Глава 15
Рон Сейшел. Путь на юг
Рон задумчиво смотрел на пляшущее пламя костра и с тоской думал, что все их ожидания пошли прахом. Да и то сказать, какие могли быть ожидания. Айрин, истинная волшебница, слишком поверила пророчеству и слишком понадеялась, что, как только их отряд встретит четвертого воина, знаменитого призрачного рыцаря, так сразу все и образуется. Сразу станет ясно, куда дальше идти, что делать…
А ничего не случилось. И вот сейчас Айрин спит, измученная своими колдовскими упражнениями, Ильтар тоже нырнул в мир снов, укрывшись своим зеленым плащом, сам Рон, вот уж который час, сидит, тупо уставившись на языки пламени, и лишь иногда неторопливо подбрасывает в огонь очередную ветку. Ну а новый член отряда, сэр Тай Райнборн, он же Серый, ходит кругами вокруг стоянки — еще бы, их прозрачность во сне и отдыхе не нуждается, пищи не приемлет и доброго слова, кстати, от него не дождешься.
Рон поймал себя на мысли, что испытывает по отношению к Паладину какую-то неприязнь. Может быть, потому, что его милая Айрин, возвращая этого великана к подобию жизни, вымоталась так, как не измотал бы ее, пожалуй, и дневной пеший переход. А может, потому, что, втайне даже от себя, Рон тоже верил, что именно сегодня все прояснится.
Паладин спокойно выслушал долгий, на взгляд Рона излишне многословный рассказ волшебницы, коротко кивнул на предложение присоединиться к отряду, а на вопрос, нет ли у него идей, куда отряд должен проследовать далее, только неопределенно пожал плечами. Мол, не его это дело — решение принимать, его дело мечом махать да нечисть всякую на куски рубить. А решения — вон командир, пусть он их и принимает. На то командиры над солдатами и поставлены, чтобы за собой вести.
А отец-командир, коего командовать, как известно, никто не назначал и в чьем праве руководить, как выяснилось, никто не сомневается, не имеет ни малейшего представления о том, что делать дальше.
Серый возник, подобно призраку, и колонной встал неподалеку от костра.
— Не спится тебе? — хмыкнул Рон, скорее рассчитывая уколоть немого собеседника, чем предполагая, что тот оце нит шутку. Но великан просто кивнул. — И что нам делать дальше, а, рыцарь? Нас теперь четверо, все, как в том идиотском сновидении… Только вот в чем вопрос, друг мой Тай, а о нас ли то пророчество гласило?
Паладин пожал плечами.
— Не знаешь… вот и я не знаю. А, может, просто плюнуть на все, поехать к императору, вступить в его гвардию. И выйти против некроманта в чистом поле с мечом в руках. Как думаешь, хорошая идея?
Паладин отрицательно покачал головой.
— И я знаю, что плохая, — вздохнул Рон и швырнул в костер следующее полено, взметнувшее в ночное небо густой столб быстро гаснущих искр. — На поле и кроме нас есть кому мечом махать. Только вот толку от этого пока мало было, верно? Значит, надо что-то другое придумать, только что? Айрин вообще убеждена, что вскорости все само собой решится и ясно станет, куда идти, кого бить по голове… Бить, это мы умеем, это мы всегда готовы. Вопрос в том, где и кого?
Серый Паладин молчал, но прорезь его шлема была обращена к Рону, и тому показалось, что Райнборн смотрит на командира с укоризной.
— И ты туда же, — фыркнул он. — Все считают, что я должен что-то решать. А я не знаю, понимаешь, не знаю, куда идти и что делать. Кто мне может дать совет, а?
Паладин сделал странный жест мечом, будто бы указав одновременно и на землю, и на звездное ночное небо. Это была явно не попытка отогнать комара, и Рон насторожился.
— Что ты хочешь сказать? Что нам поможет? Меч?
Серый вновь отрицательно покачал головой, затем повторил свой жест, медленно, словно давая Рону возможность прочувствовать его смысл. Клинок указал на землю, а затем взмыл вверх, и отсалютовал небу.
— Земля и небо… — пробормотал Рон. — Ты… понял, ты имеешь в виду самих богов. Ох, Тай, только шуток мне сейчас не хватало. Знаю я эту присказку, мол, только богам известно, как следует поступить. Им-то наверняка известно, да вот только как задать им вопрос?
Сказав эти слова, Рон вдруг замер. Мысль, слишком невероятная, чтобы отмести ее сразу, прочно засела в мозгу. И чем больше он думал об этом, тем более и более сумасшедшим представлялось ему задуманное — и тем больше надежд на то, что оно сработает. В конце концов, случались вещи и более невероятные — удалось же им когда-то встретить дракона времени, последнего из великих. Чем Чар не шутит, а вдруг… вдруг одна из его шуток окажется истиной.
Паладин пристально смотрел на Сейшела — словно пытался дать понять, что идея, родившаяся сейчас в мозгу рыцаря, вполне имеет право на существование. Затем вдруг резко отклонил голову, повернулся, и снова отправился в свой нескончаемый путь вокруг лагеря, оберегая покой новоявленных спутников.
Айрин проснулась рано, еще затемно. Ильтар, вопреки своему хваленому чутью, спал как младенец, не реагируя ни на хруст веток под ногами девушки, ни на звонкую трель какой-то ранней пташки, что обнаружила людей на своей территории и решила порадовать их утренней песней. Возможно, столь крепкий сон говорил лишь о том, что эльф целиком и полностью доверяет чутью товарищей.
Девушка подошла к своему возлюбленному. Рон сидел, нахохлившись, у почти погасшего костра и спал — усталость сморила его уже под утро. Но он открыл глаза, как только ее тонкие пальчики прикоснулись к его укрытому кольчугой плечу. После встречи с вампиром и, тем более, после повторного свидания, хотя и закончившегося для незваного гостя не лучшим образом, Рон еще больше укрепился в своей давней привычке снимать кольчугу только тогда, когда это совершенно необходимо. В бане, к примеру. А в остальное время тяжесть на плечах вполне может оказаться нелишней.
— Прости… — Айрин виновато улыбнулась. — Я тебя разбудила.
— Ничего, — Рон помотал головой, отгоняя остатки сна. — Все равно пора в путь.
— В путь? — Девушка удивленно приподняла бровь. — Помнится, еще вечером ты не имел ни малейшего представления, куда нам направляться далее. Или…
— Ты же веришь в пророчество? — усмехнулся рыцарь. Затем взял руку подруги, прижался щекой к ладони. Было так приятно просто сидеть, ощущать ее рядом, чувствовать тепло, исходящее от нежной кожи. — Кажется, любовь моя, вчера ты говорила, что все решится само собой, не так ли?
Айрин села рядом и прижалась к Рону. Он обнял ее, чувствуя, как в душе наступает мир и покой. Жаль, что такое состояние может продолжаться очень недолго… Девушка молчала, глядя на рдеющие угли. Где-то там, в вязком утреннем сумраке виднелась массивная фигура Паладина, все так же без устали шагавшего вокруг лагеря, внимательно сквозь узкую прорезь забрала осматривая окружающий лес. Его шаги были беззвучны — как и положено шагать душе, давным-давно лишенной плоти.
Айрин думала о том, что впервые за последние годы ощущает себя счастливой. Пусть впереди неизвестность, опасности, которые не могут ее не тревожить. Что ж, потом, позже, она отдаст должное и страхам, и беспокойству… но это будет потом. А сейчас вокруг царит тишина и покой, рядом — надежное плечо любимого мужчины, переливающиеся багровым отсветом угли притягивают взгляд, тело расслаблено в блаженной истоме… Все это было прекрасно.
Слишком прекрасно, чтобы продолжаться хоть сколько-нибудь долго.
Да, те два года, что она провела в Лебединой башне, копаясь в древнем трактате, осваивая древний язык, продираясь через хитросплетения сложнейших магических формул, вряд ли можно было назвать мрачными. Ей было хорошо там, дома… а она считала Лебединую башню своим домом. Что сейчас там творится? Вампир, что так подло подобрался к ним, приняв обличье ее подруги — жива ли сейчас Элла? Может быть, и нет — вампиры редко оставляют в живых свидетелей своих ночных охот…
Два года занятий любимым делом. Это много — меньше, чем хотелось бы, и больше, чем она могла вынести. Вряд ли в этой череде дней был хотя бы один, когда она не думала о Роне. Она даже была в какой-то степени благодарна некроманту — не вернись он, кто знает, когда этот рыцарь, скорый в обращении с мечом и такой робкий, когда дело касается зова сердца, нашел бы дорогу в ее обитель. Она думала о нем… но только, когда вновь, после столь долгой разлуки, увидела его — только тогда она с ослепляющей ясностью поняла, что больше никогда с ним не расстанется. Куда бы ни вела его дорога, она будет рядом. Какие бы опасности ни ожидали его на этом пути, она разделит их с ним поровну.
— Мне хорошо с тобой… — прошептала она чуть слышно.
Он не ответил, да это было и не нужно. Между ними все было ясно без слов.
Наконец-то заворочался Ильтар, медленно, неохотно поднялся. Окинул взглядом поляну, Рона с Айрин, прижавшихся друг к другу… Улыбнулся уголками губ и неслышно скользнул к ручью, что журчал неподалеку, обещая глоток холодной воды и быстрое расставание с остатками сна. Он появился у потухшего костра спустя несколько минут — как обычно бодрый, подтянутый. Айрин уже рылась во вьюках, собирая на завтрак нехитрую снедь.
— И что же, ты решил, мы будем делать дальше? наконец спросила она Рона, когда завтрак был завершен, а остатки провизии убраны.
— Есть одна идея, — медленно протянул Рон. — Только, боюсь, она покажется вам… несколько бредовой.
— В нашем положении любая идея хороша, — махнула рукой Айрин.
— Итак, нас четверо… — Рон начал издалека. Почему-то ему не хотелось вот так, сразу, выложить друзьям свое сумасбродное предложение. — Нас четверо, как и говорится в пророчестве. Теперь мы должны встретиться с некромантом. Если пророчество верно, то встреча эта произойдет… но где? И ответить на этот вопрос могут только сами боги. Я предлагаю у них и спросить.
— Спросить? У богов? — недоверчиво улыбнулась Айрин. — Интересно как? Говорят, когда-то Торн говорил со смертными, но те времена давно миновали.
— Я имею в виду не Торна…
— И все-таки это сущее сумасбродство, — бормотала про себя Айрин, мерно покачиваясь в седле.
Конечно, что-то в идее Рона было. Легенды о Ледяной Статуе ей доводилось слышать не раз, и хотя во многом все рассказчики друг другу противоречили, сходились они в одном — древний бог действительно снисходил до ответов на вопросы. Айрин не была склонна верить сказкам, но ведь часто сказка рождается на основе реальных событий.
Да и выхода другого не было. После долгих и бурных споров было решено, что попробовать все же стоит. Во всяком случае, пророчество само по себе, похоже, сбываться не собиралось, а более рационального предложения ни у кого не оказалось. Конечно, оставалась возможность просто отправиться в замок Шон и торжественно, с бросанием латных перчаток, вызвать некроманта на честный бой. Только вот честного боя не получится, а четверым — пусть даже это боевой Пламенный маг, эльф, рубака-наемник и бессмертный дух — против целой армии не выстоять. И даже на Серого Паладина в этом бою надежды будет мало — один раз он уже был побежден.
— И где мы отыщем тех гномов, что владеют якобы Статуей? — пыталась урезонить возлюбленного Айрин. — Да и пустят ли гномы нас в свои пещеры?
— Кого как, — хмыкнул Ильтар, — а меня наверняка не пустят.
— Где сейчас живут те гномы, вполне может быть известно оркам, занявшим старые гномьи пещеры.
Ну да, конечно, гномы были так любезны, что сообщили оркам, где их можно найти… — язвительно заметила Айрин.
Неожиданно для нее, Ильтар согласился с Роном:
— Нет, конечно, но орки — твари хитрые. Если они отдали гномам это сокровище, выполняя уговор, то, скорее всего, будут постоянно следить за ним. В надежде когда-нибудь вернуть Статую себе. Если кто-то и сможет нам помочь, то только они — тем более, наш командир стал братом одному из орочьих вождей.
— Хорошо, допустим, мы попробуем обратиться к самому Чару. Если орки помогут, если гномы не откажут, если Статуя — не выдумка… Не слишком ли много «если», друзья мои?
— Айрин-сан, если вы предложите что-нибудь более подходящее, я буду рад встать на вашу сторону, — прервал ее Ильтар.
— Увы, не предложу. Но я хочу спросить, кто будут те двое, что возьмутся за руки Ледяной Статуи?
Рон пожал плечами.
— Разумеется, прежде всего это буду я, поскольку идея принадлежит мне. Что же касается второго…
— Вторым… второй буду я, — резко, даже резче, чем следовало, заявила Айрин.
— Нет! — хором рявкнули Рон и Ильтар, и даже Серый Паладин отрицательно покачал головой.
— Прежде чем вы скажете еще что-нибудь, прошу выслушать меня. — Айрин говорила сухо и жестко, будто вбивая каждое произносимое слово в уши товарищей. — Независимо от вашего мнения, второй буду я. Туда, куда пойдет Рон, пойду и я. Если кто-то из вас попытается меня остановить… я даже не хочу говорить, что я с ним сделаю.
Рону на мгновение пришла в голову мысль, что холостая жизнь имеет неоспоримые преимущества, о которых мужчины, как правило, вспоминают слишком поздно.
— Любовь моя, — осторожно начал он, — возможно, мы смогли бы обсудить это позже? Скажем, если убедимся, что Ледяная Статуя действительно…
— Вы можете обсуждать это сейчас или потом, меня это не интересует! — отрезала Айрин, сверкнув глазами так, что Сейшел украдкой бросил взгляд на свою одежду, проверяя, не загорелось ли там чего. Пламенные волшебницы, будучи в гневе, имели нехорошую привычку пускать в ход свои излюбленные боевые заклятия… против тех, кто имел несчастье этот гнев вызвать.
Так и получилось, что в путь отправились довольно в плохом настроении. Айрин дулась на всех сразу, Рон нервничал, представляя себе, как вдвоем с подругой прикасается к сияющим ладоням магической Статуи… Буквально впадал в ужас, когда вспоминал, какие условия ставил Чар для тех, кто смел обращаться к нему с вопросами. Единственное, что утешало его, так это некоторое сомнение в существовании самой Статуи.
Ильтар, казалось, за последние дни полностью утратил жизнерадостность — он постоянно был настороже, постоянно следил за окружающим пейзажем, и уже не раз его стрелы, неожиданно для всех слетавшие с тетивы лука, пришпиливали к дереву зайца или белку, что имели неосторожность зашуршать в кустах. Лука он теперь из рук не выпускал и стрелы все время держал наготове.
Серый Паладин, как обычно, ко всему безучастный, шел пешком. Говорят, при должной тренировке лошадь может везти даже зомби, хотя и с явным отвращением. Но при приближении Паладина лошади пугались так, что ни о какой верховой езде не могло быть и речи — видимо, животные ощущали перед собой нечто настолько далекое от живой плоти, что никак не могли перебороть свои инстинкты.
Поэтому сэр Тай просто шел… вернее, бежал за кавалькадой. Бежал легко, бесшумно, совершенно не зная усталости. Глядя на этот размеренный бег, Рон вдруг подумал, что Паладин явно приноравливается к шагу коней. Наверняка он может передвигаться еще быстрее, если потребуется. При таких способностях неудивительно, что Серого частенько видели в самых разных, порядком удаленных друг от друга местах почти одновременно.
Отряд быстро, делая остановки лишь на ночлег, двигался на юг, в сторону гор, где в старых гномьих пещерах, купленных за немалую цену, жили орочьи племена.
Тарсис снова стоял там, где стрелы эльфа сумели обратить его в бегство. Он был здоров, сыт и полон сил. Древнее тело, напитанное силой истинного вампира, быстро восстановило утраченное, а две бабы, что, на свою беду, вышли в лес за побегами молодого папоротника, утолили и ставшую навязчивой жажду охотника.
Он и не ожидал, что его жертва будет терпеливо ждать, пока он поправится. Теперь необходимо было снова брать след: уж чем-чем, а нюхом собаки вампир не обладал. Хотя его обоняние и было куда острее человеческого, разобраться в следах трехдневной давности он не мог.
Сейчас он приобрел свой привычный облик — невысокого, на вид немолодого мужчины. Только глаза выдавали его сущность — но он мог погасить огонь и в них, если это было нужно. Пока же нужды такой не было, поэтому взгляд вампира вызывал ужас… помимо природного красного света теперь в этих глазах плескалась лютая ярость.
Он медленно ходил по маленькому участку тракта, где ночевали волшебница со спутниками. Десять шагов вперед, поворот, десять шагов назад. И думал… во всяком случае, стороннему наблюдателю показалось бы, что человек, одетый в какие-то рваные тряпки, напоминавшие остатки женского платья, полностью погружен в невеселые мысли. Однако вампир не раз убеждался, что может производить весьма обманчивое впечатление.
И еще шаг… и вдруг он, как молния, рванулся к дубу, стоящему у дороги. Взметнулась рука, хватая что-то почти невидимое.
Пальцы, увенчанные когтями, сжимались вокруг чего-то странного — то ли очень уж густой воздух, то ли… По прозрачному существу, попавшему в стальной захват руки вампира, пробежали цветные волны: вот обозначились глаза, поначалу такие же бесцветные, как и все тело, затем стремительно залившиеся сочно-зеленым оттенком. Вот стали видны волосы, тоже зеленые, чуть с золотым отливом. Существо отчаянно извивалось, но вампир не разжимал когтей.
Спустя несколько секунд дриада стала видимой полностью. Пожалуй, человек счел бы ее красивой, и даже эльфы, чьи вкусы, по их собственным убеждениям, были верхом утонченности, признали бы за этим существом определенное очарование. Она была похожа на женщину — крошечную, не более трех локтей ростом, с темной кожей, восхитительно нежной и бархатной. Чудесные волосы достигали пят, а зеленые глаза горели болью и отчаянием. Кое-где когти вампира уже прорезали эту тонкую кожу, и теперь между двух маленьких, как у девочки-подростка, грудок медленно стекала зеленоватая капля крови.
— Не трепыхайся, — мрачно бросил Тарсис. — А то придушу.
Словно ожидая этой команды, она замерла, как будто бы окаменела. И точно так же застыло на ее лице выражение непередаваемого страха.
— Здесь ночевали люди, мужчина и женщина. С ними был эльф. Так?
Он говорил медленно, холодно, равнодушно. Она не шевелилась, продолжая смотреть на него расширенными от ужаса глазами.
— Ну?
Она не шевелилась. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, затем понял, в чем дело. Стиснув когти самую малость, он сухо приказал:
— Ты можешь ответить.
Дриада часто-часто закивала головой.
— Ты слышала, о чем они говорили?
Снова кивок.
— Куда они направились? Расскажешь — отпущу.
В зеленых глазах миниатюрной дриады появился слабенький проблеск надежды. Ее полные губки раскрылись, но из горла вырвался лишь короткий хрип. Тарсис чуть ослабил хватку.
— Большой человек сказал, что надо ехать на юг.
— Юг большой, — нахмурился Тарсис.
— Большой человек сказал, что надо ехать к оркам. На юг. Они там живут.
Ее голос странно не соответствовал ее внешнему виду. Нежный, мелодичный, он был начисто лишен страха, боли и мольбы. Он журчал, как чистый родничок, пробивающий себе дорогу сквозь устилавшую землю листву. Сама же она мелко дрожала, боясь лишний раз пошевельнуться, и глаза ее молили вампира о пощаде.
— Что сказала женщина?
— Женщина согласилась с большим человеком. Сначала она кричала на него, потом согласилась.
— А эльф?
— Он тоже согласился с большим человеком.
Некоторое время Тарсис задумчиво смотрел на дриаду, потом с силой сжал когти. Раздался резкий, противный хруст, голова дриады свесилась набок, и только в глазах, оставшихся открытыми, застьиа даже не боль, не испуг — какое-то детское удивление и обида. Вампир разжал руку, и маленькое тельце неожиданно тяжело упало на землю. Конечно, он мог пощадить дриаду… но, Чар подери, зачем? Кровь ее вампиру была не нужна, но и жизнь — тоже. Бесполезное создание, слабое, ее существование бессмысленно, и смерть — вполне закономерна.
Тарсис развел в стороны руки, удовлетворенно наблюдая, как легко они превращаются в крылья, как наливаются дополнительной силой, необходимой, чтобы поднять его в небо. Ему предстоял долгий путь.
Огромная тень проскользнула между кронами деревьев и уверенно взяла курс на юг. Где-то там, далеко внизу, остался скрюченный трупик безобидного лесного создания.
С каждым часом лес становился все мрачнее, а Ильтар, заставивший себя все же убрать лук за спину, нервничал все больше и больше. Они уже давно покинули дорогу, остались позади и более-менее проторенные тропы, и теперь кони медленно пробирались через заросли. Эльф хотел было снова воззвать к своей магии, что открыла бы им дорогу, но Рон попросил не делать этого — и так не вполне ясно, как их встретят хозяева этих земель. Но то, что им вряд ли обрадуются, было очевидно.
Сам Сейшел, хотя и держал руку в полупальце от эфеса меча, старался выглядеть расслабленным. Ехавшая рядом с ним Айрин тоже не казалась слишком напряженной, но собранные в щепоть пальцы говорили о том, что волшебница готова к бою, и тот, кто рискнет проявить непочтительность, может быстро превратиться в жаркое. Тем более что после знакомства с орочьими сетями отношение девушки к зеленокожим уродам было самым что ни на есть неприязненным.
Серый Паладин молча шагал вслед за всадниками. Теперь, когда им приходилось продираться сквозь подлесок, временами довольно густой, надобность в беге отпала. Хотя Паладину, возможно, было все равно.
Четверка путников, что медленно, но верно двигались в сторону обители орков, выглядела какой угодно, но только не безобидной.
Ильтар чуть сдавил коленями бока коня, и послушный жеребец ускорил шаг. Эльф поравнялся с Роном, который ехал впереди, стараясь выбирать дорогу получше. Хотя получалось это у него не слишком хорошо — видно было, что лошади в этом лесу нечастые гости.
— Ты знаком с языком орков? — почему-то шепотом спросил Ильтар.
— Только несколько фраз,— пожал плечами Рон.— Самых расхожих.
— Если самых расхожих,— уголками губ улыбнулся эльф,— значит «сдавайся», «беги» и «умри», верно?
— Точно подмечено, клянусь Торном! — рассмеялся рыцарь.— А еще «брось оружие» и «твоя мать жрет гномье дерьмо». Последняя фраза их почему-то особенно злит.
Ильтар печально усмехнулся.
— Вот все вы, люди, такие. Живет рядом с вами народ… дикий, возможно, грубый и даже немножко злой. Но пробовали ли вы его понять? Где уж, если из всего их языка, на котором орки, кстати, даже слагают поэмы, вы выучили только несколько грубых окликов, да еще одно из самых грязных оскорблений.
— Поэмы?…
— Да, а ты удивлен? Орки — древний народ, у них богатая история. Конечно, больше всего в этой истории было войн, набегов и сражений, о них орки и поют.
— Могу себе представить,— хмыкнул Рон,— такие песни… как какой-нибудь Сыч Железный Лоб убил кучу врагов, надругался над их женами и съел их детей.
— Примерно такие,— серьезно кивнул Ильтар.— Очень похоже на вашу Песнь о короле Сиграре и его оруженосце Фарте. Там, помнится, как раз пелось о том, как этот самый король, зарезав спящего отца, надел корону и повелел привести ему младших дочерей всех лордов, после чего устроил оргию, по окончании которой лично обезглавил обесчещенных девушек.
— Ну… — Рон смутился. — Это же вымысел, сказка. Да и в песне поется не так… не так грубо.
— Я бы сказал, что сказки у вас очень уж… добрые,— саркастически заметил Ильтар.— Да вот только ошибаешься ты, друг мой, не сказка это. Конечно, было их не «двунадесять дев, что двадцатой весны не встречали», как в песне поется, а всего семеро, и не рубил он им головы «отцовским мечом, что был прозван «Владыкой печали», а банально приказал задушить, поскольку стали они невольными свидетельницами его полной мужской несостоятельности. Так что не торопись судить.
Рон сконфуженно молчал. Раньше ему как-то не приходили в голову мысли о том, что некоторых героев песен, что распевали менестрели в замках лордов или на ярмарках, следовало бы повесить на собственных кишках. И лучше еще во младенчестве. Было время, когда он и сам с восторгом слушал многочисленные баллады о похождениях того же Сиграра и его оруженосца и друга Фарта, что не раз спасал своего короля от верной гибели. Потом, когда малость понаемничал, многое стал понимать иначе и уже не внимал очередному менестрелю с открытым ртом. Но слова Ильтара почему-то больно укололи самолюбие Рона… Здесь было нечто большее, касающееся всех людей. Только вот понимал рыцарь, что эльф в чем-то прав.
— Не переживай, — вздохнул Ильтар. — Вы в этом не одиноки. И среди наших легенд встречаются ничуть не лучшие. Я, собственно, хотел сказать не об этом. Тебе нужно запомнить фразу: «Le tass sim ori shan».
— Это?
— Это означает: «Я брат пятого вождя». Достань палец, что дал тебе тот старик, его придется показать. И ни в коем случае не хвататься за оружие, брат к брату с оружием не приходит. Если вынешь меч — значит, ты плохой человек. А плохих людей орки, как ты понимаешь, имеют привычку убивать.
— И пожирать.
— Бывает, — кивнул эльф. — Еще как бывает. Поэтому их все и ненавидят.
Где-то спустя час Ильтар неожиданно остановил коня и предостерегающе поднял руку. Лес казался все таким же тихим, даже пения птиц не было слышно… ветер стих как будто перед бурей. Рон во все глаза вглядывался в просветы между деревьями, но ничего не видел. Все вокруг было спокойно. Он хотел было тронуть коня, но эльф положил руку на шею жеребца, и тот, повинуясь неслышному приказу, встал как вкопанный.
— Не туда смотришь, — одними губами прошептал эльф. — Дерево, дуб, чуть левее, у подножия белый камень. Теперь смотри выше… там, в листве. Ну, давай, как я тебя учил.
- Li tess sim ori shan! — выкрикнул Рон что есть силы, протягивая в сторону так и не увиденного им часового сморщенный когтистый палец. Ильтар поморщился — вот уж не следовало ожидать от человека идеального произношения! Фраза, порядком ис каженная Роном, была, пожалуй, в целом понятна, хотя и могла быть истолкована превратно.
- Не так, — опять одними губами прошептал он. — Тщательней выговаривай слова. «Le tass», а не «Li tess». To, что ты сказал, звучит оскорбительно. Ильтар в упор смотрел туда, где кто-то прятался среди листвы. Зрение эльфа позволяло ему видеть то, что было недоступно человеку. Айрин, конечно, могла бы магическим способом усилить свое зрение и в этом перещеголять даже его, Ильтара, но делать этого не стала — он с самого начала предупредил ее, что применять магию здесь не стоит. Кто знает, как истолкуют это подозрительные и кровожадные орки. Могут расценить и как агрессию, а барона Тоддта с его лихими молодцами здесь не было. Ильтар очень сомневался, что им, четверым, удастся уцелеть, если орки нападут всем кланом. Ну разве что Серому — что ему сделается. Остальным же придется плохо. Ильтар утверждал, что клятву братства орки блюдут свято, и это не было обманом. Просто сам он в это не верил. Как бы там ни было, а клятва дадена не в благодарность, а под угрозой гибели. Старейшины клана могут отказаться от слова пятого вождя… даже если при этом самого вождя отправят на вертел. Поэтому он был готов в любой момент схватиться за лук, хотя и понимал, что здесь, в лесу, его стрелы немногого стоят.
- Le tass sim ori shan! — еще раз крикнул Рон. На этот раз правильно.
Где-то среди листвы возникло движение. Небольшая коренастая фигура скользнула вдоль ствола, покрытые грубой кожей, никогда не знавшие обуви лапы коснулись земли. Ильтар вздохнул чуть свободней — орк оставил оружие на своем наблюдательном посту, значит правило, согласно которому брат на брата оружия не поднимает, оставалось в силе. Это давало некоторую надежду на благополучный исход. С другой стороны, рядовой разведчик вряд ли наделен правом принимать решения, и судьбу новоявленного братца, да заодно и его спутников, будут решать другие.
Кривоногое существо, чья шкура отдавала зеленью, с грязными, нечесаными патлами, закрывающими лицо так, что снаружи торчали одни лишь красноватые глаза да кривые желтые зубы, подошло к возвышающемуся над ним, будто гора, Рону. Непропорционально длинная рука протянулась к рыцарю открытой ладонью вверх.
— Знак? — каркнул орк.
Рон скосил глаз на Ильтара. Эльф чуть заметно кивнул. Рыцарь наклонился и вложил в руку орка обрубок пальца. Тот некоторое время задумчиво рассматривал его, затем вернул рыцарю.
— Поведу. За мной пойдете. Оружие не трогать.
Грубая, невнятная речь была разбираема с трудом, но общий смысл Рон все же уловил. Орк двинулся к узкому, сразу даже и незаметному проходу между деревьями. Всадники и держащийся позади них Серый Паладин двинулись следом за проводником.
Шли долго, почти четыре часа. Орк, казалось, не испытывал от ходьбы ни малейшего неудобства — этот народ, не признающий иного транспорта, кроме собственных лап, способен был выдержать многочасовой бег с поклажей и оружием. Тропинка петляла меж древних стволов и местами становилась настолько неприметной, что, если бы не проводник — даже взгляд эльфа, возможно, не разглядел бы ее в траве. С другой стороны, эльф, если дорога станет вовсе непроходимой, просто прикажет деревьям расступиться.
Но вот наконец лес стал редеть. Путники вышли на опушку — прямо перед ними вздымались вверх скалы. Где-то здесь начинался путь в пещеры, прорытые в недрах горы гномами, искавшими драгоценные камни. Потом камни кончились и гномы ушли, да не просто так, а еще и получив за ненужные им пещеры бесценную реликвию. Впрочем, гномы славились своим умением извлекать доход даже из пустой породы.
Но, разумеется, никто незваных гостей приглашать в пещеру не собирался. Вход был надежно закрыт — огромным камнем, что наверняка сдвигался не одними мускулами, — гномы умели строить. Секретов своих они, конечно, не выдали бы ни за какие деньги, и потайные двери, что строили для себя, перед продажей сменили, но и то, что оставили, производило впечатление. Под камень, что закрывал вход, без труда въехал бы и Рон, прямо-таки верхом. А перед камнем стояли кресла — старые, очень разные, одно явно гномьей работы, два других — скорее всего людских рук дело. Три орка, восседавшие на этих, так сказать, тронах, производили странное впечатление. Очень странное.
Вообще говоря, эта раса, считавшаяся разумной, владеющая речью, слагающая легенды, во многом отличалась от других народов, смотревших на орков несколько свысока. Они почти не владели ремеслами, не изготавливали никаких предметов. Огня побаивались и мирились с ним только во время набегов — поджечь что-нибудь они еще могли, а вот стоять в кузнице у горна — такого сумасброда среди них не было. Их «мастера» только и могли что мастерить грубое оружие, часто костяное или каменное, посредственные луки, не слишком хорошие стрелы, щиты, плетенные из веток и обтянутые кожей. Хотя, конечно, в качестве оружия все они предпочитали сталь, поэтому при каждом удобном случае старались захватить, украсть или собрать на поле боя все, что можно было использовать для набегов.
Вкусом, чувством меры или представлением о прекрасном они не отличались. Вот и эти трое, уже в годах, были так увешаны золотом, что вызывали не уважение или восторг, а смех. По крайней мере у людей. Было странно, как они передвигались под грузом массивных ожерелий, браслетов, тяжелых корон, брошей, пришпиленных к коряво сшитой одежде из драгоценных тканей. Среди всей этой золотой мишуры бросались в глаза витиеватые изделия, явно вышедшие из-под молоточков подземных ювелиров, а попадались и иные сокровища — кое-как обработанные куски золота, янтаря и драгоценные камни, нанизанные на грубую нить. Впрочем, два десятка зеленолицых стражников, образовавших жалкое подобие строя позади кресел, явно благоговели перед своими вождями.
В общем-то только Рон и Айрин глазели на всю эту «роскошь» с неподдельным интересом, Ильтара же куда больше заинтересовал тот факт, что стражников было не так уж и много для четверых гостей. Во всяком случае, для этой четверки. Значит, драки не предвидится — это обнадеживало.
— Надо же, какую встречу подготовили. Когда же это они успели? — пробормотал Рон.
— Успели, пока их горе-проводник водил нас по лесу кругами, — так же тихо ответил Ильтар.
— Что ты имеешь в виду?
— От того места, где мы встретили орка, до этих скал идти не более получаса. Мы по крайней мере трижды пересекли собственные следы.
— И ты молчал?
— А что я мог сказать? — пожал плечами эльф. — Раз он тянул время, значит, им так было надо. Не повод ссориться, верно? Теперь, думаю, тебе стоит спешиться. И не забудь поклониться, они это любят.
— Кланяться… этим?
— Рон, гордыня здесь неуместна. Эти люди — вожди, под их рукой тысячи воинов, ни один ваш лорд не способен похвалиться такой властью. Не смотри на их шутовской наряд, не в одежде суть. Ты пришел сюда просителем, не забывай. Именно просителем, хотя и имеющим право на эту просьбу. И помни, они любят, когда речь цветиста и вычурна. И, Торна ради, не пытайся говорить по-орочьи. Твоя первая фраза была лишь на волосок от хамства.
— Что я такого сказал?
— Ты должен был сказать, что братался с их вождем. А прозвучало, что ты их вождя… короче, грубо это прозвучало. В общем, будь осторожен и взвешивай каждое слово.
Рон спрыгнул с коня и сделал несколько шагов по направлению к старейшинам. По тому, как напряглись стражи, он понял, когда следует остановиться. Не слишком низкий, но все же достаточно вежливый поклон был принят старцами благожелательно, и один из них знаком предложил рыцарю выпрямиться. Его сухой, надтреснутый голос оказался разборчивым, да и фразы он, в отличие от многих своих соплеменников, строил почти правильно.
— Ты явился к нам незваным, человек. — По морде орка Рон не мог разобрать, какие эмоции тот испытывает. Но вряд ли там присутствовал восторг от встречи. — Я приветствую тебя, ибо долг братства свят.
— И я приветствую тебя, великий вождь. — Рон говорил медленно, тщательно выбирая слова. Не дай бог чем-то обидеть старейшину, тогда отсюда и ног не унесешь. — Не от зла, а от большой нужды просил я о чести братства.
— О том судить не тебе, — внезапно посуровел вождь, и рыцарь почувствовал, что сказал что-то не то. — И все же ты пришел, здесь и право имеешь сказать. Говори, долг братства хочу исполнить я, и покончить с этим делом.
Рон задумался. Сейчас он очень жалел, что не потрудился обговорить с эльфом детали предстоящей беседы. Что лучше — просто потребовать или пуститься в объяснения. Если потребовать — не появится ли у орков желание просто перерезать наглецов, а попытаться рассказать всю предысторию… Наконец он решил избрать средний путь.
— Тьма нависла над миром, вождь. Некромант, чья сила неизмерима, ведет армию мертвецов на наши дома. И с мертвецами идут наши же братья, коих злая сила некро-манта лишила разума.
— Я слышал о том, — сухо кивнул старик. — Но тот, о ком говоришь ты, воюет с людьми. Мы ему не враги. И он нам не враг. Орки не станут сражаться рядом с людьми. Ваша война — это только ваша война.
— Не в том просьба моя, — Рон покачал головой. — Хотя война придет и в ваши пещеры, ибо тот, кто возжаждал власти, не остановится, пока не попытается получить ее всю. Но ищем мы ответов на вопросы, и дать те ответы может лишь тот, кто неизмеримо выше нас. И просьба моя, по праву братства сказанная, такова: прошу я, о вождь, совета и помощи в деле важном. Хочу коснуться я рук того, что люди, по незнанию, Ледяной Статуей зовут, той реликвии, что вопросам моим откроет дорогу к ушам самого Великого Чара.
Он почувствовал, как от усилий по составлению этой витиеватой фразы на лбу выступили капли пота. Теперь оставалось только ждать — слова были произнесены, но последнее слово оставалось за старейшинами.
Три убеленные сединами клыкастые головы сдвинулись, глухо звякнули столкнувшиеся короны. Шепот, которым велось обсуждение, Рон, конечно, разобрать не мог, а если бы и разобрал, вряд ли это принесло бы ему много пользы — спор шел не на языке людей.
Ильтар же, напротив, навострил уши. Рыцарь следил за товарищем краем глаза в надежде угадать по реакции эльфа, каким будет решение. В один момент он всерьез занервничал, когда заметил, что рука Ильтара медленно ползет по направлению к луку — сдернуть его с плеча он мог в один миг. Но шли минуты, и лесной стрелок расслабился, — видимо, дело стало приобретать другой оборот.
Наконец вождь поднялся. Его голос зазвучал как-то по-особенному торжественно.
— Решение принято, человек, просящий о долге братства. Долг свят, и помощь, что ищешь ты в наших пещерах, оказана тебе будет. Ибо уговор с гномами, что владеют сей драгоценностью, соблюдается неукоснительно. Один раз в год посланники народа моего имеют право вложить ладони в сияющие длани Чара. И год нынешний до сей поры не был отмечен исполнением того уговора.
Он махнул рукой, и вперед выступил один из стражников.
— Этот воин проведет вас коротким путем, туда, где святыня сия пребывает. Долг братства тогда исполнен будет. Помни, человек, не с легким сердцем исполняю я долг тот, а потому не приходи к пещерам нашим в иное время, ибо врагом ты будешь назван. Братство силой и угрозой было получено и не принесет оно удачи тебе. А теперь ступайте, я сказал.
Вряд ли оставалась необходимость в каких-то словах. Рон снова поклонился, а затем взлетел в седло. Молодой орк, одетый в одну лишь набедренную повязку, с коротким копьем в руке знаком указал следовать за ним.
И через несколько минут деревья полностью скрыли усыпанных золотом троих старцев и их стражей.
— Нам повезло. — Ильтар слегка поежился. — Они поначалу всерьез обсуждали предложение отправить нас в котел.
— Зубы обломали бы, — фыркнул Рон.
— Кто знает… не думаешь же ты, что их там было всего два десятка?
— Ты видел других?
— Нет. Но это еще ничего не значило.
— Почему же они решили нам помочь?
Ильтар некоторое время помолчал, потом нахмурившись, тихо сказал:
— Не думаю, Рон, что тебе понравится ответ. Они ре шили, что встреча с Чаром будет для тебя достойным наказанием. Ты же помнишь условие. Либо погибнешь ты, либо твой спутник. И то и другое их вполне устраивает. К тому же возможно, что оба не вернутся. Бывали такие случаи.
На скулах Сейшела заиграли желваки, его рука до боли стиснула рукоять меча.
— Ну это мы еще посмотрим, кому придется погибать. Я знаю одно, Айрин я не дам в обиду никому, хоть бы и самому Чару!
— Ох, Рон, можно ли спорить на равных с богом?
— Там, где нельзя спорить на равных, найдутся иные способы. И давай не будем больше об этом, друг мой. Скажи лучше, сколько нам еще добираться до места?
— Откуда ж я знаю? — удивился эльф. — Может, час, а может, и неделю. Пути гномов неисповедимы, и тайные входы в их пещеры могут оказаться где угодно.
Пока что путь их пролегал, казалось, сквозь самую чащу леса. Звериные тропы сменялись тропами, что протоптали двуногие, а то и исчезали полностью, заставляя Рона всерьез беспокоиться за коней, чьи бока уже в полной мере изведали острых сухих сучьев. Дважды эльфу пришлось-таки пустить в действие свое волшебство — меж деревьями, куда юркнул орк, кони пройти бы не смогли.
— Нутром чую, магия здесь, — бурчал эльф, приказывая деревьям расступиться и наблюдая, с какой неохотой и медлительностью они подчиняются приказу. Не иначе гномы постарались.
— А что, гномы могут повелевать лесом? — удивленно спросила Айрин. — Никогда о таком не слышала.
— Нет, не могут, конечно, их сила слита с камнем, лес подчиняется эльфам. Думаю, мы уже недалеко от пещер, здесь все так пропитано их мерзкой магией, что мои заклятия почти не действуют, — он пожал плечами и нехотя добавил: — Впрочем, точно так же их колдовство будет бессильно под сенью Вечного леса.
Ужинать пришлось на скорую руку, хорошо хоть еще засветло им встретился ручей, и недостатка в живительной влаге они не испытывали. Коням досталось по несколько солидных глотков, а остальное вполне заменила сочная трава на небольшой поляне, где они остановились.
Серый Паладин привычно встал на страже. Рон, в который уж раз, подумал о том, что неплохо иметь такого вот спутника — неустающего, не нуждающегося во сне и отдыхе, в воде и пище. Во всяком случае, можно не думать об опасности и выспаться.
Ему хотелось поговорить с Айрин, попытаться отговорить ее от принятого в запальчивости, как он считал, решения, но девушка, видимо, заметила его настрой, поэтому сразу после нехитрой трапезы, часть которой перепала и орку, почти мгновенно уснула, и Рону не оставалось ничего иного, как последовать ее примеру.
Орк, не мудрствуя лукаво, просто завалился под дерево, и тут же захрапел. К удивлению Сейшела, расположившегося как можно далее от проводника, Серый Паладин включил в охраняемый участок и место ночевки зеленокожей твари. Потом он вспомнил, что целью своей не-жизни сэр Тай Райнборн избрал охоту на вампиров, нежить и прочих порождений тьмы. Какими бы омерзительными ни казались орки, к порождениям тьмы они явно не относились.
Ночь прошла на удивление спокойно, даже комары, попортившие путникам немало крови на прошлых стоянках, сейчас почти их не доставали. Возможно, благодаря запаху, что исходил от орка.
Эта ночь оказалась спокойной еще у одного странника, точнее охотника, волею судьбы оказавшегося в тех же местах. Охотник этот шел по следу — свежему следу. Более того, дичь находилась прямо перед глазами.
Тарсис решил спать на дереве в излюбленной позе — обхватив когтями толстую ветвь и свесившись вниз головой, как и положено порядочной летучей мыши. Он и сам не знал почему, но именно в этой позе ему спалось лучше всего. Даже лучше, чем в удобной постели. Вампир выбрал дерево, достаточно удаленное от стоянки волшебницы и ее спутников, изо всех сил стараясь не попасться им ненароком на глаза. Он устал. За этот день он не менее десяти раз терял свою добычу из виду, и стоило огромных трудов снова и снова находить ее. Слишком уж густые деревья, сквозь кроны он не мог разглядеть почти ничего, а соваться вниз, под листву, боялся — стрелы эльфа научили его осторожности. Поэтому эту ночь он намеревался блаженствовать, отсыпаясь и набираясь сил. Необходимости в бодрствовании не было, нападать он не собирался.
Пожалуй, за последние недели Тарсис стал умнее — и во много раз осторожнее. Конечно, он не раз слышал о Сером Паладине и его патологическом стремлении перерезать горло всем вампирам, не считая прочей нечисти. Знал также, что именно к высшим вампирам у Серого был особый счет. Поэтому, быстро сообразив, кем является новый спутник волшебницы, он решил до поры до времени не соваться под лезвие призрачного меча. Тем более что для него, вампира, это лезвие не менее смертельно, чем для простого человека. Кто знает, что будет дальше.
Помянув недобрым словом дриаду, что ни словом не обмолвилась о Паладине, Тарсис смежил веки и уснул.
— Наша близко! — прорычал орк, подходя к Рону. Все два дня, что они были в пути, он подчеркнуто разговаривал только с Роном. Возможно, этим он хотел кого-нибудь оскорбить, но на самом деле ни Айрин, ни Ильтар не горели желанием беседовать с косноязычным, страшным как смерть и к тому же потрясающе вонючим орком.
— Наша совсем близко. Пещеры скоро. Гномы ждать. Гномы все знать. Твоя оружие не трогать. И ельфу скажи, стрела не брать. Девка твоя — колдовать нет.
— За «девку» могу и язык тебе вырезать, — пробурчал Рон. — Понял?
— Моя понял, — осклабился орк и крутанул в руках копье. Ловко крутанул, такого умения обращаться с оружием рыцарь от этого урода не ожидал. Всю дорогу он считал, что в провожатые им подсунули какого-нибудь совершенно бесполезного члена стаи. — Моя твоя не боится. Дело моя сделает, потом драться можно. Моя твоя язык сама жарить будет. Сейчас драться нет, вождь сказал, вести человек к гномам. Моя послушный. Моя доведет.
Этот презрительно-наглый ответ не прибавил Рону хорошего настроения, тем более что рыцарь и так с самого утра был мрачен. Чем ближе они подходили к обители гномов, тем меньше ему нравилась им же самим выдвинутая идея. Если верить древним легендам, встреча с Чаром вполне могла оказаться для Рона фатальной — и он знал, что, несмотря на все выпады Айрин, не допустит, чтобы в этот путь волшебница отправилась вместе с ним. Кроме чисто эмоционального «мы будем вместе», пользы от нее там не будет никакой: ни меч, ни заклинания не властны в пещерах Чара. Только первородная магия самого хозяина того мира, что был создан для наказания согрешивших при жизни, магия, рожденная задолго до того, как в этом мире появились первые живые существа, могла твориться во мраке и холоде ледяных каменоломен.
Ильтар тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Страха он не испытывал, но и встреча с гномами отнюдь не придавала ему оптимизма. Отправить при случае эльфа к его праотцам было для гнома столь же желаемо, как и для эльфа — поступить так же с бородатым карликом. Конечно, сейчас между ними был мир — шаткий, держащийся на волоске… И кто знает, чья смерть оборвет этот волосок. Ох, не время сейчас войне, не время. Ильтар дал себе слово, что будет вежлив, корректен, любезен… и не столько потому, что опасался за свою жизнь, сколько потому, что жизнь эта сейчас принадлежала не ему.
— Они знают, что мы направляемся к ним? — спросила Айрин у проводника. Тот оскалил желтые зубы и ответил, как обычно обращаясь к Рону. Похоже, остальные путники для него не существовали, спасибо, что он вообще снисходил до ответов.
— Они знай. Вождь весть послал. Гномы сами решай, Статую вам показывай или мозги вышибай. Если твоя уцелей, про моя не забывай, моя твоя резать будет.
Рон лишь пожал плечами. Орка он не боялся — каким бы хорошим бойцом тот ни был, но выходить на поединок с рыцарем ему следовало бы хотя бы с тремя-четырьмя напарниками. Да и то результат можно было бы предсказать. Его больше заботило другое. Все эти дни он почему-то ждал появления в своем сне Великого Гранита, Золотого дракона. Пожалуй, сейчас этому было самое время… если, конечно, они не ошиблись и попытка встречи с Чаром и есть тот шаг, какой им надлежало сделать. Именно сейчас Рону так пригодился бы совет Гранита. Но ночь проходила за ночью, приятные и добрые сны сменялись кошмарами, но среди этих видений так ни разу и не мелькнула золотая чешуя.
Куда-то пропал вампир. В том, что он еще жив, Рон не сомневался — не те это твари, коих можно стрелой убить. Наверняка скрылся где-то и зализывает раны. Или, точнее будет сказать, уже зализал и снова готов продолжить свою охоту. Ильтар говорил, что по-прежнему чувствует слежку, но здесь, в этом непроходимом лесу, следить за ними мог кто угодно — и вампир, и орки, и гномы… Во всяком случае, кровосос на глаза не показывался и, пока они находятся на территории гномов, не покажется. У гномов с вампирами счеты давние и разговор короткий. Их стрелы, в отличие от эльфийских, для вампиров смертельны. Кто и когда обнаружил, что крошечная капля крови гнома, даже будучи высушенной, смешавшись с кровью вампира, убивает того на месте — того легенды не помнят. Может, сами-то гномы знают, они всегда хвалятся тем, что ничего не забывают, но из памяти людей этот эпизод давно уж стерся. Но о гномьей крови, что способна убить вампиров, знают многие — и знаменитый «Бестиарий» школы Сан содержит записи, на этот факт указывающие.
А уж гномы-то не только знали об этом, но и строго следили, чтобы в каждой связке арбалетных болтов, что хранилась в их запасниках, была хотя бы одна тяжелая стрела, наконечник которой покрывала буроватая корка. Сам Рон такого не видел, но другие наемники рассказывали, что гномы, сталкиваясь с вампирами, часто просто чиркали лезвием топора себе по руке, а потом с этим окровавленным лезвием бросались в бой.
Что интересно, далеко не все вампиры знали, какую опасность для них представляет кровь гнома. Поскольку те, что познакомились с этой жидкостью близко, обычно не имели возможности рассказать другим о своих ощущениях.
Конечно, преследующий их вампир может быть достаточно стар и умудрен опытом, чтобы такие важные вещи были ему не известны. Тогда на территорию гномов он не сунется, и встреча со Статуей, если она состоится, пройдет спокойно.
Тем временем лес поредел. Все больше и больше встречалось пней, а измочаленные кусты ясно говорили, что здесь кто-то таскал тяжелые бревна. Краем глаза Рон заметил, как Ильтар, глядя на эту вырубку, скривился. Рыцарь улыбнулся — надо же, столько лет среди людей, а все никак не может привыкнуть к виду срубленных деревьев.
Довольно много древесины гномы покупали — они не слишком любили иметь дело с деревом, их стихией был камень. Люди охотно продавали карликам доски и брусья, тем более что платили те неплохо. Бывало, и эльфы шли на сделки со своими извечными врагами, поскольку войны никогда особо не мешали ни тем, ни другим заниматься торговлей. Иногда доходило до смешного: эльфы продавали гномам челны, что не разбухали в воде, не опрокидывались и не тонули, а те передавали лесным жителям отменное оружие. Пару-тройку дней спустя отряды гномов на этих самых челнах неслись по подземным рекам, чтобы, выйдя на поверхность, напасть на эльфов. А те, ясное дело, встречали низеньких бородачей ими же сделанными клинками.
Впрочем, только человеку понять это было сложно. Сами же враждующие стороны считали такой порядок вещей естественным и менять его не собирались.
Но это племя, насколько было известно Рону, контактов с людьми почти не поддерживало. Может быть, с целью подчеркнуть свое отличие от других колен подгорного народа. И отверженные гномы сами рубили лес, изготовляя крепи для своих тоннелей. Чувствовалось, что до пещер уже недалеко, все деревья, пригодные для распиливания на мощные брусья, здесь были вырублены подчистую.
Их встретили через час. Семеро низеньких, широкоплечих бородачей, несмотря на жару укрытые массивными панцирями, стояли посреди тропы, опершись на чудовищного размера секиры. Все же некоторые традиции гномов, из тех немногих, что стали известны людям, въелись в кровь настолько, что, даже порвав со своими родичами, гномы-иноверцы не отвергли старые привычки. Семеро… Так называемое среднее посольство. Бывало еще малое, состоящее из троих, и большое — из тринадцати. Но большое посольство могло быть направлено только навстречу очень высокому гостю. Поэтому семеро встречающих — знак немалого уважения.
Один из подземных воителей вышел чуть вперед и приветствовал путников легким наклоном головы — как равных.
— Вы пришли на землю гномов, уважаемые. Беда, дело иль прихоть привели вас сюда?
Его гулкий бас, казалось, порождал эхо и здесь, на открытой местности, ничуть не хуже, чем в каменных чертогах. То, что он, видимо, был прекрасно осведомлен о причинах визита, не имело ни малейшего значения. Ритуал посольства должен соблюдаться неукоснительно.
Орк-проводник тоже сделал шаг вперед, склонил голову — ровно настолько же — и прокаркал:
— По праву договора, прошу подземных властелинов открыть путь к святыне, что Наследием именуется, поскольку нужда влечет нас задать вопросы и получить ответы.
Рон отметил про себя, что фраза, произнесенная по каким-то весьма веским причинам на языке людей, была построена необычно правильно для косноязычного проводника. Скорее всего, эту фразу ему пришлось заучить напамять.
— Кто требует встречи с Повелителем вечной тьмы?
— Наследие не спрашивает имен.
— Оружие путников должно остаться здесь, — все так же звучно потребовал гном, казалось ничуть не обидевшись на несколько наглый ответ. Такое поведение довольно вспыльчивых гномов показалось Рону странным.
— Наследие не противится стали, — ответил орк.
— Три смены сезона будут ждать путники у дверей святилища.
Рон вздрогнул. Три смены сезона? Учитывая, что весна началась не так уж и давно… что ж это, до снегов должны они ожидать соизволения хозяев провести их к Статуе? Похоже, впрочем, что орка эта фраза не обеспокоила.
— Наследие может ждать вечно, — ответил он. — Смертные смертны.
— Смерть ждет одного из вас на этом пути.
— Наследие сделает выбор.
Рон понял, что все это — ритуал. Игра в вопросы и ответы. Возможно, когда-то все это имело какой-то особый смысл, а может, соглашение орков и гномов просто предусматривало этот обмен паролями, который должен был подтвердить, что те, кто просит о встрече со Статуей, имеют на это право. В любом случае ответы орка, видимо, вполне удовлетворили послов.
— Право, договором даденное, предоставлено будет, — ответил гном. — Королю лишь дано принимать решение, но предстать перед ним я, Глан Ордисон, путникам разрешаю.
Рон испустил вздох облегчения. Ильтар, чей конь стоял чуть позади, тоже перевел дух. Гномы пообещали провести их к своему королю, значит, пока никому из путников ничего не угрожает. Серый Паладин сохранял, как обычно, полнейшее равнодушие, а Айрин, похоже, в глубине души огорчилась. Видать, втайне даже от самой себя, она не очень хотела, чтобы поход к Ледяной Статуе завершился успехом. Это, впрочем, было неудивительно.
— Прошу следовать за мной! — Гном приветственно махнул рукой, указывая направление. — И тебя, рыцарь, и тебя, прекрасная дама, и тебя, эльф.
Отсюда начиналась удобная и широкая тропа. Путники проследовали по ней мимо гномов, что копошились чуть в стороне, волоча здоровенное бревно, водруженное на телегу с огромными колесами. Конечно, здесь куда лучше подошли бы лошади, но гномы к сим представителям животного мира относились с опаской, и лошади, в свою очередь, платили им откровенной нелюбовью. Да и потом, кое-кто из этих коротышек силой вполне мог посоперничать с тяжеловозом.
Ильтар все еще нервничал, хотя особых поводов для этого не было. Пару раз он ловил на себе взгляды гномов, но какой-либо ненависти, в них содержащейся, не ощущал. Скорее только удивление, может быть, легкая неприязнь — и только.
Как и в случае с орками, в пещеры их не пустили, да и смешно было бы этого ожидать. Если Рону и удалось войти в крепость Кер-Доран, то только благодаря дружбе с самим королем Тьюрином, но сюда они пришли просителями, поэтому тайны жилищ подземного народа их глазам были недоступны. Правда, теперь встреча проходила не на открытом воздухе, гномы раскинули огромный шатер — пожалуй, вряд ли у самого императора имелось такое великолепие. Темно-синяя ткань, богато расшитая золотом, слабо колыхалась под дуновениями ветра, купол шатра терялся где-то в вышине. Внутри шатра стоял трон — это был настоящий трон, а не просто обитые золотыми бляшками кресла, которыми так гордились орки.
Выточенный из цельного куска нефрита, трон был драгоценностью сам по себе. Но тончайшая резьба, покрывавшая зеленый камень, «стоила» намного больше, ибо здесь резцом художника была запечатлена история гномов. История, которую, кроме самих гномов, не знал никто.
А тот, кто сейчас занимал трон, выглядел вполне достойным этого места. Гном был стар, очень стар, похоже, он уже давно перешагнул тот срок, что считается для этого народа предельным. На нем уже не было лат, лишь легкая посеребренная кольчуга с золотыми наплечниками, инкрустированными драгоценными камнями. Тяжелый плащ, подбитый мехом, переливался через подлокотник трона и стекал на пол, поражая своим великолепием. Только короны не было на седой голове — если остальные семь колен и терпели самозваного, с их точки зрения, короля иноверцев, то смириться с появлением в этом мире восьмой короны подземных владык они бы не смогли.
Лицо владыки было изрыто глубокими морщинами и старыми шрамами, борода давно лишилась природного оттенка и приобрела снежно-белый цвет. И только глаза смотрели живо и вдумчиво, мгновенно оценив каждого из гостей. Король кивнул в ответ на приветствия Рона и его товарищей и знаком предложил им садиться. Сейшел отметил, что кресел было всего три, а значит, гномы имели должное представление о том, кем является их четвертый спутник.
— Я знаю, зачем вы пришли просить о встрече с самим Чаром. — Голос был тих, но каждое слово эхом отдавалось в ушах Рона. Вряд ли здесь обошлось без магии, — Слухи о войне, что бушует сейчас в вашей Империи, дошли и до нас. Но какое отношение имеет Чар к этой войне? Вы сумели завоевать доверие орков… Я подозреваю, что вряд ли они уступили свое право задать вопрос Наследию добровольно.
— Это долгая история… — осторожно заметил Рон.
— И мне знать ее не обязательно, — усмехнулся старец. — Вы это хотели сказать, не так ли? Действительно, вы пришли сюда под знаком договора и имеете право… но лишь я могу решить, допустить вас к Наследию или нет. Или, если уж на то пошло, уйдете ли вы отсюда вообще.
Рон задумался.
— Видите ли, ваше величество…
Не продолжайте, — качнул головой король. — Не стоит. Есть иные силы, что заинтересованы в вашем успехе. Есть некто, кто просил меня оказать вам любую посильную помощь. Не пытайтесь гадать, это был сам Тьюрин Струвисон, король третьего колена, восставшего из пепла забвения и унижения. Много лет прошло с тех пор, когда в последний раз кто-либо из королей обращался к нам не с приказом — с просьбой. Очень много лет… не знаю, чем заслужили вы его доверие, но отказать в этой просьбе Тьюрину я не смогу. Поэтому вы получите право встать у Наследия. Но знаете ли вы, чем это грозит вам?
— Говорят, что из двоих, отправившихся в ледяные пещеры, лишь один возвращается назад, — осторожно ответил Рон.
— Да, это так. Но не всегда, далеко не всегда. Иногда Чар не хочет расставаться с гостями, и тогда ни одному из них больше не суждено увидеть света. Бывает, что Чар считает себя обманутым, и тогда он сурово карает провинившихся.
— Но бывает ли, что Чар не отвечает на вопрос?
— Конечно, — с легким оттенком удивления ответил старик. — Чар, конечно, бог, но и он не всеведущ. Иногда он не знает ответа.
— Бывает ли, что возвращаются оба посланца?
— Нет.
Ответ прозвучал сухо и жестко, как смертельный удар топора. Айрин почувствовала, как холодные мурашки пробежали по ее коже и зашевелились на голове волосы.
— Что ж, мы готовы пойти на это.
Король замялся, затем предложил несколько неуверенно:
— Я… Возможно, тот из вас, что решится предстать перед Чаром, согласится, если напарником его станет один из моих воинов…
— Зачем? — нахмурился Сейшел.
Король отвернулся, будто не в силах выдержать мрачный взгляд рыцаря. Его голос зазвучал по-особому глухо и безжизненно:
— Если вы пойдете вдвоем, вернется только один.
Рон молчал. Предложение короля потрясло его до глубины души. Жертвовать своим соплеменником… ради миссии людей и эльфа?! Это было настолько невероятным, что в первый момент он не поверил собственным ушам. Или просьба Тьюрина, законного короля, значила для этого племени изгоев столь много?
- Нет! — Голос Айрин прорезал затянувшуюся тишину.
Все взгляды обратились на девушку. Король нахмурился и неодобрительно хмыкнул — среди гномов мнение женщин не почиталось хоть сколько-нибудь значимым, особенно если речь шла о вопросах серьезных.
— Нет, ваше величество! Это наш путь, и мы сами должны пройти его. К Ледяной Статуе… простите, к Наследию пойдут сэр Сейшел и я.
И снова воцарилась тишина. Рон многое мог бы сказать подруге, этот разговор не раз возобновлялся, но продолжать спор сейчас, в присутствии посторонних, Рон не хотел. Ильтар вообще не считал нужным вмешиваться, просто решив для себя, что упрямую волшебницу он опутает простейшим заклинанием недвижимости, а сам займет ее место. Но сделать это можно будет только в самый последний момент, а сейчас лишний раз ссориться бессмысленно.
— Да будет так, — тихо сказал король. — Да будет так… перед Наследием вы предстанете завтра на рассвете, для ночлега вам подготовят шатер.
Никогда ранее он так не молил Золотого Гранита о встрече, но дух великого дракона остался глух к этим мольбам. Гранит не явился — вместо него пришли другие.
Ночь эта запомнилась Рону тем, что все долгие часы, когда ему удавалось проваливаться в дрему, его мучили кошмары. Он видел чьи-то когтистые руки, тянувшиеся к Айрин, видел окровавленные лезвия, пытающиеся пронзить его плоть и плоть его подруги. Вновь и вновь он пытался защитить ее и не мог — раз за разом она погибала на его глазах. Он просыпался с воплем ярости, по лбу струйками стекал холодный пот, руки искали рукоять меча… Несколько минут он тяжело дышал, постепенно успокаиваясь и медленно осознавая, что все увиденное — сон, а потом снова закрывал глаза. И все повторялось.
