Глава десятая
СТРАННИКИ В НЕИЗВЕДАННЫХ МОРЯХ
Катастрофа оглушила нас, как будто сам демон бури обрушил удар своего молота нам на голову. Онемели все чувства, оцепенели все мысли. Я уверена, что среди живущих на Земле не много найдется тех, кто по-настоящему понимает, что значит потеряться в этом мире, или кто действительно познал весь ужас отчаяния. Для большинства потеряться означает оказаться на маленьком пятне Неизвестного, окруженном громадным Известным. Выход оттуда – дело терпения и удачи. Мой брат однажды спросил у Яноша Серого Плаща, который знал практически все о том, с чем может столкнуться путешественник, сбивался ли тот с дороги когда-либо. После некоторого размышления Серый Плащ наконец сказал:
– Нет. Но я позволял себе иногда пребывать в неизвестности не более одного-двух месяцев.
Наше состояние было чем-то значительно большим, чем просто пребывание в неизвестности. Мы сходили с ума. Неизвестное, в которое мы попали, не имело границ. По правде говоря, почти все морские существа, окружавшие нас, были знакомы нам. Вкус воды был таким же соленым. Ветры дули с тем же постоянством. Солнце вставало и садилось по прежнему расписанию на тех же сторонах горизонта. Даже несколько звезд мы знали, хотя они и были расположены необычно, и поэтому по ним нельзя было ориентироваться.
На какое-то время мы просто оцепенели от этого кошмара, хотя и это слишком слабо сказано. Даже в кошмаре чувствуешь себя спокойно оттого, что ты уже видел его мрачные пейзажи. Друг на друга мы не могли смотреть, не могли думать о чем-либо. Мы сидели, тупо уставившись на пустое море, зная, что ни одной из этих волн, бьющихся о носы наших кораблей, не удастся достигнуть родных нам берегов.
Весь флот был парализован страхом. Сначала моряки и даже мои девушки были абсолютно равнодушны к своим обязанностям, они вяло исполняли приказы своих командиров. Один за другим происходили несчастные случаи, многие из которых заканчивались серьезными травмами, так как никто не был в состоянии сосредоточиться. Постоянно происходили ссоры из-за пустяков. Дружеские отношения подвергались серьезным испытаниям. Влюбленные расставались, даже не пытаясь найти замену друг другу.
Гэмелен, наш бедный, слепой волшебник, первым решил положить конец этой пустоте.
Однажды в сумерки Полилло, Корайс и я стояли, облокотившись о перила, не проявляя никакого интереса к невероятно красивому заходу солнца. Я была поглощена унылыми мыслями о Трис и доме, в то время как они беседовали от скуки.
– Что будет, когда мы умрем? – простонала Полилло. – Наши кости так и не будут знать, в какой земле их зароют. А что же будет с нашими душами? Неужели они затеряются так же, как и мы?
Корайс тряхнула головой, ее обычно горящие глаза были тусклы, как плохая сталь.
– Я не знаю, – сказала она. – Но я слышала, что душа не может обрести покой, если ее занесет в такое вот местечко.
За нашими спинами раздался хриплый голос Гэмелена:
– Кто тебе это сказал?
Мы повернулись, пораженные, что ему удалось так незаметно подойти к нам. Он ткнул своей палкой в направлении Корайс:
– Какой дурак научил тебя всей этой чуши?
Корайс только успела пробормотать:
– Я… Я не… а…
– Говори, женщина, – прохрипел Гэмелен. – Назови имя этого умника.
– Это был мастер Клисура, вы его должны знать. – Корайс начала приходить в себя, обретая присущую ей горячность. – У него есть тетка, которая служила прачкой у одной колдуньи. Она его практически сама вырастила – я имею в виду тетку, не ведьму, конечно. Поэтому он достаточно осведомлен в этих делах.
Лицо Гэмелена выражало отвращение.
– Прачка у ведьмы, ты говоришь? Скажи еще, служанка у паршивой суки. – Он стукнул палкой по палубе. – Меня поражает, что там, где дело касается мира духов, самые твердые и разумные люди начинают слушать кого попало. Пока слова каждой тупицы с бородавками на носу и хамскими манерами будут приниматься за мудрость – что же, все так и будет.
Он усмехнулся:
– А что, если я скажу тебе, что мой отец был продавцом рыбы у армейского бакалейщика? Это что, могло сделать меня экспертом в мечах и копьях? В этом случае ты могла бы доверить свою жизнь моим знаниям?
Корайс стояла такая же красная, как шевелюра моего брата. Она была не из тех женщин, кого можно легко сбить с толку, и мне стало даже больно при виде ее замешательства.
– Оставьте ее, мой друг, – вмешалась я. – Корайс ничего такого не имела в виду. Она просто поддерживала разговор.
Гэмелен не мог успокоиться.
– Разговор обо всем, что произошло за последнее время, – фыркнул он. – И хныканье по поводу предполагаемого будущего. Лучше бы этот монстр нас настиг. Тогда у меня хотя бы было место, где можно было бы укрыться от этого нытья.
Полилло была смущена не меньше Корайс. Она тоже совсем пала духом. Я пришла к ним на помощь.
– У вас что, кольчуги уже отполированы, а лезвия отточены?!
Они ухватились за это, как кухонные мыши за сыр, и, лепеча извинения, бросились прочь. Я повернулась к старому магу, готовясь стать единственным объектом его гнева.
Но он обратился ко мне вполне дружелюбно:
– Что же делать, Рали?
Я вздохнула.
– Что тут можно сделать? Я не навигатор и еще меньше моряк, спасибо доброй Маранонии, которая имеет достаточно здравого смысла, чтобы предоставить привилегии жить в море богам, любящим ходить мокрыми и предпочитающим старую тухлую рыбу симпатичному поджаристому телячьему филе.
Моя слабая попытка пошутить была прервана нетерпеливым стуком палки Гэмелена о палубу.
– Ты – главная в этой экспедиции, женщина. И должна говорить в надлежащем тоне.
Меня задели его слова.
– Как я могу вести их за собой, если не знаю, куда мы двигаемся? Если уж адмирал с его офицерами в полном замешательстве, как же я могу разрешить эту задачу?
Гэмелен рассмеялся.
– Ну зачем ты лжешь? У всех хороших руководителей всегда есть сундук, полный отговорок. Вот и для тебя пришло время порыться в этом сундуке. Правда в том, что у нас действительно много проблем. Но как мне это видится, все они могут подождать, пока мы не справимся с двумя самыми важными. Путь домой – наименее серьезная из последних.
– Если бы мы его знали, – вспылила я, – то мы бы и не начинали этот разговор.
– Согласен. Однако если оставляешь надежду найти выход из положения, тогда перестаешь делать необходимые попытки, и тут выхода действительно уже нет. И в этом случае мы будем обречены на прозябание среди чужаков, которые уже не раз демонстрировали свою недружелюбность. Нас либо убьют, либо сделают рабами, либо, и это касается твоих девушек, превратят в наложниц или жен.
– Я не могу с этим спорить, – сказала я. – Но не представляю, какую ложь я должна им предложить, чтобы они снова воспрянули духом. И с какой стати им верить в эту ложь? Я – солдат, а не кудесник.
Гэмелен не отвечал. Он только нетерпеливо постукивал своей проклятой палкой. Я глубоко вздохнула.
– Нет, чародей. Вам не сделать из меня то, чем я не могу быть. И не говорите, что я уже доказала, что у меня есть такие способности. И не пытайтесь очаровать меня своими дедушкиными штучками, от которых я начинаю выбалтывать свои самые сокровенные тайны. С меня достаточно, ясно?
Летучая рыба появилась на поверхности. Она пронеслась над морем с ужасающей быстротой. В том месте, откуда она начала свой полет, я увидела темную враждебную тень. Маг спросил меня, что произошло, и я рассказала ему о замечательной рыбе.
– Вот существо, – сказал Гэмелен, – способное извлечь пользу из страха. Он дал этой рыбе крылья.
Он повернулся и застучал палкой, удаляясь по палубе.
– Ну хорошо, – крикнула я ему вслед. – Я послушаю вас. Хотя бы для того, чтобы прекратить ваше ворчание, я сделаю то, о чем вы просите. Какой трюк мне придется исполнить в этот раз?
Гэмелен живо обернулся.
– Мне нужно больше, чем просто один-два трюка, моя дорогая Рали. Мы не сможем успокоить весь этот флот, только лишь покачав крючком с приманкой перед их носом. Ты должна быть готовой ловить сетями.
Это был тот самый день, когда я по-настоящему приступила к занятиям магией. На первый раз я решила смотреть на это подобающим образом, как на забаву, развлечение, и не более того. И я могу сказать, что между самым великим воскресителем и самым затрапезным факиром совсем небольшая разница. И там и тут дым и зеркала, писец. Я представляю, как вытягивается твое лицо и каким неодобрительным становится твой взгляд. Как увидишь, Гэмелен первым это отметил.
Старик устроил церемонию, великолепие и торжественность которой я не могла себе и представить. Церемония началась в нужный момент, когда малейшая удача казалась, грандиозным достижением.
Сначала были долгие ежедневные занятия по основам, магии. Первое, чему я научилась, было то, что волшебство – трудная наука. Второе – хотя Гэмелен и настаивал, что у меня грандиозный прирожденный талант, у меня не было никакого энтузиазма в этом отношении. Боюсь, что я жаловалась на свою судьбу больше, чем было нужно, потому что Полилло и другие, извиняясь, удалялись при моем появлении после окончания уроков.
– Я стараюсь учить тебя всему, что умею сам, и как можно быстрее, – говорил Гэмелен. – Но похоже, нам придется пропустить правила и основы заклинаний, с которыми обычно знаком каждый начинающий. Правда, после открытий Яноша Серого Плаща многие из этих вещей незаслуженно считаются в лучшем случае старомодными и необязательными, а в худшем – даже вредными.
Мы сидели в тесной каюте, разбирая детали подготовки к церемонии. Мне было приказано заставить кухонного демона Гэмелена работать – смешивать порошки, шить волшебную одежду, молоть кусочки зеркал для специальных заклинаний, которые Гэмелен нашел в толстой старой книге с удивительной черной обложкой, теплой при прикосновении, как живое существо. Это была, конечно, необычная книга. Открываешь ее, и у тебя перед глазами вихрем несутся краски, буквы и фразы. Этот разноцветный водоворот только и ждет, когда ты перевернешь лист, чтобы тут же ринуться туда. Когда ты произносишь слово, они быстро составляют какую-нибудь форму, указывающую на то, что ты ищешь. Скажи «демон», и страницы бешено зашелестят сначала в одном направлении, затем в другом, и маленькие зеленые существа, несущие в руках нечто похожее на миниатюрные огненные бусинки, станут выпрыгивать оттуда, пытаясь своим писком привлечь твое внимание.
– Взгляни сюда, здесь ты найдешь все, что нужно для разжигания страсти в твоей возлюбленной, о повелительница, – повизгивал один.
Или:
– Наложение проклятия на врагов – наша специальность, хозяйка!
Или даже:
– Гарантируем обыск со взломом у твоего возлюбленного.
Когда ты наконец выбираешь интересующий тебя пункт, осчастливленный тобой продавец с рычанием разгоняет коллег, а затем медленно переползает на нужную тебе страницу. Он приподнимает горящие бусины вверх, и ты видишь разбегающиеся по всей поверхности буквы, похожие на муравьев, испугавшихся начинающейся грозы. По его писклявым приказаниям они занимают необходимые места и открывают тебе свои тайны. Прикажи: «Говори!», и они даже начнут называть себя вслух.
Когда Гэмелен напомнил мне о Сером Плаще, я пыталась в десятый раз по указаниям книги вытянуть нить из пустоты. Это делается следующим образом. Смотри, писец. Сначала я вот так сгибаю свои пальцы. Затем делаю движение, как будто завязываю узел. Затем я толкаю всеми пальцами, вот так, и… Видишь – нить. Яркая красная нить. Вот еще. Возьми конец и тяни. Тяни, тяни еще. Извини, я знаю, что ты не можешь и писать, и тянуть нить одновременно. Но ты видишь, как это просто на первый взгляд. Там еще по меньшей мере целая миля этой нити, в том месте, откуда я ее тяну. Так что тебе придется потратить немало времени, прежде чем дойдешь до ее конца. Но даже такой простой трюк плохо удается поначалу. Так что я еле-еле шарила рукой тогда, вынимая откуда-то только спутавшуюся дешевую бечеву. Так как у меня все плохо получалось на тот момент, я решила попробовать прием ленивого студента – перевести разговор на предмет, трогающий сердце учителя, и таким образом сделать часовой перерыв.
– Как вы знаете, – сказала я, – я не отношусь к тем, кто восхищается Яношем. Он предал моего брата после всего, что их связывало, и чуть не убил его. Но Амальрик заявлял, что магические таинства, которые Янош завещал нам, превосходят его ошибки и что Орисса обязана воздать ему должное в день его смерти.
– Ту же точку зрения поддерживали мои коллеги-воскресители, – ответил старый волшебник, но его слова звучали горько.
Заинтересованная разговором, я забыла, что это было всего лишь трюком – ленивой беседой для бездельничания.
– Вы не разделяете их мнения? – настаивала я.
– Конечно, разделяю, – ответил он. – Дар Серого Плаща не имел равных в истории. Пожалуй, только приручение огня можно сравнить с ним. От Яноша мы узнали, что магия работает по определенным законам. И с этим знанием мы можем почти все, если есть время и возможность поэкспериментировать.
– Я слышу хвалебные речи, мой друг, – сказала я. – Но чувствую, что вы в действительности так не думаете.
– О нет, – сказал Гэмелен, – я думаю именно так. Если тебе кажется что-то другое, то ты ошибаешься.
Я промолчала. Наконец он вздохнул:
– Что ж, в минуты слабости, особенно с тех пор, как я потерял свою силу, я ненавижу Яноша Серого Плаща за то, что он сделал для всех. Но это только зависть. Когда я был молод и отказывался от жизни, для которой был рожден, и женщины, которую любил, я думал, что таким образом предназначение будет достигнуто, но этого не произошло. Для меня было определено, что я должен стать самым великим воскресителем в истории Ориссы.
– Ты уже им стал, – сказала я.
– Да, – ответил он. – После Яноша Серого Плаща. Но расстояние между его достижениями и моими такое же огромное, как водная пустыня, в которой мы сейчас пребываем. Я – несмышленое дитя по сравнению с Яношем.
– Перестаньте, – сказала я. – Всем известна ваша сила. Без вас мы никогда бы не победили архонтов.
– Даже если бы это было правдой, – сказал он, – все равно это не имеет значения. Видишь ли, до Серого Плаща мы практиковали магию такой, какой она была с первого дня, когда еще огонь был новостью. Случайно удавшись, заклинания запоминались и передавались из поколения в поколение. Когда была изобретена письменность, они стали записываться в книги, как вот эта. Никто никогда не задавался вопросом «почему это работает?». Мы считали, что результаты получаются из-за вмешательства богов, и это считалось достаточным ответом. Знание не может появиться там, где нет вопросов. Теперь я это знаю. Но прежде не знал. Все, что делалось тогда, было модификациями старых трюков. Сила ограничивалась врожденными способностями, которые у меня были очень большими – по крайней мере, больше, чем у кого-либо другого, кого я знал.
– А что вы скажете о колдунах из Ирайи? – спросила я. – Магия Далеких Королевств, как всем известно, значительно превосходит нашу. Они ушли далеко вперед безо всякого вмешательства Яноша Серого Плаща.
Гэмелен фыркнул от смеха.
– Только потому, что они нашли древние свитки. То, в чем они нас превосходят, – не результат их огромной мудрости. Просто эти трюки были потеряны нами.
– Я бы не стала называть просто трюком превращение дешевого металла в золото, – сказала я. – А они это умеют, в Далеких Королевствах.
Волшебник с силой дернул свою бороду.
– Если следовать Серому Плащу или, по крайней мере, фантазиям твоего брата, с которыми он вернулся, это такой же трюк, как столь трудно тебе дающееся вытягивание нити. Если знать правило, по которому можно сделать что-то одно, ты сможешь так же легко сделать другое. Янош утверждал, что во всем одна и та же естественная сила. И это не боги контролируют магию, а нечто иное, что присутствует в повседневной жизни… тепло от огня, течение воды, то, из чего состоит золото – частицы, как он их называл. То же самое и заговаривание бородавки, и заклинания, вызывающие или прекращающие дождь.
– Я не понимаю, – сказала я.
– Потом поймешь, – ответил Гэмелен. – Чем больше я буду учить тебя, тем больше ты будешь понимать.
– Тогда почему вы завидуете? – спросила я. – Мне кажется, вы говорили, что Серый Плащ научил всех свободно думать, а не просто механически запоминать. И с этой свободой можно очень много сделать даже такого, о чем он и мечтать не мог.
– Все правильно, – сказал Гэмелен. – Но подумай: начинающий маг, юный бунтарь, в какой-то момент мельком уловил то, что Серый Плащ видел отчетливо. Но затем ему показалось, что он дурак, раз может так думать. Как он мог знать больше своих учителей? Или воскресители исчерпали свою мудрость?
– Вы хотите сказать, что узнали те же тайны, что и Серый Плащ? – спросила я.
– Нет. Даже я не столь тщеславен. Гений такой величины, каким был Янош, приходит один раз за столетия. Тем не менее эта мысль преследует меня, и мне часто кажется, что так и было.
– Впереди много других открытий, – сказала я. – Даже самые восторженные поклонники Серого Плаща говорят, что то, что он нам поведал, – это только начало.
– Да, – сказал Гэмелен. – Но это заставляет меня завидовать еще сильнее. Все открытия будут делаться молодыми, не обремененными старыми взглядами. А я слишком стар, Рали. А теперь еще и слеп. И что хуже всего для такого старика, как я, – когда Янош преподносил свой дар, он отнял у меня богов. Так как это основа его учения. Боги, даже если они существуют, ограничены теми же законами, что и попрошайка у двери какого-либо затрапезного трактира.
Пораженная, я сказала:
– Что вы имеете в виду под этим «если боги существуют»? Вы в этом сомневаетесь?
Маг пожал плечами.
– Они слишком часто являлись в нашей истории, чтобы сомневаться в них, – сказал он. – И не только глупцам и лгунам, но мужчинам и женщинам, в словах которых невозможно усомниться. Однако то, что предполагает Серый Плащ, тоже правда. Они не боги, по крайней мере не то, что мы подразумеваем под этим словом, предполагающим поклонение и культ.
Я дико озиралась вокруг, ища место, чтобы спрятаться от удара молнии, так же, как ты сейчас, писец. Но ничего не случилось. Я взяла себя в руки.
– Если они – не боги, – сказала я, – тогда где же цель? Чьей волей, по какому плану мы живем?
И вот что ответил волшебник:
– Если верить Серому Плащу, то цели нет. Наша воля – это наша воля. И плана тоже нет, только то, что мы составляем сами для своей жизни.
– А что в отношении хорошего и дурного? – пробормотала я.
– Тут нет никакой разницы, – сказал Гэмелен.
– Тогда какая от всего этого польза? Может быть, просто отказаться от этого, и все?
– Ты хотела бы этого? – спросил Гэмелен. – Серый Плащ считал, что не имеет значения, какую дорогу выбрать.
Но для моих стражниц это имеет значение, подумала я. Это имеет значение даже для скользкого Холлы Ий и его пиратов. Что самое важное – это имеет значение для меня.
Я встряхнула головой. Затем, помня о том, что он не мог видеть, я громко сказала:
– Нет. И будь проклят этот Янош Серый Плащ.
Гэмелен зло рассмеялся:
– Вполне возможно, он уже… если был не прав.
Он поднял палку и ударил ею по палубе.
– А теперь быстро за работу, женщина. Если бы ты так же ленилась в фехтовании, как в обычном вытягивании нити, твоя голова давно бы болталась на какой-нибудь пике!
Прошло несколько недель, прежде чем мы были готовы. Конечно, у нас было очень мало времени, но настроения в нашем флоте день ото дня становились все мрачней и безнадежней, и мы не могли больше ждать, так как мог наступить момент, когда было бы уже поздно. Гэмелен заставлял меня ежедневно упражняться в бросании костей. Я описывала их расположение, а он объяснял мне, что оно предвещает. Чаще всего они ложились таким образом, что ничего не обозначали, но намекали нам, что следует продолжать. Вся эта процедура представлялась унизительно неясной.
– Вам-то хорошо, – говорила я Гэмелену. – Вы – воскреситель. Вы даже выглядите как воскреситель. Благообразный, седобородый, просто воплощение мудрости. Никому и в голову не придет, что вы занимаетесь глупостями, когда бросаете горсть каких-то старых, дурно пахнущих костей на палубу, затем встаете на колени перед совершенно недостойным предметом, уставившись на него, бормоча что-то непонятное и тряся бородой. Но ведь я выгляжу как… Черт, будь оно все проклято! Не особенно мудрая, абсолютно не благообразная, и я проверяла, у меня на теле есть только одно место с волосами, но и та борода очень короткая.
– Если ты хочешь сказать, что женщине недостает правильной манеры держаться, чтобы быть воскресителем, – сказал Гэмелен, – тогда, пожалуй, лучше все бросить.
– Я этого не говорила!
– Но я это слышал. А теперь я думаю, что все это и в самом деле глупость. Возможно, женоненавистники и правы. Возможно, справедливо мнение, что у твоего пола нет достаточной силы интеллекта, и я могу добавить… без бороды, ты, вероятно…
– Дайте мне эти чертовы кости, – прошипела я. Я вырвала их из его руки и бросила. – Я продолжаю думать, что это глупо. Следуя тому, что вы наговорили про Серого Плаща и его законы магии, бросание костей не имеет никакого смысла. Как можно предсказать будущее, если нет никакого богом уготованного плана? На самом деле все это упражнение на…
– Что такое, Рали? – спросил Гэмелен.
– Кости, – сказала я.
– Что такое с костями?
– Не знаю, они… показывают что-то хорошее. Я не могу объяснить почему. Просто я знаю!
Я описала их расположение. Гэмелен хохотал.
– Ты совершенно права! Впереди светлые дни, мой друг. В самом деле, светлые дни.
Вот как я стала гадать на костях. За момент до этого я была полностью невежественной в этом, а в секунды стала мудрецом.
Часом позже я услышала крики с дозорной вышки – на горизонте появился остров. Все были воодушевлены. Остров был небольшим, скалистым, с покрытым мелкой галькой побережьем и не сулил ничего экстраординарного. Но сам вид земли пробуждал надежду и мысли о доме. Быстро выслали отряд на разведку, и они сообщили, что остров кажется необитаемым, но, похоже, здесь можно было найти еду и воду. Мы высадились на берег, оставив на судах только небольшую команду.
Однако нашей радости вскоре пришел конец. Едва мы вступили на эту землю, как нас окутал ледяной туман. Там была небогатая растительность, но вся она имела очень болезненный вид. Ветки деревьев могли удержать только несколько горьких орехов. Исхудавшие птицы насмешливо кричали при нашем появлении неприятными резкими голосами. Воду можно было пить, но вкус ее был отвратителен. Она содержалась в шести окутанных паром водоемах, расположенных вокруг небольшого гейзера. Гейзер действовал непостоянно, и его струя была слишком слабой.
Я стояла рядом с гейзером, мрачно размышляя о магии и бросании костей. Кроме моего старого друга волшебника, рядом со мной никого не было. Я слышала проклятия, раздававшиеся в большой группе матросов, собравшихся вокруг одного водоема и наполнявших фляги дурно пахнущей водой. Я не винила их за это, они просто произносили вслух мои мысли. Но я насторожилась, увидев Холлу Ий и нескольких его офицеров, стоявших поблизости. Адмирал обычно очень нетерпимо относился к жалобам.
Один из матросов, здоровый парень с громадным носом, зачерпнул и выпил этой воды и тут же выплюнул ее с проклятиями.
– Что за моча! – крикнул он так громко, что только глухой бы не услышал, и швырнул ковш на землю. – Они заставляют нас пить какую-то мочу, ребята. И если мы это стерпим, они еще заставят нас взять ее с собой, чтоб от нас вскоре ничего не осталось.
Один из его приятелей, высокий костлявый мерзавец с острым, как кинжал, подбородком, подхватил так же громко:
– Все так и будет продолжаться, пока эта больная сука будет командовать нами.
Он повернулся и посмотрел прямо на меня. То же сделали и остальные. Холла Ий и его офицеры двинулись прочь, делая вид, что ничего не слышали. Я услышала, как он засмеялся над каким-то замечанием Фокаса и затем скрылся за скалой. Все эти люди вызывающе смотрели на меня. Без дальнейших слов они потянули руки к ножам.
Чувствуя опасность, Гэмелен потянул меня за рукав и зашептал:
– Нам лучше уйти.
Я знала, что мы не успеем сделать и десяти шагов, как их ножи окажутся в наших спинах. Я была готова схватить меч и вступить в битву и уже почти встала в нужную позу, как вдруг споткнулась о какой-то твердый предмет.
Я посмотрела вниз, думая отбросить все, что могло путаться у меня под ногами, и увидела пустую раковину размером с детскую головку. Тут на меня снизошло глубочайшее спокойствие. Моя кровь горела, но не яростью вступающей в битву, но силой, похожей скорее на бурную реку, рвущуюся сквозь узкое ущелье.
Вместо меча я подхватила раковину. И обратилась к Гэмелену, но заставила звучать свой голос громко, чтобы было слышно всем.
– Вот еще один моллюск, мой друг. Я ставлю толстый кошелек с золотом против самой мелкой медной монеты, что его мясо такое же вкусное, как было в той раковине.
Гэмелен поднял брови:
– Что ты… – Он оборвал фразу на полуслове. – А…
Я сунула раковину ему в руки, и он ощупал ее форму. Тут его голос тоже зазвучал громко:
– Да, еще одна. Я уверен, что она так же хороша, как та, которую наш повар обычно готовил в праздничные для Ориссы дни. Пища богов.
Я взглянула на людей, широко раскрыв глаза, как будто только сейчас заметила их присутствие. Затем я приняла грозный вид и крикнула им повелительно:
– Эй, вы, там! Оставьте свои дела и сейчас же идите сюда.
Они были настолько поражены, что убрали ножи. Я нетерпеливо помахала им:
– Быстро соберитесь сюда, ребята. У нас есть чем накормить голодных.
Они, спотыкаясь, бросились к нам. Но прежде чем они совсем приблизились, Большой Нос принял важный вид и со своим костлявым дружком двинулся им наперерез.
Я указала на раковину и приказала:
– Собирайте вот это. Вы можете использовать пустые шлемы в качестве емкостей.
Они были удивлены.
– Не болтайтесь без дела. Делайте, что я сказала. Я договорюсь с вашими офицерами, так что вам не о чем беспокоиться.
Большой Нос усмехнулся:
– Кому нужна каска с пустыми раковинами? – сказал он и повернулся к своим друзьям. – Потом она еще нас заставит жарить камни.
Все рассмеялись в ответ, но тем не менее эта шутка не произвела предполагавшегося впечатления.
– Не говори глупостей, парень, – парировала я. – Это на самом деле вкусная штука.
Я выхватила нож, висевший у него на ремне, прежде чем он успел моргнуть глазом, и вставила лезвие в раковину, мечтая остаться в живых. Я представила себе водоем, полный плавающей и ползающей живности. Почувствовав, как что-то вздрогнуло под лезвием, я поддела и вытащила на свет извивающееся толстое существо.
– Подождите минуту и сами увидите, – сказала я.
Я встала на колени перед гейзером и подставила свою добычу под горячую воду. Я хотела сварить ее, как поступала моя мама с рыбой. У меня перед глазами стояла не эта серная вода, а тот аппетитный бульон, в котором она готовила. Я не сомневалась в том, что это так и есть. Через несколько секунд я положила мясо на плоский камень и быстро разрезала его на множество кусочков. Воздух наполнился соблазнительным ароматом.
Я подхватила один кусок ножом и съела его.
– Ммм… – восторженно вздохнула я. – Как лучшее блюдо моей матери. – Я не обманывала. Это действительно было так же вкусно. Я взяла еще один толстый кусок и протянула его носатому. – Попробуй, – сказала я.
Усмешка тут же прошла, как только он взял свой нож. Остальные собрались вокруг него.
– Ну давай, Сант, – подгонял его костлявый приятель. – Сними пробу.
Сант сунул мясо в рот и прожевал. Тут же его рот расползся по лицу в восторженной гримасе.
– Ну и ну, замечательно! – объявил он.
– Похоже, всем достанется по кусочку, – сказала я, указывая на оставшиеся куски мяса.
Толкая друг друга, они бросились на еду, почти вылизав камень.
– А еще тут такое есть, капитан? – спросил Большой Нос. В его голосе слышалось уважение.
– Некоторое время назад мы нашли еще одну такую, – соврала я, – и я уверена, что их здесь еще много. Мы с Гэмеленом как раз обсуждаем, где их лучше всего поискать.
Как только я это произнесла, моя уверенность в себе тут же ослабела. Как же я могу исполнить свое обещание?
Чувствуя мое беспокойство, Гэмелен погладил бороду, принимая мудрый вид.
– Дайте мне раковину, капитан, – сказал он.
Я протянула ее ему, и люди застыли в уважительном молчании, наблюдая, как старик покрутил ее так и эдак и вернул ее мне.
– Приложите ее к уху, капитан Антеро, – сказал он, – и прислушайтесь.
Я с трудом скрыла свое замешательство, изо всех сил жалея, что у меня нет бороды, которую можно, по крайней мере, погладить, чтобы изобразить полное знание о том, что я делаю, и приложила раковину к уху. Я услышала только банальный шум моря, типичный для этих штук.
– Я не знал, что рыбы умеют разговаривать, – с благоговением произнес костлявый.
Я очень хотела ему сказать: «Да и я тоже, брат. Я тоже». Тут я вспомнила один из первых уроков Гэмелена.
– Я не могу научить тебя всем заклинаниям за столь короткое время, – говорил он. – Даже если записать только лучшие из них, получится огромное количество томов. Вместо этого я посоветую тебе пойти путем Яноша Серого Плаща. Он заявляет, что слова, составляющие заклинания, не важны, что они служат только для концентрации энергии. И я должен отметить, что это действительно так. В моем возрасте я не могу поклясться, что слова, которые я произношу, – это заклинания, которые я выучил, а не создал сам. Они просто приходят ко мне, когда мне это нужно.
– Но в моем случае это не получится, – отвечала я. – Слова – ваша профессия. Но не моя.
– Если ты прислушаешься, Рали, – сказал он, – нужные слова сами придут к тебе.
– Прислушаться? – спросила я. – Прислушаться к кому?
– К себе, мой друг. К себе.
Итак, я держала раковину у уха и слушала. Сначала не было ничего слышно, кроме шума моря и ударов моего сердца. Затем я почувствовала, как у меня похолодело в спине. Я услышала голос. Он исходил изнутри этой штуки. Слова наполнили меня, и я разомкнула губы, чтобы позволить им вырваться из меня.
Песок и пена,
Скала и морской цветок;
Я ношу свой щит,
Как я ношу свой дом:
В прибрежной обители,
Где стоит солнце.
Я подняла голову, чтобы посмотреть на солнце.
– Туда, – сказала я. – Как раз за этими скалами вы найдете небольшой пляж, и в стороне от него есть место, где наши соленые приятели строят свои дома.
Ни малейшего сомнения не отразилось на их лицах, и они радостно схватили свои шлемы и толпой понеслись в указанном мною направлении. Мы с Гэмеленом последовали за ними, уверенные в том, что там действительно на берегу есть сотни моллюсков. Я приказала сообщить новость всем, и вскоре берег оказался заполненным толпой голодных мужчин и женщин, вычерпывающих, выскребающих и вытаскивающих сети до тех пор, пока весь берег не был усыпан раковинами.
Кто-то разжег огромный костер и поддерживал его сухими водорослями. Моллюски, рыба и даже несколько крабов, обернутых в сухую траву, тушились на нем, ароматный пар заставил всех нас забыть обо всех проблемах.
Гэмелен шел ко мне, стуча палкой. Я думала, он идет, чтобы поздравить. Вместо этого он дернул меня за рукав и сказал:
– Сегодня вечером, Рали. Ты должна говорить с ними сегодня вечером. Лучшего момента не будет.
И этой ночью у меня был дебют в роли воскресителя. Я приказала всем собраться на месте, где я нашла первую раковину. Это место выбрал Гэмелен, считая, что наполненная паром атмосфера и шум гейзера помогут мне увлечь публику.
Передо мной собралась толпа угрюмых людей. Общее воодушевление, произведенное моим колдовством, оказалось недолговечным. Еды хватило только на один раз, побережье было обобрано без остатка. На острове больше ничего не было, кроме дурно пахнущей воды. Холла Ий был против церемонии, говоря, что радоваться нечему, что этим можно только разозлить людей. Но Гэмелен настоял на своем, сказав, что не почтить богов было бы дерзостью.
Я стояла на огромном валуне у гейзера и могла всех видеть. Гэмелен был сбоку от меня, чтобы подсказывать мне, если понадобится. Я прочитала заклинание, которое придало моему голосу силы. Я начала с краткого перечисления особенно драматичных эпизодов нашей борьбы, сама удивляясь нашим свершениям. Я говорила о победе над Ликантией, о нашей священной миссии в борьбе с архонтами. Я превозносила всех за героизм, который был проявлен в битве на море, которой закончилось преследование нашего страшного врага. Наконец я сказала о несказанном расположении богов, позволивших нам избежать ужасной участи погибнуть в море. Некоторые из мужчин разозлились, услышав последнее, крича, что это не расположение, а как раз самая ужасная неудача. Они говорили, что это я навлекла на них проклятие архонта.
– Как вы смеете так оскорблять богов? – громовым голосом произнесла я. Мои слова эхом разнеслись по скалам, пугая даже меня саму. – Вы живы, разве не так? Разве этого одного мало? А что касается нашего положения сейчас, то это временно. Нам дан шанс выжить самим великим богом путешественников Тедейтом! Вы смеете предъявлять претензии нашему всемогущему повелителю?
Страх перед проклятием заставил их молчать.
– Никто в нашей истории ни разу не бывал в этих морях, – продолжила я. – Бесчисленные поколения нашего народа мечтали о том, чтобы узнать, что за чудеса и богатства таятся в этих просторах за самым западным краем нашего мира. Вы все знаете, что мой брат Амальрик Антеро вместе с могущественным и мудрейшим Яношем Серым Плащом разгадал тайны Востока, найдя Далекие Королевства. Многие путешественники плакали от зависти, что им уже нечего открывать. И вот вы получили этот шанс. Такое случается раз в тысячелетие. То, что мы найдем здесь, мы принесем к своим очагам. Наши имена будут написаны на скрижалях славы, чтобы все это видели и удивлялись нашим свершениям. И другие будут плакать от зависти, друзья мои. Будут лить безнадежно горькие слезы, что им не удалось разделить нашу великую судьбу.
И впервые за долгое время я увидела, как на лицах появились улыбки, и услышала радостные восклицания. Теперь я держала их на крючке, как сказал Гэмелен, и могла влиять на них.
Призвав на помощь Тедейта и Маранонию, я начала шоу, подготовленное волшебником и мной. Я бросила на землю маленький мешочек, который тут же с громким хлопком взорвался. Мои зрители стояли с широко открытыми глазами, не отводя взгляда от разноцветного дыма. Я высыпала в дым маленькие кусочки стекла, и все это вместе, взрываясь, уносилось вверх мириадами микроскопических звездочек. Еще один взрыв – и они рассыпались по небу, а затем, переливаясь множеством цветов, в виде нежного дождя стали возвращаться на землю. Касаясь поверхности, они таяли, превращаясь в капельки чудесных духов. Затем я представила фокус с вытягиванием нити, и в этот раз не было ни спутавшихся клубков, ни бечевки. Красные и зеленые нити, проходя через мои пальцы, сплетались в тонкое покрывало, которое развевалось на ветру и укрывало нас магической тканью.
Гэмелен предложил, чтобы следующим номером в программе был огромный взрыв, который вызовет гигантский столб красного дыма, и тогда я смогу обратиться к богам за благословением наших свершений и с просьбой остаться с нами, пока наше путешествие не придет к счастливому и плодотворному окончанию. Я извлекла мешочек с ингредиентами и смешала их в соответствии с указаниями старого волшебника. Их было гораздо больше, чем в первом случае, в связи с чем предстояло более интересное зрелище. Но, прежде чем я исполнила этот фокус, что-то заставило меня остановиться, я почувствовала, как какая-то невидимая рука коснулась меня. Тут я увидела, как забурлил гейзер, и какой-то голос зашептал мне, указывая на него. Я бросила мешочек в один из покрытых паром водоемов.
Вместо взрыва раздался звук огромного горна, такой силы, что он не мог принадлежать ни одному из смертных. Поднялся огромный столб воды, вращавшийся как дервиш, представлявший собой какофонию ярких цветов. К звуку горна присоединились барабаны, трубы. Остальные водоемы вокруг гейзера последовали его примеру, также закружившись в диком танце под музыку призрачных исполнителей. Вдруг в мгновение ока они застыли в виде ровной голубой глади. Гейзер стал такого же оттенка, и в нем, как в гигантском зеркале, отразились наши фигуры. Музыка затихла. Наступила полная тишина, не нарушаемая даже звуком гейзера. Внутри меня зазвучал голос, и я могла поклясться душой своей матери, что он был неподвластен мне. Я прислушивалась к нему, и мои губы сами собой повторяли его слова.
– О, великий Тедейт, защитник странников, властитель горизонтов, ниспошли нам свою милость! Укажи, куда нам идти, о наш господин. Где спрятана наша судьба?
Бурлящий гейзер вдруг застыл, приняв форму зеркала, в котором мы увидели наш флот, бороздящий морские просторы. Во главе его шел мой корабль, над которым реял флаг Маранонии. Мы двигались по направлению к заходящему солнцу, на запад.
Вдруг видение исчезло и гейзер вернулся к своему обычному состоянию.
Я снова повернулась к своим зрителям, преисполненная радости. Слова, которые я произнесла в этот раз, принадлежали мне самой.
– Мы получили ответ, друзья мои. Тедейт указал нам путь домой. Мы идем на запад. И слава Тедейту, мы больше не затеряны в этом мире!
Поднялся радостный гул, эхом отозвавшийся в скалах. Некоторые смеялись и хлопали друг друга по плечу. Другие плакали. Мои девушки радовались больше, чем кто бы то ни было.
Но что касается меня, я чувствовала только жесточайшую слабость в коленях, которая подкосила меня, и я упала на землю. Все вокруг превратилось в тьму.
Когда я пришла в себя, я уже была на борту нашего судна, которое неслось на всех парусах, подгоняемое свежим попутным ветром. Я находилась в маленькой каюте Гэмелена. Когда я открыла глаза, он посыпал мой лоб сладко пахнущим целительным порошком.
Он улыбнулся.
– А, ты снова с нами, мой друг, – сказал он. – Как ты себя чувствуешь?
Попробовав встать, я почувствовала, что все еще слишком слаба.
– Наверное, этого можно ожидать, если начинаешь заниматься искусством заклинаний. Я думаю, через несколько часов отдыха я уже буду в порядке.
– Я тоже так думаю, – согласился волшебник. – Ты уже проспала целую неделю.
Потрясенная, с тяжелым стоном, я села.
– Неделю? Как вы могли позволить мне так долго тут оставаться? Слава Тедейту, у меня полно дел. Столько планов предстоит выполнить. Упражнения…
Гэмелен со смехом прервал мое бормотание.
– Теперь у воскресителя не столько обязанностей, сколько было раньше. Когда я был молод, от нас требовали проводить благословения до завтрака, исцелять не менее полусотни больных прежде, чем прозвонит десятичасовой колокол.
– Никому не нужная чушь, – проворчала я.
Гэмелен стал вдруг серьезным.
– Должен тебе сказать, что ты испугала меня своим неожиданным предсказанием будущего. Обращение к оракулам – опасное занятие, особенно для новичка.
Я пожала плечами.
– Но получилось же, не так ли? Боги были достаточно добры, чтобы указать нам путь домой. Мы идем на запад, чтобы снова обрести Ориссу.
Гэмелен тряхнул головой. Не уверен, – сказал он.
– Послушайте, – начала горячиться я. – Видение четко показало, нам надо плыть на запад.
– Конечно, я не мог видеть то, о чем ты говоришь, – ответил Гэмелен. – Но хотя я и слеп, слышу я достаточно хорошо, спасибо тебе. И я ясно слышал, как ты спросила, где наша судьба. Ты ничего не говорила об обретении во время предсказания. Я даже и не знаю, что может значить этот ответ.
Ослабевшим голосом я спросила:
– Путь на запад – это не путь домой?
– Кто знает? – ответил Гэмелен. – Возможно, нашим чаяниям и суждено сбыться. Возможно, двигаясь на запад в направлении, прямо говоря, противоположном Ориссе, мы и встретим кого-либо, кто сможет указать нам путь. Или же мы попадем в какое-либо быстрое течение, которое вынесет нас к дому.
– Значит, мне ничего не удалось сделать, – сказала я, чувствуя себя полной дурой и неудачницей.
– О нет, это совсем не так, – запротестовал Гэмелен. – Остальные поверили твоему толкованию видения. Все убеждены, что ты указала им путь. Не успел я приказать, чтобы тебя отнесли ко мне в каюту, как уже было принято решение сразу же брать западное направление.
Я подскочила в кровати и тут поняла, что практически раздета.
– Где моя одежда? Я должна сейчас же остановить флот. Мы же идем в неправильном направлении!
Гэмелен схватил мою руку и удержал меня.
– Не глупи, – прошипел он. – Ты достигла большего, чем можно было и мечтать. Все переполнены доверием к тебе. Ты позволила им выпрямить спины и с надеждой смотреть в будущее.
– Но это же ложь! – протестовала я.
– Только ты и я об этом знаем, – сказал волшебник. – Да вполне может быть, что это вовсе не ложь. Только богам известен истинный путь. Все еще может закончиться благополучно. Одно я знаю точно: если ты скажешь им правду, они тебя возненавидят за это. И будет еще хуже, чем раньше. И если это случится, не будет никакой надежды на возвращение.
Я снова свалилась на койку и натянула одеяло, так как вдруг стало очень холодно.
– Что же мне делать? – простонала я.
– Ничего, – сказал Гэмелен. – Улыбайся, если спросят, снова ври. Все время ври. И, если фортуна нам улыбается, ложь может оказаться правдой.
На следующий день я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы покинуть постель. Каждый приветствовал меня с огромным энтузиазмом, отдавая мне самую лучшую пишу и бросаясь исполнять малейшее мое желание, отчего я чувствовала себя самой подлой в мире. Но я делала то, что мне советовал Гэмелен. Я улыбалась, отпускала скромные комментарии по поводу всего, что касалось моего восстановленного статуса героини. Когда было необходимо, я снова повторяла всю ложь.
Через несколько дней все стало немного легче, так как нам вдруг неожиданно повезло. Все дни были солнечными, и ветер был попутным. Наш маленький флот, несомый волнами, шел в направлении, в котором каждый вечер садилось солнце, создавая самое прекрасное зрелище, какое можно увидеть в жизни. Море было переполнено рыбой. И в день, когда я поднялась с постели, мы увидели остров, населенный огромными птицами, ростом примерно с Полилло. У них не было крыльев, кроме того, они без протеста позволяли к ним приближаться. Их белое мясо было вкусней любого другого, которое я ела в жизни. Пресная вода, которую мы нашли на этом острове, была лучше любого напитка. Мы опустошили всю посуду с серной гейзерной водой и наполнили ее заново.
Вскоре мы привыкли к удаче. Я думаю, ребячество – часть нашей натуры. Мы пировали в почти сексуальном экстазе. Но вот отличная еда стала повседневной реальностью, и начались вздохи:
– Что это? Снова язык этой медовой птицы – Лжи?
Лучшего ветра нельзя было и желать, но капитан Страйкер сетовал на его постоянство – из-за этого у него нет возможности отремонтировать паруса. Дюбан, начальник гребцов, был недоволен, что у его подчиненных нет стимула к тренировке. Квартирмейстеры расстраивались, что расплодились крысы из-за огромного количества свежей еды. И смет волновалась, что ее солдаты тренировались с таким энтузиазмом, что выбивались из сил. Мои офицеры ворчали, что что-то неладно, так как моральный дух не может быть таким высоким, каким кажется.
Я не могла позволить себе так расслабиться, и не потому, что была сильнее своих братьев и сестер, просто я знала, что все это было не так.
Но вот ветер прекратился, и с ним ушла наша удача.
