Глава 14
Серый Паладин. Серебряный Бор
В деревушку они прибыли на следующий день к вечеру. И в былые-то годы народу здесь было негусто, а теперь, во времена опасные и неспокойные, многие так вообще спешно уложили узлы, покидали их в телеги и направились подальше от невзгод и запаха войны.
Но так поступили далеко не все, и потому деревенька встретила путников дымом, вьющимся из печных труб, детишками, с шумом и гамом бегающими друг за дружкой, да несколькими молодками у колодца, явно занятыми не столько своими ведрами, сколько разглядыванием заезжих гостей. Впрочем, молодые девахи быстро разглядели, какие взгляды мрачный мужчина в тяжелой кольчуге бросает на свою спутницу, увидели форму ушей третьего из заезжих гостей, пошушукались, посмеялись — мол, чего это эльфу среди людей понадобилось, — да и пошли по своим делам, справедливо решив, что развлечений на сегодняшний день больше не будет.
Рон осадил коня у приземистой, покосившейся хибары, над дверью которой было намалевано нечто странное. Рыцарь улыбнулся: если бы в былые времена достославный Тьюрин объявился в здешних местах да углядел бы сию картину, несомненно пытающуюся изобразить не просто гнома, а гнома веселого… Пожалуй, разнес бы Тьюрин сей домишко по бревнышку, а хозяину вломил бы так, что тот до конца жизни заикался бы. Впрочем, места тут были довольно глухие, гости заглядывали редко, а уж гномов-то здесь отродясь не видывали, так что грязная корчма «Веселый гном» могла и дальше пугать малых детей своей уродливой вывеской.
Сам хозяин с тоской в глазах сидел на завалинке перед входом и, как и его заведение, производил впечатление весьма печальное. Был он длинен, как жердь, и так же худ. Длинный кривой нос, нависавший над тонкими с опущенными вниз уголками губами, придавал его лицу выражение невероятного уныния. Засаленный кафтан, покрытый разноцветными пятнами, позволял судить не только о нынешнем меню, но и о том, что подавали в этом заведении на протяжении последней недели, а мрачный вид хозяина явно свидетельствовал, что единственным, кто потреблял те самые блюда, был он же сам.
— Привет тебе, добрый человек, — произнес эльф, слегка наклонив голову.
Трактирщик поднял глаза, вперил в эльфа долгий изучающий взгляд, затем так же ощупал взглядом его спутников и буркнул:
— Пять домов дальше, затем налево… трактир «Принц и дракон». Вам там, судари, самое место.
После этой фразы, сказанной хриплым, каркающим голосом, он полностью утратил интерес к путникам и снова принялся изучать носки своих поношенных сапог.
— А не ты ли Кардиусом зовешься? — холодно поинте ресовался Рон, стараясь дать понять трактирщику, что от вечать надо вежливо и, по возможности, быстро.
— А хоть бы и так… — хмыкнул тот. — Да кому какое дело до моего имени?
— Есть дело, раз спрашиваю, — Рон уже начинал звереть, но усилием воли взял себя в руки и продолжил спокойно и размеренно: — А когда я спрашиваю, лучше отвечать. Это понятно? А то ведь можно и сапогом в рыло получить.
Трактирщик поднял на рыцаря тоскливый взгляд, но даже не сделал попытки отпрянуть или хотя бы встать перед благородным рыцарем и его спутниками.
— Сапогом? Эт-то, конечно, можно. Это вы, благородные, завсегда рады. Ну я Кардиус и есть… чего благо родные господа изволят?
— Нам нужны кое-какие сведения. Ходят слухи, что ты много чего знаешь об этих краях. Вот и поделись.
— Знать-то я, может, и знаю… да только ведь одним знанием брюхо не набьешь, так, господа благородные? Может, сговоримся? Я много не прошу.
- Может, и сговоримся… если от тебя толк будет. Не обидим.
В глазах трактирщика блеснул огонек интереса.
— Ну так… пошли в дом, что ли. Негоже тут вот, на завалинке… и уши чужие не всегда к месту бывают… прошу, господа. Разносолов не обещаю, но кой-чего на стол собрать найду. Плохие времена нынче, постояльцев почитай и нету, разве что мужичье какое забредет, так ведь с них и медный грош поиметь — и то забота.
Рону пришлось порядком нагнуться, протискиваясь в низенькую дверь. Если и попадал он в места более грязные и убогие, то в далеком прошлом. Сразу и не вспомнить.
Полутемный, едва освещенный парой коптящих факелов зал был пуст. Закопченный потолок, грубая, плохо оструганная мебель, ершившаяся заусенцами, на полу грязь, какие-то черепки. Хозяин, двигаясь неспешно и без особой расторопности, бросил на стол несколько не очень чистых тарелок с холодным мясом и хлебом. Тут же нарисовались кружки, откуда донесся запах порядком прокисшего пива. Рон брезгливо смахнул со стола какие-то объедки и тяжело опустился на скамью.
— И чего желают знать благородные господа? — все же сесть с рыцарями и дамой за один стол трактирщик не рискнул. В иные времена за такую вольность можно было получить не только промеж глаз, а и пару дюймов стали в печенку.
— Где-то два года назад в этих краях видели Серого Паладина, — сообщил Рон. — С тех пор его никто и никогда не видел. Что можешь сказать об этом?
Кардиус задумался. Некоторое время он барабанил пальцами о край стола, что-то бормотал про себя, так что невозможно было разобрать ни слова, хмыкал, кашлял… У Рона создалось впечатление, что они зря теряют время в этой вонючей дыре.
— Э… ну так вот, значит, господа… и леди, конечно. Годика два назад, говорите… Как же, как же, помню. И впрямь видели неподалеку Серого, Жан-подпасок и видел, пер он куда-то, Серый, дороги не разбирая, видать, торопился. Как раз по весне дело было.
Рон сунул руку в кошель и извлек небольшой золотой кругляш. Вот тут-то глаза у трактирщика разгорелись ярким огнем вожделения. Он, похоже, даже перестал видеть что-либо вокруг себя, кроме медленно вращающейся в пальцах Рона золотой монеты. Судя по обстановке трактира, такой доход выпадал хозяину не то что не каждую неделю, а и не каждый месяц.
— Ну это, господа, значит, Серый-то в лес пошел. А дорог-то в лесу немерено, кто ж его знает, куда он делся. Как на духу, больше и сказать-то нечего.
Кардиус посмотрел на монету с таким сожалеющим видом, словно уже мысленно отправил ее обратно в кошель к рыцарю. Сказал-то ведь всего ничего, не стоит золота такой ответ.
Рон и сам понимал, что пока ничего полезного они не услышали. Да и чему удивляться — можно подумать, Серый кому-нибудь рассказал, куда идет да зачем. Конечно, было бы это неплохо, да вот только души, пусть и задержавшиеся в этом мире больше положенного, говорить с живыми просто так не могут… Так что Серый Паладин вряд ли поведал о своих планах.
— Было ли что необычное в то время? — спросила Айрин. Кардиус снова принялся хмыкать, бурчать и загибать пальцы.
Перечень необычностей, который он выродил после долгого ухода в воспоминания и под непрерывными понуканиями Рона и Айрин, был весьма широк. Оказалось, что как раз в тот год:
…у Марфы, что свинарник держит на окраине сельца, родился поросенок о двух головах, какового признали демоном и торжественно сожгли на площади…
…Жан-подпасок, тот самый, что Серого Паладина видел, как-то искал корову, что от стада отбилась, пестрая такая, с пятном на лбу и одним рогом поломанным, набрел на какую-то пещеру, где что-то большое сдохло, потому как вонь стояла — хоть нос зажимай. А что сдохло, непонятно, поскольку ни туши, ни даже костей там не нашли…
…дом кривого Шуга, что потерял глаз еще в имперских войсках и с тех пор мирно жил на пенсион, предоставленный ему всемилостивейшим императором, вдруг вспыхнул и сгорел дотла вместе с самим Шугом…
…Капа, жена старого Бруча, про которого все говорили, что он уже давно свое мужское естество по бабам растерял, вдруг понесла, а когда Бруч попытался порасспросить ее, где нагуляла, так она отобрала у него кочергу, коею он ее вразумлять пытался, да проломила муженьку голову…
…А Фира, жена лавочника Фарта, что оружием торгует, долго била мужа за то, что утаил от нее монетку, да не просто какую-то там медяшку, а золотую — сама видела, как какой-то приезжий мужик, что долго с ее муженьком болтал о чем-то, на прощание расщедрился и одарил лавочника денежкой. А когда стали выручку считать, так той денежки в кошеле-то и не оказалось…
…В округе появилась шайка мерзавцев, что раскапывали могилы, наверное, в поисках чего-нибудь ценного. Но скоро поняли, что хороший хозяин ничего ценного в домовину не положит, а потому исчезли без следа и кладбища тревожить перестали…
…Сапожник Пат, что чуть не годами сидел и шил сапоги, паршивые, кстати, вдруг решил половить рыбку, да выловил такого здоровенного сома, какового и старожилы в этих местах не помнят…
…Какой-то заезжий благородный рыцарь, чьего имени никто не знал, а может, он его никому и не говорил, цельных два дня бражничал в таверне «Щит и меч», а потом вдруг чегой-то разозлился, выхватил меч, стал каких-то зеленых тварей гонять, а тварей-то тех окромя него никто и не видел…
Рон переглянулся с Айрин. Непохоже было, чтобы эта «ценная» информация хоть сколько-нибудь помогла им. Девушка лишь пожала плечами… Ильтар сидел молча, о чем-то думая.
322
— А, вот еще! — вдруг встрепенулся, казалось, навсегда замолчавший Кардиус- Тута неподалеку караван пропал. Ехал к нам купец один, Сийкст, что Рыжим прозван был, купец известный, почитай что каждый год в наши края заглядывал. Его как раз по весне-то и ждали, да только он так и не приехал. А потом мужики на охоту ходили да возы обнаружили, а на возах, что любопытно, метки Сийкстовы стояли… и возы те были пустые, а порублены — жуть. А ни покойничков, ни лошадей, ни товаров — ничего так и не нашли.
— А что возил караван?
— Да разное… Рыжий-то всегда хвалился, что токмо оружием торгует, и не каким-то там, а отменным. Да только в плату, бывало, брал не только золото с серебром, а и другой какой товар, так что можно сказать, что всякое он возил.
Айрин нахмурилась.
— Когда это было?
— Так я ж и говорю, по весне…
— Весна большая, — хмыкнула Айрин. — Снег сошел уже?
— Сошел, сошел, уже и травка зеленая поперла…
— Место показать сможешь?
Трактирщик замялся.
— Да староват-то я уже по лесам бегать… вона, Жана позову, он парень молодой, он и покажет. Чего ж не по казать-то…
Волшебница чуть заметно кивнула Рону, тот легким щелчком катнул золотой кругляш в сторону трактирщика. Монета исчезла как по волшебству, сметенная со стола быстрым движением Кардиуса.
— Иди, зови мальчонку. Одна нога здесь, другая там…
Три всадника неторопливо ехали через лес. Вернее, всадников было три с половиной — на жеребце Рона, перед рыцарем, сидел мальчишка лет двенадцати, указывавший дорогу. Словоохотлив он был не в меру, болтал непрерывно, нисколько не интересуясь, слушает ли его кто, или нет.
После вонючей и дымной атмосферы трактира Рон дышал полной грудью, наслаждаясь чистейшим лесным воздухом. Айрин от пребывания в этой дыре, кажется, даже слегка побледнела, но постепенно приходила в себя.
Жизнерадостный мальчишка, которому за труды была обещана монетка, с готовностью показал то место, где видел Паладина, а теперь вел путешественников туда, где охотники нашли брошенные телеги из каравана Сийкста Рыжего.
А телег-то там тьма была, — он на мгновение задумался, затем уверенно продолжил: — Две руки, и еще одна…
— Ты и считать умеешь? — улыбнулся Рон.
— А то! И еще, а ведь Серый-то… он как раз сюда и шел.
— Сюда? — встрепенулась Айрин. — Точно?
— Торном клянусь, не вру, благородная госпожа! Я ж его видел, как он мимо деревни прошел — и в лес… а мы-то как раз так и едем. А пещера, что я нашел, она ведь там тоже рукой подать, ежели пожелаете, то и туда вас отведу.
— Ладно, там видно будет…
Жан что-то рассказывал про село да про свою хозяйку, что жрать дает мало, а работать заставляет много, а коль будет у него монетка, так он от той хозяйки откупится и пойдет к Кардиусу работать. А Кардиус, он только с виду такой, а вообще мужик добрый, только грустный, а грустный потому, что жена по зиме померла, по воду на речку ходила, да в прорубь и ухнула. А это кузнец видел, вытаскивать ее бросился, сам чуть не потонул, а бабу-то Кардиусову под лед утянуло, так и не нашли. А она-то в трактире всем заправляла, сам-то Кардиус хозяин никакой, только и любит, что сидеть на завалинке да сплетни слушать…
Рон вполуха слушал паренька, время от времени поддакивая и охая. Айрин в разговоре не участвовала, ей было о чем подумать. Картина складывалась донельзя логичная, хотя и строилась она на невнятном бормотании трактирщика да на скороговорке мальчишки. Но очень уж похоже получалось. Пещера, найденная мальчишкой неподалеку, что мертвечиной пахла — там наверняка зомби побывали. И караван оружейников для некроманта был лакомым куском — одним махом всю армию свою вооружил. Конечно, телеги ему ни к чему, зомби неутомимее лошадей, пешком шагают, может, и медленнее, зато дольше. Лошадей-то они, понятно, брать не стали, но на лошадей в лесу охотнички всегда найдутся: и те, что в серой шкуре бегают, и двуногие.
Если некромант подловил караван у самого Серебряного Бора, то Серый Паладин, что, по слухам, как раз в этих местах охотился на ходячих мертвяков, оказался как раз кстати. Что там произошло между ними, угадать несложно. Серый Паладин, при всех своих достоинствах, прямолинеен до идиотизма. Скорее всего, он попер с мечом на армию некроманта, не думая о последствиях. Но в этот раз неуязвимый герой нарвался на превосходящего противника… Сейчас, после того как в ее руках побывала Книга Начал, Айрин могла бы с ходу предложить не менее трех-четырех способов одержать победу в схватке с бессмертной душой, закованной в магические доспехи.
Видимо, некромант выиграл этот бой и лишил Серого Паладина… Айрин задумалась. А чего, собственно, лишил некромант давно уж мертвого рыцаря, чья навсегда задержавшаяся в этом мире душа двигала колдовские латы и направляла в цель магический меч? Не в силах смертного, сколь бы могуч он ни был, иметь власть над душами, как имеют ее великие боги, Торн и брат его Чар, создатели этого мира. Значит, душа сэра Тая Райнборна, как давным-давно именовали того, кто после мучительной смерти стал Серым Паладином, никуда не делась. Лишенная дороги туда, куда уходят все души умерших, лишенная магического оружия, дававшего смысл ее призрачному существованию, лишенная всяческой надежды на будущее. Она осталась в этом мире, значит, ее можно было отыскать.
Тем временем кони, один за другим, вышли на большую поляну. Мальчишка спрыгнул с коня, тут же по пояс скрывшись в высокой траве.
— Вот тута, благородные господа, телеги те и нашли. Токмо вы не обессудьте, телеги-то мужики забрали, в хозяйстве, стало быть, пригодятся, не пропадать же добру.
Рон, не спешиваясь, оглядел поляну. Место здесь было довольно глухое, и, если бы охотники не наткнулись на телеги, то пропажа каравана могла бы обнаружиться гораздо позднее. Со стороны некроманта было достаточно умным ходом загнать телеги куда-нибудь в лес, подальше от дороги.
— Слышь, малый, а тракт здесь неподалеку есть?
— Есть, господин, аккурат за этими деревьями. Только кусты разрослись жуть, и не видно дороги из-за кустов тех.
— Что ж, малец, лови, свое дело ты сделал. И чеши-ка отсюда… да смотри, не подглядывай, увижу, уши оторву.
Рон бросил монету, которую парнишка поймал на лету. Монета была золотой, к тому же увесистой — пожалуй, хватит ему и откупиться от хозяйки, и одежонку новую справить, да и отъесться чуток, а то вон кожа да кости. Жан несколько секунд восторженно разглядывал золото, затем пробормотал что-то насчет благодарности, поклонился, сунул монету в рот для пущей сохранности и чесанул к деревьям. В том, что он непременно будет подглядывать, Рон не сомневался, но по крайней мере сорванец не рискнет излишне приближаться к поляне и не станет путаться под ногами.
— Ильтар, мне нужно освободить эту поляну от травы. Это можно сделать?
— Вполне.
Эльф спрыгнул с коня, опустился на колени и прижался ладонями к земле. Глаза его были закрыты… Рон видел, как при первых же звуках произносимого эльфом заклинания Айрин навострила уши — видать, эта магия была ей незнакома. Трава на поляне будто бы ожила. Сейшел не верил собственным глазам — травинки вырывались из земли и, смешно перебирая крошечными корешками, начали расходиться в стороны от центра поляны, как круги на воде от брошенного камня. Вот освободился кусочек чистой земли величиной с ладонь, вот он стал больше, еще и еще… Теперь очищенный участок был уже размером с небольшой щит и продолжал увеличиваться.
Трава двигалась все быстрее и быстрее… Из крошечной норки высунулась любопытная мордочка мышки. Черные глазки изумленно оглядели сошедшую с ума траву, мышка некоторое время пыталась сообразить, что же здесь происходит, затем испуганно пискнула, выпрыгнула из норки задала стрекача в надежде найти для своего дома какое-шбудь более спокойное место.
— Достаточно, Ильтар, благодарю…
Эльф тут же прекратил бормотать заклинание, поднялся, легким движением стряхнул с ладоней налипшие комочки земли и взлетел в седло. Айрин спешилась и принялась готовиться к проведению ритуала. Из седельных сумок была извлечена уйма различных предметов, о назначении которых Рон мог только догадываться. Ильтар же с полным равнодушием взирал на какие-то перья, разноцветные камни, свечи из необычного красного воска, баночки с порошками… Видать, ему, тоже магу, все эти принадлежности были знакомы, и о том, что сейчас будет вершиться на этой поляне, он имел вполне определенное представление.
— Рон подошел к товарищу и тихо, чтобы не нарушить сосредоточения Айрин, спросил:
— Мне кажется, ты все утро чем-то озабочен?
— Да, я чувствую, что за нами следят, — некоторое время помедлив, так же тихо ответил эльф. — Но я никак не могу обнаружить этого наблюдателя… и это странно.
— Что тут странного?
— Человека я давно бы услышал…
Зеленая листва надежно скрывала Тарсиса, и все же он вдруг ощутил сильное беспокойство. Чутью своему он привык доверять, а чутье это в данный момент отчаянно вопило об опасности, близкой и серьезной.
Вампир не шевелился, прижавшись к шершавому древесному стволу, и сквозь просветы в листве наблюдал за действиями троицы, что остановилась на поляне, ничем вроде бы не отличавшейся от пяти-шести таких же полян, оставшихся позади. Он навострил уши, но шорох листвы гасил звуки ничуть не хуже толстой пуховой перины… ну а подлететь ближе Тарсис побаивался, никто доподлинно не знает, насколько острый слух у этих длинноухих, что не расстаются с луком. Тарсис отнюдь не был намерен ни выяснять особенности эльфийских органов чувств, ни проверять на своей шкуре меткость их луков.
А на поляне тем временем происходило что-то необычное. Вампир не сомневался, что волшебница готовит какой-то ритуал, причем довольно серьезный — ишь как старается, вон, камень уже три раза перекладывает, то на полпальца влево, то на столько же вправо. Видать, все это имеет очень важное значение… Проклятие, не будь на небе солнца, он подобрался бы поближе, а там, глядишь, и подвернулся бы удобный случай ощупать клыками ее нежную шейку.
При мысли о шее девушки Тарсис почувствовал волнение… нечто похожее он ощущал там, в Лебединой башне, когда его клыки пронзили артерию молоденькой дурочки, что думала защититься от высшего вампира с помощью слабенькой магии. Да, у него давно не было подруги, очень, очень давно… и будет справедливо, если теперь он обзаведется сразу двумя. Тем более что эта рыжая, безусловно, хороша. Из нее выйдет отличная спутница жизни. Тарсис даже на мгновение зажмурился, представляя, как здорово будет вдвоем, крыло к крылу, подняться в ночное небо, чувствуя пьянящий аромат прохладного ночного воздуха и сладкий вкус свежей крови во рту! Он помотал головой, стараясь отогнать это чудесное видение…
Короткий хлопок, и острая боль пронзила левое крыло Тарсиса. Он зашипел, едва сдерживая рвущийся наружу крик, и, скрипя зубами, ждал, пока боль наконец уймется. Затем скосил глаза — крыло было прочно пришпилено к стволу дерева тонкой стрелой с белым оперением. Вампир содрогнулся… древко стрелы вполне могло оказаться сделанным из того же аркнейского кедра, а тогда его ожидала бы скорая и неминуемая гибель.
Но шли секунды, боль утихла окончательно, и Тарсис с облегчением понял, что в этот раз ему повезло. Стрела оказалась обычной, и теперь можно было осторожно, не делая лишних движений, освободить крыло.
Ильтар опустил лук и прислушался… ничего, кроме шелеста ветра в кронах деревьев да шумного фырканья лошадей. Рон, для которого выстрел эльфа стал полной неожиданностью, хранил молчание.
— Может, и показалось… — после долгой паузы пробормотал Ильтар.
— Что показалось?
— Кажется, там, среди листвы, я заметил какое-то движение.
— Может, белка?
— Все может быть, — пожал плечами Ильтар, однако лук по-прежнему оставался у него в руках и очередная смер тоносная стрела лежала на тетиве, готовая в любой момент умчаться к цели. — Может быть, белка, может быть, птица… а может быть, и очень большая летучая мышь.
— Ты хочешь сказать, это был вампир?
— Я хочу сказать одно, друг Рон, кто-то за нами следит. И это — не человек.
У Рона из головы не выходило обещание вампира. Последние дни, после того нападения в гостинице, вокруг было достаточно спокойно, и его чувство опасности молчало. Либо вампир отказался от своих намерений и отправился куда-нибудь в укромное место зализывать раны, либо следил издалека, не приближаясь к путникам. Но человек с эльфом не сравнится, и если Ильтар что-то чувствует, значит, к этому следует отнестись со всей серьезностью.
— Я прошу тишины, — попросила Айрин, поднимая руку.
Рон кивнул Ильтару, и они, прихватив остальных лошадей, отъехали к самым деревьям. Рыцарь внимательно наблюдал за действиями своей подруги, любуясь ее фигурой, пламенеющими волосами и отточенными движениями. Ильтар же, ни на мгновение не утратив настороженности, продолжал внимательно вслушиваться и всматриваться в окружающий лес. Он чувствовал присутствие мальчишки, но тот, казалось, даже перестал дышать, да и не от него исходила опасность. А опасность присутствовала, она никуда не делась, хотя Ильтар и не мог с уверенностью сказать, кому или чему досталась его стрела. Он знал только то, что попал в цель… но не имел ни малейшего представления, чем эта цель была.
Волшебница стояла в нескольких дюймах от границы круга, образованного красными и черными камнями. В круг была вписана выложенная из одинаковых, уже белых, камней, шестилучная звезда. Острие каждого луча венчала толстая красная свеча.
Девушка подняла руки, в воздухе прозвучали первые фразы заклинания. Повинуясь магии, утих ветер, перестав шевелить листву и плотно сбившуюся у края поляны траву. Резкий, уверенный жест — и все шесть свечей разом вспыхнули ровным, немигающим пламенем. Такой же огонь полыхнул и в небольшой серебряной чаше, что стояла в самом центре звезды. Девушка на мгновение замолчала, ее пальцы извлекли из стеклянного сосуда щепотку порошка… Она взмахнула рукой, и темный комочек, вылетевший из ее пальцев, упал точно в чашу. Пламя окрасилось в ядовито-зеленый цвет и стало вдруг выше… Рон мог поклясться, что чаша с самого начала была пуста — и было совершенно непонятно, что в ней может гореть.
А магическое действо продолжалось… Еще одна щепотка порошка, из другой склянки, упала в чашу — пламя, ставшее еще ярче, теперь приобрело багровый оттенок. Неожиданно над чашей стал подниматься столб дыма, ровный, как нарисованный на холсте. Одновременно усилилось пламя свечей, казалось, они оплывают прямо на глазах, еще несколько минут, и свечи выгорят полностью.
Последняя щепотка порошка, и пламя в чаше вновь сменило цвет, сейчас оно было синим, синим был и столб дыма, все так же ровно уходящий ввысь. Рон с удивлением заметил, что почти перестал дышать, так заворожила его эта картина.
Отзвучало последнее слово древнего языка. Наверняка немало было тех, кто мог произнести это заклинание, но лишь те, кто читал Книгу Начал, мог в полной мере постичь его смысл… Айрин замерла, сложив руки над головой… Томительно тянулись секунды, и вот девушка упала на одно колено, бессильно опустив голову. С легким хлопком погасли свечи, столб дыма оторвался от чаши и улетел ввысь, истаяв в голубом небе.
— Не вышло, — выдохнула волшебница с болью в голо се. — Ничего не вышло…
Она сидела, привалившись спиной к толстому древесному стволу, и по маленькому кусочку отщипывала мякиш от свежего каравая, что Рон прихватил в Серебряном Бору. Сам же рыцарь сидел рядом и неторопливо пластал кинжалом окорок, рядом уже лежали ломти сыра, который вместе с мясом и хлебом составлял нехитрый, но весьма питательный обед путников.
— Не понимаю, — в который уже раз произнесла Айрин, — почему же ничего не вышло? Я не могла, не могла ошибиться…
— Я так понимаю, что это и есть Серый ритуал? — осторожно спросил Рон, не будучи уверенным, что ему хочется услышать ответ. Волшебница кивнула.
— Лишь малая его часть… та, что возвращает душу, пытающуюся покинуть этот мир. Но она не вернулась. И все же я уверена, что все делала правильно. Душа Серого Паладина, не имеющая права покинуть этот мир, только и может, что оставаться там, где Серого Паладина лишили призрачного тела…
— Айрин! — Рон вскочил на ноги, уронив при этом окорок и кинжал. — О Торн, с чего ты взяла, что душа Серого Должна быть здесь?
— Но мы же решили, что он пал в схватке с некромантом…
— Но произошло ли это здесь, на этой поляне?
Айрин с такой силой стукнула себя по лбу, что, казалось, из глаз посыпались искры.
— Чар меня подери! Какая глупость! Конечно, раз телеги нашли среди леса… Это совсем не означает, что и битва произошла здесь же. Скорее всего, их сюда отогнали зомби по приказу своего хозяина. Но схватка была там, где шел караван оружейников. На тракте. Надо найти это место, Рон. И поскорее, ритуал должен совершаться днем, пока не наступит вечер. На коней, друзья…
В мгновение ока еда была убрана в сумки, и три всадника двинулись в сторону, куда ранее им указал мальчишка. Стоит ли упоминать, что Жан, прятавшийся в лесу, неслышно двинулся вслед за волшебницей и ее спутниками. Вообще говоря, это только он считал, что движется неслышно, острый слух эльфа тут же уловил звуки осторожных шагов босых ног, но гнать мальчишку прочь он не собирался, во-первых, потому что тот вел себя достаточно осмотрительно, чтобы не путаться под ногами, и во-вторых, это было бессмысленно — легче было, пожалуй, пристрелить паренька, чем заглушить в нем здоровое детское любопытство.
Вслед за ними двинулось еще одно существо. Тарсис, уже освободивший крыло от пробившей его стрелы, спланировал на соседнее дерево, затем еще на одно… Внизу, среди кустов, он заметил крошечную фигурку в драной рубахе, и пасть вампира наполнилась слюной. Он вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел, и только азарт погони и слежки заставлял его на время забыть о голоде. Но теперь потребность в свежей крови напомнила о себе с неожиданной силой. Тарсис почувствовал, как где-то в желудке появилась колющая боль, первый признак того, что еще чуть-чуть, и он начнет терять силы. Но начинать охоту было пока рано. Не приведи Торн, этот длинноухий услышит шум… Кто знает, может быть, в его колчане найдутся и другие, куда более опасные стрелы.
— Ильтар, если бы ты решил устроить засаду, какое бы место ты выбрал? — спросил Рон своего спутника. Сам он уже пришел ко вполне определенному выводу, но хотел, чтобы эльф подтвердил его догадку.
Ильтар задумался. Они уже успели проскакать по тракту чуть не половину лиги от того места, где вышли из леса. Ехать дальше было бессмысленно, вряд ли бы некромант, ради маскировки, тратил время на оттаскивание телег в такую даль.
— Пожалуй, больше всего подошел бы тот холм, что мы недавно миновали. Смотри, там дорога делает резкий по ворот, и из лесу не видно, что творится на самом холме и дальше. А кусты вдоль тракта в этом месте такие густые, что там можно и армию спрятать, да так, что вряд ли кто заметит.
— Согласен, — кивнул Рон, — тогда возвращаемся и ос мотрим это местечко получше.
Конечно, Ильтар, проведший среди наемников не один десяток лет, был совершенно прав — холм идеально подходил для засады. Человек, один или с компанией, встретивший здесь выползающий из леса обоз, наверняка привлек бы внимание возниц и стражи, а укрытые в кустах зомби, что могут оставаться совершенно неподвижными, в нужный момент напали бы и с боков, и с тыла.
— Айрин, — позвал рыцарь волшебницу. — Мы думаем, что стычка произошла здесь, очень уж местечко подходит. Как думаешь, стоит попробовать?
Девушка с некоторым сомнением оглядела участок дороги у холма. И, виновато разводя руками, вздохнула.
— Знаете, друзья, у меня всего шесть свечей, и они сгорели почти наполовину. А другие такие же достать в этих краях вряд ли удастся. Так что мы можем позволить себе только одну попытку. Если же она будет неудачной… Серый ритуал не просто запрещен, он еще и очень сложен, имеет значение каждый шаг. Эти свечи я получила у эльфов, и если их не хватит, придется возвращаться к ним или в более или менее крупный город, где мне смогут изготовить что-нибудь подобное.
— И все же?..
— И все же мы попробуем. Ильтар, думаю, в этот раз твоя магия не понадобится, я построю магический круг прямо на тракте, здесь нет травы.
Она снова принялась выкладывать цветные камни, постепенно образуя из них круг.
— Тебе помочь?
Волшебница лишь мотнула головой. Мужчины в этом деле не помощники, разве что Ильтар, он, как маг, должен чувствовать малейшую неточность в линии магического круга, да только эльф и не подумал предложить свою помощь, вон сидит себе в седле да ушами шевелит. Хотя, возможно, это и к лучшему — она должна сделать круг сама, тогда сможет лучше распознать его силу, точнее, отметить тот момент, когда вся сила круга до последней капли ляжет в чашу и можно будет позвать…
Почему-то именно сейчас она чувствовала, что место выбрано верно. Все здесь было пропитано старой болью и страхом, давней смертью… Ее, как и любого мага, учили чувствовать это — только то чутье, что свойственно многим: наемникам, странникам, магам и, куда в большей степени, древним народам — эльфам и гномам, — сейчас особенно обострилось. Девушке казалось даже, что она видит в воздухе тени сражающихся и умирающих, а еще другие тени, тени тех, кто сражается, будучи уже давно мертвым. Да, Рон и Ильтар, безусловно, правы, это то самое место, ее видения, вызванные остаточным действием недавно про-изнесенного призывающего заклинания, не лгали.
Айрин попыталась отогнать от себя видения призрачных воинов и сосредоточиться на построении круга и звезды. День клонился к вечеру, а произносить заклинание призыва во тьме было просто опасно — никто и никогда не сможет предугадать, какие силы откликнутся на этот зов. Так что лучше не рисковать.
Тарсис испытывал чудовищные муки. Как пьяница не может спокойно смотреть на стоящий от него на расстоянии вытянутой руки кувшин с вином, голодный истекает слюной, глядя на краюху хлеба с толстым слоем масла и аппетитным ломтем окорока, так и его охватывала дрожь при взгляде на тонкую цеплячью шейку прижавшегося к дереву паренька. Жан, во все глаза наблюдая за творившимися на дороге таинственными приготовлениями, не замечал вокруг ничего — и, конечно, не видел и не слышал бесшумно приближающегося к нему вампира.
А тот разрывался между голодом и долгом. Долг призывал сохранять спокойствие, наблюдать и выжидать подходящий момент, а голод… голод был гораздо страшнее, поскольку исходил изнутри его самого, а не от хозяина, что находился сейчас неизвестно где и уж наверняка не следил за своим слугой.
«Ну и что? — уже в который раз задавался вопросом Тарсис. — Ну и что случится, если этот паренек исчезнет? Кому от этого будет хуже? А мне нужны силы, этот рыцарь и впрямь недурно владеет мечом, он быстр… почти как истинный вампир. Почти. Мне нужны силы, это точно. Если хозяин спросит… так и скажу».
Он сделал еще один шаг, не переставая коситься в сторону видневшихся сквозь листву людей и эльфа, что возились там, на дороге, готовя какое-то заклинание. Тарсис не мог бы назвать себя магом, но разлитую в воздухе Силу чувствовал не хуже опытного выпускника школы Сан. Что именно там готовилось, его не интересовало — это было не важно, особенно сейчас, когда голодные спазмы терзали его древнее тело.
Еще шаг…
Эльф смотрел в другую сторону. Его уши, столь опасные для вампира, теперь ловили звуки, доносившиеся с другой стороны дороги. Рыцарь, с которым ему пришлось недавно столкнуться, смотрел на свою подругу. Та вообще вряд ли что-то видела сейчас, кроме своих свечей и камней, что старательно раскладывала на сырой земле.
Еще шаг…
Тарсис совершенно точно знал, что услышать его движения мальчишка не мог. Не дано это человеку. А чутья, что встречается у опытных воинов, у него нет и быть не может. Поэтому он так и не понял, что заставило мальчишку оглянуться, может быть, укус комара, может — чириканье какой-нибудь птицы. Взгляд паренька уткнулся в фигуру приближавшегося к нему вампира. Глаза медленно расширились от ужаса, рот распахнулся, чтобы издать пронзительный крик…
Выхода у Тарсиса не было. Теперь речь шла не о простом выборе между утолением голода и строгим исполнением приказа хозяина — теперь речь шла о святом, о его, Тарсиса, безопасности. Он прыгнул, подминая под себя тщедушную фигурку, ломая жалкое сопротивление и затыкая рукой со стремительно растущими когтями рвущийся наружу вопль. Его острые клыки впились в тонкую загорелую шею…
Страшный удар стрелы заставил Тарсиса на мгновение разжать когти и челюсти, острая боль в плече вынудила его отпрянуть от жертвы. Мальчишка бесчувственным кулем рухнул на землю. С противным чмоканьем вторая стрела вошла вампиру в живот, выставив окровавленный наконечник со спины. Тут же еще один удар — третья стрела пробила бедро.
Тарсис понял: еще мгновение, и его убьют. Просто убьют, лишив жизни навсегда… Сами по себе удары эльфийских стрел не были для него смертельны, пусть даже стальные наконечники прошьют сердце, печень или иной жизненно важный для человека орган. Но каждый удар стрелы лишал вампира части сил — еще несколько таких ран, и он ослабеет настолько, что его, Тарсиса, высшего вампира, возьмут голыми руками. А ни один вампир, как бы живуч он ни был, не сумеет восстановиться, будучи изрубленным в куски.
Он бросился бежать. Прочь мечты о глотке горячей крови, прочь мысли о приказе хозяина. Жить, жить, жи-и-ить!!!
Еще одна стрела ударила его точно в позвоночник. Тарсис на мгновение ощутил, как отнимаются ноги — да что там говорить, любой человек тут же рухнул бы на землю, навсегда утратив возможность передвигаться на своих двоих. Но вампир был все еще силен. Руки разлетелись в стороны, на глазах истончаясь и обрастая перепонкой, сделали первый взмах, и вот уже массивное, страшное тело летит — неловко, неуклюже, волоча за собой почти неподвижные задние лапы. Стрела насквозь пронзила перепонку крыла, и умчалась куда-то в кусты, но это было уже даже не опасно: очередной острый укол боли — и все.
Морда огромной летучей мыши врезается в древесный ствол, острый сучок впивается в глаз, выворачивая его — Тарсис шарахнулся в сторону… тут же там, где мгновением раньше была его голова, просвистела стрела с белым оперением, и глубоко ушла в дерево. Еще один взмах крыльями, еще… Вампир всей своей шкурой ощущал, как не знающий промаха глаз эльфа ловит его среди деревьев, и отчаянно бил крыльями в одном стремлении — уйти. Еще одна стрела… он уже сбился со счета какая… пронзает потерявшую всякую чувствительность заднюю лапу. Это уже совсем не важно, лапа все равно не чувствует боли, значит, позвоночник поврежден серьезно… Взмах, еще взмах…
— Ушел, — зло сообщил Ильтар и сплюнул розовато-красной слюной, видать, от бешенства прикусил губу. — Ушел, тварь, вот живуч… Я могу поклясться, что попал не менее пяти раз. Пять стрел… и вампир все же удрал… Как он?
— Будет жить, — сказала Айрин, осматривавшая паренька. — Вена прокушена, но крови потерял не так уж много, я ее уже остановила и рану зарастила. Но он будет спать долго, по меньшей мере до завтра.
Она поднялась, приняв протянутую Роном чистую тряпицу, вытерла с ладоней кровь, потянулась. Девушка выглядела усталой — лечение пастушка далось ей непросто.
Рон опустился на одно колено, устраивая Жана поудобнее и укрывая своим плащом. Конечно, следовало бы отвезти его в деревню, но оставить Айрин здесь с одним лишь эльфом, попросить Ильтара взять на себя эту миссию он не мог. Мальчик спит… пусть поспит пока здесь. Когда Айрин завершит свой ритуал, независимо от того, удачен он будет или нет, они смогут вернуться в Серебряный Бор все вместе.
Снова воздух замер, повинуясь приказу человека. И пламя, отвечая на фразы давно забытого языка, полыхнуло ровным, нереально чистым светом. Вновь зеленые, багровые и синие отсветы придали деревьям и лицам людей какой-то странный, жуткий оттенок. А в медленно, но верно темнеющее небо вонзился прямой, как копье, столб дыма.
И снова, как в прошлый раз, замерла волшебница, произнесшая последнее слово древнего, запретного заклинания. Потянулись секунды ожидания.
Внезапно столб дыма заколебался, в нем возникли какие-то завихрения, словно пытающиеся разорвать его, разметать сгустками синей дымки… но столб сопротивлялся этим вихрям, меняя форму… Теперь он уже не напоминал копье, пронзающее небо, теперь это было облако, бьющееся в судорогах над серебряной чашей… и все больше и больше облако это походило на человеческую фигуру.
Казалось, вихри сошли с ума, они терзали дымчатую фигуру, рвали ее на части, но облако, уже полностью по-терявшее синий оттенок и вернувшее себе привычный серо-белый дымный цвет, успешно сопротивлялось. Айрин развела в стороны руки и, вдруг резко выбросив их вперед, буквально швырнула в бьющееся облако заклинание.
Яркая вспышка заставила Рона зажмуриться. Поэтому он не увидел, как множество ярких искр устремилось к облаку, облепив его со всех сторон, затем искры слились в одну сплошную сияющую пленку, на ней постепенно стали проступать шипы, наплечники, сочленения панциря. Чем больше облако напоминало закованного в латы человека, тем тусклее становилась сияющая пленка… И вот высокая фигура в серых доспехах, сквозь которые явственно просвечивались стоявшие позади нее деревья, качнулась вперед.
Сейшел открыл глаза. В двух шагах от Айрин стоял Серый Паладин. Он был точно таким, каким Рон его представлял — высоким, в глухом стальном шлеме с узкой прорезью, за которой клубился едва заметный туман, в массивном на вид панцире с наплечниками, оснащенными острыми шипами, а на груди его нереальным, мертвенным светом сиял странный герб — облако, пронзенное мечом. Только руки воина были пусты.
Айрин сделала шаг навстречу Паладину, теперь их разделяло расстояние куда меньшее, чем вытянутая рука. Все естество Рона приказывало ему схватиться за оружие — его возлюбленная стояла слишком близко к одному из самых опасных существ в этом мире. Но она, видимо, почувствовала его порыв и сделала заметный, но откровенно отталкивающий жест кистью руки. Рон, поняв намек, замер на месте.
— Сэр Тай Райнборн? — четко произнося слова, спросила Айрин.
Полупрозрачная фигура в панцире чуть помедлила, затем согласно склонила голову.
— Рада тому, что вы снова появились в нашем мире, хотя, возможно, радости вам это не доставило. Я не ошибусь, если предположу, что некоему молодому магу, управляющему отрядом зомби, удалось одержать над вами верх?
Еще одна заминка, и снова утвердительный наклон головы.
— Увы, сейчас этот некромант обрел невиданные силы. Мы должны остановить его, и нам нужна ваша помощь.
Фигура в доспехах подняла к глазам руки в пластинчатых перчатках, затем протянула к Айрин пустые ладони.
— О да, сэр Тай. Прошу прощения…
Сноп искр, замерцавших у кисти правой руки Паладина, постепенно сливался в сияющую ленту. Еще мгновение, и полоса света потускнела и превратилась в длинный двуручный меч, оружие в умелых руках страшное.
Великан воздел меч над головой, а затем, отступив на несколько шагов назад, с силой взмахнул колдовским лезвием, одновременно приседая. Клинок, созданный магией, со свистом прорезал воздух, рассекая замшелый валун размером чуть не с голову самого Паладина. Камень не разлетелся мелкими кусками, как от удара топора или молота, он просто распался на две половины. Рон, видя этот удар, лишь присвистнул — такое было ни топору, ни тем более обычному мечу недоступно.
Серый вновь кивнул, на этот раз с явным удовлетворением, и, привычным движением забросив чудовищный меч за спину, жестом указал девушке на ровный, будто спиленный пень, словно приглашая ее присесть и рассказать, зачем это смертным понадобилась помощь Паладина.
Айрин начала свой рассказ…
Тарсис, захлебываясь и марая одежду, лакал кровь. В этот раз ему пришлось довольствоваться некрупным медведем, облюбовавшим себе именно ту самую пещеру, которая сейчас Тарсису была совершенно необходима. Зверь пал без сопротивления, так и не поняв, что существо, напавшее на него, было не человеком, а чем-то гораздо более опасным.
Жадно глотая горячую кровь, живительную, хотя и лишенную того непередаваемого вкуса, каковым обладает кровь человека, Тарсис чувствовал, как постепенно возвращаются силы, как затягиваются раны, как вновь обретают чувствительность ноги.
Скоро, очень скоро он будет здоровым. Тогда — немного охоты на каком-нибудь из ближайших хуторов, и снова в погоню. Теперь к желанию как можно быстрее исполнить приказ хозяина прибавилась иная страсть — стремление отомстить.
