66
Перед съездом с шоссе стоял указатель длиной добрых девять метров. Гигантская доска опиралась на выгоревшие на ярком солнце и изрядно потрепанные непогодой столбы из стволов мескитовых деревьев, которые дружно завалились назад, словно с перепоя. Кричаще яркие красные буквы на поблекшем серебристом фоне сообщали: «РИМСКИЙ ЦИРК СЭМА».
Газовые насосы, находящиеся здесь же, были новенькими и блестящими. Хозяин качал ими метановое топливо по сорок девять центов за литр. Магазин был выстроен из кирпича и выглядел, как хижина аризонских индейцев. Внутри было чисто, а на полках аккуратно уложены предметы антиквариата, бакалейные товары и безалкогольные напитки. Это был один из тысяч маленьких уединенных оазисов человеческой деятельности, расположенных вдоль автомагистралей по всей стране.
Но хозяйство Сэма не вписывалось в общую в картину, как и он сам.
На нем не было бейсбольной шапочки с рекламой тракторов «катерпиллер». Не было ни высоких поношенных ковбойских сапог, ни широкополой соломенной шляпы, ни выцветших джинсов «левис». Сэм носил яркую зеленую рубашку, желтые слаксы и довольно дорогие кожаные туфли. Его седые волосы были аккуратно подстрижены, а на макушке лихо топорщилась спортивная шапочка.
Сэм Тринити стоял в дверях своего магазина, до тех пор пока не улеглась поднятая винтами пыль, потом не торопясь прошествовал по асфальтовой дорожке и остановился метрах в шести от распахнувшейся двери вертолета, поигрывая двумя железными прутами.
Гарза спрыгнул на землю первым и направился к Сэму:
— Привет, старина, как живешь? Продолжаешь копаться в грязи?
Физиономия Тринити с толстой, больше подходящей теленку, чем человеку, кожей расплылась в широкой улыбке:
— Херб! Какими судьбами? Рад тебя видеть.
Он снял солнечные очки, явив миру голубые, блестевшие юношеским задором глаза, и сразу же сощурился: яркое солнце Южного Техаса приучает жителей защищать глаза. Подумав, он снова водрузил на нос очки. Сэм Тринити был очень высок, худ, как жердь, имел тонкие, длинные руки и узкие плечи, но зато звучный басовитый голос.
Гарза не представил гостей, но было ясно, что имена прибывших не представляют интереса для Сэма. Он сделал приглашающий жест рукой и сказал:
— Добро пожаловать в римский цирк Сэма. — Потом он окинул взглядом Питта и, заметив царапины на лице, хромоту и самодельную трость, полюбопытствовал: — Вы упали с мотоцикла?
Питт рассмеялся:
— Нет. Пострадал в небольшой потасовке в салуне.
— Кажется, вы мне нравитесь.
Сэндекер, державшийся чуть в стороне, спросил, кивнув на железные прутья:
— Где вы играете в гольф?
— Тут недалеко. Если пойдешь вниз по дороге, будет Рио-Гранде-Сити, — добродушно сообщил Тринити. — Я только что вернулся оттуда после короткой встречи со старыми армейскими корешами.
— Мы бы хотели осмотреть ваш музей, — сказал Гарза.
— Почту за честь. Смотрите. Не каждый день желающие взглянуть на мои артефакты прилетают на вертолете (он произносил слово «артефакт», растягивая звук "е"). Вы, наверное, хотите что-нибудь выпить? Что? Кола, содовая, пиво? У меня есть кувшин с «Маргаритой» на леднике.
— «Маргарита» — это здорово, — сказала Лили, вытирая шею банданой.
— Проводи наших гостей в музей, Херб. Дверь не заперта. Через минуту я присоединюсь к вам.
На заправку заехал грузовик, за ним последовал трейлер, и Сэм остановился поболтать с водителями.
— Общительный парень, — пробормотал Сэндекер.
— Сэм может быть общительнее и дружелюбнее, чем жена владельца техасского ранчо, но если вы столкнетесь с его отрицательными сторонами, то поймете, что он бывает жестким, как бифштекс за девяносто центов.
Гарза провел гостей в кирпичное строение, расположенное сразу за магазином. Помещение не больше гаража на две машины. Здесь были стеклянные витрины, где на полках аккуратными рядами лежали сокровища Сэма, тут же стояли восковые фигуры в римских одеждах. В музее было очень чисто, на стеклах ни пылинки, а артефакты радовали глаз своей ухоженностью — очищены от ржавчины и отполированы.
У Лили был с собой портфель. Аккуратно пристроив его на одной из витрин, она достала толстую иллюстрированную книгу, напоминающую каталог, и начала сравнивать лежащие на полках предметы с изображенными на рисунках.
— Очень похоже, — проговорила она через несколько минут. — Мечи и наконечники в точности такие же, как у римлян четвертого века.
— Не спешите делать выводы, — серьезно сказал Гарза. — Сэм вполне мог сфабриковать все, что вы здесь видите, состарив предметы с помощью кислоты и солнца.
— Он ничего не фабриковал, — решительно заявил Сэндекер.
Гарза скептически ухмыльнулся:
— Как вы можете быть в этом уверены, адмирал? Нет никаких свидетельств, что залив до Колумба кто-то уже посещал.
— Уже есть.
— Это для меня новость.
— Это случилось в триста девяносто первом году нашей эры, — объяснил Питт, — Флот из полутора десятков судов поднялся вверх по Рио-Гранде до места, где сейчас находится город Рома. В одном из холмов за городом римские наемники, рабы и египетские ученые спрятали обширную коллекцию артефактов из Александрийской библиотеки в Египте.
— Я знал это! — с порога завопил Сэм Тринити. Он был настолько взволнован, что едва не выронил поднос со стаканами и кувшином, который держат в руках. — Я был в этом уверен! Римляне действительно ступали по земле Техаса!
— Вы были правы, Сэм, — примирительно сказан Сэндекер, — а те, кто сомневались в этом, — нет.
— Все эти годы мне никто не верил, — ошеломленно бормотал Сэм. — Даже когда они прочитали надпись на камне, меня обвинили, что я выбил ее сам.
— Камень? Какой камень? — насторожился Питт.
— Тот, что стоит в углу. Я обращался к специалистам, чтобы ее перевели, ну и что вышло? Мне сказали: «Неплохо, Сэм, ты, оказывается, и латынь знаешь». Столько лет меня все считали лгуном!
— У вас есть копия перевода? — спросила Лили.
— Вон она, висит на стене. Я напечатал ее и повесил на видное место в застекленной рамке.
Лили оказалась быстрее всех. Она подошла к стене и начала читать вслух. Остальные столпились вокруг.
— "Этим камнем отмечен путь туда, где я приказал зарыть экспонаты из величайшей обители муз. Я уцелел после уничтожения нашего флота варварами и направился на юг, где местное племя приняло меня за пророка.
Я учил их всему, что знаю сам и что сам умею, но они почти не применяли полученные знания на практике. Они предпочитали поклоняться языческим богам и идти на поводу у невежественных волхвов, требующих человеческих жертв.
После моего прибытия прошло семь лет. Мое возвращение сюда наполнено болью из-за гибели моих бывших товарищей. Я позаботился об их погребении. Мое судно готово, и очень скоро я отправляюсь в Рим.
Если Феодосий еще жив, я буду казнен, но с радостью иду на этот риск, чтобы еще хотя бы раз увидеть мою семью. Тем, кто это читает: если я погибну, знайте, вход в хранилище находится под холмом. Стойте на северной стороне и смотрите на юг, на речной утес.
Юний Венатор,
десятое августа триста девяносто восьмого года".
— Значит, Венатор пережил гибель своей экспедиции только для того, чтобы через семь лет умереть, перед тем как вернуться в Рим, — сказал Питт.
— Или он вернулся, но был казнен, — предположил Сэндекер.
— Нет, Феодосий умер в триста девяносто пятом году, — сказала Лили. — Подумать только, этот камень простоял шестнадцать веков, и никто не обращал на него внимания.
Брови Тринити удивленно поднялись.
— Вы знаете этого парня, Венатора?
— Мы идем по его следу, — сообщил Питт.
— Вы искали хранилище? — спросил Сэндекер.
Тринити кивнул:
— Я перекопал здесь все что мог, но не нашел ничего, кроме того, что вы здесь видите.
— Глубоко копали?
— Лет десять назад я выкопал яму глубиной около шести метров, но обнаружил только сандалию — вон стоит на полке.
— Вы покажете нам площадку, где нашли камень и другие предметы? — спросил Питт.
Старый техасец вопросительно взглянул на Гарзу:
— Ты как считаешь, Херб?
— Поверь мне, Сэм, этим людям можно верить. Они не расхитители гробниц.
— Хорошо. — Сэм кивнул и начал энергично собираться. — Тогда давайте покатаемся. Можно поехать в моем джипе.
* * *
Тринити провел джип по грунтовой дороге мимо нескольких современных построек и остановился перед забором из колючей проволоки. Он вышел, открыл калитку, также обмотанную колючей проволокой, и отодвинул ее в сторону. Затем снова сел за руль, и джип покатил дальше. Дорога постепенно слилась с окружающим ландшафтом и стала почти незаметной.
Когда джип с четырьмя приводными колесами забрался на довольно крутой подъем, Сэм остановил машину и выключил зажигание.
— Итак, господа, мы находимся на холме Гонгора. Очень давно кто-то мне сказал, что его назвали в честь испанского поэта семнадцатого века. Почему эту груду земли назвали именем поэта, я не знаю.
Питт показал на низкий холм, поднимавшийся в четырехстах метрах к югу.
— Как называется тот холм?
— У него нет названия, во всяком случае, я его не знаю.
— Где вы обнаружили камень? — спросила Лили.
— Потерпите, это немного дальше.
Тринити снова завел двигатель и направил джип вниз по склону, объезжая мескитовые деревья и заросли низкого кустарника. Две минуты спустя он затормозил около неглубокого старого русла реки. Сэм вышел из машины, подошел к краю и заглянул вниз:
— В этом месте я увидел уголок камня, выступающий из земли.
— Это сухое русло, — заметил Питт, — тянется между Гонгорой и дальним холмом.
— Да. — Тринити кивнул. — Но камень никак не мог переместиться оттуда на склон Гонгоры, если, конечно, его не перетащили специально.
— Эта равнина вряд ли затопляется, — согласился Сэндекер. — Эрозия и дожди в столь длительный период могли переместить камень с вершины Гонгоры метров на пятьдесят ниже, но они никак не могли передвинуть его на полкилометра с другой вершины.
— А другие артефакты? — спросила Лили. — Где были они?
Тринити описал рукой дугу.
— Они были разбросаны по склону и дальше почти до центра города.
— Вы отметили место находки каждого?
— Извините, мисс, но я не археолог и не думал, что необходимо запоминать каждую яму.
Глаза Лили вспыхнули разочарованием, но она промолчала.
— Вы, должно быть, использовали металлоискатель? — спросил Питт.
— Сам сделал, — похвастался Сэм. — Он у меня достаточно чувствительный, чтобы найти пенни на глубине полуметра.
— Кому принадлежит земля?
— Двенадцать сотен акров этой земли принадлежит моей семье еще с тех пор, как Техас был республикой.
— Это упрощает наши взаимоотношения с законом, — одобрительно заметил Сэндекер.
Питт посмотрел на часы. Солнце уже собиралось скрыться за грядой холмов. Он попытался мысленно представить себе сражение между индейцами и римлянами, которые рвались к реке, где их ждали суда. Ему казалось, что он слышит крики, вопли боли, бряцание оружия. Он чувствовал, словно переместился во времени на шестнадцать столетий назад, в тот судьбоносный день. Голос Лили, продолжавшей засыпать Тринити вопросами, вернул его в день сегодняшний.
— Странно, что на поле сражения вы не нашли никаких костей.
— Первые испанцы, потерпевшие крушение на техасском побережье залива и прошедшие по этим местам до Веракрус и Мехико, рассказывали об индейцах-каннибалах, — ответил Гарза.
Лили скривилась от отвращения:
— Но не станете же вы утверждать, что всех погибших съели!
— Конечно нет, вероятнее всего, съели лишь некоторых. А останки, которые не растащили собаки и дикие животные, позже были преданы земле этим парнем — Венатором.
— Херб прав, — сказал Питт. — Кости, оставшиеся на поверхности земли, со временем превратились бы в пыль.
Лили застыла в напряжении. С почти мистическим благоговением она взирала на гребень холма Гонгора.
— Никак не могу поверить, что мы действительно находимся в нескольких метрах от сокровищ.
После этого на несколько минут замолчали все присутствующие. Первым не выдержал Питт:
— Шестнадцать веков назад здесь умерло много хороших людей, пожелавших сохранить для потомков огромный запас знаний. Думаю, нам пора его откопать.
