Глава 9
— Расскажи всем, что говорил мне! — потребовал Григ у Мозга.
Голографический капитан опустился в кресло перед сидящими напротив Григом, Виком, Дором и Альрикой. Он сделал это настолько правдоподобно, что у людей возникло подозрение, не было ли кресло таким же голографическим обманом, как и человек, прогнувший своим несуществующим весом упругую синтетическую спинку…
Вик нервничал, смотрел исподлобья и стучал пальцами по подлокотнику своего кресла. Альрика казалась взволнованной, встревоженной, задумчивой. Дор оставался собранным и внимательным, может быть, чуть более напряженным, чем обычно. Самого же Грига одолевали мысли, блуждавшие в его рассудке, словно тени, наделенные собственной волей и способностью бесконечно обращать на себя внимание — юный Отец никак не мог выйти из прострации, пришедшей на смену недавнему озарению. Он боролся с ощущением безысходности и не находил ответа на вопрос: «почему все таки им так не везет?!».
— «Ослепительный» находится внутри пространственно-временной аномалии гравитационно-магнитного свойства и искусственного происхождения, которая препятствует нашему дальнейшему продвижению в заданном направлении, — продекламировал голографический капитан.
Григ поморщился — сложность определений Мозга подействовала ему на нервы.
— Он хочет сказать, — объяснил всем Юный Отец. — Что на пути к Бровургу нас захватили в силовую ловушку шесть кораблей, равных этому.
— Я не говорил «шесть» и не говорил «равных»! — возразил Мозг. — По характеру неравномерностей парализующего поля можно предположить, что ваша гипотеза о количественном и качественном составе противостоящей нам эскадры имеет некоторый шанс подтвердиться, но, сэр, «гипотеза» и «предположить»! Вы, наверное, не понимаете, что атаковавшие нас корабли не позволяют себя увидеть?
— Ты думаешь, что их шесть? — отмахнувшись от Мозга, с сочувствием матери, у сына которой что-то не получается, спросила Альрика у Грига. — Нас ждали, сосредоточив именно в этом квадрате шесть сверхтяжелых крейсеров?
Григ кивнул, переведя взгляд с Альрики на Братьев, чтобы пронаблюдать и их реакцию.
— Вырваться можно? — Вик отстучал правой рукой быструю нервную дробь по подлокотнику.
— Нет, сэр, — отозвался Мозг.
— Что значит «нет»?! — вдруг рявкнул на голограмму Первый техник. — Тебе, вроде бы, положено говорить «вероятно»?!
«Капитан» сделал большие глаза, но тут же исправился:
— Если так, сэр: вероятность вырваться настолько мала, что могу ее отрицать!
— Почему?! — Вик торопил с выводами, которые мог бы попробовать опровергнуть.
«Капитан» поднял брови, словно хотел сказать, что ответ очевиден:
— Чтобы выйти из сферы аномалий, мне нужно подавить источник образующего ее излучения. Обнаружить, пробить защитное поле, нанести повреждение, способное прервать работу излучающего механизма. Если учесть, что и я и противник располагаем одними и теми же средствами, наши шансы поразить друг друга приближенно равны. Вероятность, что я пробью оборону врага, приближенно равна вероятности, что тот пробьет мою собственную. «Приближенно», поскольку есть все основания думать, что нам противостоит не только аналогичный мне суперкомпьютер, но и профессионально подготовленная команда, которой лично я не имею.
— Что ты хочешь сказать?! — угрожающе пробасил Дор, воспринявший последние слова «капитана», как оскорбление и себе и всему Братству.
— Теория случайный чисел, — объяснил Мозг. — При прочих равных условиях значение приобретает элемент непредсказуемости, вносимый специально подготовленными для общения со мною людьми. Не смотрите так господа, словно я что-то забыл или не замечаю — даже, если бы я позволил находящимся на борту Братьям участвовать в управлении «Ослепительным» — среди вас и на самом деле нет ни одного подготовленного!
Вик поднял руку, останавливая грубую ответную реплику Дора.
— «Случайности» тем и отличаются от закономерностей, что их польза не очевидна, Мозг, — предположил Первый Брат. — «Специально подготовленные люди» могут ведь и навредить врагу, «случайно» сыграв не ему, а нам на руку?
— Конечно могут, сэр, но на это нельзя полагаться: чувства, являющиеся основой применяемого нами человеческого фактора, обладают направленностью — хороший экипаж не менее полезен для корабля, чем совершенный мыслительный механизм его магнитных цепочек.
— Ладно. — Вик потер виски, соображая. — Но, скажем, «случайность» все же сыграла нам на руку. Что тогда?
— Вы знаете, из чего складывается сражение между двумя тяжелыми кораблями? Мы ищем способы обойти ловушки друг друга, чтобы получить возможность применить ударные технологии. Удачный выстрел — только хороший ход в многоходовой логической игре. Ход в мою пользу сменяется ходом в пользу противника, ход противника — моим… и так бесконечно, до тех пор, пока общее число удачных ходов с одной стороны значительно не превысит число удачных ходов с другой. У меня есть все необходимые ресурсы, чтобы восстановить повреждения и свести на нет последствия одной случайной ошибки. Противник обладает теми же мощностями: раны, которые нанесу я, не будут смертельны — перераспределив энергию, крейсер противника вновь скроет полями зону своего поражения и не позволит ударить туда еще раз, защищая рану надежнее неповрежденных зон, пока полностью не восстановит функциональность всех узлов и обшивок. Я же получу временное преимущество, которое использую, отыскивая слабые места в обороне других узлов, возможно, чуть ослабленной на время ремонта… Война технологий — процесс длительный.
Дор в нетерпении ударил кулаком по своему колену.
— Омерзительно! — заявил богатырь. — И мы будем так воевать?!
— Уже так воюем… — Григ поднял голову, чтобы бросить взгляд на чемпиона. — Мозг занимается «этим» уже несколько часов, включая время нашего разговора.
— Несколько часов, как мы под обстрелом? — удивился Вик. — Почему ты собрал нас только теперь?
— Мне нужно было подумать…
— Не волнуйся, — подсказала Вику Альрика. — Несколько часов ничего не изменят.
— Что?! — Вик бросил гневный взгляд на посмевшую высказываться в его адрес женщину, но даму поддержал Мозг:
— Совершенно верно, сэр. Вы ничего не потеряли. У вас достаточно много времени.
— Сколько? — спросил Вик, до скрипа сжав зубы, чтобы подавить волну нервной ярости.
— По вероятной шкале?
— Минимум — максимум! — гаркнул Первый.
— От одного месяца до тридцати лет.
— Без шансов на победу или отступление?!
— Вик, успокойся! — потребовал Григ. — Он ведь сказал: если бы враг был один, шансы были бы равными, но — «от месяца до тридцати лет». Врагов шестеро — у нас нет шансов… Есть только время.
— На что?! — простонал Дор. — Ждать несколько лет, когда они наконец войдут сюда?! Несколько ЛЕТ видеть врага, но терпеть, пока он сам не подойдет ближе?!
— Он и не подойдет. — Альрика посмотрела на Дора и улыбнулась, думая, что так его успокоит: — Они не станут «входить» к нам, Дор.
— Как это?! — глаза Дора смешно расширились, как у ребенка, который готов заплакать.
— Им не нужен этот корабль? — поддержал Дора Вик.
— Даже, если и нужен, — объяснила Альрика. — Если наш путь — сражение, они предпочтут победить, находясь на расстоянии.
Григ посмотрел на мать — о враге эта женщина знала больше их всех вместе взятых.
— Мозг? — позвал юный полководец.
— Согласен с генерал-лейтенантом, — кивнул «капитан». — В таких сражениях люди не выживают. В войне технологий нет места биологическим существам.
— Мы в плену! — подытожил Дор, зачем-то поднимаясь на ноги и приобретая пафосный вид. — Мы проиграли. Я предлагаю исполнить долг перед «Ульем»!!!
— Умереть героями? — осознал Вик.
— Мы все пришли на «Ослепительный» на катерах, значит машин хватит на всех, — воодушевляясь собственным героизмом, Дор поднял голос. — Если суждено умереть — посмотрим в глаза своему врагу!
Григ прикрыл глаза рукой: его мир действительно рушился! Рушился не только на его веку, но и по его вине. Он, Григ, повел Братьев, он дал им надежду, и он лишил даже последнего — шанса уйти героями…
— Дор! — с отчаянием в голосе позвал юноша. — Прошу тебя: сядь! Понимаешь… — Григ заглянул в глаза великана и едва выдержал разящую оттуда боль. — За обшивкой «Ослепительного» нет никакого врага. Там только поля, электрические разряды, лазерные лучи и облака плазмы… Враг невидим.
— Но… — Дор с потерянным видом замолк, словно от боли замотав головой — у чемпиона не укладывалось в сознании, что коварство врага может зайти так далеко, чтобы не позволить проигравшим уйти достойно.
— Объясните мне другое, — очнулся Вик. — Как мы угодили в засаду? Откуда враги узнали, в каком месте нас встретить?
— Альтины, — объяснил Григ.
— Альтины? — Первый техник отрицательно покачал головой. — Альтины могли напасть на нас когда угодно, например, когда ты еще спал — учитывая, что они все о нас знают, поступить так с их стороны было бы рациональнее.
— Вик, а кого ты сейчас обвиняешь?! — ужаснулась, перехватывая мысль Первого, Альрика. — Меня?!
— Может быть, — огрызнулся ученый. — Но скорее — его!
Первый Брат протягивал руку в сторону голографического капитана.
— Сэр? — ошеломленно уставился на него Мозг.
— Чему удивляетесь?! — закричал, теряя самообладание, Первый. — Мы на вражеском крейсере! Почему вы все решили, что Мозг должен помогать тем, кто его захватил?! Как вы до этого дошли?! Как могли довериться компьютеру, изначально запрограммированному на наше уничтожение?!
— Вик, тебе нужно к биоинженерам! — заявила Альрика. — Ты уже не понимаешь, о чем кричишь! Если бы Мозг хотел нас убить, он бы давно это сделал — тебе ведь дали четкое представление, как легко этот корабль способен покончить со всеми нами!
— Не обязательно, женщина! — Первый Брат скривился, взглядом давая понять, насколько невелико его мнение о логических способностях слабого пола. — Мозг не уверен, поэтому он схитрил: не смог взять на себя ответственность выбора — признать нашего Отца врагом или командиром — «что, если в мою логическую цепочку закралась ошибка, а неправильное решение погубит все человечество?» Поэтому он привел нас к другим — к тем «мозгам», у которых законные капитаны!
Альрика на мгновение задумалась — ей показалось, что в словах Первого Брата и в самом деле может быть смысл.
— Исключено, — решила женщина. — Крейсер — оружие тотального уничтожения. Его Мозг должен быть прямолинейным. Хитрость и двусмысленность недопустимы. Представьте, что будет, если в сложной политической ситуации машина, способная сжечь планету, поступит на свое усмотрение?
— Логично, — вздохнул Вик, сверкнув на Альрику недобрым взглядом. — Тогда — ты!
— Я? — удивилась красавица. — Я здесь с тобой. Сама нашла себе способ сгореть вместе со всеми вами?!
— Тогда — Линти, — не унялся Первый.
Григ отозвался усталым вздохом.
— Линти не знала, куда мы направимся — я принял решение идти на Бровург, когда девушка уже покинула крейсер, — напомнил брату юный Отец. — Вик, давай сменим тему! Виноват я один! Это я решил, что угрожая планетам Лиги, мы вернем свободу оставшимся на Земле товарищам. Это я приказал Мозгу идти на Бровург. Это я не смог выбрать правильного ответа на вопрос, пройти нам рядом с Инганом или оставить его в стороне. Это я — Отец! Хватит искать причины — давайте подумаем, что делать дальше!
— А мы что-то можем? — сделав наигранно удивленное лицо, поинтересовался Первый техник. — Ты ведь только что говорил, что за обшивкой поля и плазма?
— Мы шли на Бровург для переговоров. Попробуем поговорить.
— Поговорить?! — Вик вспыхнул от кажущейся ему наивности младшего брата — последнее время нервы Первого Брата откровенно никуда не годились. — Разве под нами уже Бровург?! Разве ты держишь под прицелом того, кто решает нашу судьбу?! О чем ты собираешься разговаривать?! Мы не в том положении, чтобы требовать, а просить — значит автоматически признать себя проигравшими! Хочешь отдать Братьев на милость этих мягкотелых снобов и посмотреть, будут ли они милы и великодушны?!
— Но мы вошли в солнечную систему Ингана, — напомнил окружающим Григ.
— На котором нет жителей? — язвительно поддержал Вик. — И который дорог Лиге по той лишь причине, что там можно жить?! Представляю, как они испугаются, когда ты пообещаешь вырваться из оков шести крейсеров и атаковать безобидный зеленый шарик, на котором и без тебя нет ни одной живой души… — Вик перевел дыхание, вымотавшись и наконец вспомнив, что его эмоции ничего не изменят и в любом случае пора подключить мозги: — Скажите мне кто-нибудь, а что, мы так близко, что представляем угрозу?
— Мозг? — позвал юный Отец.
Голографический капитан словно задумался.
— Только в случае моей самоликвидации, — определил Мозг. — Взрыв такой силы, что разорвет «Ослепительный», способен отбросить корабли противника и создаваемые ими силовые преграды на расстояние, превышающее настоящую дистанцию до планеты. Корабли и осколки вполне могут упасть на Инган. Если упадут крейсера, или среди осколков окажутся хранилища со взрывчатым веществом… Гипотетически, вероятность гибели биологического слоя Ингана мною не отрицается.
— Ну вот. Уже что-то? — спросил Григ.
Никто не отреагировал. Глаза засветились только у Дора. Через мгновение все ужаснулись, угадав смысл этого демонического свечения: главнокомандующий увидел свой способ уйти с честью: взорвать и себя и врага вместе с «Ослепительным».
— Необитаемая планета, что еще? — подтолкнул Вик, стараясь не смотреть на главнокомандующего.
— То же, что и раньше: этот крейсер, его капитан и команда, — перечислил Григ.
— И вы сами, — в очередной раз настояла Альрика. — Вы — потомки Мантийцев. Военные могут об этом забыть, но останутся политики и ученые. Не давайте генералам проигнорировать историческую ценность вашей культуры! Покажите, что знаете себе цену!
Этих слов никто не воспринял серьезно — на Земле Братья уже имели удовольствие наблюдать, как Лига бережет свои исторические памятники. Только Дор еще выше поднял голову — в глазах великана засветилась мысль, показавшаяся ему самому гениальной.
— Отец, а что, если ты начнешь переговоры и подчинишь своей воле их капитанов?! — крикнул Дор. — Как жителей Земли?! Как «Ослепительный»?!
Григ вздрогнул. С одной стороны, он не мог признаться своему самому верному другу, что ничего сам по себе не представляет. С другой — мог смело признаться себе — того могущества, которое раньше дарил ментальный кристалл Гронеда, сейчас не было и в помине. Дор верил в своего юного кумира. Еще семьдесят пять тысяч людей верили молодому Отцу, уже доказавшему, что нет в этом мире ничего невозможного. Имел ли Григ право разрушить последние надежды своих братьев и даже не попытаться оправдать их ожидания?
— Мы соберем людей, как тогда, когда тебя разбудили! — видя, что Григ сомневается, прибавил Дор. — Это поможет! Это уже помогло, поможет еще раз! Правда, Альрика?
Женщина только чуть пожала плечами, растерянно посмотрев на своего сына. Григ неуверенно кивнул — и ей, и Дору. Вик проследил за мимикой этой троицы и невесело хмыкнул.
— Если мы можем выйти на связь с кораблями врага, чтобы воздействовать на экипаж с помощью гипноза, — задумчиво произнес Первый Брат, которого фантазии Дора натолкнули на другие интересные мысли. — Почему Мозг не сделает тоже самое и не попытается нанести психотропный удар не по броне, а по тем, кто за ней прячется? Опять мешает отсутствие хитрости?
— Не обижайте меня! — попросил Мозг. — В боевой обстановке я использую все, что знаю. Противник — все, что знает, чтобы защититься от того, что знаю я. Информационная атака — один из видов воздействия, который применяем и я, и они. Я защищаю вас, они — тех, кто на борту крейсеров.
— Ты можешь запросить контакта для переговоров? — спросил Григ.
— Это займет время — между нами пространственно-временные аномалии. Но хочу сразу разрушить возникшую здесь иллюзию: даже, если мне дадут линию связи, можете не сомневаться — видеоконференция пройдет жесткую фильтрацию на предмет попытки гипнотического влияния на входящих с нами в контакт личностей.
— То есть, я не смогу ничего им внушить? — понял Григ.
— Не знаю, сэр. Люди ведь воздействуют друг на друга не только физиологически. Науке известны более сложные и менее понятные средства ментального воздействия, чем гипноз, о котором здесь говорили. Непонятные мне, непонятные фильтрам противника. Недавно вы убедили меня, что обладаете правом отдавать здесь приказы. Попробуйте убедить и их. Не могу ничего прогнозировать или советовать: попробуйте, сэр!
Григ слабо улыбнулся — он хотя бы получал шанс попытаться что-то исправить. Любой шанс лучше, чем никакого…
— Как скоро ты с ними свяжешься? — спросил юный Отец.
— Начну прямо сейчас. Если нас захотят услышать, услышат скоро. Если не допускают возможности переговоров и не ждут от «Ослепительного» информационных потоков — потребуется время, чтобы Мозг кораблей противника выделил информационные колебания из общего спектра излучения, дешифровал их и признал безопасными, затем — время, чтобы люди на кораблях обдумали ситуацию и приняли решение пойти вам навстречу. От часа, до нескольких суток, сэр. Могу только пообещать, что за это время ничего в расстановке сил уже не изменится.
— Говорить больше не о чем, — решил Григ, выпрямляя спину, поднимая голову и приобретая царственный вид — больше, чтобы успокоить Дора, настроение которого наверняка передастся всей армии, чем обмануть Вика, Альрику или себя. — Действуй, Мозг!
Совместными усилиями Дора, Вика и Альрики отобрали пятьдесят парней, которых признали самими эмоциональными и энергетически сильными.
Процесс отбора представлял собой комедийный спектакль. Мнение членов «жюри» часто расходилось, поскольку никаких научных критериев отбора у этой троицы не существовало — каждый полагался на свою интуицию или вспоминал заслуги защищаемого им кандидата. Командующий, техник и генерал-лейтенант флота Лиги при этом спорили так, что у Грига, который предпочел отстраниться от процесса, смысла которого не понимал, закладывало уши. Плюс к тому, что каждый из членов жюри представлял совершенно разные слои общества и пользовался совершенно разными аргументами, чтобы доказать правильность своего выбора, они еще и очень спешили, почему-то решив для себя, что Мозг должен установить связь с врагом буквально с минуты на минуту.
Сорок восемь воинов и два техника сидели на полу каюты вдоль стены уже через час после принятия Григом решения о диалоге с врагом. Альрика, Дор и Вик инструктировали избранных, как нужно будет себя вести, чтобы оказаться наиболее полезными, когда придет время. Григ вяло прислушивался из своего кресла, которое переместил в самый дальний угол, и удивлялся, насколько слабо его полководцы представляли, что и зачем сейчас делают. Но, во всяком случае, они верили, что могут ему помочь, а он не хотел их разубеждать…
— Вы помните, как проснулся наш Повелитель? — Дор наконец отстранил двух других «учителей» и решил подытожить сказанное всеми на понятном его воинам языке. — Те из вас, кто при этом присутствовал, были в бешенстве, наблюдая, как товарищи гибнут в космосе и по отсекам крейсера. Мозг показывал вам фильм, в котором специально проливал много крови, чтобы вызвать у зрителей больше эмоций. Теперь фильма не будет. Вы сами должны понимать, что враг захватил в плен наших Маленьких Братьев, что крейсер взяли на абордаж, что нам осмеливаются диктовать условия, которые унижают достоинство таких героев, как вы! Вспомните о своей ненависти! Заставьте кровь клокотать в жилах! Думайте, что перед вами не голограммы, а живые враги, которых вы растерзаете голыми руками, как только я или Отец дадим знак переходить к делу! Смотрите с такой яростью, чтобы от одного вашего взгляда у них волосы встали дыбом! Отцу нужны ваши эмоции, чтобы сломить сопротивление «мозгов» кораблей врага, препятствующих мысленному контакту Отца и того, кого пришлют для переговоров! Вы поняли?!
Воины гаркнули «мир принадлежит Братству!», ударив кулаком по груди. Знаменитый девиз абордажников, с которым Григ рос, который будил в юноше мечту о подвигах, приключениях, славе и карьере настоящего воина, сейчас прозвучал, как прощальный салют тому, чего уже никогда не будет. Григ вздрогнул, выйдя из прострации от гортанного рева пятидесяти богатырей Братства, и заставил себя собираться с духом — какой бы смешной и нелепой не казалась затея его помощников, он, Отец, обязан был воспринимать все серьезно!
Напряжение, нагнетаемое раззадоривающими себя воспоминаниями Братьями, в конце концов невольно передалось и юноше. Григ напрягся, и стал делать то же, что его мать, брат и друг — считать минуты до связи, больше всего беспокоясь, чтобы в нужный момент быть готовому к нападению…
Кого-то хватило на час, кого-то на два. Время шло, а ничего не менялось. Люди уставали. Мысли становились все более отвлеченными, позы — все более расслабленными, взгляды — все более рассеянными.
Через восемь часов ожидания люди едва не дремали — одно дело, стоять в карауле, когда экономишь силы и стараешься ни о чем не думать, другое — сидеть на полу в постоянном напряжении и изводить себя ненавистью, излучая жизненную энергию во все стороны.
Наконец Вик заметил, что переговоры могут состояться и через несколько дней, а почему-то сложившееся мнение, что генералы Лиги в нетерпении ждут, когда с ними свяжутся, наверняка надуманное, и предложил расположиться на отдых, чтобы к моменту сеанса сохранить хоть какие-то силы для ментальной атаки. Приблизительно в это же время дремотное состояние Грига развеялось тревожным предчувствием, которое с каждой минутой только усиливалось.
— Ты что-то почувствовал, Григ? — Альрика первая уловила изменения во взгляде сына.
Григ не мог сказать, что именно чувствует, поэтому только кивнул. Дор вскинул руку и вскочил на ноги. Воины тут же очнулись, выпрямились, заморгали сосредотачиваясь.
— Я получил ответ, — через минуту сказал Мозг. — Еще полчаса. Наш запрос дешифровали много часов назад — они готовили человека для переговоров.
— Это будет специально подготовленный специалист? — спросил Вик.
— Кто угодно, сэр…
— Если кто-то устал, — рявкнул Дор. — Используйте контроллеры для расслабления! Чтобы через десять минут все у меня стояли наизготовку!
Через полчаса расположение людей в каюте сменилось — Григ сел в центре комнаты; «Братья-излучатели» выстроились за его спиной; Альрика, Дор и Вик стали напротив, лицом к Григу, чтобы, если понадобиться, помочь юному Отцу советом или дать команду шеренге Братьев.
— Линия получена, — сообщил Мозг. — Соединять?
— Давай, — приказал Григ.
Перед ним тут же возникла голограмма статного мужчины в белом одеянии Советника Лиги. Не молодого, спокойного и очень сильного. Мужчина, а точнее, его изображение, оказался настолько близко к креслу Отца, что Григ смог различить едва заметные морщины на высоком светлом лбу гостя.
Дор, которого не мог видеть человек врага, поднял руку, призывая воинов звереть от ярости. За спиной Грига словно развели огонь — в спину и без того сразу разнервничавшегося юноши ударило жаром пятидесяти сумасшедших взглядов.
В голове у Грига еще пронеслись слова Мозга о том, что фильтры обеих кораблей отсеивают передающиеся по эфиру эмоции, когда для юного полководца неожиданно стало ясно — ничего они не отсеивают! Синие большие глаза гостя заглядывали в само естество парня, но и перед собственным взглядом Грига открылась сущность стоящего перед креслом мужчины — благородного, честного, сильного, умного. Эмоции заскользили в воздухе, уносясь в обе стороны — обрывки и своих и чужих мыслей закружились в голове Грига, как, юный Отец явственно это видел, они затуманили и сознание человека, голограмма которого стояла сейчас среди Братьев в каюте «Ослепительного».
— Вы не генерал, — в некоторой рассеянности от информации, которую удавалось уловить из нахлынувших образов, произнес Григ. — Вы — Советник?
Гость улыбнулся красивой открытой улыбкой, показавшейся Григу почему-то знакомой.
— Ты ведь угадал это не по моему наряду, согласен? — с понимающим видом спросил он.
— Я просто это знаю… — отмахнулся Григ. — Вы… Рилиот.
— Ты сказал это так спокойно, словно всегда знал, а ведь мы не знакомы.
— Да… — Григ насупился, ловя себя на мысли, что не удивлен тем, что говорит с самим Первым Советником. Его мозг взял на время контроль над сознанием: — Что вы делаете на одном из крейсеров, сэр? Разве это ваша работа — охотиться на преступников?
Гость чуть поднял брови, словно учитель, который хотел указать ученику на допущенную ошибку, но предпочитал, чтобы тот сам сделал выводы.
— Конечно я не на крейсере. Я на Бровурге. Ты и сам знаешь.
— Как же…
— Как же я здесь? — удивился гость. — Так же, как и ты передо мной. Технический прогресс, так вроде. Расстояние между кораблями на твой взгляд преодолеть можно, а между кораблем и планетой — нет?
Григ отмахнулся от глупых мыслей — действительно, за девять часов военные могли обеспечить связь как с Бровургом, так и с любой другой планетою космоса. Обмануть его не пытались — никто ведь не говорил, что человек в белом — Первый Советник — Григ решил это сам — понял интуитивно и сейчас знал, что понял правильно.
— То есть вы — отец Линти? — Ход мыслей Грига сменил направление, когда в воспоминаниях мелькнул образ белокурой красавицы.
— А ты — Григ? — в свою очередь спросил Рилиот, делаясь чуть мрачнее. — Рад нашему знакомству, если можно так выразиться. По словам дочери, я должен поблагодарить тебя, что с ней ничего не случилось.
— Вам не хочется этого делать? — понял Григ, сразу же ощущая прилив непонятной озлобленности.
— Скажем так: я это делаю. Спасибо, Григ! Хотя, с другой точки зрения, именно благодаря тебе с девочкой и случилось то, что случилось…
— Значит, Линти добралась до дома? — перебил Григ — в разговоре о синеглазке его волновала только она сама, а вовсе не мнение о себе ее родителя.
— Да, с ней все хорошо…
Григ уловил, что на него взирают с недоумением. Взгляды принадлежали Дору, Вику и Альрике — эти люди меньше всего прогнозировали подобный ход разговора с врагом. Они все еще ждали, когда Григ соберется с силами для решающего удара.
Очнувшись, вспомнив, зачем он искал встречи с представителем Лиги, Григ вобрал в грудь побольше воздуха и сузил глаза, чтобы максимально сфокусировать внимание на объекте внушения, с опозданием сознавая, что его мимика не может остаться незамеченной Рилиотом.
Советник и в самом деле показал, что заметил — он с каким-то неподдельным умилением улыбнулся. Григ почувствовал себя задетым — в тот же миг он обрушил на гостя мысль о могуществе собственной армии и крейсера «Ослепительный», готового нанести удар по планете Ингану и по любому другому миру, который посмеет в дальнейшем встать на пути несокрушимого Браства. Он вложил в ментальный удар все свои силы и тот жар, что щекотал спину — энергетическую поддержку пятидесяти разъяренных до умопомешательства Братьев.
Гость снял улыбку с лица и посмотрел с интересом, словно не получил послания, а лишь обнаружил для себя что-то новое.
— Знаешь, — как бы продолжая прерванные ранее рассуждения, произнес Рилиот. — На твоем месте, я бы убрал людей из-за спины — их ярость только мешает тебе сосредоточиться.
Вик выругался, а Дор сделал большие глаза. Григ же только еще более рассердился — подсознательные выводы обгоняли логику юноши, потому он ничему и не удивлялся — Рилиот еще раньше дал понять «эго» Грига, что простым воздействием воли такого противника, как он, взять нельзя. В отличие от обескураженных заявлением Советника Братьев, юный Отец прекрасно понял, что Мозг их не предал — Рилиот «увидел» каюту «Ослепительного», как отражение в сознании самого Грига.
— Я ведь не указываю вам, — покраснев, словно его оскорбили, прорычал юноша. — Что делать с теми трусами, что сидят сейчас вокруг вашего подиума! Их страх тоже действует мне на нервы!
Теперь Рилиот посмотрел без иронии и сделал слабый кивок головой — дал понять, что готов оценить противника достойным образом.
— Ты и в самом деле силен, Григ, — серьезно сказал Советник. — В таком случае, давай переедем к делу. Я не могу избавиться от «трусов», как ты их назвал — это Советники, а я на Совете — если хочешь, чтобы наш договор имел силу закона, потерпи и не «нервничай». Что касается людей вокруг тебя — я бросил приманку и получил улов — теперь знаю, что ты в действительности из себя представляешь. Если они нужны тебе — пусть злятся. Мне же кажется, что они только мешают.
Григ выдохнул, чтобы успокоиться, и тяжелым взглядом посмотрел на ошеломленного Дора. Главнокомандующий понял без слов — он, правда, надеялся, что Отец не остановиться на первой попытке, но не стал перечить и дал знак воинам покинуть каюту.
— Мы можем продолжить? — спросил Рилиот, когда последний из «Братьев-излучателей» шагнул за дверь — он точно угадал момент, несмотря на то, что трансляция позволяла альтину видеть перед собой одного только Грига.
Григ посмотрел на Советника и почувствовал, как тело и разум одолевает усталость. Все эти игры в терроризм, в угрозы, в попытки гипноза… Они ведь даже не представляли, с кем по-настоящему имеют дело! Они собирались победить мастеров клинка их же оружием, с которым сами-то едва-едва только начинали знакомиться!
— Да, я готов вас выслушать, — убито произнес Григ.
— Меня? — удивился Рилиот. — Ты искал переговоров — давай сперва выслушаем, что скажешь ты!
Григ слабо улыбнулся — Советник еще не знал, что юный Отец только что уже прошел через свое озарение:
— Не уверен, что это я искал встречи. Мне кажется, вы искали ее не меньше?
Рилиот опять чуть склонил голову.
— Извини, Григ, ты еще совсем ребенок — мне трудно представить тебя равным противником. Хорошо, давай говорить, как равный с равным. Я ждал, что вы запросите переговоров, но раз я не ошибся — вам есть, что сказать. Вы захватили у Лиги сверхтяжелый крейсер, но этот крейсер попал в силовой мешок нашего флота. Чего вы теперь хотите?
Григ бросил взгляд на товарищей. Вик вздрагивал, опустив голову и потирая виски — считал этот бой уже проигранным и безуспешно пытался придумать запасной способ сохранить жизни Братьев. Дор все еще на что-то надеялся, преданно поглядывал на своего кумира. Альрика задумчиво смотрела на Рилиота. Григ уловил, о чем думала женщина: если альтин сам спланировал эту встречу, история наверняка пойдет тем путем, о котором уже знал Первый Советник и первый ясновидец Лиги.
— Мы требуем освободить Младших и Маленьких, оставшихся на Земле и попавших к вам в руки. Освободить нас…
— Освободить и… — подбодрил Рилиот, глядя очень внимательным взглядом.
Оказывается, Григ даже не думал еще, что будет за этим «и»!
— Дать нам свободу!
Рилиот развел руками:
— Свобода — понятие многогранное. Какой именно свободы вы просите?
— Полной. Вы поднимете «Улей»…
— Исключено! — перебил Рилиот. — Но на это ты и не рассчитывал. Продолжай?
Григ затравленно сглотнул — разговор с самого начала пошел не так, как планировалось…
— Тогда — дадите нам шхуну, на которой мы сможем все разместиться. Не претендуем на военную. Любую, плюс — гарантии неприкосновенности. Какую-нибудь охранную грамоту…
— Тоже исключено! — отказал Рилиот. — Ни при каких условиях Лига не даст вам возможности и дальше мигрировать по всему космосу.
Григ продолжил, чтобы все же довести свою наверняка проваленную миссию до запланированного завершения:
— Взамен мы возвращаем вам этот крейсер… Целым и невредимым. Возвращаем его команду и его капитана.
— А иначе?
Григ смело и решительно бросил взгляд в глаза голограмме:
— Иначе мы просто уйдем… как герои!
— То есть?
— Взорвем «Ослепительный»! Мозг крейсера сказал, что это возможно. Вы лишитесь «Ослепительного», лишитесь Ингана и… возможно, еще кораблей, которым не повезет в этот момент увернуться друг от друга или от космических объектов системы. Если вы думаете, что у нас не хватит на это духу…
Рилиот поднял руку, останавливая нарастающее возбуждение юноши:
— Нет, нет! Мы как раз глубоко уверены, что духу-то у вас хватит!
Григ недоуменно свел брови, пытаясь разобраться, что именно он услышал — реакция Советника не давала понять, обеспокоила его угроза Братьев или ему все равно, что произойдет в системе Ингана с «Ослепительным» и крейсерами флота.
— Не совсем понял вашу эмоцию, — признался юный Отец. Он попытался смотреть как можно более честным взглядом, потому, что собирался сказать правду: — Вы, наверное, не понимаете? Мы не шутим и не угрожаем, просто мы так устроены! Для нас другого пути быть не может: или свобода, или геройская гибель! Мы действительно взорвем этот крейсер!
— Как раз понимаю, поэтому здесь я, а не военные, — успокоил Рилиот. — И нам, здесь присутствующим, вовсе бы не хотелось, чтобы история «Улья» закончилась так плачевно.
— И у вас…
— Встречное предложение. На других условиях, но мы можем дать вам свободу. В нашем ее понимании.
— Как это «в вашем»?
— Вместо космоса Совет может выделить вам планету. Мы готовы обеспечить абсолютную свободу вашего Братства… в пределах одного стационарного мира. Если примете наши условия, которые я оговорю ниже, вам всем сохранят жизнь и спустят прямо вниз, на Инган — на прекрасный мир, вполне пригодный для жизни и процветания пяти-десяти миллиардов жителей. Туда же переправят всех уцелевших и попавших в плен Братьев — как взрослых, так и детей. Переправят женщин, которые сами изъявят желание вернуться в свое прежнее общество — мне бы не хотелось поддерживать ваш патриархат, но, боюсь, среди женщин такие найдутся: привычка — великое дело. Вам не дадут космических кораблей и вообще никакого воздушного транспорта. У вас изымут оружие, но позволят сохранить существующую иерархию, обычаи и законы. Это самое выгодное предложение, которое еще может сделать Лига Объединенных Миров, Григ, и единственное для вас спасение.
Григ даже не задумался — ответ Братства на этот вопрос он знал, как свое имя.
— Исключено, сэр! — словами же Советника заявил юноша. — Мы не можем отказаться от свободы передвижения! Мы не можем покинуть космос — он — наша планета! Мы не умеем жить на земле! Наконец, разоружение Братьев равносильно их смерти — Ритуальный Тесак Брата дается один раз и отнимается только вместе с жизнью его обладателя! Кажется, мы не договоримся, сэр. Убежден, что Братья предпочтут умереть!
Он поймал на себе три взгляда: переполненный гордостью и любовью к своему недавнему ученику — Дора, обреченный взгляд Вика и умоляющий передумать — Альрики.
Но Рилиот сохранил спокойствие, словно и про этот ответ знал заранее.
— Не уверен, что все так плохо, как ты говоришь, — возразил Советник. — Избавься от эмоций, правитель — ты отвечаешь не за себя одного, а за все свое общество. Во-первых: Линти рассказывала, что вы подготовлены как раз для жизни на одной из планет, похожих на Землю — об этом говорят ваши тренировки, ваша «Полоса» да и архитектура самих Уровней «Улья». На обычных кораблях не строят хижин, имитирующих дома планетарных аборигенов; не спят на деревянных подстилках, не учатся переплывать реки. Во-вторых: возможно, мы позволим вам сохранить «ритуальные тесаки», а вот излучатели, особенно станковые, придется оставить. В-третьих: «свобода передвижения» ограничена, если ты не можешь попасть туда, куда хочешь. Куда ты хочешь попасть, Григ? Ты даже не представляешь, насколько безграничной может быть территория шарика, кажущегося тебе из космоса таким малюсеньким и беззащитным! Я уже говорил: свобода — понятие многогранное. На самом деле свободен не тот, кто висит в пустоте межгалактического пространства, где все направления равноценны, а тот, кто думает, что он свободен!
Григ покачал головой — глаза Дора ответили ему за всех Братьев.
— Свобода или смерть, Рилиот!
Советник недоуменно поднял брови и медленно выдохнул, успокаивая, таким образом, не столько себя, сколько собеседника.
— Я готов к этому разговору лучше, чем ты, согласен? — спросил Рилиот. — Ты храбрый, благородный? Ты хочешь уйти красиво? Вы все хотите? Хорошо, пусть так. «Ослепительный» разлетится на миллионы осколков… Ничего не забыли? А как же быть с нашими пленными? Ты хочешь спасти честь всего своего народа, а вместо этого самые сильные и храбрые Братья бросят своих детей на долгие годы тюрем и спокойно займутся прославлением своего собственного героизма? Вроде бы, такой эгоизм можно скорей назвать трусостью: испугавшись потерять лишь толику собственной независимости, вы обрекаете юных товарищей на настоящую неволю, из которой им уже никогда не выбраться потому, что даже попытка покончить с собой этих бедолаг обречена на неудачу. Не думаю, Григ, что тебе стоит угрожать нам самоликвидацией крейсера. Вы ведь и раньше могли просто уйти, сохранив свободу и независимость, сохранив боевую единицу «Ослепительный» и семьдесят пять тысяч отборных солдат, но решили направить корабль на Бровург, где наверняка ждала бы засада, грозящая поражением, ликвидацией и пленом? Что двигало вами тогда? Любовь к младшим? Что заставляет забыть об этом теперь? Говоря «нет», ты подумал о всех своих «детях», «отец»? Или ты настолько недооцениваешь меня, что надеялся, что я забуду, по какой причине наш разговор смог состояться?
Григ бросил взгляд на Дора — великан в ошеломлении, глаза огромные. Взгляд на Вика — задумчиво покусывает ногти, оценивает варианты, но считает, что Рилиот справится в этом поединке с волей неготового к серьезным интригам мальчишки. Взгляд на Альрику — умоляет принять предложение Лиги.
— Нам нужно подумать, — едва сдерживая дрожь в голосе, прохрипел загнанный в тупик Григ.
— Конечно, — кивнул Советник. — Но я уже знаю твой ответ, юноша. Ты не сможешь пожертвовать теми, кто тебе доверяет. В этом состоит бремя наделенного властью — поверь мне, я и сам проходил через муки, которым подвергаю сейчас тебя. Баланс между совестью и необходимостью — в этом состоит вся наша с тобою жизнь, правитель! На самом деле ты уже согласился на мое предложение. Только я ведь еще не назвал условия, на которых Совет пойдет вам навстречу!
— Вам мало крейсера и его экипажа, мало того, что мы окажемся разоруженными и потеряем мобильность?!
— Конечно мало: у нас преимущество — мы диктуем условия. Вы — преступники, Григ. За то, что вы совершили, полагается наказание. Логично предполагать, что, пощадив вас, мы попросим что-то взамен. Если ты примешь условия, то спасешь своих молодых товарищей от коррекции личности, если нет — мы позволим вам отправиться в ад, куда вы до этого так стремились, ну а ваша молодежь ответит за преступления старших Братьев. Что скажешь?
Григ про себя выругался.
— Какие это условия?!
Рилиот посмотрел на юношу с сочувствием и даже с участием:
— У нас есть закон Григ. Ты знаешь, что значит слово: «закон» — цивилизация воинов — цивилизация правопорядка. Закон требует, чтобы кто-то понес наказание за смерть Кани, Тургаона и Болера, за экипаж и пассажиров Эльрабики, за тысячи жизней землян и солдат флота. Даже, если бы захотел, я, как Первый Советник, не смог бы закрыть глаза на все ваши «подвиги». Поэтому делай выбор: мы предлагаем свободу и освобождение от наказания всем жителям «Улья»… взамен на жизнь и свободу его командиров. Взамен на твою жизнь, жизнь Первого Брата и всех ваших военачальников!
С каждым словом последних двух предложений Григ все больше не верил тому, что слышит, но все более понимал, что именно так и должно было быть. Он заслуживал смерти, хотя бы за то, что завел Братьев в тупик, из которого уже не было выхода. Его бригадиры, конечно же, тоже захотят уйти с честью, отплатив за поражение армии и сохранив, таким образом, свои честь и достоинство… Они проиграли…
Григ тяжело уронил голову на руки — конечно, он сейчас согласится, нужно всего лишь побороть в себе жажду жизни…
Дор, насупившись, смотрел в пол. Вик побелел и меланхолично барабанил пальцами по подлокотнику своего кресла. Единственным, кто не собирался мириться с уже неизбежным, оказалась Альрика.
— Мозг, подключи меня к конференции! — потребовала женщина, неожиданно бросаясь к Григу и агрессивно заглядывая в лицо голограмме, которое через мгновение повернулось в ее сторону. — Не ожидал меня здесь увидеть?!
— Почему же, Альрика, — спокойно улыбнулся Рилиот. — Как раз наоборот: удивлен, что вижу только теперь.
— Я не позволю убить моего сына, пусть он — Отец или кто угодно еще!!! Он не виноват в том, что сделали без его воли!!!
— А я и не говорю, что его нужно убить.
— Что же ты говоришь?!
— Есть только одна причина, которая способна заставить Совет воздержаться от наказания пойманным в ловушку пиратам. И ты знаешь, какая!
— Нет, не знаю! — взвизгнула женщина.
— Интерес к мантийцам наших ученых.
— Но…
— Наши условия таковы: мы освободим всех Братьев без исключения — без оговорок и не взирая на злодеяния, которые совершил каждый из них в отдельности. Мы позволим этим людям сохранить «тесаки» и даже скафандры — так называемые «латы абордажников» — чтобы они не чувствовали себя униженными и не взращивали в себе и своих детях ненависти к Лиге, которая на самом деле поступила с ними очень гуманно. Но взамен — руководящий состав «Улья» передаст себя Коллегии Институтов, разрешая… — Рилиот зачитал с планшета, который взял в руки: — «…использовать свои организмы для изучения влияния внешних сил и излучений на способность индивида к обучению экстрасенсорной чувствительности…».
Советник опустил документ и с мрачной торжественностью заявил Григу:
— Лучшим из Братьев придется пожертвовать своим будущим во имя того, чтобы дать будущее всем тем, кто доверял им и верил в них!
Поднятые вверх руки Альрики дрожали, но смешные маленькие кулачки грозили обрушиться на голограмму Советника, а глаза сверкали, как у тигрицы, защищающей свое логово:
— Никогда, слышишь! Никогда этого не будет!
— Или так, или они все погибнут, — пожал плечами альтин. — Я — председатель правительства, а не маг и волшебник.
В этот момент Григ поднял голову.
— Согласен! — глухо, но очень решительно произнес юноша. — Я отдам себя для ваших исследований. Но я буду один. Бригадиры и Вик сойдут на Инган вместе с остальными Братьями!
Дор вскочил на ноги, но Григ сверкнул на него глазами:
— Сядь, Дор! Я здесь Отец — мне решать! — Юноша вернул взгляд Рилиоту: — Только я один, сэр!
— Боюсь, что… — начал Советник, обескураженный большим, чем ожидал увидеть, благородством мальчика.
— Только так, или мы взорвем «Ослепительный»! — сорвавшись от внутреннего напряжения, крикнул Григ. — Я принял решение! Никто на крейсере не посмеет со мной спорить! Если мы умрем, оставив младших в плену, это будет лишь на моей совести! Если Братству суждено навечно сойти с корабля на землю — за это тоже расплачиваться мне и только мне, сэр! Решайте, но я, Отец Братства, сказал последнее слово! Больше никто ничего не скажет! Теперь назад пути нет: или возьмете меня одного, или прощайте и… — Григ прервался, заморгав и сглотнув накативший ком горечи, но справился с собой и закончил твердым голосом: — Передайте дочери, что я умру, вспоминая ее лицо!
Советник отступил от своей голограммы сидящего в кресле мальчика и бледной разъяренной женщины и потер большим и указательным пальцем брови, прикрывая, таким образом, рукой глаза, чтобы скрыть от коллег свое потрясение. Он понял, что народ «Улья» и в самом деле сделал свой выбор — Григ подвел черту переговорам — торговаться и угрожать дальше будет бессмысленно.
