Леда

Машина тормознула у остатков шлагбаума.

— Все, — повернулся к нам водитель из местных жителей, которого мы наняли в Хороге на последние оставшиеся у нас деньги. — Дальше я не поеду. До Рошт-Калы тут рукой подать. А дорога плохая.

— Слушай, — наклонился к нему Артем. — Мы с тобой договорились, что ты нас везешь до места?

— Я вас и довез, — ответил водитель. — Что, не видишь, дальше только на бэтээре можно проехать?

— А деньги ты за что взял, скотина? — Артем рывком открыл дверцу автомобиля и подошел к водительскому месту. — Вот я тебя сейчас вышвырну из твоей колымаги и дальше поведу сам.

— Попробуй, — меланхолично кивнул на дорогу памирец, нисколько не испугавшись слов Артема.

— Остановись, Артем, — притормозила я своего спутника. — У меня ощущение, что мы почти добрались. Да и дороги дальше действительно нет.

Готовящееся рукоприкладство не состоялось. Артем отступил от машины:

— Ладно уж, езжай, таксист. И благодари своего Аллаха, что все благополучно закончилось.

Потрепанная машина со скрежетом развернулась на небольшом пятачке и умчалась в направлении города.

— Ну, и куда дальше? — повернулся ко мне Артем.

Я молча пошла по дороге вперед. Артем, чертыхаясь, пробирался сзади. Зря он окрысился на водителя. По этим серым каменным осыпям, припорошенным снегом и перегораживающим дорогу через каждые несколько шагов, действительно можно было пробираться только пешком. Постепенно мы разогрелись, прыгая с камня на камень, и не так стал донимать ледяной ветер. А ветер дул и дул вдоль узкого ущелья и швырял в лицо хлопья водяной пены с бурлившей рядом реки.

… Воздух царапает нёбо, Льдистые пики вдали, Бурая, снежная роба Скудной и дальней земли. Хаос камней подавляет, Речка шипит на мели, Да облепиха кивает Бледному небу вдали. Ветер тоску нагоняет, В скалах уныло гудит, А грязно-белое солнце Медленно лезет в зенит…

Артем так же неожиданно, как начал декламировать, остановился:

— Да, прав был один мой знакомый. В эти места человека может заманить только длинный рубль. Ну, очень длинный.

— А как же местные жители? — повернулась я к нему.

– “Родину, сынок, не выбирают”, — сказал папа-червяк сыну, зарываясь в навоз, — улыбнулся Артем.

— Что-то я тебя не поняла…

— Это я так… старый анекдот вспомнил.

Наконец за одним из поворотов дороги открылось ущелье.

— Нам — туда, — я махнула рукой вверх.

— Однако это довольно посещаемое место, — Артем с удивленным видом рассматривал плотно утоптанную тропинку, уходящую по склону в нужном нам направлении. — Ты не ошиблась в выборе? — повернулся он ко мне.

— Нет, я точно чувствую, что станция где-то там, наверху.

— Хм, неужели рядом с ней находится какое-нибудь селение?

— А нам-то как это может помешать? — спросила я.

— Очень просто, — ответил Артем. — Живущие рядом с таким загадочным местом или сделают из него святыню, или наложат табу на его посещение.

— Ну и что?

— А то, — повернулся ко мне Артем, — что эту территорию будут тщательно охранять.

— Так в любом случае у станции должна быть стража, — пожала я плечами. — Не все ли равно, кто ее охраняет — люди или орки. Мне кажется, с людьми у нас будет меньше проблем.

— А мне кажется, больше, — покачал головой Артем.

— Почему?

— Если возникнут сложности с переходом, — пояснил он, — придется применять силу и, как водится, все закончится кровопролитием. Мне все же легче в этом случае разбираться с орками, чем с людьми.

— Что-то раньше я не замечала за тобой такой щепетильности на пути к цели.

— Я человек спокойный, — усмехнулся Артем. — Никогда первый не лезу на рожон и предпочитаю решать вопросы миром. Но если меня заденут, то очень быстро теряю над собой контроль…

— Тебя это так волнует?

— Да нет, я давно понял, что человек способен на все, защищаясь… Вот только потом, бывает, совесть мучает. Особенно если кто-то случайно попадет под горячую руку.

— Ну, тогда ты можешь быть спокоен. В такой дыре никто случайно долго не задержится.

Я оказалась права, и большого поселения мы не встретили.

На одной из террас, обрывающихся в ущелье, стояла типичная памирская мазанка с одной дверью, глухими стенами и окошком в виде стеклянного шалашика посреди плоской крыши. Тропинка как раз и вела к дверям этого жилья. Выше по всему ущелью, сколько видел глаз, простирался нетронутый снежный покров.

— Ну вот, — я взглянула на Артема, — всего-то одна семья, наверное, тут и живет. А ты уже настроился на целое селение…

— Мне интересно, кто тут уединился вдали от общества, — Артем внимательно изучал мазанку. — Надо бы прояснить этот вопрос.

— Зачем?

— Во-первых, не люблю оставлять за спиной неизвестность. Вот из такой халупы нам вполне могут засветить в спину из чего-нибудь огнестрельного. Во-вторых, уже наступают сумерки, а у меня нет никакого желания ночевать в снегу. Ведь до станции, насколько я понимаю, мы засветло не доберемся?

— Вряд ли, — я посмотрела на уходящий вверх склон ущелья. — Похоже, что станция очень высоко в горах, а мы пока еще и не начинали подниматься.

— Тогда нечего ждать, — Артем решительно направился к глиняной избушке. — Будем проситься на ночлег у здешних жителей.

— Эй, есть кто живой? — Артем стоял на пороге и пытался разглядеть хозяев в полумраке хижины.

Я шагнула вслед за ним и, мысленно прощупывая территорию дома, почти сразу же наткнулась на такой же мысленный зонд, протянувшийся в нашу сторону. Я предупреждающе сжала руку Артема, но зонд тут же пропал.

— О, какие гости ко мне пожаловали, — в полумраке материализовался сухонький старикашка. — Проходите, не стойте в дверях.

Артем двинулся ему навстречу.

— Что привело вас в эти негостеприимные места? — блеснул взглядом в мою сторону хозяин.

— Мы бы хотели попроситься к вам на ночлег… — начал Артем.

— Прекрати, Артем, — я тоже шагнула вперед. — Он давно уже все понял.

— Но я ничего не понял, — Артем недоуменно переводил взгляд с меня на старикашку.

— Я рад приветствовать в моем скромном жилище соплеменницу, — улыбнулся мне хозяин жилья, — и тебя, Странник, — повернулся он к Артему.

— Черт, — изумился Артем. — Так вы…

— Совершенно верно, молодой человек. Я не принадлежу к расе людей.