступления с места сражения экипажи двух яхт и двух корветов. Тех самых, на которых расположились всадники со своими лошадьми. Этим четырем кораблям предстояло первыми отправиться к другому берегу пролива и уже там сделать соответствующую разведку. В идеале им следовало сообщить о победе Союза Побережья Первого Щита и поднять королевства Второго Щита на борьбу с империей Сангремар. Если там, конечно, стояли оккупационные войска. Если нет — то попросить посильной помощи в виде войсковых подразделений, которые тамошние государства могли бы отправить к пересечению проливов. Для штурма, завоевания и последующего удержания Шулпы не стоило пренебрегать никакими союзниками. Да и два огромных парома, которые осуществляли сообщение через Змеиный пролив между Шлемом и Вторым Щитом, следовало бы тоже захватить с другой стороны. О паромах, передвигающихся на толстенных тросах, перекинутых с берега на берег, более подробно сообщили плененные представители имперской знати, из чего выходило, что простые воины в армии Гранлео знали поразительно мало о собственном государстве.

К концу вторых суток слаженность действий экипажей достигла отметки «удовлетворительно», и корабли разделились. Четыре отправилось на берег Второго Щита, а остальная флотилия из тринадцати боевых единиц отправилась догонять объединенное войско Союза Побережья, которое огромной массой передвигалось вдоль пролива. Догнали их на следующий день, как раз в том месте, где на северной границе королевства Бонтинеры стояли передовые заслоны союзников. Когда Гранлео недавно проходил здесь со своим войском, ему преднамеренно уступили дорогу, а потом опять наглухо перекрыли, отсекая возможные подкрепления или отставшие резервы и возведя второй рубеж на случай отчаянного прорыва остатков Львов Пустыни из окружения.

Как стало известно после обмена новостями, никакой подмоги со стороны Сангремара не было. Создавалось впечатление, что имперцы были совершенно уверены в победе своего правителя и нисколько не опасались нападения партизан с тыла. В следующем по ходу движения на север княжестве Орикс стояли довольно малочисленные воинские формирования, которые тех самых партизан и не пытались атаковать. А ведь они даже не догадывались, что с запада на них уже движется армия Саттарии и Башни, тоже готовая скоростным рейдом нанести удар по королевству Роцаги, с берега которого и вел самый протяженный мост этого мира на Шлем.

Именно напротив стыка границ королевства Бонтиньеры с княжеством Орикс Менгарец и предпринял первую попытку взлета разведывательного дельтаплана на большую высоту. И за его полетом с немалым беспокойством наблюдали как с суши, так и с пролива. С помощью длиннющего линя удалось создать разгонный момент просто преотличный, а вот уже на большой высоте пришлось очень много маневрировать, подстраиваясь в нужные воздушные потоки. Из-за поперечного к линии берега направления ветра Виктор уходил на вражескую территорию зигзагами. Но это помогло осмотреть неприятельские позиции более тщательно. Цельной линии обороны у врагов не существовало, несколько полевых лагерей тоже не могли оказать значительного сопротивления. Но вся суть неожиданного нападения заключалась в том, чтобы лучшим кавалерийским частям проскочить эти лагеря без затяжного боя. Проскочить и на всей скорости понестись к одной цели: захвату моста.

Полет в обратную сторону, несмотря на усталость, показался Виктору сплошным удовольствием. Тело слушалось превосходно, нигде ничего не болело, и дельтаплан послушно откликался на любую смену траектории полета. Но вот при полете над водными просторами он заметил на небольшой глубине около десятка длинных теней. Вроде как большие рыбины уходили в сторону открытых вод от побережья.

«Неужели акулы? Но плавников на поверхности не видно. Может, дельфины? Не разобрать… Хоть бы они из воды выпрыгнули. Вот только что с такой высоты рассмотреть смогу? Все равно странно… Слишком длинные тени… Может, это какие-то змеи подводные? Ведь ни про акул, ни про дельфинов среди жителей побережья нет малейших упоминаний. Ладно, пора делать разворот…»

Напоследок получилась изящная и четко выверенная посадка прямо на корму «Сражения». Но еще на подлете Виктор заметил швартующиеся к борту флагмана шлюпки. Поэтому первый вопрос, с которым он обратился к своим подскочившим помощникам, был:

— Кого это к нам принесло? Небось генерал Тербон пожаловал?

— И его высокая фигура виднеется. Но на первой шлюпке сам Гром Восьмой прибыл. Кажется, и принцесса с ним…

— Вот только ее здесь не хватало! — пробормотал себе под нос Виктор, торопясь на спардек.

Выстроенный для торжественной встречи экипаж как раз в этот момент дружно рявкнул приветствие главнокомандующему Союза Побережья. Гром Восьмой с одобрением осмотрел строй бравых матросов, высказал несколько пожеланий в ответ и сразу дал команду «Вольно, разойтись!». Затем поспешил в сопровождении адмирала Ньюцигена и капитана корвета к стоящему в стороне Менгарцу. Сзади них, словно случайные путешественники, неспешно вышагивали принцесса Роза в обворожительной форме полковника гвардейцев и генерал Тербон.

— Лихо у тебя получилось: раз — и сразу в небе! — восклицал король Чагара, похлопывая улыбающегося Виктора по плечу. — Хорошо, что у меня такой чудесный бинокль есть, мог хоть немного за тобой наблюдать.

— Да, мне он при этом полете тоже бы не помешал, — посетовал пришелец. — Может, со временем что-нибудь эдакое и соорудим, потому что рассматривать с такой огромной высоты мелкие детали проблематично.

— Ну а крупные — рассмотрел?

— Конечно! Прошу! — Пока они переговаривались, помощники установили на палубе парочку столов и расстелили на них карты. Правда, прежде чем к ним подойти, Менгарец поздоровался с Тербоном и приложился губами к заманчиво пахнущей, прохладной ладошке Розалии. Судя по высокомерному молчанию девушки, можно было предполагать или полное равнодушие с ее стороны, или тщательно скрываемую обиду.

Возле столов Виктор сразу стал скрупулезно обрисовывать увиденную им с высоты ситуацию:

— Небольшие лагеря противника расположены вот в этих местах. Скорей всего между ними постоянно курсируют курьеры и в засадах расположены пикеты. Нескольких человек под хорошо различимым цветным тентом я заметил вот на этих скалах. Снизу наверняка их палатки-укрытия не видны, а вот наблюдателя сверху вряд ли кто из них ожидал. Около двадцати всадников мне удалось заметить и вот здесь, возле холмов, покрытых лесами. Скорей всего и внутри лесного массива у них стоят воинские подразделения. Ведь в тени и маскироваться и обитать намного удобнее, чем на открытом пространстве.

— Вот как… — Гром в задумчивости массировал свою нижнюю челюсть. — Выходит, и моя задумка прорваться ночью через эти леса не осуществится?

— Скорей всего.

— Придется тогда атаковать в лоб. С условием, что элитные всадники в бой ввязываться не станут, а все силы будут направлены на прорыв.

— Да нет, мне кажется, есть гораздо лучший выход. — Менгарец взял грифель и стал делать отметки на карте. — Насколько я успел заметить, почти километровая полоса вот этих пляжей девственна. Видимо, Львы Пустыни буквально следуют запрету и вообще не подходят к проливу. Там я не заметил ни единого разъезда или стационарного поста с сигнальными кострами. Ближайшие лагеря находятся вот здесь и вот здесь. Между ними километра три, максимум четыре. Если глубокой ночью весь элитный отряд гвардейцев пройдет вот это расстояние вдоль кромки воды, ведя лошадей в поводу, то их никто не заметит. Дальше они спокойно могут передвигаться верхом вот до этих маленьких островков, там тоже никого нет на побережье. Дальше мне рассмотреть не удалось, но чуть севернее уже начинается территория королевства Роцаги, и им останется лишь провести стремительный рейд в сторону моста.

— Хм! Очень интересно! — похвалил король. — А ведь может и получиться. Для большей тишины морды лошадям можно будет обвязать специальными сетками. Тогда ни громкое ржание, ни встревоженное фырканье ночную тишину не нарушат. Мало того, мы еще с вечера предпримем отвлекающий маневр возле лесистых холмов. Небольшим отрядом прощупаем там оборону. Пусть думают, что местные партизаны обнаглели и решили прорвать их оборону. Ну а если они к ночи и сами двинутся в атаку, с рейдом возмездия, то нам такой шум только на руку будет: и от моря отвлечем, и некоторые вражеские силы заманим в ловушку.

— Думаю, и мы сможем как-то помочь в этом рейде.

— Как именно?

— Будем продвигаться вровень с нашими кавалеристами. А после каждого разведывательного полета я буду передавать им условленными сигналами очередные новости. Если удастся, то в самом финале их атаки на мост постараемся высадиться на том берегу и хоть как-то ускорить окончательный успех.

— Ну-у-у! Это было бы вообще здорово! — радовался монарх Чагара. — Но как же цепи, которые расположены по сторонам моста?

— На месте что-нибудь придумаем. И не забывай о наших запасах пороха и нескольких пристрелянных пушках. К тому же не обязательно высаживать десант непосредственно возле или за этими цепями. Небольшой отряд диверсантов мы можем высадить намного дальше, в любом удобном месте побережья.

— Ну что ж, одобряю!

— Значит, решено?

— Конечно! — воскликнул Гром, в возбуждении потирая ладони. — Иначе зачем я сюда спешил лично?

— Действительно зачем? Мог бы и посыльного послать. Да и с помощью флажков мы очень многое обговорить и уточнить можем.

— Все верно. — Король как-то странно вздохнул и покосился на дочь: — Да только кое-кто самовольно решил выступать в роли посыльного. Потом и другие к шлюпкам подтянулись, поэтому пришлось самому все держать под контролем.

— Самому — оно, конечно, интересней, — согласился Менгарец, наклоняясь к уху своего венценосного друга. — Только вот и приказать мог, — зашептал он совсем тихо, — лучше бы Роза на берегу осталась.

— Ай, что теперь уже говорить! — с некоторой досадой воскликнул Гром, но сразу озабоченно нахмурился: — Отыскали в проливе что-то опасное?

— Пока ничего конкретного, но на обратном пути я заметил на глубине около десятка странных рыбин.

— Большие?

— Ну… можно сказать, солидные. Мне-то ведь с большой высоты не разобрать, хотя я уже к посадке готовился. Приблизительно метра четыре длиной, может, и все пять. Тени были переливчатые из-за бликов и отражений. Из воды непонятные создания тоже не выпрыгивали.

— Диковинные рыбины, никогда о таких не слыхивал, — протянул король, пожимая плечами и осматривая окружающие их водные просторы. — Может, тебе показалось?

— Да нет, не показалось. Хотя сверху не рассмотришь, что это: плоские черви или толстые змеи. И вполне может случиться, что эта рыбка не обитает у твоего побережья. Поэтому обязательно поспрашивайте о ней у местных жителей, и особенно у подданных княжества Орикс и королевства Роцаги. Вдруг окажется, что именно там они и водятся.

— Возьмем на заметку, — пообещал Гром. — А теперь поторопимся на берег.

Короткое прощание, зазвучали отрывистые команды, и монарх Чагара стал спускаться в свою шлюпку первым. Тогда как Роза решительно оттянула Менгарца за рукав в сторону и стала с ним интенсивно перешептываться:

— Ты почему мне ничего не сказал о том, что остаешься на кораблях?

— Извини, но сейчас я еще с большей уверенностью могу заявить, что поступил правильно.

— Это уже позволь мне самой решать! Мне бы здесь понравилось, уверена!

Виктор воровато оглянулся на стоящего невдалеке генерала и зашептал с просительными нотками:

— Ну пойми, на этих кораблях совершенно никаких условий проживания и нормального быта. Мне самому приходится делить крохотную каюту с адмиралом Ньюцигеном, и это считается роскошью. Ни помыться, ни переодеться, ни выспаться как следует. Мне бы только и пришлось, что ограждать твое высочество от грубой ругани и неприемлемого для твоего положения образа жизни. Меня бы совесть заела от таких явных неудобств. И когда бы я, по твоему мнению, занимался делом?

Принцесса милостиво позволила себе улыбнуться:

— Раз ты так переживаешь о моем быте, то соизволь построить новый флагман, который будет отвечать требуемым нормам.

— Для тебя — все что угодно! — горячо заверил Виктор. Но, получив еще одну улыбку, не смог удержаться от мелкой пикировки: — И строительство большого корабля я буду считать исполнением твоего второго желания.

— Э-э нет, ваша святость. — Роза хоть и приняла шутливый тон, но смотрела строго и требовательно: — Ты еще первое мое желание не выполнил. Только после него ты узнаешь второе. Понял?

— Извините, погорячился. — Он был готов соглашаться на что угодно, лишь бы девушка не капризничала и отправилась на берег. — Готов дождаться и исполнить все ваши указания.

— Вот бы все мои подданные были такими покладистыми. — Принцесса собралась двигаться к борту, но все-таки не удержалась от короткой жалобы: — Меня эта трофейная дамочка уже доводит до белого каления своим поведением. И без тебя мне очень неспокойно. Так что сам делай правильные выводы.

Не дожидаясь ответа, она прошагала к открытому участку борта и стала спускаться по приставной лестнице. Тогда как Менгарец теперь оттянул от борта генерала:

— Тербон, что там происходит с этой наложницей?

— Кажется, они сразу невзлюбили друг друга, — с горечью заговорил тот. — Причем именно Маанита является зачинщицей всех конфронтаций. Но хуже всего, что она начинает все больше влиять на его величество. Сегодня с утра бывшая наложница Гранлео даже присутствовала на военном совете. Все были поражены, а король делает вид, что все так и надо, и не хочет ни к кому прислушиваться.

— М-да! Только этого нам не хватало, — расстроился Виктор, уже сожалея, что не оставил Розу на борту. — Но ты тем более за принцессой теперь присматривай.

— Не сомневайся, и над ней, и над родной дочерью трясусь одинаково.

И уже вслед шагнувшему к борту генералу монах Менгарец жестко приказал:

— Если возникнут определенные трудности, сразу давай мне оговоренный сигнал флажками. Прилечу в самые кратчайшие сроки.

— Понял. Да, чуть не забыл. — Тербон повернулся и вложил в руку пришельца свернутую трубочкой бумагу: — Вот здесь листки с самыми важными показаниями тех пленных рыцарей, что поддались-таки на воздействие сока гайчени.

— Спасибо, взгляну на досуге.

Обе шлюпки вскоре отчалили от борта и под прощальные выкрики поспешили к берегу. Тогда как Роза и Виктор так и цеплялись друг задруга взглядами, пока это было возможно.

Вывело Менгарца из задумчивости деликатное покашливание Фериоля.

— Уделите нам несколько минут?

— Да, конечно. Обнаружили что-то интересное?

— Как сказать. — Диониец пригласил жестом все к тем же столам с картами, где стоял его коллега. — По состоянию воды можем сказать, что скорей всего в ней плавает огромная масса непонятных отходов животного происхождения. Очень напоминает отмершие участки кожи не то рыб, не то змееподобных созданий. Причем никто из остальных рыб эти отходы не ест. Вот потому они так долго и разлагаются.

Дальше доклад продолжил Тернадин:

— Концентрация этих отмерших тканей за время нашего плавания увеличилась на добрую треть. — Старец расстелил на столе очень грамотно нарисованную схему. — Не знаем, с чем это связано, но мы подметили еще одну закономерность. Как хорошо здесь видно, покрытое водой дно вначале плавно опускается до определенной глубины, а потом резко проваливается вниз. Практически все островки возвышаются только на мелководном шельфе. Так вот линия явного обрыва дна начинает постепенно углубляться. По замерам людей адмирала Ньюцигена, на уровне королевства Гачи она находилась на три метра ниже уровня воды, напротив Чагара мы отметили четыре метра, тогда как на этом месте она уже достигает пяти метров.

— Да как раз в этом ничего странного нет. — Виктор приставил лист бумаги к столу и стал наглядно показывать: — Представьте, что вот это Первый Щит. Он отламывается от материка, а потом продолжает постепенно, но неравномерно проседать в середину. Все это длится миллионы лет, и никакой человеческой жизни не хватит, чтобы заметить эти изменения собственными глазами.

— Может, и так случается, тут нам спорить не стоит, — согласился Фериоль. — Но зато у нас в монастыре есть одна древняя рукопись, в которой утверждается, что данный пролив тысячу лет назад был как раз по уровню нижнего обрыва, вода в нем была соленая и неслась на север при внушительном течении. Рукопись очень напоминает обычную рекомендацию, в которой категорически запрещается купаться возле берега из-за огромной глубины и возникающих при сильном течении водоворотов.

— Хотел бы я посмотреть на эту инструкцию — признался Менгарец. — Но, с другой стороны, и это не отрицает сказанного мной прежде. Суша могла просесть как раз в период тысячелетней давности, а течение прекратиться по десятку других геологических причин. Но зато это дает намек на то, что какие-то вредные вещества, очевидно, перестали уноситься из этих мест мощным течением. Конечно, и соленая вода — не благо, но пусть уже была бы она, чем вот такая пресная и малопригодная для питья.

— Так что, нам продолжать замеры глубин?

— Конечно! В идеале не помешает и все дно Мирового океана измерить, а потом нанести на карту.

— Да как такое возможно? — удивился Тернадин.

— Все можно, уважаемые, все. Но не сразу.

Затем пришелец посмотрел в сторону берега и с большим сожалением признался:

— Здесь еще много чего следует сделать. В том числе и точную геодезическую маркировку всей местности и всего побережья.

— Для чего?

— А вот мы собрались строить порт-крепость на самом берегу. Но вдруг берег в том месте еле держится? При первом же землетрясении участок с постройками возьмет да и отвалится в пролив. Что тогда будет?

— Так ведь еще ни разу при землетрясениях ничего не отваливалось.

— Пока! А завтра? И почему вы уверены, что не отваливалось? — Виктор интенсивно жестикулировал. — И это у нас! А в других местах? Ведь никто ничего не знает. Народы разобщены, история как таковая уничтожена… Может, берега регулярно обваливаются? Может, как раз поэтому и существует в империи запрет о приближении к проливам?

Оба старца в ответ лишь переглянулись и пожали плечами. Но так как работы было непочатый край, не стали больше надоедать вопросами, а поспешили к своим приборам и приспособлениям на носу корвета.

Тогда как Менгарец бросил взгляд на уже возвращающиеся шлюпки и решил отправиться к своим помощникам, которые начали сегодня устанавливать пушки у бортов. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как раздались крики марсового и еще нескольких матросов:

— Тревога! Атака из воды на шлюпки! Тревога!

— Смотри! Какие-то рыбины перевернули шлюпку!

— И вторую тоже!

— Люди за бортом!

— Готовить гарпуны и веревки со спасательными щитами! — заревел своим голосищем боцман. — Приготовить к спуску капитанский баркас!

От барахтающихся на поверхности шести матросов и двух офицеров осталось только три человека. А через несколько мгновений и они скрылись в окровавленных волнах с криками предсмертного, дикого ужаса.