Глава 16
— Отлично! Я даже не ожидала, что будет так здорово! — Линти примеряла новое платье, подготовленное для нее автоматами специально для сегодняшнего мероприятия. — Скажи, Григ, мне и в самом деле идет?
Григ сидел на краю длинной мягкой ложи и с мрачным видом созерцал великолепие «Модельной Залы». В отличие от красавицы-альтинки, он не обладал женским даром в одно мгновение забывать о происшедших какие-то полчаса назад злоключениях и переключаться с трагического лада на легкомысленный.
— Что значит «идет»? — вяло поинтересовался Брат.
Линти подняла брови, но постаралась растолковать:
— Если наряд украшает, делает интереснее, говорят «идет». Я стала красивее?
Григ задумался. Прямой вопрос требовал однозначного ответа. Такого ответа у него не было.
— Ты красива, как всегда раньше. Ну… оно блестит, переливается. Ты вся светишься… Камешки красивые… Платье голубое, твои глаза тоже…
— Это платье-хамелеон, Григ! Не по цвету, а по самой сути. Оно меняет покрой в зависимости от того, что в нем делаешь! Садишься к столу — подтягивается снизу; идешь — играет, как на ветру, складками… Но самое интересное — когда танцуешь: оно «знает» около тысячи танцев и реагирует на музыку, выбирая оптимальную форму! Представляешь?! И все его воплощения — просто прелесть! Оно «изучило» мою фигуру, «помнит» цвет глаз и волос — я в нем — загляденье, чем бы не занималась!
Теперь Григ поднял брови — в точности повторил мимику Линти. Перечисленные характеристики наряда для него выглядели совершенно бессмысленными. Латы абордажника отличались набором действительно полезных свойств: поддерживали температуру, защищали от излучений, снабжали водой и воздухом, усиливали мышечную силу… Разумеется, они были очень удобны, садишься ты, стоишь или прыгаешь! Эта же яркая тряпочка на альтинке казалась откровенно непрактичной и бесполезной — Линти же восторгалась ею, словно ребенок, который только что научился управлять космическим парусником!
— Линти, мне нравится твой «хамелеон», — Григ решил перевести разговор на тему, которая его действительно волновала. — Я хочу понять, что сегодня случилось! Меня признали «альтином», как и тебя, так?
— Ага… — Линти крутилась то быстрее, то медленнее, наблюдая, как реагирует ее «живой» наряд на разную скорость движения рук и ног.
— Если представить, что мы сейчас в «Улье», это бы означало, что чужака сделали Братом?
— Угу… Причем Старшим!
— Что я теперь должен делать?
— Ничего. Учиться вместе со мной. Ты еще не совсем альтин — тебя приняли в Школу, считай — в Содружество, но нужно пройти весь курс обучения и сдать выпускные экзамены. То есть для самого Содружества ты уже избранный, но для всех остальных, которые захотят поставить тебя во главе своих организаций, поселений, армий, ты — альтин без диплома, то есть не очень альтин. Потом, на последнем этапе учебы, выберешь для себя род занятий, например, военную службу, пройдешь профессиональную подготовку. Из нашей Школы выходят минимум полковниками! Тебе сразу обязательно предложат работу. Но решаешь ты сам. Мы не Братья — каждый свободен заниматься тем, что ему нравится… — Линти перестала крутиться и прыгать и весело посмотрела на хмурого парня: — Да не думай ты много — все здорово, все изменилось, все стало на свое место, у нас с тобой будет уйма времени, чтобы во всем разобраться!
Григ не особенно верил в ее оптимизм:
— Линти, мы нарушили договор! Братьев высадили на Ингане, но я изменил своему слову, теперь Лига имеет право изменить своему! У Братьев нет корабля, нет тяжелого вооружения, они не смогут ни сражаться, ни отступить!
Альтинка отмахнулась от его страхов:
— Перестань ты, Григ! Мы нарушили условия договора? Смешно! Это были условия сдачи крейсера, а не размещения Братьев! Ты обменял себя на корабль! Все! Противостояние в прошлом! Поверь, в договоре ничего нет на случай, если бы тебя вдруг отпустили… — Линти подбежала к Григу и заставила того встать, чтобы можно было осмотреть парня со всех сторон. — Великолепно! Ты пойдешь так! Тебе очень к лицу серебряная форма и этот знак Школы… Побежали, нас уже ждут!
За прошедшие пять суток Парадная Зала изменилась до неузнаваемости. Все сверкало от обилия блестящих и светящихся элементов; голографические композиции в воздухе и беснующиеся фонтаны заставляли затаить дыхание и открыть рот от восторга; музыка словно сама жила в воздухе, рождаясь ниоткуда и отовсюду, будоражила фантазию, горячила кровь; тысячи людей в самых ярких и смелых костюмах и платьях дополняли и без того яркую гамму всеми цветами и оттенками, которые можно и нельзя было даже себе представить…
Когда Линти и Григ шагнули под своды Залы, музыка грянула приветственный марш. Все гости, как один, повернулись и зааплодировали. Отовсюду полились поздравления и лестные отзывы о прическе Линти, ее глазах, туалете, духах… кавалере. В бокалах заискрились дорогие напитки, на столиках появились сосуды со всевозможными яствами…
Линти благодарила за поздравления, представляла всем своего нового друга, отшучивалась на комплементы и отвечала на все вопросы ничего не значащими фразами Наконец она выбрала место за одним из столиков, где уже ждали четыре девушки одного с нею возраста и остановилась там, к большой радости своего спутника.
— Григ, это — Лерма, это — Дотри, это — Рикка, это — Вила. Мои подруги! Они учатся в Школе Леноса, но не альтинки и не в Содружестве… Девочки, это — Григ, мой самый большой друг и новый курсант нашей Школы!
Григ приветственно кивнул, отмечая, что его разглядывают слишком бесцеремонно и непонятно с какими чувствами: то ли завистью, то ли непониманием. Он вообще успел сегодня заметить, что на людей большее впечатление оказывает эмблема на его рукаве, чем он сам, его настроение или поведение — увидев эту эмблему, люди начинали смотреть совсем по-другому, становились приветливее, улыбчивее, предупредительнее.
Шум разговоров, блеск украшений и орденов, музыка, игра света на полу и под потолком, искры и брызги фонтанов, оценивающие и любопытные взгляды, дежурные улыбки и пустые разговоры — среди всего этого Григ почувствовал себя затравленным зверем. Линти, напротив, оказалась в своей стихии — она веселилась, смеялась и шутила так непринужденно, как никогда раньше. Ее глаза сверкали восторгом, улыбка не сходила с лица, а голосок звенел радостью.
Кажущаяся стихийной, церемония, на самом деле, имела определенный порядок. Пили и ели в промежутках между поздравлениями, сюрпризами и выступлениями артистов. Танцевали в промежутках между питьем и едой…
В какой-то момент Григ, честно допивавший до дна каждый предлагаемый ему бокал с залини, утратил внимание к происходящему и смог наконец забыть на время о проблемах своего Братства…
Линти пригласила его на танец. В этом не было ничего особенного, если бы их пару не выставили в центр танцевальной части Залы и все взоры не обратились на них, словно в ожидании некоего показательного выступления.
«Линти, я видел, как они это делали — я так не умею!» — поспешил предупредить именинницу Григ.
«Повторяй мои движения!» — Линти была слишком возбуждена, чтобы серьезно отнестись к словам Брата. — «Лучше не так! Лучше следи за моими мыслями! Я буду направлять тебя, а ты слушай!»
Григ только пожал плечами, удивляясь ее уверенности. Заиграла красивая, пронизывающая до глубины души медленная композиция — достаточно сложная, чтобы передать ее ритм в танце, особенно при условии, что делал это первый раз в жизни. Линти ослепила Брата белоснежной улыбкой, чуть присела в реверансе и взяла Грига за руки, заставляя приблизиться к себе едва не вплотную. Увлеченная сумасшествием праздника, она даже не обратила внимания, что ее кавалер озирается с глупым видом, не представляя, как станет выкручиваться из неловкой для него ситуации…
Линти сделала первый шаг в сторону и чуть не упала, потому, что Григ не отреагировал и остался на месте.
«Слушай мои эмоции, Григ!» — улыбнувшись его неуклюжести, попросила альтинка. — «Не думай, а только слушай!»
Не желая выглядеть посмешищем для разряженной бровургской элиты, Григ постарался исполнить желание девушки как можно лучше. Он прислушался — эмоции разгоряченной красавицы ударили в его и без того захмелевшую голову сильнее очередного бокала залини. Восторг красавицы ворвался к нему в душу и воцарился там, раскрасив все яркими, сочными красками. К воспринятым чужим впечатлениям прибавились и его собственные: ощущение сжатого в руках упругого, спортивного девичьего тела; излучаемое этим телом тепло; передающаяся пальцам едва уловимая дрожь ее тонкого стана; пьянящий аромат духов, смешанный с неповторимым запахом нежной кожи; и, наконец — азарт, лучащийся из ее ярко-синих, бездонных глаз…
Натренированное тело Брата не создавало препятствий ни для каких физических упражнений — проблема была лишь в голове Грига, а голова, к счастью, потеряла способность мыслить и контролировать. Когда Линти вдруг сорвалась с места, закружилась, словно поплыла по волнам звучащей мелодии, Григ поплыл вместе с нею, не пытаясь разобраться, правильно или нет это делает. С каждым поворотом, с каждым очередным па, Брат чувствовал себя все увереннее, его движения становились все элегантнее и свободнее. Через минуту беспрекословного подчинения мысленным фантазиям своей изящной партнерши, Григ понял, что и сам находит радость в этой сложной композиции из движений из звуков. В какой-то момент ему даже показалось, что сами тела его и альтинки создают ту мелодию, что наполняла сейчас воздух Залы — Григ не мог уже определить, что первично — ритм, которому вторило все его существо, или движения тела, которые порождали ритм музыки…
Люди, собравшиеся вокруг танцпола, должны были присоединиться к первой паре, как только та откружится первый такт, но остались стоять неподвижно, зачарованные красотой и чувственностью происходящего на их глазах действа. Лишь, когда композиция поменялась, гости разбились на пары и ступили в круг рядом с виновницей сегодняшнего торжества и ее молодым, никому не знакомым партнером.
Рилиот в задумчивости смотрел на свою дочь и Грига с балкона, стоя в компании двух Советников и Председателя Арбитражного Суда Литакона. Он не мог оторвать взгляда от хрупкой, изящной фигурки в великолепном голубом платье, вращающейся в танце в крепких и осторожных руках красивого паренька в серебряном костюме курсанта-эльтара.
— Вот это пара, — поделился мыслями Первый Советник. — Сильный, одаренный, чувственный, умный, смелый, непреклонный… Оба молоды. Их дети наверняка родятся альтинами… Жаль, что встретились при таких загадочных обстоятельствах. Потомки одной нации, мы никогда не поймем друг друга. Он навсегда останется здесь чужим…
— Десять дней назад он был опасным врагом, пять дней назад — интересным экземпляром для изучения, а сегодня — только чужим! — заметил Литакон. — Если тенденция сохранится, я воздержался бы от таких слов, как «никогда» или «навсегда». Невозможное уже происходит, мой друг — предводитель мантийских скитальцев танцует в твоем дворце с твоей дочерью!
— Да, Линти совершила для него подвиг, — задумчиво кивнул Рилиот. — Я должен был бы наказать в ней дочь, за то, что та пошла против правил, которым ее учили, за то, что разрушила планы, которые строил ее отец. Но я не могу не похвалить в ней личность, дерзнувшую это сделать. Мы уйдем, а им жить! Важно, кем они станут, а не насколько легко будет нам с ними в настоящее время…
— Здесь генерал Маронк, — тихо сказал один из Советников, который первым заметил фигуру, выделяющуюся на фоне всеобщей радости трагическим выражением на бледном лице. — Ищет вас! Пожалуй, мы отойдем!
Советники и арбитр сделали несколько шагов в сторону, Рилиот обернулся и оказался лицом к лицу с генералом Госбезопасности.
— Ликуете? — как-то блекло прозвучал голос пожилого офицера.
— У девочки сегодня двадцатилетие, — объяснил Рилиот. — Если вы спрашиваете про ее партнера по танцу, то нет, не ликую — я ошеломлен тем, что произошло, и беспокоюсь не меньше вашего.
Маронк пристально посмотрел в глаза Советнику, затем подошел к перилам балкона и некоторое время молча следил за не замечающей никого вокруг себя юной парой.
— Ну и чего вы добились, Советник? — устало поинтересовался генерал. — Ничего нового не открыли, никого не исследовали, не принесли никакой практической пользы… Зато теперь среди нас бродит человек, способный силой воли захватить военный корабль, а двести тысяч неуправляемых аборигенов поганят благословенную землю Ингана, призванную стать раем для самых достойных и благородных… — Маронк прервался, словно о чем-то в этот момент думал, затем вновь заглянул в глаза Рилиоту. Его голос стал жестче, а глаза заблестели желанием высказаться. — Вы повернули ситуацию так, Советник, что мне не за что арестовать этого щенка — он ученик Школы, друг и спаситель Линти, сын Альрики, которая оказывается до сих пор носит генеральское звание и которая сама без пяти минут альтинка! Помните, что вы нам обещали? Вы говорили, что изолируете это существо, и оно никогда больше не появится в моем поле зрения! А я даже не могу наказать соучастников так называемого «освобождения» — они, видите ли, нашли альтина, о котором никто не слышал, и спасли ему жизнь — им теперь, вроде как, награды давать положено. Все, в чем они провинились — повредили один перехватчик, нанеся так называемый «материальный ущерб», даже компенсацию за который выплатят не провинившиеся, а Школа — «в благодарность за нового одаренного ученика». И мы с самого начала знали, чем это кончится, но вы связали нам руки, вы запретили принимать меры, вы пообещали, что разберетесь с проблемой сами! Понятно, для вас жизнь дочери — это святое, — генерал сглотнул, набрал воздуха и закричал с нескрываемой злостью, стараясь перекрыть гром басов музыки: — Так воспитывать надо было лучше, а не нянчится с ней теперь всем государством, рискуя ради безопасности одной смазливой кокетки спокойствием десятков планет и объединений!!! Вы, как и я, Советник, не имеете права на личные интересы!!! Вы служите не себе, а Лиге, которая избрала вас на ваш пост!!! — генерал отдышался, сверкая глазами, и вновь бросил взгляд на звездную пару. — Ну вот, теперь он развлекается в вашем доме! Сколько человек умерло по его милости, вроде уже забыто, вроде как это был не совсем он… А что, если он опять станет этим «не совсем» — кто будет отвечать а, Советник?!
Григ и Линти так увлеклись, что не замечали людей вокруг себя, не обращали внимания на восхищенные взгляды публики, удивляющейся неутомимости двух юных танцоров, не слышали, когда менялась музыка — их тела словно сами подчинялись новому ритму и двигались в нем с теми же совершенными чувством такта и грацией. Эти двое не видели даже друг друга, хотя и не отрывали взгляда от глаз партнера или партнерши. Они перешли на совершенно иную, более высокую ступень восприятия — их ауры влились друг в друга и трепетали, заставляя захлебываться от непривычно острых и ярких оттенков переживаний. Это был танец победы, танец освобождения, танец долгожданного отдыха. Впервые за долгие декады эти двое могли наконец раскрепоститься и избавить измученные избытком событий сознания от бремени реального восприятия.
Праздник продолжался до позднего утра, но Линти не захотела дождаться, пока все уйдут. Подгадав момент, когда внимание гостей сосредоточилась на выступлении знаменитой поп-группы, альтинка потянула Грига за собой, в личное крыло своего Дворца, где царили тишина и спокойствие, где можно было остаться одним.
К этому моменту Брат уже совсем перестал понимать, что происходит.
Среди каких-то цветников, деревьев, озер и водопадов нашлась хрустальная беседка без мебели, но с поразительно мягким и приятным на ощупь теплым полом. В одно мгновение скинув с себя одежду, Линти вдруг вытянулась перед самым лицом Грига, схватила руками его голову и осторожно дотронулась губами до его губ. Подчиняясь инстинкту, Брат обнял и прижал к себе прекрасное юное тело. Он ощутил под пальцами бархат гладкой и нежной кожи, пульсирующей так сильно, что у самого барабаном застучало в висках. В глазах все поплыло, а голова опустела. На какой-то миг рассудок еще возмутился от нежелания терять контроль над вверенным ему телом, но усталость и хмель оказались сильнее мимолетного недовольства разума. Последнее, что отложилось в памяти Грига — сладкий вкус тонких губ и подвижного дерзкого язычка, щекочущего его губы и пробуждающего ощущения, никогда ранее не испытанные и не с чем не сравнимые…
— Когда кончатся силы, отнеси меня вон в то бурлящее пузырьками озеро, — сверкая смеющимися и пугающимися одновременно бездонно-синими глазками, напоследок попросила альтинка. — Сам опускайся рядом. Через час мы очнемся — бодрыми и счастливыми… Впереди будет целая жизнь… вместе… Я люблю тебя, Григ!!!
Ее эмоции захлестнули Брата, поглотили его с головы до ног. Незнакомое ранее, граничащее с болью физическое наслаждение смешалось с едва не доходящим до шока нервным ослеплением, энергетическим штормом слияния двух сильных и синхронно настроенных биополей и сознаний…
Не представляя, где ее тело, а где его, не ощущая ни рук, ни ног, ни самого себя, ни времени и ни места, Григ утонул в ощущениях, которым не было равных, ради которых стоило жить, в которых таился сам потаенный смысл жизни…
Когда, наконец, Линти упала без сил на полу беседки, Григ осознал, что и ему пришло время остановиться. Подняв драгоценное и ставшее самым родным, едва дышащее тело на руки, он побрел к озеру, тяжело рухнул в коктейль из пузырьков и излучений и провалился в темноту спасительного, восстановительного искусственного сна, окруженный вниманием оживших автоматов реабилитации.
