ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Лукас хотел натянуть на себя покрывало, но не нащупал его. Он приоткрыл один глаз, провел рукой по начавшей отрастать щетине на щеке. От сочетания табака и спиртного во рту остался мерзкий привкус. Будильник показывал 6:21. Рядом с собой он увидел пустую мятую подушку. Он встал и, в чем мать родила, побрел в гостиную. Эми, закутанная в покрывало, хрустела красным яблоком из корзины с фруктами.

– Я тебя разбудила? – спросила она.

– Можно сказать и так. Тут есть кофе?

– Я позволила себе заказать его в номер. Сейчас я приму душ и исчезну.

– Если тебя не затруднит, я бы предпочел, чтобы ты приняла душ у себя дома. Я страшно опаздываю!

Эми была ошеломлена услышанным. Она бросилась в спальню, за разбросанными где попало вещами. Поспешно одевшись, она схватила туфли и засеменила по коридорчику к двери. Лукас высунулся из ванной.

– Ты не дождешься кофе?

– Кофе я тоже попью у себя. Спасибо за яблоко.

– Не за что. Хочешь еще?

– Нет, мне и так хорошо. Всего доброго!

Она сняла цепочку с двери и повернула дверную ручку. Лукас подошел к ней.

– Можно задать тебе вопрос?

– Задавай.

– Какие твои любимые цветы?

– Лукас, у тебя бездна вкуса, только дурного. У тебя ловкие руки, я провела с тобой незабываемую ночь. На этом и закончим.

Выйдя, она столкнулась с коридорным, принесшим заказанный завтрак.

– Ты уверена, что не хочешь кофе? – спросил ее Лукас. – Его все равно уже принесли.

– Уверена!

– Будь умницей, ответь на вопрос про цветы! Эми глубоко вздохнула. Ей было все труднее сохранить невозмутимость.

– Такие вещи не спрашивают у заинтересованного лица, это губит все удовольствие, неужели ты этого не знаешь, в твоем-то возрасте?

– Знаю, конечно, – ответил Лукас тоном надувшегося ребенка. – Но заинтересованное лицо – не ты!

Эми чуть не сбила с ног коридорного, терпеливо ждавшего у двери конца разговора. Из глубины коридора до слуха мужчин донеслось:

– Кактус! Можешь сам на него сесть!

Оба молча проводили ее взглядом. Звонок оповестил о приехавшем лифте. Прежде чем его дверцы снова закрылись, Эми успела крикнуть:

– И еще, Лукас, ты совершенно голый!

– Ты всю ночь не смыкала глаз.

– Я всегда мало сплю…

– Чем ты взволнована, София?

– Ничем!

– Подруга умеет слышать даже невысказанное.

– У меня завал работы, Матильда, даже не знаю, с чего начинать. Я боюсь, что не справлюсь, что не оправдаю ожиданий…

– Первый раз вижу тебя неуверенной в себе.

– Значит, мы становимся настоящими подругами. София пошла на кухню – вернее, шагнула в угол, служивший для кухонных целей, налила там воды в электрический чайник. Со своей кровати у окна гостиной Матильда наблюдала, как светает. Утро выдалось дождливым, небо затянули тоскливые тучи.

– Ненавижу октябрь, – сказала она.

– Чем он перед тобой провинился?

– Этот месяц хоронит лето. Осенью все идет на убыль: сокращается день, прячется солнце. Никак не наступят холода, мы смотрим на свои свитера, но еще не можем их надеть. Осень – гадкое, ленивое время года, сырость, дождь и еще раз дождь!

– Непонятно, кто не выспался: я или ты!

Чайник завибрировал, щелкнул и успокоился. София открыла железную банку, взяла пакетик чая «Эрл Грей», налила в большую чашку кипяток и оставила чай настаиваться. Она собрала на подносе завтрак для Матильды, подняла с пола и отдала подруге газету, которую каждое утро совала ей под дверь Рен. Потом помогла подруге принять сидячее положение, взбила подушки и ушла к себе. Матильда подняла оконную раму. От всепроникающей влажности у нее сильно заболела нога, и она поморщилась.

– Вчера вечером я видела мужчину, приславшего водяную лилию! – прокричала из ванной София.

– Вы уже не расстаетесь! – крикнула Матильда что было мочи ей в ответ.

– Брось! Просто он ужинал в том же ресторане, что и я.

– С кем?

– С блондинкой.

– Какого сорта?

– Блондинистой!

– Это все?

– Называется: «Догони, поймать меня нетрудно, у меня высоченные каблуки!»

– Вы разговаривали?

– Если это можно назвать разговором. Он утверждал, что она журналистка, берет у него интервью.

София встала под душ. Сначала полагалось отвернуть старые скрежещущие краны, потом стукнуть по рассекателю. Труба чихнула и окатила ее водой.

Внимание Матильды привлекла фотография в «Сан-Франциско Кроникл».

– А он не соврал! – крикнула она.

София, не пожалевшая для волос шампуня, открыла глаза. Попытка не позволить шампуню попасть в глаза дала противоположный результат глаза отчаянно защипало.

– Вообще-то она, скорее, шатенка, – не унималась Матильда. – И недурна собой!

Шум душа стих, София влетела в гостиную с полотенцем на бедрах и с намыленной головой.

– Что ты болтаешь?

Матильда оценивающе оглядела подругу.

– Какая у тебя красивая грудь!

– Святое всегда красиво.

– Вот и я твержу это себе по утрам перед зеркалом…

– Ты о чем говоришь, Матильда?

– О твоих сиськах! Хотелось бы мне, чтобы мои так же торчали!

София целомудренно загородила грудь локтем.

– Нет, о чем ты говорила перед этим?

– Наверное, о том, что выгнало тебя мокрую из-под душа! – сказала Матильда, размахивая газетой.

– Как они умудрились так быстро напечатать статью?

– Цифровые технологии, Интернет! Даешь интервью – и уже через несколько часов красуешься на первой странице газеты. На следующий день в тебя благополучно заворачивают рыбу.

София попыталась завладеть газетой, но Матильда отказалась с ней расставаться.

– Не трогай, с тебя течет!

Матильда приступила к громкому чтению статьи на две колонки, называвшейся «Взлет „Эй-энд-Эйч“. Это был настоящий панегирик Эду Херту: в тридцати строках автор курила фимиам карьере человека, которому регион обязан своим могучим экономическим скачком последнего времени. В конце говорилось о том, что крохотная фирма, родившаяся в 50-х годах, превратилась в группу-гигант, которую Херт уверенно держит на своих плечах.

Наконец София отняла у Матильды газету и сама дочитала статью, вверху которой помещалась маленькая цветная фотография. Под текстом стояло имя автора: Эми Стивен. София сложила газету и не удержалась от улыбки.

– Все-таки блондинка! – сказала она.

– Вы с ним еще увидитесь?

– Он пригласил меня на обед.

– Когда?

– Во вторник.

– Когда во вторник?

София ответила, что Лукас заедет за ней в полдень. Матильда показала пальцем на дверь ванной и покачала головой.

– Значит, через два часа.

– Сегодня вторник? – спросила София, торопливо собирая свои вещи.

– Так написано в газете!

Через несколько минут София пулей вылетела из гардеробной в джинсах и в свитере крупной вязки. Всем своим видом она требовала от подруги одобрения. Матильда окинула ее взглядом и вернулась к газете.

– Что-то не так? Несовпадение цветов? Джинсы не годятся?

– Сначала вытри волосы, потом поговорим, – отрезала Матильда, листая телевизионную программу.

София повертелась перед зеркалом, потом сняла свитер и с понурым видом вернулась в ванную.

– Никогда не видела, чтобы тебя так занимали тряпки… И ты еще будешь мне рассказывать, что он тебе не нравится, что он не в твоем вкусе, слишком «унылый» и все такое прочее? Посмотрим, как у тебя хватит на это совести!

В дверь робко постучали, следом за стуком перед подругами предстала Рен. В руках у нее была корзина со свежими овощами и перевязанная кокетливой ленточкой коробка с деликатесами.

– Непонятно, как будет выглядеть сегодня погода, – заявила Рен, выкладывая в тарелку гостинцы.

– И не только погода! – подхватила Матильда. Рен оглянулась на Софию, вышедшую из ванной с красивой прической. Та застегнула брюки и завязала на полукедах шнурки.

– Ты куда-то идешь? – спросила ее Рен.

– Я приглашена на обед, – ответила София, целуя хозяйку в щеку.

– А я развлеку Матильду. Если она, конечно, не против! Но даже если ей со мной скучно, мне все равно, одной внизу мне еще скучнее.

С улицы донеслись гудки. Матильда потянулась к окну.

– Это он? – спросила София, оставшись в глубине комнаты.

– Нет, это служба доставки «Федерал Экспресс»! У нее новый рабочий транспорт – «Порше»-кабриолеты. На них теперь работает Том Хэнкс, так что они еще не такое могут себе позволить!

В дверь дважды позвонили. София обняла Рен и Матильду и сбежала по лестнице вниз.

Сидевший за рулем Лукас снял темные очки и поприветствовал ее широкой улыбкой. Не успела София хлопнуть дверцей, как автомобиль устремился в сторону Пасифик Хейтс. Промчавшись по парку Президио, они свернули на дорогу, ведущую к «Золотым воротам». На противоположной стороне залива выступали из тумана холмы Тибарон.

– Обед на морском берегу! – гаркнул Лукас, перекрикивая ветер. – Лучшие крабы в округе! Вы ведь любите крабов?

София кивнула из вежливости. Когда вообще ничего не ешь, выбор еды не вызывает затруднений.

Воздух был теплый, асфальт разматывался под колесами гладкой лентой, поездку сопровождала приятная музыка. Казалось бы, счастливый момент, глупо им не воспользоваться… Машина съехала со скоростной трассы на прилегающую и скоро остановилась в рыбацком порту Сосалито, на стоянке напротив пирса Лукас обошел машину и распахнул для Софии дверцу.

– Прошу!

Он подал ей руку и помог выйти. Они зашагали по тротуару вдоль моря. Шедший по другой стороне мужчина выгуливал на поводке роскошного золотистого ретривера. Мужчина так засмотрелся на Софию, что налетел на уличный фонарь и шлепнулся на асфальт. София хотела броситься ему на помощь, но Лукас ее удержал, сказав, что для этого у бедняги есть настоящая собака-спасатель.

Женщина-метрдотель захватила два меню и проводила их на террасу. Лукас усадил Софию на банкетку, лицом к морю, заказал игристое белое вино. Она отломила кусочек хлеба, чтобы бросить его чайке, сидевшей на перилах и не сводившей с нее глаз. Птица поймала хлеб на лету и взмыла в небо. Казалось, ей нужно всего несколько взмахов крыльев, чтобы оказаться по другую сторону залива.

В нескольких километрах, на другом берегу, по пристани прогуливался Джуэлс Ловко поддетый носком его башмака камешек семь раз подпрыгнул на воде, прежде чем кануть в глубину. Джуэлс поглубже засунул руки в карманы старых твидовых штанов и стал вглядываться в противоположный берег. Вид у него был не менее встревоженный, чем у моря, настроение и того хуже. От размышлений его отвлекла машина инспектора Пильгеса, устремившаяся от «Рыбацкой закусочной» в город с включенной на полную катушку сиреной. Очередная драка в Чайнатауне грозила перерасти в бунт, и к месту событий вызвали все патрули и экипажи. Джуэлс нахмурился, поворчал себе под нос и вернулся под арку. Там, усевшись на деревянный ящик, он погрузился в размышления: что-то не давало ему покоя. Газетный лист, принесенный ветром, оказался в лрке прямо перед ним Лист намок, и постепенно Джуэлс смог рассмотреть фотографию Лукаса на обратной стороне. По спине у него пробежал противный холодок.

Официантка поставила на столик горячую миску с клешнями крабов. Лукас наполнил тарелку Софии, покосился на матерчатые манишки, поданные вместе с мисочкой для споласкивания пальцев. София отказалась повязываться, он тоже.

– Не знаю, кому к лицу эти нагрудники… Вы не едите?

– Боюсь, что нет, – призналась София.

– Вы вегетарианка!

– Поедать живых тварей всегда казалось мне непорядочным.

– Ничего особенно, это в порядке вещей.

– Все-таки что-то здесь не так…

– Все обитатели земли едят друг друга, чтобы выжить.

– Пусть так, но крабы не сделали мне ничего дурного. Мне очень жаль. – И она вежливо отодвинула тарелку, вид которой, судя по всему, вызывал у нее тошноту.

– Вы ошибаетесь, это закон природы. Если бы пауки не питались насекомыми, то насекомые сами бы их пожрали.

– Вот именно: крабы – все равно, что большие пауки, лучше оставить их в покое!

Лукас обернулся и подозвал официантку, чтобы попросить десертное меню и в чрезвычайно вежливой манере сообщить, что с горячим они закончили.

– Я не должна мешать вам есть, – сказала София, краснея.

– Вы превратили меня в своего соратника по борьбе за права ракообразных!

Он развернул десертное меню и ткнул пальцем в красочное изображение шоколадного мусса.

– Вот этим мы навредим разве что самим себе. Лучше не считать калории: со счету собьетесь!

Софии не терпелось проверить, правильно ли она угадала в Лукасе ангела-контролера. Но он уклонился от ответа на вопрос, в чем заключаются его истинные обязанности. Хватало других, более интересных тем, которые ему хотелось с ней обсудить. Хотя бы такая: чем еще в жизни она занята, помимо соблюдения безопасности в торговом порту? Чему посвящает свое свободное время? София ответила, что «свободного времени» у нее нет: отработав в доках, она помогает различным ассоциациям, преподает слабовидящим, занимается престарелыми и детьми на больничной койке. Ей нравится их общество, между ними существует какое-то волшебное единство… Только дети и старики видят то, чего не замечает большинство людей: состояние «взрослости» – потерянное время! Для нее старческие морщины – это красивейшие письмена жизни, по которым дети учатся читать свои мечты. Лукас смотрел на нее в восхищении.

– Вы действительно все это делаете? -Да.

– Зачем?!

София не ответила. Лукас допил свой кофе и заказал еще, хотя ни на минуту не забывал о манерах. Вторую чашку он пил невыносимо медленно, пусть кофе успел совсем остыть, пусть на улице рке сгущались сумерки. Ему хотелось, чтобы этот разговор не кончался: только не сейчас! Он предложил Софии пройтись по берегу. Она поправила ворот свитера и поднялась. Спасибо ему за сладкое: она впервые попробовала шоколад и оценила его непередаваемый вкус Лукас решил, что она над ним издевается, и поделился с ней своим подозрением; впрочем, ее радостное выражение свидетельствовало, что она не шутит. Хрке того, его окончательно сбило с толку то, что он прочитал сейчас во взгляде Софии: не приходилось сомневаться, что она вообще никогда не говорит неправду! Впервые его посетило подозрение, и он замер с разинутым ртом.

– Не знаю, что я такого ляпнула, но пауков вокруг незаметно, так что вы сильно рискуете.

– Простите?

– Если так и останетесь с открытым ртом, то проглотите муху!

– Вам не холодно? – осведомился Лукас, резко выпрямляясь.

– Как будто нет, но лучше не стоять на месте.

Песчаный пляж был почти пуст. Огромная чайка бежала по воде, пытаясь взлететь, и взбивала лапами пену на гребнях волн. Наконец взлет состоялся, птица заложила медленный вираж и лениво удалилась в луче света, пронзающем облачный покров. Хлопки ее крыльев смешались с шумом прибоя. София подняла плечи, борясь с порывами ветра, швырявшимися песком. Лукас снял пиджак и галантно набросил его ей на плечи. Мокрый воздух хлестал ее по щекам. Она широко улыбалась, словно сопротивляясь из последних сил приступу беспричинного смеха

–• Что вас рассмешило? – спросил Лукас.

– Понятия не имею!

– Все равно смейтесь, это вам очень идет.

– Смех всем идет.

Начался мелкий дождик, пляж сразу покрылся несчетными мелкими кратерами.

– Смотрите! – крикнула она. – Прямо как на Луне, правда?

– Вроде того…

– Что это вы погрустнели?

– Мне бы хотелось, чтобы время остановилось. София опустила глаза и прибавила шаг.

Лукас забежал вперед и стал пятиться, чтобы оставаться с ней лицом к лицу. София старалась ступать в его следы в песке.

– Я не знаю, как говорить такие вещи, – признался он с видом ребенка.

– Тогда ничего не говорите.

Ветер трепал Софии волосы, они задевали ему лицо. Она отбросила их назад. Тонкая прядь зацепилась за ее длинные ресницы.

– Можно? – Он протянул руку.

– Странно, что это вы вдруг заробели?

– Это происходит помимо меня.

– Не боритесь с робостью, она вам очень идет.

Лукас подошел к Софии вплотную, и у обоих изменились лица. Она ощутила глубоко в груди нечто, над чем не имела власти: биение, трепет, отдававшиеся в висках. Пальцы Лукаса дрожали, суля робкую ласку. Потом они скользнули по щеке Софии…

– Вот, – вымолвил он, отводя глаза.

В нахмуренном небе блеснула вспышка, грянул гром, на них обрушился ливень.

– Мне бы хотелось увидеться с вами опять, – сказал Лукас.

– Мне тоже. Только не в ливень, – ответила София.

Он схватил Софию за плечо и поволок ее обратно к ресторану. На белой дощатой террасе никого не осталось. Спрятавшись от ливня под крытым шифером козырьком, они уставились на несущийся по сточному желобу поток воды. Бесстрашная чайка сидела на перилах, не обращая внимания на ливень, и следила за парочкой. София потянулась к ближнему столику, схватила кусочек намокшего хлеба, скомкала его и бросила чайке. Та заранее взлетела и поймала угощение уже в воздухе.

– Как мне вас теперь увидеть? – спросил Лукас.

– Из какой Вселенной вы явились? Он помялся.

– Скорее, из ада.

София тоже помялась, внимательно на него посмотрела и с улыбкой проговорила:

– Так часто говорят жители Манхэттена, когда оказываются здесь.

В разыгравшуюся грозу им уже приходилось не разговаривать, а перекрикиваться. София взяла Лукаса за руку и сказала неожиданно тихо:

– Для начала вы мне позвоните, справитесь, как я поживаю, в разговоре предложите встречу. Я вам отвечу, что у меня работа, что я занята, вы предложите другой день, и я скажу, что это другое дело, я как раз отменила одну встречу…

Почерневшее небо прочеркнула новая молния. На пляже ветер уже походил на шквал. Казалось, сейчас наступит конец света.

– Не хотите укрыться от стихии? – спросила София Лукаса.

– Как вы поживаете? – проговорил Лукас невпопад.

– Хорошо, а что? – удивленно отозвалась она.

– Мне бы хотелось провести с вами и вторую половину дня… но вы заняты, у вас работа, уйма дел. Может, мы поужинаем сегодня вечером?

София улыбнулась. Он распахнул плащ, чтобы защитить ее от дождя, и так довел до машины. Волны уже захлестывали безлюдный тротуар, но при помощи Лукаса она преодолела потоп. Ветер долго не давал ему открыть дверцу машины. Но стоило им оказаться в уютном укрытии салона, как ливень стал еле слышен, стук струй по крыше был почти успокаивающим. Лукас довез Софию до авторемонтной мастерской, как она просила. Прежде чем отъехать, он посмотрел на часы. Она наклонилась к его окну.

– У меня сегодня вечером намечался ужин, но я попробую его отменить. Я позвоню вам на мобильный.

Он с улыбкой тронулся с места. София провожала машину взглядом, пока она не исчезла в потоке на авеню Ван Несс

София оплатила буксировку своего автомобиля и зарядку аккумулятора. Когда она выкатила на Бродвей, гроза уже кончилась. Из тоннеля она въехала прямиком в злачный квартал. На пешеходном переходе ей в глаза бросился карманник, облюбовавший себе жертву. Она затормозила, выскочила из машины и бросилась за ним.

Ее окрик не испугал воришку, наоборот, он попытался припугнуть ее саму.

– Не вздумай! – сказала ему София, указывая на ничего не подозревающую женщину с атташе-кейсом.

– Ты что, из полиции?

– Дело не в этом!

– Тогда не лезь не в свое дело, дура!

И он бросился вдогонку за женщиной. Он уже настигал ее, когда вдруг подвернул ногу и растянулся на асфальте. Женщина, ничего не подозревая, села в трамвай. София дождалась, чтобы неудачливый воришка встал, и вернулась к своей машине.

Открывая дверцу, она кусала нижнюю губу, недовольная собой. Все получилось не так, как надо: цель была достигнута, но не простым урезониванием злоумышленника. Она тронулась с места и поехала в порт.

– Поставить вашу машину, сэр?

Лукас вздрогнул и поднял голову. Работник стоянки как-то странно на него смотрел.

– Почему вы так на меня смотрите?

– Вы уже пять минут сидите неподвижно в своей машине, вот я и подумал…

– Что вы подумали?

– Что вам нездоровится. А уж когда вы положили голову на руль…

– Гоните лишние мысли, так вы избежите многих разочарований!

Лукас вышел из своего «купе» и бросил молодому служащему ключи. Когда открылись двери лифта, он столкнулся нос к носу с Элизабет. Та буквально налегла на него, спеша поздороваться. Лукас отшатнулся.

– Вы уже приветствовали меня сегодня утром, – сказал он ей, кривясь.

– Вы не ошиблись насчет улиток: они восхитительны! Успехов!

Двери кабины раскрылись на девятом этаже, и она исчезла в коридоре.

Эд встретил Лукаса с распростертыми объятиями.

– Встреча с вами, дорогой Лукас, – огромная удача!

– Можно сказать и так, – согласился Лукас, закрывая дверь кабинета. Подойдя к вице-президенту, он опустился в кресло. Херт держал в руках «Сан-Франциско Кроникл».

– Вместе мы свернем горы!

– Не сомневаюсь.

– Вы неважно выглядите.

Лукас вздохнул. Эд почувствовал его раздражение, поэтому еще раз радостно помахал газетой со статьей Эми.

– Потрясающая статья! У меня самого не получилось бы лучше.

– Она уже напечатана?

– Сегодня утром! Так и было обещано. Эми – прелесть, не правда ли? Наверное, всю ночь над ней трудилась…

– Что-то в этом роде.

Эд ткнул пальцем в фотографию Лукаса.

– Я болван, что не передал вам свою фотографию перед встречей. Ничего, ваша тоже хороша.

– Спасибо.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, Лукас?

– Да, господин президент, я чувствую себя отлично.

– Может быть, чутье меня обманывает, но у вас какой-то странный вид…

Эд налил в стакан воды из хрустального графина и добавил с наигранным сочувствием:

– Если у вас проблемы, пусть сугубо личного свойства, всегда можете мне довериться. Мы – большая компания, но прежде всего – большая семья!

– Вы хотели меня видеть, господин президент?

– Называйте меня Эд.

Херт с восторгом поведал об ужине накануне, превзошедшем все его ожидания. Он уже сообщил сотрудникам о своем намерении учредить в компании новый отдел под названием «группа инноваций». Целью группы будет проведение небывалых коммерческих мероприятий по завоеванию новых рынков. Эд сам ее возглавит, этот опыт будет для него, как курс омоложения. Что-то он засиделся без живого дела! Уже сейчас многие его заместители поспешно сколачивают новую гвардию приближенных будущего президента… «Иуда никогда не состарится, – думал, слушая его, Лукас. – Встречается и коллективный Иуда…» Закончил Херт словами, что небольшая конкурентная борьба с партнером не повредит, наоборот, глоток кислорода всегда полезен…

– Вы разделяете мое мнение, Лукас?

– Полностью разделяю! – ответил Лукас, кивая.

Лукас торжествовал: замыслы Херта шли даже дальше его надежд и предвещали успех его проекта В доме 666 на Маркет-стрит воздух власти скоро станет разряженным… Лукас и Херт заговорили о реакции Ан-тонио: более чем вероятно, что совладелец воспротивится новым веяниям Создать новый отдел можно одним хлопком ладоней, но крупная операция – дело нелегкое, требующая много времени, напомнил Херт. Он рке грезил о престижном рынке, который узаконил бы власть, которую он замыслил присвоить.

Лукас встал и положил на стол папку, с которой явился. Открыв ее, он извлек толстый документ.

Портовая зона Сан-Франциско простиралась на много километров, по всему восточному берегу города. В ней происходили непрерывные перемены. Доки продолжали жить – к большому огорчению заправил компаний недвижимости, которые вели бои за развитие развлекательного порта и перерождение прибрежной территории, самого лакомого кусочка города. Маленькие парусники вставали на якорь в небольшом курортном комплексе, и это было победой тех же самых подрядчиков, теперь сумевших перенести поле битвы немного дальше на север. Они вели яростные бои за право застройки этого жилого района, дома у воды ценились на вес золота. Еще дальше выросли огромные терминалы, принимавшие пассажирские суда. Выгружаемые ими толпы текли по недавно сооруженному променаду к пристани № 39. В туристической зоне появились несчетные торговые точки и рестораны. Многогранная коммерческая деятельность на берегу приносила колоссальные доходы и порождала серьезные столкновения интересов. Вот уже десять лет главы службы недвижимости в портовой зоне менялись каждые пятнадцать месяцев, что свидетельствовало о непрекращающейся войне интересов вокруг приобретения и эксплуатации объектов в береговой полосе-

– Куда вы клоните? – не выдержал Эд.

Лукас хитро улыбнулся и развернул лист со схемой. Схема была озаглавлена: «Порт Сан-Франциско, док 80».

– В атаку на последний бастион!

Вице-президент возжелал, трона – Лукас предлагал ему короноваться.

Он сел и углубился в подробности своего проекта. Положение в доках напряженное. Работа там по-прежнему тяжела и часто опасна, докеры – народ вспыльчивый. Забастовка может распространиться там быстрее вирусной заразы. Лукас уже сделал все необходимое для усугубления взрывной обстановки.

– Не пойму, какой от этого толк для нас, – проговорил Эд с зевком.

Лукас ответил с равнодушным видом:

– Пока складские и транспортные предприятия платят зарплаты и аренду, никто не смеет попросить их с насиженного места. Но положение может быстро измениться. Достаточно будет нового паралича в их деятельности.

– Дирекция порта никогда не пойдет в эту сторону. Мы столкнемся с мощным сопротивлением.

– Это зависит от влиятельных сторонников и противников, – сказал Лукас.

– Возможно… – протянул Херт, качая головой. – Для проекта такого размаха нам потребуется поддержка на самом верху.

– Вам не надо объяснять, что такое лоббирование, как дергать за ниточки! Очередного директора службы недвижимости порта вот-вот опять уволят. Уверен, что его заинтересует премия по случаю ухода

– Не понимаю, о чем вы говорите!

– Вы ведь тонкий знаток состава клея, который применяют для заклейки конвертов, передаваемых под столом, Эд.

Вице-президент выпрямился в кресле, не зная, как отнестись к этой реплике. Лукас уже направился к двери, но по пути обернулся.

– В синей папке вы найдете подробные сведения о нашем кандидате в богатые отставники. Он проводит выходные на озере Тахо, но не вылезает из долгов. Постарайтесь как можно быстрее устроить мне встречу с ним. Главное – найти место для конфиденциальной беседы. Остальное я беру на себя.

Херт нервно рылся в оставленных на его столе бумагах. Бросив ошеломленный взгляд на Лукаса, он нахмурил лоб.

– В Нью-Йорке вы занимались политикой? Дверь закрылась.

Лукас застал лифт на площадке, но отпустил его пустым. Достав мобильный телефон, он включил его и набрал номер голосовой почты. «Новых сообщений нет», – дважды повторил бесстрастный механический голос. Тогда он нашел в меню конвертик текстовых сообщений, но и этот ящик оказался пустым. Он выключил телефон и шагнул в снова подошедший лифт. Выходя на стоянку, он вынужден был сознаться самому себе, что его тревожит нечто не поддающееся определению: биение, трепет глубоко в груди, отдававшиеся в висках.

Консилиум тянулся уже больше двух часов. Последствия падения Гомеса в трюм «Вальпараисо» становились опасными. Бедняга все еще находился в реанимации. Манча то и дело звонил в больницу и справлялся о его состоянии, но врачи тянули с диагнозом. Если трюмный грузчик не выживет, то никто уже не сумеет сдержать гнев, нарастающий в грузовом порту. На собрание приехал босс профсоюза западного побережья. Когда он встал, чтобы налить себе кофе, София воспользовалась моментом, дабы незаметно выскользнуть из комнаты. Выйдя из подъезда, она отошла на несколько шагов и, нырнув за контейнер, набрала номер. Приветствие автоответчика было коротким: одно словечко «Лукас». За ним последовал гудок, приглашавший высказаться.

– Это София, сегодня вечером я свободна, позвоните и скажите, как мы встретимся. Пока!

Договорив, она посмотрела на свой мобильный телефон и, сама не зная почему, расплылась в улыбке.

В конце рабочего дня собравшиеся приняли единодушное решение: им потребуется дополнительное время, чтобы во всем разобраться. Комиссия по расследованию опубликует свое заключение о причине несчастья только поздно вечером В больнице тоже ждали утреннего медицинского заключения, чтобы определить шансы на выживание докера Заседание было прервано и перенесено на завтра Манче велели собрать членов бюро сразу по получении обоих заключений; затем должно было состояться общее собрание.

Софии хотелось на свежий воздух. Она вышла прогуляться на пристань. Неподалеку покачивалась на швартовах ржавая посудина под названием «Вальпараисо». Казалось, это злобный пес, посаженный на цепь. Корпус корабля отбрасывал на неспокойное море широкую тень. По судну сновали фигурки в форме: его подвергли тщательной проверке. С капитанского мостика за инспекторами наблюдал облокотившийся на ограждение капитан. Судя по тому, с каким видом он бросил в воду сигарету, предстоящие часы обещали быть еще тревожнее, чем море, поглотившее окурок. Одиночество Софии, нарушаемое только криками чаек, прервал голос Джуэлса:

– Надеюсь, тебе не взбредет в голову нырнуть?

София обернулась и окинула его ласковым взглядом. Его синие глаза слезились, борода была растрепана, одежда больше напоминала лохмотья, однако все это не делало его менее внушительным. Его словно окружала аура внутреннего изящества. Он не вынимал рук из карманов клетчатых твидовых штанов.

– Как тебе мой наряд? Он знавал лучшие времена

– Что нога?

– По крайней мере, остается рядышком с другой ногой, что уже неплохо.

– Вы были на перевязке?

– Лучше скажи, как твои дела.

– Голова побаливает. Это собрание никак не кончится.

– Сердце тоже, наверное, не на месте?

– Нет, с какой стати?

– В последнее время ты появляешься здесь в часы, когда при всем желании нельзя принимать солнечные ванны.

– Я в порядке, Джуэлс. Просто захотелось подышать свежим воздухом.

– Ох, как он здесь свеж! Одна гнилая рыба чего стоит! Но я с тобой не спорю: ты в полном порядке.

Люди, лазившие по кораблю с проверкой, спустились вниз по трапу, сели в два черных «Форда» (их дверцы захлопнулись совершенно бесшумно) и медленно поехали к воротам портовой зоны.

– Если ты собиралась взять завтра отгул, лучше забудь: боюсь, денек будет тяжелее обычного.

– Я тоже этого боюсь.

– Так о чем мы говорили? – спохватился Джуэлс

– О том, что вам пора на перевязку. Стойте здесь, я сейчас к вам подъеду.

Не дав ему времени на спор, она убежала.

– Не умеет обманывать! – пробормотал Джуэлс в бороду.

Вернув Джуэлса на пристань, София поехала к себе домой. Она вела машину одной рукой, другой ища мобильник. Видимо, телефон завалился на дно большой сумки, иначе она его уже нашарила бы… Красный сигнал светофора заставил ее остановиться. Она воспользовалась этим, что порыться в свалке на кресле справа и выудить оттуда телефон.

Лукас оставил сообщение: в половине восьмого он заедет за ней домой. Она посмотрела на часы: в ее распоряжении оставалось ровно сорок семь минут, чтобы успеть обнять Матильду и Рен и переодеться. Один раз можно позволить себе злоупотребление… Она достала из «бардачка» синюю мигалку, поставила ее на приборную доску, к лобовому стеклу, включила сирену и понеслась по Третьей авеню.

Лукас собирался покинуть свой кабинет. Он снял с вешалки плащ, погасил свет. За оконным стеклом раскинулся черно-белый город. Он уже закрывал дверь, когда зазвонил телефон. Лукас вернулся и снял трубку. Эд сообщал, что запланированная встреча начнется ровно в половине восьмого вечера. В темноте Лукас нацарапал на клочке бумаги адрес.

– Я вам позвоню, как только найду с собеседником общий язык.

Лукас бесцеремонно повесил трубку и подошел к окну. Внизу разбегались в разные стороны улицы. При взгляде с высоты передние и задние габаритные огни машин свивались в желтые и красные нити плетущейся в темноте паутины. Лукас прижался лбом к стеклу. В центре круга испарины, образовавшейся от его дыхания, трепетала синяя точка. Сигнальная «мигалка» удалялась в сторону Пасифик Хейтс Лукас со вздохом засунул руки в карманы плаща и вышел из кабинета

София выключила сирену и убрала под кресло «мигалку». Перед домом было свободное местечко, где она поспешила поставить машину. Перепрыгивая через ступеньки, она влетела в свое жилище.

– За тобой гонится толпа? – спросила Матильда

– Что?…

– Что ты так запыхалась? Посмотри на себя!

– Мне надо подготовиться, я ужасно опаздываю. Как прошел день?

– Перед обедом я бегала наперегонки с Карлом Льюисом. Где ему за мной угнаться!

– Сильно скучала?

– По твоей улице проехало шестьдесят четыре машины, из них девятнадцать зеленых.

София села у нее в ногах.

– Завтра я постараюсь вернуться раньше. Матильда покосилась на часы и покачала головой.

– Не хочу встревать в то, что меня не касается.

– Сегодня вечером я ухожу, но вернусь не поздно. Если ты не уснешь, можно будет поболтать, – сказала София, вставая.

– Кто будет болтать – ты или я? – пробормотала Матильда, глядя, как подруга исчезает за дверцей гардероба.

Через десять минут София снова была в гостиной с одним полотенцем на мокрой голове, другим – на влажных бедрах. Схватив матерчатую косметичку, она прильнула к зеркалу.

– Ужин с кавалером? – осведомилась Матильда.

– Он звонил?!

– Еще чего!

– Тогда откуда ты знаешь?

– Знаю, и все.

София обернулась, уперла руки в бока и задиристо посмотрела на Матильду.

– Сама догадалась, что у меня ужин с Лукасом?

– Если я не ошибаюсь, в правой руке у тебя тушь, в левой – кисточка для румян.

– Не вижу связи.

– Хочешь, подскажу? – насмешливо спросила Матильда.

– Сделай милость! – В голосе Софии слышалось раздражение.

– Уже больше двух лет ты – моя лучшая подруга-София склонила голову набок. Матильда широко улыбнулась.

– …но я впервые вижу, чтобы ты красилась! София молча повернулась к зеркалу. Матильда с безразличным видом взяла программу телепередач и в шестой раз за день принялась ее изучать.

– У нас нет телевизора, – предупредила ее София, беря кончиком пальца чуть-чуть блеска для губ.

– Тем лучше. Терпеть не могу телевидение! – ответила Матильда, но с программой не рассталась.

В парусиновой сумке Софии, оставшейся на кровати Матильды, заверещал мобильный телефон.

– Хочешь, я отвечу? – предложила Матильда невинным голоском.

София сама бросилась к своей сумке и запустила в нее руку. Нашарив телефон, она ушла с ним в дальний угол комнаты.

– Значит, не хочешь. – С этими словами Матильда стала штудировать программу на завтра.

Лукас сказал, что чрезвычайно сожалеет, но ему пришлось задержаться, поэтому заехать за ней он не сможет. Столик заказан на половину девятого на последнем этаже здания «Бэнк оф Америка» на Калифорния-стрит, в парящем над городом роскошном ресторане с великолепным видом на мост «Золотые ворота». Софии предлагалось встретиться прямо там.

После разговора она ушла в кухонный отсек и открыла холодильник. Оттуда, как из пещеры, до Матильды донесся голос подруги:

– Чего тебе больше хочется? У меня появилось время, чтобы приготовить тебе ужин.

– Омлет, салат, йогурт.

Чуть позже София взяла из шкафа плащ, обняла Матильду и аккуратно закрыла за собой дверь.

Прежде чем тронуться с места, она опустила противосолнечный щиток и несколько секунд изучала свое отражение в зеркальце. Потом в задумчивости подняла стекло и повернула ключ в замке зажигания «Форда». Когда машина свернула за угол, в окне Рен опустились жалюзи.

София оставила машину у стоянки и поблагодарила молодого служащего в красной ливрее за жетон.

– Хотелось бы мне быть вашим партнером за сегодняшним ужином! – признался парень.

– Большое спасибо! – пробормотала она, вспыхнув от смущения и удовольствия.

Вращающаяся дверь переправила Софию в холл После закрытия офисов для публики оставались открыты только бар на первом этаже и панорамный ресторан на последнем Она решительным шагом направилась к лифту, ощущая во рту незнакомую прежде сухость. Впервые София испытывала жажду. Она посмотрела на часы: у нее в запасе было еще десять минут. Увидев за витриной кафе заманчивое мерцание барной стойки, она изменила направление. Она рке собиралась войти, когда узнала профиль Лукаса, увлеченного беседой с главой портовых служб недвижимости. Она испуганно попятилась и вернулась к лифту.

Чуть позже метрдотель подвел Лукаса к столику, за которым его дожидалась София. Она встала, он поцеловал ей руку и предложил сесть так, чтобы ей открывался самый лучший вид.

За ужином Лукас засыпал Софию вопросами, она отвечала тысячью своих. Он отдавал должное лакомствам, она ни к чему не притрагивалась, аккуратно отодвигая тарелки. Когда официант прерывал их разговор, им казалось, что перерыву не будет конца. При приближении официанта с метелкой для сметания крошек, похожей на зазубренный серп, Лукас поспешно сел рядом с Софией и сильно дунул на скатерть.

– Вот я и навел чистоту. Можете не беспокоиться, большое спасибо, – бросил он официанту.

Беседа возобновилась. Лукас закинул руку на спинку банкетки, София почувствовала затылком тепло его руки.

Официант появился снова, вызвав у Лукаса негодование: он положил перед ними ложки и поставил на столик шоколадный мусс Ловко крутанув тарелку, демонстрируя клиентам всю прелесть десерта, официант выпрямился и гордо произнес его название.

– Правильно сделали, что уточнили, – не выдержал Лукас. – Вдруг мы бы спутали мусс с морковным суфле?

Официант с достоинством удалился. Лукас наклонился к Софии.

– Вы ничего не ели!

– Я очень мало ем, – ответила она, опуская голову.

– Доставьте мне удовольствие, попробуйте хотя бы это! Райский вкус, пальчики оближете!

Он не оставил ей выбора: зачерпнул горячего мусса, поднес ложку к ее рту и оставил горячее кушанье у нее на языке. Трепет в груди у Софии стал еще сильнее, и она со страхом уставилась Лукасу в глаза

– Одновременно горячо и холодно, – сообщила она. – Вкусно!

Поднос в руках у сомелье чуть накренился, рюмка с коньяком заскользила к краю, опрокинулась, упала на пол и разбилась на семь одинаковых осколков. Зал притих, Лукас чихнул.

София прервала молчание: у нее оставалось к Лукасу еще два вопроса, и она взяла с него обещание ответить на них без уверток.

– Что вы делали в обществе директора служб недвижимости порта?

– Странно, что вы об этом спрашиваете.

– Мы условились: без уверток!

Лукас пристально смотрел на Софию. Ее рука лежала на столе, он придвинул к ней свою.

– Это была встреча по профессиональному поводу, как и предыдущая.

– Это все равно не ответ. Вы догадываетесь, каким будет второй вопрос. Чем вы занимаетесь? На кого работаете?

– Можно сказать, что я при исполнении задания. Он часто забарабанил пальцами по столу.

– Что за задание? – не унималась София.

Лукас отвел глаза от Софии, потому что почувствовал на себе другой устремленный на него взгляд. В глубине зала сидел с хитрой усмешкой на губах Блез.

– Что случилось? – спросила София. – Вам нехорошо?

Лукаса было не узнать. Это был уже совсем не тот человек, с которым она провела вечер, полный тонких, неизведанных чувств.

– Больше никаких вопросов! – прикрикнул он. – Ступайте в гардероб, заберите свой плащ и поезжайте домой. Я свяжусь с вами завтра. Извините, сейчас я ничего не могу вам объяснить.

– Да что с вами? – испуганно ахнула она.

– Немедленно уходите!

Она встала и пересекла зал. До ее слуха отчетливо доносился каждый, даже самый слабый звук: падение прибора, соприкосновение бокалов, шорох старого платка, которым пожилой посетитель, ровесник платка, вытирает себе верхнюю губу, вздох безвкусно одетой дамы, заранее пожирающей взглядом пирожные, молчание бизнесмена, даже в ресторане не отвлекающегося от дела и читающую деловую страницу газеты, любопытство затаившей дыхание пары… Она прибавила шаг. Наконец-то двери лифта скрыли ее от непрошеных взглядов. В ней бушевали противоречивые чувства.

Она выбежала на улицу, где задохнулась от ветра Машина унесла ее прочь вместе с дрожью и печалью.

Когда Блез опустился на место Софии, Лукас сжал кулаки.

– Ну, как наши делишки? – прозвучал игривый вопрос.

– Чего вам здесь надо? – Лукас даже не пытался скрыть свое раздражение.

– Я отвечаю за внутренние и внешние коммуникации. Вот и решил пообщаться с вами!

– Не собираюсь перед вами отчитываться!

– Лукас, Лукас, остыньте! Какие отчеты? Простая забота о здравии моего жеребчика! Как я погляжу, он отменно себя чувствует. – Приторный голос Блеза был полон неискреннего дружелюбия. – Я знал, что вы молодец, но все равно вынужден сознаться, что недооценивал вас

– Если это все, что вы собирались мне сказать, то я попросил бы вас удалиться.

– Я наблюдал, как вы баюкаете ее своими серенадами. Признаться, во время десерта я чуть не зааплодировал! Честное слово, старина, это было гениально!

Лукас внимательно наблюдал за Блезом, силясь понять, что привело эту тупую скотину в такой восторг.

– Конечно, вы не перл мироздания, Блез, но не отчаивайтесь. Когда-нибудь к нам в лапы обязательно угодит грешница, проступок которой будет достаточно омерзителен, чтобы ее приговорили провести несколько часов в ваших объятиях.

– Не надо ложной скромности, Лукас, я все понял и одобряю вас Ваш ум не перестает меня удивлять.

Лукас отвернулся и жестом потребовал счет. Блез подал метрдотелю кредитную карточку.

– Я заплачу!

– Чего вы, собственно, добиваетесь? – спросил Лукас, забирая счет из потной руки Блеза.

– Вы могли бы доверять мне чуть больше. Надо ли напоминать, что эту миссию вам доверили благодаря мне? Не будем валять дурака, ведь мы оба в курсе дела!

– В курсе чего? – спросил Лукас, вставая.

– Кто она!

Лукас медленно сел, не сводя глаз с Блеза.

– Кто же она?

– Она и есть та, другая, милейший… Ваша соперница!

Лукас разинул рот, словно в атмосфере стало недостаточно кислорода.

– Та, кого послали против вас, – объяснил Блез. – Вы наш демон, она их ангел, элитный агент!

Блез наклонился к Лукасу, тот отпрянул.

– Не досадуйте вы так, старина! Такая уж у меня работа – все знать. Я счел своим долгом вас поздравить. Искушение ангела – это для нашего лагеря не просто победа, а настоящий триумф! Это ведь и происходит, не правда ли?

В последнем вопросе Блеза Лукас расслышал неуверенность.

– Вы сами сказали, что ваша работа – все знать, – проговорил Лукас с иронией пополам с яростью.

И он вышел из-за стола. Когда он шагал по залу, до него донесся голос Блеза:

– Еще я явился подсказать вам включить мобильник. Вас ищут! Человек, с которым вы недавно провели переговоры, очень хочет сегодня же вечером заключить с вами договор.

Лукаса увез лифт. Блез, соблазненный недоеденным десертом, сел и жадно окунул в шоколад потный палец.

Машина Софии мчалась по авеню Ван Несс. Все светофоры у нее на пути послушно переключались на «зеленый». Она включила радио и поймала станцию, транслирующую рок. Ее пальцы на руле стали вместе с ударными отбивать ритм, она стучала все сильнее, пока не сделала себе больно. Свернув в Пасифик Хейтс, она резко затормозила перед домиком, где нашла приют.

В окнах первого этажа не было света. София стала подниматься по лестнице, но добралась только до третьей ступеньки, когда дверь мисс Шеридан приоткрылась. Луч света, проникший с лестницы в темное обиталище Рен, показался Софии указующим перстом.

– Я тебя предупреждала!

– Спокойной ночи, Рен.

– Лучше посиди со мной, «спокойной ночи» скажешь, когда отправишься спать. Хотя, судя по твоему лицу, ночь предстоит бессонная.

София подошла к ее креслу, опустилась на ковер, положила голову на подлокотник. Рен погладила ее волосы и промолвила:

– Надеюсь, у тебя есть вопрос? Потому что у меня уже готов ответ!

– Не могу выразить, что я чувствую…

София встала, подошла к окну и отогнула занавеску. «Форд» мирно спал на улице.

– Мне претит бестактность. На нет и суда нет. В моем возрасте будущее сжимается на глазах, при моей дальнозоркости поневоле забеспокоишься. Каждый день я гляжу вперед с ужасным ощущением, что дорога оборвется у самых носков моих туфель.

– Почему вы это говорите, Рен?

– Потому что я знаю, как ты благородна и застенчива. Для женщины моего возраста радости и печали любимых людей подобны километрам, отнятым у надвигающейся ночи. Ваши надежды, ваши желания напоминают нам, что и после нас путь продолжится, что содеянное нами в жизни наделено смыслом, пусть ничтожным, это оправдывает наше существование. А теперь ты мне расскажешь, что тебя гнетет.

– Я не знаю!

– То, что ты чувствуешь, зовется тоской.

– Я столько всего вам рассказала бы, если бы могла.

– Не волнуйся, я сама догадываюсь… – Рен ласково приподняла Софии подбородок кончиком пальца. – Не прячь от меня свою улыбку! Достаточно крохотного зернышка надежды, чтобы засеять целое поле счастья. Нужно только немного терпения, чтобы оно сумело прорасти.

– Вы кого-нибудь любили, Рен?

– Видишь все эти старые фотографии в альбомах? Так вот, от них нет никакого проку! Большинство запечатленных на них людей уже давно умерли, но для меня они сохраняют важность. Знаешь, почему? Потому что все эти фотографии я сделала сама! Знала бы ты, до чего сильно мне хочется, чтобы ноги снова, хотя бы разок, перенесли меня туда! Пользуйся случаем, София! Беги, не теряй времени! Наши понедельники порой изнурительны, наши воскресенья бывают унылы, но как добр Господь, дарующий нам неделю за неделей!

Рен раскрыла ладонь, взяла Софию за указательный палец и провела им по своей линии жизни.

– Знаешь, кто такой Башер? – София молчала. Голос Рен стал еще ласковее. – Это тот, кого для тебя предназначил Бог, твоя вторая половинка, твоя настоящая любовь. Все свои способности надо направить на то, чтобы его найти и, главное, распознать.

София молча смотрела на Рен. Потом она встала, нежно поцеловала ее в лоб и пожелала спокойной ночи. Прежде чем выйти, она задала последний вопрос

– Среди ваших альбомов есть один, который мне очень хотелось бы посмотреть…

– Какой? Ты все их пересмотрела по десятку раз!

– Ваш собственный, Рен.

Дверь за ней беззвучно затворилась.

Она уже поднялась наверх, но вдруг передумала, бесшумно спустилась, вышла и разбудила старый «Форд». Город был почти пуст. Она поехала вниз по Калифорния-Стрит. Красный сигнал светофора заставил ее остановиться перед входом в здание, где она ужинала. Служащий стоянки дружески помахал ей рукой, она перевела взгляд на никогда не спящий Чайнатаун слева от нее. Еще через несколько кварталов она поставила машину у тротуара, пешком пересекла улицу, нажала ладонью на панель в восточной стене башни-пирамиды и оказалась в холле.

Поприветствовав Петра, она села в лифт и поехала на верхний этаж. Когда двери открылись, она сказала, что хочет видеть Михаила. Секретарь ответила, что очень сожалеет, но восточный день уже начался, и ее крестный-наставник трудится на другом конце света.

София неуверенно спросила, может ли она побывать у Господина.

– В принципе, да, хотя это может оказаться нелегко. – Секретарь не выдержала и, видя недоумение

Софии, объяснила: – Вам я могу об этом рассказать! У Господина есть свой конек, хобби, если хотите: ракеты! Он с ума от них сходит. От мысли, что люди запускают их в небеса, Он хохочет до упаду. Никогда не пропускает запуски: запирается в кабинете, включает все экраны – и никто не может к Нему обратиться. Не скрою, с тех пор, как этим занялись еще и китайцы, положение стало гораздо серьезнее.

– Сейчас как раз запуск? – невозмутимо спросила София.

– Если не возникнет технических проблем, взлет должен состояться через тридцать семь минут двадцать четыре секунды. Может, хотите, чтобы я что-то передала Господину? Это важно?

– Нет, не надо Его беспокоить. Просто хотела задать один вопрос… Ничего, я зайду позже.

– Где вас искать? Когда я готовлю для Него незаконченные записки, то имею право добавить в уголке собственное мнение.

– Наверное, прогуляюсь в порту. Спокойной западной ночи или доброго восточного дня, не знаю, что для вас предпочтительнее!

София покинула башню. Под моросящим дождем она не спеша дошла до машины, села за руль и поехала к пристани № 80, в другое место города, служившее ей убежищем.

Ей требовался свежий воздух, необходимо было оказаться среди деревьев. Поэтому она сменила направление, въехала в парк «Золотые ворота» по аллее Мартина Лютера Кинга и остановилась у центрального озера. Фонари, окруженные световыми нимбами, не позволяли разглядеть в небе звезды.

Свет фар вырвал из ночи павильон, где в хорошую погоду гуляющие брали напрокат лодки. На стоянке было пусто. Она вышла из машины, побрела к скамейке под фонарем, присела. Крупный белый лебедь, подгоняемый легким ветерком, скользил с закрытыми глазами по воде мимо лягушки, дремлющей на листе кувшинки. София вздохнула.

На аллее появился Он. Господин шел рассеянной походкой, засунув руки в карманы. Перешагнув через низенькую решетчатую ограду, Он зашагал прямо по лужайке, огибая цветочные клумбы. Подойдя к скамейке, Он сел рядом с Софией.

–Тебе понадобилось меня увидеть?

–Я не хотела Вас беспокоить, Господин.

– Ты Меня никогда не беспокоишь. У тебя проблема?

– Нет, вопрос.

Глаза Господина засияли еще ярче.

– Слушаю тебя, дочь Моя.

– Мы только и делаем, что проповедуем любовь, но у нас, ангелов, на вооружении одни теории. Что такое настоящая земная любовь, Господин?

Он посмотрел в небо и обнял Софию за плечи.

– Это прекраснейшее Мое изобретение! Любовь – крупица надежды, постоянное обновление мира, дорога к Земле Обетованной. Я создал разнообразие, дабы человечество пестовало разум: однообразный мир был бы смертельно тосклив! И потом, смерть – всего лишь мгновение в жизни того и той, кто умел любить и быть любимым.

София начертила кончиком туфли круг на гравии.

– А Башер – это правда?

– Неплохо придумано, да? Тот, кто отыщет свою вторую половинку, становится совершеннее всего человечества, вместе взятого. Человек уникален не сам по себе – если бы Я хотел сделать его таковым, то создал бы человека в единственном числе; но нет, он становится таким, только когда начинает любить. Возможно, одно человеческое существо несовершенно, но нет на свете ничего более совершенного, чем два любящих друг друга существа.

– Теперь я лучше понимаю… – проговорила София, прочерчивая прямую линию посередине своего круга.

Он встал, опять засунул руки в карманы и уже собирался уйти, как вдруг возложил руку на голову Софии и сказал ласковым, заговорщическим тоном:

– Я доверю тебе большой секрет. Единственный вопрос, который Я Себе задаю с самого первого дня: сам Я изобрел любовь или любовь изобрела Меня?

Удаляясь легким шагом, Бог взглянул на Свое отражение в воде, и до слуха Софии донеслось Его ворчание:

– Все «Господин» да «Господин»… Пора Мне назваться каким-нибудь именем. И так они Меня старят, да еще эта борода… – Он оглянулся и спросил Софию:

– Как тебе такое имя: «Хьюстон»?

Сбитая с толку, София смотрела ему вслед. Заложив за спину Свои прекрасные руки, Он бормотал Себе под нос:

– «Мистер Хьюстон»… Нет, просто «Хьюстон», отлично!

Голос Его растаял за стволом могучего дерева.

София долго сидела одна. Лягушка на кувшинке, не сводившая с нее вытаращенных глаз, дважды квакнула. София нагнулась к ней:

– Ква-ква?

После этого она села за руль и уехала из парка «Золотые ворота». На холме Ноб Хилл часы пробили одиннадцать раз.

Передние колеса замерли в нескольких сантиметрах от края пристани, передний бампер «Астон-Мартина» навис над водой. Лукас вылез из машины, оставив открытой дверцу. Он рке поставил ногу на задний бампер, приготовился к толчку, сделал глубокий вдох – и убрал ногу. Он отошел на несколько шагов, чувствуя головокружение, наклонился над водой. Его вырвало.

– Как я погляжу, дела обстоят неважно! Лукас выпрямился. Старый бродяга протягивал ему сигарету.

– Темный табак, крепковата – как раз по обстоятельствам.

Лукас взял сигарету, Джуэлс щелкнул зажигалкой, язычок пламени на короткое мгновение озарил лица обоих. Лукас глубоко затянулся и закашлялся.

– Хорошие! – одобрил он, отбрасывая подальше сигарету.

– Что-то с желудком? – спросил Джуэлс.

– Нет! – простонал Лукас.

– Может, хандра?

– Лучше скажите, как поживает ваша нога, Джуэлс.

– Как все остальное: хромает!

– Надо ее перебинтовать, чтобы не загноилась, – посоветовал Лукас, удаляясь.

Джуэлс наблюдал, как он шагает к старым офисным постройкам метрах в ста от воды. Лукас взбежал по изъеденной ржавчиной лесенке и загромыхал по трапу вдоль фасада второго этажа.

– Ваша хандра – блондинка или брюнетка? – крикнул ему Джуэлс.

Но Лукас не услышал крика. За ним закрылась дверь единственного кабинета, в окне которого горел свет.

Софии совершенно не хотелось возвращаться домой. Как ни радовалась она тому, что приютила Матильду, с ее появлением в доме не стало так необходимого Софии уединения. Она прошла под старой башней из красного кирпича, высившейся над пустой пристанью. Часы под коническим карнизом башни обозначили одним ударом половину двенадцатого. Она приблизилась к краю пристани. Свет луны, пробиваясь сквозь легкую дымку, падал на нос старого торгового корабля.

– Люблю эту старую посудину: мы с ней ровесники! Она тоже движется со скрежетом, проржавела почище меня

София обернулась и улыбнулась Джуэлсу.

– Ничего против нее не имею, – сказала она. – Будь трапы не в таком плачевном состоянии, «Вальпараисо» нравился бы мне еще больше.

– Железо в этом происшествии ни при чем.

– Откуда вы знаете?

– В доках даже у стен есть уши, недоговоренные слова превращаются в недоговоренные фразы…

– Вам известны обстоятельства падения Гомеса в трюм?

– Загадочная история! Если бы это был неопытный юнга, то можно было бы свалить все на его собственную невнимательность. Недаром по телевизору талдычат, что молодые дурнее стариков! Но телека у меня нет, а докер – бывалый матрос. Никто не поверит, что он свернул себе шею по оплошности.

– Может, ему стало плохо?

– Не исключено, но надо разобраться, что вызвало недомогание.

– У вас есть свои соображения!

– Главное, я озяб, эта сырость пробирает меня до костей. Я не против продолжить нашу беседу, но подальше от воды, у лестницы в контору. Там что-то вроде микроклимата. Не возражаешь?

София взяла старика под руку и увела его под трап, служивший конторе коридором между офисами. Джу-элс облюбовал местечко под единственным окном, в котором в этот поздний час еще не погас свет. София знала, что у всех стариков есть причуды и что любить их – значит не чинить помех их привычкам.

– Совсем другое дело! – заявил Джуэлс. – Здесь лучше всего!

Они сели у стены. Джуэлс разгладил свои клетчатые штанины.

– Так что там насчет Гомеса? – напомнила ему София.

– Ничего я не знаю! Но ты слушай, вдруг ветерок чего-нибудь нам нашепчет?

София нахмурилась, но Джуэлс приложил к губам палец. В ночной тишине София расслышала низкий голос Лукаса, доносившийся из кабинета у нее над головой.

Херт, сидя на краю пластикового стола, подталкивал в сторону директора службы недвижимости порта запечатанный пакет из крафт-бумаги. Друг напротив друга сидели Теренс Уоллес и Лукас.

– Треть сейчас, треть – когда ваш административный совет проголосует за отчуждение доков, последняя треть – когда я подпишу разрешение на исключительное право продажи участков, – говорил вице-президент.

– Мы договорились, что совет соберется до конца недели, – напомнил Лукас.

– Слишком мало времени, – простонал Уоллес, еще не осмелившийся взять коричневый пакет.

– Близятся выборы! Мэрия с радостью объявит о превращении грязной портовой зоны в чистенькое жилье. Это будет настоящей манной небесной! – И Лукас сунул пакет Уоллесу в руки. – От вас требуется не такая уж трудная работа.

Лукас встал, подошел к окну, приоткрыл его и добавил:

– А поскольку скоро вам уже не нужно будет работать, вы сможете даже отказаться от повышения, которое вам предложат в благодарность за то, что вы их обогатили…

– Вернее, за предотвращение неминуемого кризиса! – подхватил Уоллес жеманным тоном, протягивая

Эду большой белый конверт. – В этом секретном докладе указана стоимость каждого участка Повысьте ее на десять процентов – и мои администраторы не смогут отказаться от вашего предложения. Уоллес схватил пакет и радостно его потряс.

– Они у меня соберутся не позднее вечера пятницы!

Внимание Лукаса, оставшегося у окна, привлекла тень внизу. Когда София садилась в машину, ему показалось, что она заглянула ему в глаза. Габаритные огни «Форда» растаяли в темноте. Лукас повесил голову.

– У вас не бывает угрызений совести, Теренс?

– Забастовку спровоцирую не я! – ответил тот, выходя из кабинета.

Лукас отверг общество Эда и остался один.

Колокола собора Божьей Милости пробили полночь. Лукас надел плащ, засунул руки в карманы. Открывая дверь, он погладил кончиками пальцев обложку украденной книги, которую везде носил с собой. С улыбкой глядя на звезды, он продекламировал: