Глава 12
У Рилиота были свои за и против, чтобы позволить дочери увидеться с предводителем пиратской армии. С одной стороны, меньше всего ему хотелось впутывать Линти в продолжение всей этой истории. С другой — Советник понимал, что для самой Линти история далеко еще не закончилась. Как отцу, Рилиоту становилось жутко от мысли, что его родная и единственная дочурка опять отправится бог весть куда, да еще на военном корабле, миссия, курс и время отправления которого попадали под гриф «совершенно секретно». Но, как альтин, он чувствовал, что от этого путешествия дочери не следовало ожидать каких-либо злоключений и неприятностей. Как правителю, Советнику хотелось поскорей потушить информационный пожар вокруг древнего корабля-скитальца, а посещение дочерью Отца «Улья», стань об этом известно общественности, способствовало как раз обратному. Как семьянину и неплохому психологу, ему было вполне очевидно, что стань он сейчас на пути взрослеющей девушки, между отцом и дочкой возникнет стена непонимания и недосказанности, на разрушение которой могут затем уйти годы.
Последним аргументом, перевесившим чашу весов в благоприятную для альтинки сторону, послужило высказывание генерала Симлаура, который и возглавлял специальную миссию Коллегии Институтов, и который не только без возражений согласился принять Линти на борт своего разведывательного крейсера, отправлявшегося на встречу с кораблем-невидимкой (подвижной космической лабораторией, координаты которой срывались от всех, кроме нескольких посвященных), но и предположил, что контакт девушки и Отца станет причиной сильных эмоций с обеих сторон, что само по себе представит интерес для науки, а так же благоприятно скажется на психологическом состоянии заключенного и на его желании и в будущем содействовать проводимым Институтом исследованиям.
В итоге, вопреки своим ожиданиям, Линти попала на крейсер «Неведомый», который, опасаясь слежки со стороны «конкурирующих» структур, вышел в открытый космос, едва только альтинка ступила на его палубу.
Полет продолжался четверо суток. Условия жизни оказались спартанскими, команда — из неразговорчивых военных и перегруженных умными словами и путаными мыслями ученых. За время пути Линти не с кем было поговорить по душам. Сам Симлаур с радостью готов был принять альтинку в любое время, но разговора с ним так и не получилось — единственная тема, которая волновала обоих, вырисовывалась для каждого с противоположных сторон: Линти беспокоилась о том, как вытащить Грига из лап ученых, Симлаур светился от радости, что юный Отец наконец-то туда попал.
Линти не знала, куда летит. Мозг предоставленной ей каюты отказывался показать даже космос за бортом лайнера, чтобы по изменению формы видимых с борта созвездий альтинка не смогла угадать, каким курсом идет «Неведомый». Саму Линти такая таинственность просто смешила — она так сильно чувствовала своего недавнего покровителя, что смогла бы отыскать его без изучения карты, выбирая направление интуитивно, по подсказке своего сердца. Она готова была поспорить, что «Неведомый» то и дело отклонялся от нужной прямой и совершал непонятные маневры, словно зверь, запутывающий на снегу следы. Линти потребовалось всего несколько часов одиночества, чтобы до конца осознать, что Брата держат где-то совсем недалеко, не более, чем в двух сутках полета от родного Бровурга…
Предоставленная сама себе, альтинка наконец задумалась, почему вела себя так настырно с отцом, которого бесконечно любила и уважала. Кроме стыда и неловкости за свое поведение, она испытала досаду — зачем-то ведь открыто заявила ему, что испытывает к мантийскому мальчишке настолько серьезные чувства, что готова даже сойти с ума, если ей не позволят его увидеть. Самый страшный вопрос, который теперь мучил красавицу: насколько правдивым было это ее бездумное заявление? Категорически отказываясь признать, что потеряла контроль над своим сознанием, Линти, между тем, нервничала и возбуждалась всякий раз, когда чувствовала, что, завершив бессмысленную петлю в несколько световых лет, «Неведомый» возвращался на правильный курс, и расстояние между нею и Григом вновь начинало уменьшаться…
Никто не сообщал, что крейсер пошел на стыковку или же совершил посадку. Видение альтина позволило Линти самой угадать форму и размеры корабля-невидимки — объекта темного цвета, тарелкообразной формы, сравнимый в диаметре с внешним кольцом галактического Маяка. К концу четверных суток, в каюту к девушке заглянул Симлаур и с вежливой улыбкой пригласил проследовать за ним для «ожидаемой аудиенции с испытуемым».
Транспорт, который доставил альтинку и генерала внутрь исследовательской станции, не имел псевдоокон — закрытая со всех сторон капсула с расположенными по периметру и повернутыми к центру креслами. Наконец покинув его, Линти оказалась на стеклянной галерее, проходящей над бездной нутра какой-то трубы или шахты. Изображение «за стеклом», конечно же, оказалось обманом, а вот люди встречали вполне настоящие — трое ученых разного возраста и комплекции в одинаковых белых комбинезонах.
— Нас предупредили, что вы, леди, хотели бы увидеть заключенного, — вежливо склонил голову один из них. — Когда вам будет угодно посетить его?
— Конечно немедленно! — удивилась альтинка. — Мы летели четверо суток!
— Как вы предпочитаете, чтобы он тоже вас видел или контакт может быть односторонним?
— Я хочу побыть с ним наедине, с ним вдвоем, понимаете?
Люди в белом вопросительно посмотрели на генерала, но Симлаур кивнул.
— Пойдемте!
Если верить тому, что видели глаза Линти, они добрались до круглого холла с несколькими дверьми и, словно забытой, мягкой мебелью посередине.
— Мы с генералом выйдем вон в ту дверь, — объяснил один из провожатых. — Заключенный войдет к вам через ту. Все двери дублируются силовыми стенами, но вы не волнуйтесь — юноша всегда будет под прицелами излучателей. В случае опасности он не успеет причинить вам вреда и заснет.
— Он в сознании? — ощущая, что все больше нервничает в предвкушении долгожданной встречи, Линти не смогла контролировать голос — получился дрожащий писк.
— В полном. Он — та же личность, какой вы его помните.
— Опыты… уже были?
— Он здесь только вторые сутки. Несколько экспериментов. Результаты достаточно интересные, но о них лучше сперва узнать вашему компаньону… Располагайтесь! Мы вас оставим!
Трое ученых и генерал чуть склонили головы и шагнули к двери. Линти посмотрела им вслед. Симлаур даже считал нужным скрывать свое возбуждение. Альтинка почувствовала горечь — наверняка предстоящую встречу с Григом эти люди собирались не только смотреть, слушать или записывать, но и пропустить через тысячи всевозможных анализаторов, разложить на составляющие и докопаться до сути каждого тяжелого вздоха и нежного взгляда…
Григ вошел сам. Без охраны, со свободными руками и ногами. Вошел твердым шагом, высоко держа голову и гордо выпрямив спину. Только в глазах — никакого прежнего блеска — дымка безразличия и тоска усталости.
Не очень высокого роста, прекрасно сложенный, светловолосый, с благородными тонкими чертами лица и глубоким взглядом умных, больших, темных глаз — на несколько секунд Линти залюбовалась хорошо запомнившимся образом. Ей опять захотелось спросить себя: чем этот юноша, собственно, так очаровал первую красавицу и самую знатную пассию столицы цивилизации? Встречались и симпатичнее, и крепче, и удачливее. Балансом между звериной безрассудностью и детской наивностью? Нераскрытым потенциалом, который обещал стать самым высоким в истории человечества? Загадкой, которая жила в каждом представителе его ушедшего в мифы народа, а в нем, заслужившем трон последнего из Отцов, казалась особенно интересной? Или же просто тем, как он сам относился к ней — как к некому чуду, как чему-то неземному и сверхъестественному, как к существу, заслуживающему самого лучшего, самого дорогого, самой теплой заботы и самой сильной любви?..
Линти оторвалась от своих мыслей и только тогда осознала, что все еще стоит неподвижно. Она не видела Грига с момента, когда тот потерял сознание и упал на пол в порту «Ослепительного». Она сотни и тысячи раз представляла, как бросится ему на шею, как почувствует щекой тепло его кожи… А сейчас продолжала стоять. Наверное, ей мешали взгляды ученых и Симлаура, сознание, что за ними следят, нежелание выдавать свои тайны и эмоции. А что сдерживало Грига? Он смотрел так, словно перед ним вообще никого не было!
«Это действительно я!» — Линти послала приветливый импульс, вложив в него радость, которую старалась скрыть от навязчивых зрителей.
«Я знаю.» — отозвалась мысль Грига. Взгляд упал на лицо девушки, но остался таким же отрешенным, едва-едва блеснув неуловимой и тут же подавленной эмоцией. — «Рад, что с тобой все в порядке!»
«Я не вижу, чтобы ты радовался.» — Линти почувствовала себя задетой. — «Ты ЗНАЛ, что со мной все хорошо.»
Его глаза чуть-чуть просветлели.
«Линти, я не хочу ничего чувствовать. Я умер. Для себя и для тебя тоже. Я ушел, как мужчина!»
«По-моему, ты жив?» — насмешливо хмыкнула альтинка.
«Существовать и жить — не одно и то же!»
«А кто заставляет тебя «существовать»? Чего ты раскис? Живи! Думай! Надейся!»
К ее удивлению, губы Грига тронула слабая улыбка:
«Видишь, мы поменялись ролями.»
Линти улыбнулась в ответ. Ей показалось, что Брат притворялся, изображая из себя обреченного и покорного.
«Согласна. Теперь моя очередь тебя спасать!»
Ее вывод оказался ошибочным — темные глаза Грига тут же угасли:
«Это совсем другое. Тебя взяли силой, а я пошел сам. Не нужно ничего для меня делать.»
«Это мой мир — я лучше знаю, что здесь нужно, а что не нужно!»
Григ чуть поднял брови, демонстрируя недоумение.
«Я все устрою.» — стараясь убедить не только его, но и саму себя, подумала Линти. — «Ты должен отсюда выбраться!»
Григ покачал головой:
«Нет, Линти. Я отдал себя за свободу Братства! Пока я здесь, они в безопасности!»
Линти фыркнула, едва сдерживаясь, чтобы не покрутить пальцем у виска и не показать, что она думает о мыслительных способностях всей его братии.
«С ними ничего уже не случится! Неужели ты думаешь, что в Совете мог пройти документ, где было бы сказано: «мальчик согласился пострадать за всех остальных, поэтому всех остальных мы отпустим»?! Где твои царственные мозги? Поверь мне, дурачок, ты нигде даже не фигурируешь!»
Он задышал чаще — очевидно, почувствовал себя уязвленным:
«Нигде, кроме своей совести, Линти! Я дал слово! На мне — честь Братства! Я могу умереть, но никто не скажет, что Отец «Улья» не вынес своего испытания!»
Руки Линти сжались в кулачки — разговор шел совсем не так, как она планировала.
«При чем здесь совесть?! Какое еще испытание? Ты вбил себе в голову, что отвечаешь сейчас за все свое воинство? Кроме тебя так никто ведь не думает! Что толку твоим Братьям от слабака, позволяющего себя мучить? Они бы гордились, если бы Отец вырвался на свободу, показав, что он сильней и хитрее своих врагов! А я?! Бросить меня одну — это по совести? Я хочу, чтобы ты был свободен! Я хочу, чтобы ты был рядом! Я — альтинка! Я — дочь Первого Советника! Это мой мир, Григ, я хочу за него бороться!»
Он не мог не заметить, что она сорвалась — его улыбка показала, что он заметил. Линти тяжело выдохнула — почему-то рядом с Григом она теряла обычные спокойствие и рассудительность.
«Я знаю, чего ты хочешь.» — спокойно прошелестела в голове альтинки мысль Брата. — «Я тоже хотел бы, чтобы «Улей» не упал на планету, чтобы Отец не сгорел в Святилище, а мне не пришлось отвечать за гибель своих товарищей. Не мы выбираем, куда идти!»
Григ опустил глаза в пол, но его мысль обрисовала красавице заботливый взгляд и добродушную улыбку:
«А еще, Линти, я знаю, что ты сама не придумала, чем мне поможешь! Как я хвастался, что стану Первым и сделаю нас счастливыми, так и ты хочешь изменить то, что от тебя не зависит. Разница только в том, что я рад, что могу пострадать за всех своих Братьев, а ты тогда страдала невинно, без идеи и смысла. И еще… Хочу, чтобы ты узнала: встретимся мы еще один раз или нет — я счастлив, что ты до сих пор про меня помнишь! Я счастлив, что снова тебя увидел. Не нужно ничего больше — оставь все, как есть, и живи дальше!»
Вслед за мыслями, сложенными в слова, Григ передал серию образов из своей прошлой и воображаемой ранее будущей жизни — светлых, ярких, фантастических и насыщенных ароматом такой сладкой детской мечты, что у Линти на глаза накатили слезы. Он прощался. Погрузившись в себя, альтинка и не заметила, когда юный Отец исчез за своей дверью, а в холле появились Симлаур и ученые.
— Вы не получили того, чего ждали? — с некоторой злорадностью спросила Линти у генерала.
Симлаур вздохнул и развел руками:
— Мальчишка был сдержан… А вы получили?
— Вы ведь видели!
— Отправитесь обратно, к отцу? Можем чем-нибудь еще вам помочь?
Альтинка вздохнула, собираясь с мыслями.
— Да, можете. Я хочу поговорить с главой этой лаборатории!
Теперь кивнули трое ученых:
— Это возможно. Мы проведем вас, леди.
— «Неведомый» будет ждать вас, — добавил генерал. — Не задерживайтесь там надолго.
Глава оказался достаточно молодым, крепким темноволосым мужчиной с приятным лицом и очень умными голубыми глазами — Линти, готовившаяся к штурму, почувствовала невольное расположение и потеряла весь свой воинственный пыл. Вместо того, чтобы требовать, она вдруг едва не расплакалась.
— Полковник Родальт! — представился ученый. — Чем могу вам помочь?
— Скажите, сэр, только честно, — прошептала альтинка. — Как он?
Офицер посмотрел с пониманием и даже отвел взгляд, давая понять, что был бы рад, если б мог, избавить юную красавицу от испытываемых переживаний.
— Он в порядке! — произнес уверенный, спокойный голос. Честные глаза поймали взгляд Линти. — Он молодец, этот Григ. Для меня честь работать с таким человеком.
Глаза Линти стали большими — она никак не ожидала этих слов от «главаря палачей» своего друга.
— И еще… — привстав и наклонившись к альтинке, словно собирался сообщить какую-то тайну, добавил Родальт. — Не только мы учимся — он учится. Мы провели только первую серию опытов, но парень схватывает налету. Если так пойдет дальше, — офицер улыбнулся. — Мы его не удержим!
— Вы шутите, — поняла Линти. — Но я и на самом деле хотела знать, когда все это закончится? Если есть первая серия опытов, будет ведь и последняя? Когда вы его отпустите?
Глава отклонился в кресле и посмотрел холоднее:
— Об этом речи не было, леди. Тело передано науке на вечное пользование.
— Но вы же понимаете, что это не просто «тело»?! Он — живой человек! Он…
Родальт укоризненно покачал головой и прижал палец к губам.
«Леди,» — мысленно обратился он, намекая на конфиденциальность последующей информации. — «Нам ясно дали понять, что мальчик никогда не должен покинуть стен этого корабля. Мы извлекаем всю возможную для науки пользу и не пытаемся узнать то, что нам не положено.»
— Но, — пробормотала вслух ошеломленная таким приговором девушка. — Кто или что может спасти Грига?
Полковник пожал плечами:
— Спасти? Кто вам сказал, что он может погибнуть? Мы ведь не пытаем парнишку, мы изучаем, как он реагирует на различные спектры информационных волн. Я понятия не имею, о чем вы говорите!
Линти возвращалась на Бровург в трансе. Порыв, который заставил ее четверо суток добираться до сверхсекретного военного объекта ученых, не был поддержан тем, для кого он в первую очередь предназначался. Но этот порыв не угас, даже наоборот, встретив на своем пути сопротивление, он окреп и наполнился силой еще большего желания достичь цели. Пусть Григ пал духом и производил жалкое впечатление — Линти вовсе не обязана была поступать также, она не собиралась отступать без борьбы… Но, к сожалению, не представляла, с кем и как нужно теперь бороться.
Обратный путь, как и предполагала раньше альтинка, занял не четверо, а только двое с половиной суток — капитан «Неведомого» на этот раз решил не петлять, поскольку координаты Бровурга не для кого не являлись тайной. Но двое суток в бездействии — тоже достаточный срок, чтобы подумать и разработать план действий.
Ученые хотели узнать, каким образом Григ подключался к внешнему источнику жизненных сил, и каким образом с этими силами могла поступать к юноше управляющая его разумом информация. Если Рилиот рассказал исследователям про Гронеда, то еще больше их должно было интересовать, как из обычного, неодаренного от природы человека воспитать сильного экстрасенса. Военные, напротив, хотели, чтобы ученые не узнали ни первого, ни второго — не имея возможности контролировать душевные порывы альтинов, генералы предпочитали похоронить тайну могущества человеческой личности вместе с ключом к ней, то есть с Григом и его Братьями.
Но сам Григ вполне мог бы использовать противостояние этих двух сил, если бы по собственной инициативе добровольно выбрал сторону одной или другой из них! Например, юный Брат мог бы примкнуть к военным и во всеуслышанье заявить генералитету флота, что передаст себя в полное их распоряжение и согласен верно служить Лиге Объединенных Миров, используя свои знания и способности во благо спокойствия галактической цивилизации. Из врага он сразу же стал бы другом, приобрел бы офицерское звание, положение в обществе, уважение. То же самое, если бы он взялся помочь ученым, только не как безвольная кукла, а как сознательный индивид, пожелавший посвятить себя изучению собственного дарования во благо развития науки и общечеловеческого прогресса.
Для того, чтобы осуществить любой из этих шагов, нужно было, во-первых: избавить Грига от тюремщиков (иначе ни о каком жесте доброй воли не могло быть и речи); во-вторых: привлечь к нему внимание мировой общественности (чтобы свидетелей добровольного поступка стало как можно больше); и, самое главное: убедить самого Грига поступить так, как будет нужно… В настоящее время, из перечисленных ею самой пунктов, Линти представляла себе только второй…
Рилиот в нетерпении ждал возвращения дочери. Он точно определил время, когда Линти прибудет в родной дворец, но не мог знать, с какими мыслями дочка придет к отцу. Предчувствие подсказывало Советнику перемены. Несмотря на то, что общее впечатление от видений будущего казалось ему положительным, Рилиот боялся потерять прежнюю ласковую и жизнерадостную малышку. Он понимал, что рано или поздно дети всегда станут взрослыми, однако, как отец, всегда надеялся, что этот процесс пройдет незаметно, постепенно и безболезненно.
Хмурое лицо и рассеянный взгляд Линти показал Советнику, что его опасения были далеко не беспочвенными.
— Как долетела? — стараясь говорить беззаботно, поинтересовался Рилиот, касаясь губами лба дочери.
— Даже не устала. А ты?
— Что со мной сделается? Я был занят.
— Проблемы в Совете?
— Зачем же? Есть и более приятные хлопоты. Через пять дней моей девочке исполняется двадцать! — Советник улыбнулся доброй улыбкой. — Ты не забыла?
Линти смешно насупилась. Она и в самом деле совершенно выбросила из головы столь важное для себя событие.
— Где же радость? — Рилиот посмотрел удивленно. — Ты ведь так ждала этот день?!
— Да, но столько всего случилось…
Рилиот мягко улыбнулся, заглядывая в глаза девушки:
— Ничего, милая, все уже позади! Отдыхай! Думай о приятном, о подругах, подарках, гостях, музыке, феериях…
— Опять феерии?
— Все будет, как ты захочешь. Кстати, я пригласил к нам всех твоих знакомых из школы, всех учителей, всех, к кому ты раньше относилась доброжелательно, певцов, музыкантов, художников по воде и по свету и плюс — весь свет Бровурга. Хочу, чтобы ты сама выбрала, кого из них будешь рада видеть на своем празднике.
Линти испуганно отстранилась от отца.
— Когда «пригласил»? — пробормотала она.
— Сегодня… — видя ее недовольство, Рилиот сделал обиженное лицо.
— Почему сегодня?
— А почему нет? Ты хотела бы завтра? Людям нужно ведь подготовиться. Бал во дворце Рилиота — грандиозное мероприятие!
— То есть сейчас все эти люди уже здесь, у нас?! — ужаснулась альтинка.
— Ну да, в Парадной Зале…
Линти в возмущении покачала головой из стороны в сторону:
— Папочка, ты специально пригласил их всех сегодня, чтобы занять мои мысли вне зависимости от того, в каком настроении я вернусь из лаборатории?
— А что в этом плохого? — удивился, признавая себя раскрытым, Советник. — Я забочусь о твоем душевном здоровье. И думая как раз об этом, хочу, чтобы ты сегодня же составила список гостей и еще — назвала подарок, который пожелаешь получить от меня!
Рилиот широко улыбнулся, но Линти не поддалась на его уловку:
— Надеешься, что мне будет некогда переживать о потери лучшего друга?
— Нет, конечно. Но, может быть, ты будешь переживать капельку меньше. Не я ведь придумал, что твой юбилей через пять дней, а не через пять месяцев — не отменять все-таки праздник, о котором мы с тобой проговорили ни один вечер?
— И я могу попросить у тебя все, что угодно? — схитрила альтинка, делая вид, что вспоминает о своих прежних фантазиях.
— Я буду счастлив, милая, если ты попросишь что-то такое, что потребует от меня труда! Что-то необычное, небывалое! Ну?
— Конечно, папа: отпусти Грига!
Рилиот вздрогнул и укоризненно покачал головой.
— Тогда сделай так, чтобы он присутствовал на моем празднике! Мне ничего другого не надо!
Советник вздохнул.
— Линти, Линти… — пробормотал он. — Прав был Тургаон — нельзя было отпускать вас тогда — вы и в самом деле — неразумные дети! Я виноват — позволял тебе самостоятельность. Теперь нет ни Тургаона, ни Кани, а ты — сама не поймешь, о чем думаешь…
— Так что, папа? — умоляюще и требовательно одновременно поторопила красавица. — Ты сделаешь для меня «невозможное»?
— Я сказал: что потребует труда, а не преступления, моя милая! Это не одно и то же. — Рилиот снова вздохнул и нахмурился, меняя тон на повелительный: — Переоденься и ступай к гостям! Будем надеяться, что время поможет тебе понять, что есть вещи, в которые лучше не вмешиваться молоденькой девушке!
Ей не хотелось уходить сразу — редкая женщина уступила бы в споре, не оставив за собой последнего слова — но внутреннее чутье подсказало Линти: разговор и в самом деле закончен. С отцом тема Грига закрылась навечно. Можно было плакать, умолять, кричать и грозить что-нибудь с собой сделать — Рилиот останется непреклонным. Он принял решение, от которого теперь не отступится.
Вместо того, чтобы скандалить, альтинка сдержанно поклонилась и послушно направилась в свои покои, где должна была позволить автоматам снять мерки для нового платья, одеть костюм для приемов и уложить волосы. Неожиданно ей пришло в голову, что досадная новость о столпотворении в Парадной Зале имела и положительные моменты — среди собравшихся там сегодня людей вполне мог найтись тот, кто сумеет оказать необходимую помощь. Нужно было только представить свое желание в нужном свете… Обдумать доводы, заинтересовать лично, внушить какую-нибудь надежду, например — на более близкое знакомство с нею, или с ее отцом — Первым Советником…
К тому моменту, как роботы оставили Линти в покое, в голове у девушки уже созрел план. Она перебрала в памяти всех влиятельных людей, которые при определенных обстоятельствах могли бы пойти ей навстречу.
В приподнятом от веры в успех настроении, в слепящее-белом обтягивающем костюме, который подчеркивал изящность ее фигурки и завораживал мужские взгляды, с бриллиантовым ожерельем на обнаженной шее и бриллиантовыми браслетами на голых по плечи руках, с красиво уложенным золотом волос вокруг прелестного личика, Линти оказалась очаровательна, как никогда раньше. Сверкая и глазами и бриллиантами, она уверенно вышла на один из балконов, опоясывающих пространство Парадной Залы.
«Залой» это место стоило называть только с большой натяжкой. Начиная с того, что лишь третья часть занимаемой ею площади находилась под сводами дворца и была окружена полукругом из стен, колонн и балконов. Остальная же часть представляла собой грандиозное сооружение из фонтанов, цветников, бассейнов, танцполов из редчайшего полированного дерева, колонн и статуй, находящихся под открытым небом, где точно так же, как и в самом дворце, всегда поддерживались одинаковые температура и влажность. Несмотря на кажущуюся разнородность элементов композиции, общее представление об этом странном творении талантливых архитекторов получалось целостным, а мнение всех гостей, которым посчастливилось побывать здесь, однообразным: потрясающе, завораживающе красиво, гениально, незабываемо. В праздники здесь становилось еще интереснее: все оживало, направленный свет создавал невероятные по красоте эффекты, которые полностью меняли представление о планировке и размерах окружающей территории, фонтаны превращались в гигантских водяных монстров, танцующих в такт заполнявшей все вокруг музыки…
Оказавшись на стеклянных плитах балкона, Линти на мгновение замерла — так много людей в одно мгновение предстало перед ее взором. Несколько тысяч человек, рассредоточившись по километровому в длину и полукилометровому в ширину пространству залы, вели себя так, словно находились на светском раунде — прогуливались парами или тройками, беседовали, пили дорогие напитки, изучали предметы искусства, обменивались мнениями, заигрывали друг с другом, красовались друг перед другом, искали себе собеседника по душам или по интересам, заводили серьезные дискуссии с «нужными людьми», для которых в обычном дневном расписании у них просто недоставало времени…
«Подумать только,» — заметила про себя Линти. — «Это лишь репетиция, а как они все разоделись и напыжились! Парадные мундиры, бальные платья, ордена, драгоценности, прически… Что-то еще будет?!»
В воздухе тут же возник шар летающего автомата. Робот должен был отслеживать эмоции девушки и сортировать людей, попадающих в поле ее зрения, по «приятности» и «интересности». Человек, видя которого Линти испытывала дискомфорт или неудовольствие, тут же «вычеркивался». В этом и заключалось «составление списка приглашенных» — уделить толику внимания каждому лицу и каждой фигуре…
На балконе ее сразу заметили. Мужчины и женщины приветливо или восхищенно улыбались, склоняли головы в знак почтения. На мгновение в Линти ожил прежний, перехватывающий дыхание детский восторг преддверия праздника. Это ведь был ее праздник! Украшения, цветы и потрясающие голограммы предназначались лишь ей одной! Все эти люди пришли сюда лишь для того, чтобы увидеть ее, поздравить, разделить радость! Она легкой походкой поплыла по балкону, то улыбаясь в ответ, то вежливо приседая или кивая, в зависимости от того, от кого исходило очередное приветствие и поздравление…
И все же, ей не стоило увлекаться… Линти пробежала глазами по лицам, теряющимся среди деревьев и фонтанов, разбросанных по пространству балкона. У хрустальных перил стоял и задумчиво смотрел вниз, на людей в зале, человек, который входил в число персон, которых Линти желала встретить уже сегодня. В белом парадном мундире, аккуратный и статный, но лишенный малейшей вычурности — без знаков отличия, без драгоценностей или лент.
— Генерал Экдаран? — позвала альтинка.
Офицер тут же обернулся и вытянулся не поспешно, но вежливо. На его красивом мужественном лице появилась улыбка:
— Рад тебя видеть, леди!
— Я тоже рада. — Линти оглянулась — люди вокруг делали вид, что не обращают на них внимания, но на самом деле с интересом следили за каждым ее движением или жестом. — Мы можем поговорить?
— Конечно. Давай пройдемся — так смотреть на нас будет сложнее.
Линти кивнула, кладя ладонь на вежливо предоставленный локоть. Они зашагали вдоль перил, благо длина балкона позволяла идти так довольно долго.
— У тебя ко мне есть какая-то просьба? — спросил генерал.
— Вы уже знаете? — насторожилась альтинка.
— Нет, не знаю. А разве не прав?
— Это ведь останется между нами?
— Конечно, Линти. Для тебя — все, что угодно.
— Я хотела посоветоваться с вами, как с самым благородным из офицеров нашего флота.
— Спасибо за комплимент. Ты давно меня знаешь — смело переходи к сути.
— Хорошо. — Линти сделала вздох, решаясь. — Что вы знаете о Григе?
Экдаран сразу насторожился:
— О молодом главаре пиратов? Признаюсь, меньше, чем ты.
— Нет, нет, я не об этом… Что вы знаете о приговоре, который вынес ему отец?
— Ты хочешь узнать мое мнение, справедливо ли поступил Рилиот? Я думаю, что не справедливо.
— Хотите сказать: недостаточно жестко?
— А ты, Линти, думаешь иначе?
— Ну… У меня есть причины так думать!
— И ты хочешь рассказать мне о них? — понял Экдаран. — Можно только спрошу: с какой целью?
— Вас называют «совестью армии», — выкрутилась альтинка, небрежно пожимая плечами. — Хочу, чтобы вы рассудили меня по совести.
— Если по совести, Линти, — достаточно сухо произнес генерал. — Я за то, чтобы соблюдался закон.
Линти прикусила губу — говоря о законе, Экдаран думал о смертной казни!
— Постойте! — Линти потянула генерала за руку, призывая остановиться. — Мы за деревьями, здесь нас не видно… — она заглянула в глаза офицера, заставляя собеседника прочувствовать глубину своих слов: — Я хотела просить вас заступиться за юношу!
Экдаран недоуменно свел брови.
— Каким образом, Линти? — тоном, говорящим «я не ослышался?», протянул он.
Альтинка какое-то мгновение кусала губы, нервничая и готовясь перейти к сути просьбы.
— Если бы Григ подал прошение о зачислении во флот Лиги и присягнул на верность Совету, это помогло бы сделать его таким же, как мы?
Экдаран даже кашлянул от удивления и возмущения.
— Прости, Линти, я не понимаю, — признался он. — Ты хочешь, чтобы я помог человеку, по вине которого умерла твоя лучшая подруга?!
— Да нет же! — девушка пискнула громче, чем было нужно, чтобы не привлекать людей за деревьями, и тут же снизила тон, переходя едва не на шепот. — Я хочу, чтобы вы знали, что Кани умерла не из-за Грига, а несмотря на его старания! Он был единственным на корабле пиратов, кто заботился о моей и ее безопасности. Если бы не он…
— Но Тургаону противостоял именно Григ! — с ненавистью в голосе, которую он не смог скрыть, напомнил Экдаран. — Маршал сражался не с абстрактным «Ульем», а с армией, которую возглавлял этот мальчишка! Сейчас можно говорить все что угодно, но, Линти, существует закон, по которому за грехи солдат отвечают их командиры!
— Успокойтесь, пожалуйста! — несколько испугавшись, прошептала красавица. — Экдаран, я хочу чтобы вы поняли: не Григ командовал армией! Вспомните, как все было: Григ захватил крейсер; маршал высадился на Землю и атаковал тех, кто оставался в «Улье»; как только «Улей» перешел к Тургаону, Григ упал без сознания. Григ сам выполнял приказы! Вы бы видели, как он этому сопротивлялся!
— Я видел, как после этого, Григ пришел в себя и направил «Ослепительный» на Бровург, — отрезал Экдаран. — Кто мог заставить его на этот раз? Линти, у меня свое мнение, у тебя — свое. Я бесконечно уважал маршала Тургаона, как, надо признаться, уважаю сейчас твоего отца. Тот, кто ответственен за смерть моего друга и его дочери, не может вызывать во мне симпатии или жалость!
— Если бы Тургаон был жив, он бы сам вам сказал, что Григ — всего лишь марионетка. Да, он вырос среди своего народа, он воспитан в традициях пиратского города, но он — очень хороший парень! Чтобы спасти меня, он несколько раз шел против своего Братства! Если бы вы знали этих людей, Экдаран, вы бы смогли понять, какой подвиг со стороны любого из них преломить в себе веру в непогрешимость завещанных тысячу лет назад законов!
— Линти, — следя за ее воодушевлением, генерал решил, что пора прекратить разжигать страсти. — Ты веришь в то, что говоришь, это видно. Предположим, и я поверю. Что дальше?
— А вы верите?
— Предположим.
— Тогда вы не ответили на вопрос: что если Григ примет присягу?
— Честно сказать, Линти? Понятия не имею.
— И вы не захотите помочь мне сделать это возможным?
— Я? — Экдаран сделал большие глаза. — Как я могу помочь этому парню принять решение?
— Решение — это моя проблема. Он не может ничего сделать, пока находится в лаборатории ученых. Там он не личность. У него нет прав, нету выбора.
— Ты хочешь, чтобы я помог вытащить Грига из исследовательской станции? Да я даже не знаю, где она может быть!
— Я знаю.
— Что?
— Ну… Я могу почувствовать, где сейчас Григ, а, если постараюсь, определю координаты. Это недалеко…
Экдаран покачал головой.
— Давай так, — предложил он, сгибаясь к лицу девушки и принимая вид взрослого, который уговаривает разбушевавшегося малыша. — Я подумаю, считать ли этого юношу преступником. Я внимательно тебя слушал, я думаю, что ты — дочь своего отца и умеешь немного понимать в людях. Если Григ подаст прошение о принятии его в военную школу, я, наверное, буду одним из тех, кто скажет: «пусть попробует, в него верит Линти». Но давай на этом и остановимся. Я — генерал, моя работа — исполнять приказы. Ты — прекрасная молодая особа, еще не закончившая Школы Леноса и не отвечающая за саму себя и свои поступки. Не нам с тобой вмешиваться в политику, правда? — Экдаран улыбнулся. — У тебя ведь скоро такой важный праздник! И выглядишь ты сегодня просто великолепно! Рад был поговорить, но не забывай, что кроме меня здесь есть еще гости!
Он поклонился и отошел. Несмотря на то, что сделано это было достаточно вежливо, Линти едва сдержалась, чтобы не заплакать от такой неудачи.
Стараясь избавить мысли от горечи в горле, Линти пересекла балкон и спустилась на первый этаж. Людей было очень много. Они улыбались, кланялись, отпускали комплементы… Но альтинка уже не могла сосредоточиться. Она прокручивала и прокручивала в голове только что закончившийся разговор с Экдараном. Генерал ей поверил, он ее выслушал, но… не воспринял серьезно. Да, для всех она еще только ребенок…
— Привет, подруга! — голос был и знакомым и не знакомым — отложившимся в памяти, но не относящимся к этому миру и никак не представлявшимся здесь, в этой зале. Линти повернула голову: — Альрика?!
Мать Грига была в черном кожаном комбинезоне, больше похожим на армейскую униформу, чем на наряд для выхода в светское общество.
— Что вы здесь… — начала Линти.
— Разговаривала с Экдараном? — безо всякого вступления тоном заговорщика перебила Альрика.
— Да, но… — Линти не могла сразу прийти в себя от неожиданности.
— Но он сказал, что по моему сыну плачет виселица?
— Что?..
— Такое выражение… Дорогая, ты только вредишь Григу, рассказывая о своей заботе к врагу разным офицерам. — Альрика достаточно фамильярно, как старая подруга, обняла альтинку за плечи и повела в сторону от гостей, к фонтану, который заглушал разговоры и потому не пользовался сейчас популярностью у общающихся друг с другом окружающих.
— Откуда вы знаете, что я… Почему врежу?..
«Я тоже занималась этим вопросом.» — мысленно сообщила Альрика.
«Вы?»
«Тебя удивляет, что родная мать беспокоится о своем сыне? Ну, ты нахалка, Линти! Шучу… Послушай, ты выбрала не ту сторону — они только-только расправились с Братьями, только вздохнули свободно, а тут появляется юная аристократка и просит военных вернуть проблему на прежний уровень. Так не получится!»
«А что делать?»
Альрика огляделась по сторонам, проверяя, не сможет ли кто-то одаренный подслушать их мысленный диалог.
«Есть один способ, милая — Школа Леноса!»
«Школа?»
«Да, дорогая! Это — единственное спасение! Тот, кто переступил порог Школы, охраняется законом Содружества. Содружество Леноса — государство внутри государства. Единственная структура, на которую не распространяются основные законы Лиги.»
«Как же мы это сделаем?»
«Давай для начала улизнем отсюда!»
