Глава 20
Не спеши ты нас хоронить
Порывистый ветер гнал низкие косматые облака, пропитанные влагой. Все мы смотрели вверх, моля небеса только об одном – чтобы не было дождя. Сильному дождю вполне по силам похоронить все наши надежды на счастливый исход дела.
Солдаты заняли свои места еще затемно, готовясь к приходу вайхов. Я поднялся к фер Стянуа, находившемуся в окружении нескольких офицеров на верхней площадке редута, сооруженного из мешков с глиной. Отсюда открывался неплохой вид на предполагаемое место сражения. По ущелью практически постоянно тянет ветерок, так что за потерю видимости от порохового дыма можно не опасаться – дым развеется быстро. Один из офицеров показал рукой на небольшую группу всадников, карьером приближающихся к нам. Это кирасиры, следящие за действиями вайхов, – нетрудно догадаться, что враг выступил.
Всадники въехали через проход, спешно расчищенный от рогаток, и присоединились к остальным. Короткий доклад одного из них только подтвердил нашу догадку о скорой атаке вайхов. Наконец спустя считаные минуты появились и они сами.
– Приготовились, – подал команду фер Стянуа, и все мы бросились занимать свои места.
Кирасиры выстроились колонной по восемь всадников в ряду. Мне определили место в третьем, примерно посередине. Как обычно, слева от меня находился Проухв, а по правую руку встал Анри Дьюбен. Коллайн оказался в шеренге сразу за мной, а оба «диких», Ворон и Кот, во втором ряду, прямо перед нами.
Первые два ряда – это сильнейшие бойцы, их задача самая сложная, и что я оказался в третьем – это для меня почет, и никак иначе.
Незадолго до этого ко мне подъехал Кот и протянул мешочек с чем-то непонятным. На мой немой вопрос он пояснил, что внутри конский волос и этот мешочек следует вложить в тулью шляпы, поскольку шлем я решил проигнорировать – слишком уж неудобным он мне показался. Что ж, нелишняя предосторожность: голова и так мое слабое место, о чем я знал всегда, а теперь стало ясно и для остальных. Когда я вполголоса изложил это Коллайну, он начал ржать, на что я заметил, что у его лошади получается лучше. Дьюбен, услышавший наш разговор, поддержал Коллайна так заразительно, что я расхохотался сам.
Они загоготали еще пуще, глядя на выражение моего лица, после того как мы услышали рассказ Шлона. Он с совершенно серьезным лицом поведал кирасирам, что его барон всегда смеется перед боем и вообще он человек веселый. Шлон только раз видел его злым – когда Нектор умудрился испортить обед. Тогда барон вскочил на коня и полдня гонял по степи то ли тридцать, то ли все сорок вайхов, пока не успокоился. Нектор заявил, что обед испортил не он, а сам Шлон, а вайхов было всего двадцать восемь и что Шлону ни в чем нельзя верить.
«Вот же сборище негодяев», – подумал я.
Но все это произошло накануне, а сейчас мы наблюдали, как в долину перед нами все втягиваются и втягиваются вайхи. По телу Ворона пробежала крупная дрожь – животные отлично чувствуют эмоции своих хозяев. Я успокаивающе потрепал его по гриве и добавил, склонившись к самому его уху:
– Все в порядке, малыш, все будет хорошо, вот увидишь.
Ворон фыркнул, как будто соглашаясь со мной.
Вайхов перед нами становилось все больше и больше. Наши укрепления не выглядели особенно впечатляюще, а ров с кольями мы замаскировали достаточно хорошо. Вайхи, несомненно, решили атаковать с ходу, явно зная о своем численном преимуществе. Часть всадников отделилась от основной массы и начала забирать влево, стремясь обойти один из наших редутов. Остальные тоже набирали ход, устремляясь прямо на нас. Еще пара мгновений – и они войдут в зону досягаемости пушечной картечи. Я взглянул наверх, туда, где находился фер Стянуа. Рядом с графом стоял сигнальщик и усиленно махал двумя шестами с красными флажками, разводя и скрещивая их над головой.
Затем время понеслось вскачь.
Группа вайхов, обходившая нас по правому флангу, попала в подготовленную ловушку. Всадники проваливались в ров, потеряв за считаные секунды несколько десятков. Задние продолжали напирать на пытающихся затормозить степняков, скачущих впереди. Взрывы зарядов, которые по нашему плану должны были разделить степняков на две части, почти слились с выстрелами пушек и дружным ружейным залпом из окопов, находящихся на левом фланге. На какое-то время вайхи опешили, и я ожидал, что рогатки сейчас разойдутся, освобождая нам проход для атаки. Но нет – сначала прогремел еще один взрыв, практически в середине степного войска, что еще больше привело вайхов в смятение.
И вот тут-то настал наш черед. Мы с места пустили коней вскачь, наращивая скорость перед ударом.
– Держать равнение! – зычным голосом прокричал Анри Дьюбен перед самым столкновением с вражеской конницей.
Мы легко вошли в разобщенную толпу степняков и заработали клинками. Адреналин буквально кипел в крови, прогоняя из головы все посторонние мысли. Приподнявшись в стременах, я с размаху обрушил клинок на шею подвернувшегося вайха, опускаясь на седло в момент удара. И еще раз, уже по следующему, и еще, но на этот раз мимо. А теперь, вытянувшись вдоль холки, достать врага хотя бы самым кончиком клинка. А сейчас, свесившись на правый бок лошади, ударить по голове пешего вайха, пытающегося проткнуть копьем Кота сзади. Теперь направить Ворона грудью на оказавшегося передо мной боком всадника в лохматой шапке и ткнуть лезвием клинка куда придется по откинутому в сторону врагу.
Все, забираем влево, еще влево, вот уже откос рядом, и держать шеренгу, держать, давай, Ворон, давай, родной. Мы прорвались и понеслись вдоль стены ущелья назад, ближе к своим, под защиту стрелков. Здесь, на краю, вайхов почти нет, все они шли центром, мы прорвемся, редуты все ближе. Снова ахнули пушки – одна, две, вот все четыре. Впереди яростный треск ружей, нам туда. А как наши? Вроде все целые, только Нектор сидит немного боком – или мне показалось? Ага, выпрямился, но лицо бледное, и губу прикусил. Вот Шлон щерится – все в порядке, командир! Что «дикие»? Ворон нормально, у Кота на кирасе сзади свежая царапина, успел все же ткнуть копьем, гад, – чуть задержался я с ударом… Коллайн подмигнул, с ним все нормально. Прошка тоже цел. Дьюбен, мать твою! Все плечо в крови, рука как плеть висит. Как же так, я же достал того вайха, и хорошо достал. Ничего, главное – жив, глядишь, и обойдется.
Вот они, окопы, прямо над головой, а до прохода нам не пробиться – много там вайхов, ох как много.
– Орлы, – заорал я, приподнимаясь в стременах, – встаем в круг! Карусель, мать вашу, карусель!
Послушались орлы, закрутились по кругу. Задний прикрывает переднего и по кругу, блин, по кругу, главное – не скорость, а движение.
– Раненые в центр, пистолеты к бою! – Это снова мой рев.
Вайхи вот они, рукой подать, дистанция выстрела – в упор, не промахнешься. Захлопали наши выстрелы, с окопов добавляют нехило – и кружим, кружим. Круг, второй, выстрелы все реже, перезаряжать времени нет. Нам тоже достается, потерь все больше. Снова грохочут пушки – рискуют парни: медь при такой скорости стрельбы не успевает охладиться, стволы горячие – картузы с порохом могут воспламениться при зарядке. Но свое дело картечь делает, отбрасывая вайхов от укреплений. Вот теперь и наш черед пришел, теперь в атаку – заканчивается чертова карусель, нет от нее больше толку.
– Воины! – снова кричу я изо всех сил. – Разгоняемся по кругу, и за мной, в атаку! А-а-а-а!
Разогнав Ворона, я скачу навстречу смерти, не размышляя, какой в этом смысл. Главное – подобраться поближе, на расстояние удара, сколько успею, а там будь что будет. Я опускаю клинок с потягом, с левой руки делаю два выстрела – к чему их теперь беречь? – и снова клинок в дело. Ворон спотыкается, пытаясь не наступить на стонущего под ногами человека – непонятно даже, кто это, сплошная кровь. Мимо проносятся «дикие» со своими вентиляторами сабель, Нектор, кирасиры. Шлон, мать твою! Шлон валится с копьем в боку, валится вместе с лошадью. Да как же так? Только не Шлон!
Господи, а это что? От тяжелого удара в грудь темнеет в глазах, и я чувствую, как сползаю с коня, свешиваясь все ниже и ниже. Чьи-то руки тянут меня наверх, в седло. Скосив глаза, вижу Проухва – спасибо, Прошка! Упаду – не встану, затопчут. Некоторое время прихожу в себя, утверждаясь в седле. В груди болит при каждом вдохе, но боль нерезкая, терпимо. Шляпы нет, по щеке течет струйка, подношу ладонь к голове, обнаруживая на ней следы крови, но немного, от этого не умирают. Не выронил я ни шпаги, ни пистолета, матерею, блин. Все, хватит о себе. Как там остальные?
Обвожу глазами поле. А ведь мы их сломили, мы сломили вайхов!
Только сейчас вижу, что взрывы не перекрыли ущелье полностью, оставили узкий проход. Но вайхи лезут не оттуда, а туда – бегут! Толпятся, торопятся, топчут своих, часть степняков уже побросала оружие, увидев, что им не спастись. А наши наседают, добавляя паники еще и криками. От укреплений бегут солдаты с ружьями, примкнув штыки.
Но так не должно быть. Врагов больше, много больше. Мы же все должны были остаться здесь, по любым прикидкам, и я уже смирился с этим.
Мы победили, но только что-то не очень радостно, а как-то очень даже равнодушно. Нет никаких эмоций – все потратил, ничего не оставив на миг победы.
И Шлона нет. Надо обязательно найти его – а вдруг он жив и ему еще можно помочь?
И все-таки я молодец, гениальный стратег и тактик, специалист по боям в узких местах и на склонах. Кстати, как там Нектор, как остальные – что с ними?
– Прошка, – прошу я, – разрежь застежки на кирасе – грудь больно.
На кирасе, почти в центре груди, вмятина с дыркой посередине, рваными краями внутрь. Это чем же меня так приложило?
Проухв мигом расчленил кирасу на две половины, дышать стало легче, на груди обнаружилась пара неглубоких ран от рваных краев металла. «Ничего страшного, кровь сама свернется», – подумал я, прижимая к груди кусок полотна.
Мы подъехали к месту взрыва, почти перегородившего ущелье землей. Здесь уже все было закончено: оставшиеся вайхи ускакали со всей возможной скоростью. Гляди-ка, мы даже пленных взяли, вон их сколько – точно, с полсотни.
Ко мне начали собираться бойцы. Подъехали неразлучной парочкой «дикие», полностью забрызганные кровью – от бабок лошадиных ног до навершия шлемов. Пешком подошел Коллайн, неся на спине седло – не везет же ему на лошадей! Припадая на левую ногу и держась за бок, приковылял Нектор, ведя в поводу хромающую лошадь. Следом подбежали Пелай с Амином с ружьями на плечах и парочкой пистолетов за поясом. Все, не хватает только Шлона.
Мы всей группой стояли наособицу, в стороне, наблюдая за тем, как солдаты занимаются сбором трофеев, попутно обыскивая тела вайхов в поисках добычи.
– Амин, Пелай, ищите Шлона, ищите хорошенько. Он должен быть там, возле воронки. И найдите его, очень вас прошу. – Потом обратился к Нектору: – Что с ногой?
Нектор ответил не сразу – морщась, потер ногу и нехотя сознался:
– Лошадь споткнулась, свалились мы оба. Мне ничего, пройдет. А вот Шлон…
Что тут сказать, чем помочь?
К нам в компании трех офицеров подъехал граф фер Стянуа. Не сдерживая эмоций, он рассыпался в благодарностях, превознося наше мужество и воинское мастерство, обещая все мыслимые блага. Коллайн искоса посмотрел на меня, ожидая обычного ерничества. И зря посмотрел: парни – настоящие герои. Ладно я со своей дурацкой головой вечно влезу в какую-нибудь историю, требуя справедливости, а парни пошли за мной – ведь никто их не тянул, я даже уговаривал их быстрее покинуть это место. Молодцы, какие же они молодцы! А вот Шлон…
– Господин граф, а откуда этот третий взрыв? – Я показал на воронку, возле которой Пелай с Амином пытались найти Шлона.
Фер Стянуа улыбнулся, перед тем как ответить на мой вопрос:
– Выходит, господин барон, этот взрыв оказался сюрпризом не только для вайхов? Мы посадили человека вон в той россыпи камней, единственной задачей которого было дернуть за веревочку, когда враги окажутся над зарядом. Ничего сложного – порох, пистолет и привязанная к нему веревка. Согласитесь, неплохо сработало.
Спору нет, очень неплохо и очень вовремя. По всей видимости, заложили бомбу, когда я соизволил поспать после обеда.
– И сколько же их было? – спросил я у графа, имея в виду количество вайхов.
– Не меньше тысячи, никак не меньше. И это нападение оплачено золотом – понимаете, барон? Вайхи получили золото за то, чтобы не стало ни Сентокса, ни Ингарда… – Граф не стал продолжать тему, но и без того все было понятно.
Фер Стянуа продолжил свой объезд, а я тронул коня в сторону воронки, все еще питая надежду отыскать Шлона живым. Но мы не нашли его тела. Да и немудрено, в том месте было такое ужасное месиво из человеческих и лошадиных трупов, что даже мне стало нехорошо.
Я старался оставаться невозмутимым, хотя давалось это очень нелегко. Тщетно, все наши поиски не дали никакого результата, – правда, Нектор утверждал, что одна из мертвых лошадей принадлежит его другу.
Наши общие потери составили около трети убитыми и ранеными. Больше всех досталось, конечно, кирасирам, что неудивительно. Анри Дьюбен получил ранение в плечо и был отправлен вместе с остальными ранеными в Ингард. Попытка отыскать Шлона среди тех, кого увезли в город, тоже не увенчалась успехом. Шлон исчез бесследно, – вероятно, так и попадают в списки пропавших без вести.
Мы простояли в заслоне еще сутки, ожидая повторной атаки вайхов. Разведка, посланная на поиски степняков, вернувшись, доложила, что вайхи ушли в свои степи. И тогда все мы свернули лагерь и поехали в Ингард, где нас ждал настоящий праздник.
Благодарные жители устроили нам замечательный прием, плавно перешедший в массовое гуляние с музыкой, песнями, плясками и бочонками вина, открытыми для всех желающих его употребить.
Мы с Анри праздновали в здании городской ратуши, куда получили приглашение вместе с офицерами. Было очень весело, вино лилось рекой, призывные женские взгляды обещали нам, героям и защитникам, то, что вайхи рассчитывали взять силой. Забыв о своих царапинах и ранах, мы всей душой окунулись в этот праздник. Я весело общался с двумя хорошенькими девицами, когда ко мне с рукой, висящей на перевязи, подошел Анри Дьюбен.
– Артуа, – сказал он, – вы нанесете мне смертельное оскорбление, если не заглянете в мой дом по дороге в столицу. Тем более что стоит он как раз близ дороги. Обещайте же оказать мне эту честь, и при этом обещайте немедленно.
Я согласился сразу – отчего же нет? В конце концов, мне самому будет очень приятно побывать у Дьюбена в гостях. Дальше лилось вино, произносились тосты и здравицы, играла музыка, под которую кружили в танцах пары, звучали обещания городского главы подарить всем героям золотое оружие и сделать нас почетными гражданами Ингарда, снова вино…
Проснувшись, я обнаружил себя лежащим на спине в совершенно незнакомой комнате на постели в обнимку сразу с двумя молоденькими обнаженными дамами. Они прижимались ко мне с обеих сторон, сложив на меня стройные ножки и изящные ручки. Я скосил глаза направо, затем налево. Так и есть, брюнетка и блондинка. Все как в моих давних и тайных мечтах – в постели с двумя девчонками, обязательно одна черненькая, а другая светлая. Я судорожно попытался вспомнить подробности ночи, но ничего, кроме смутных отрывков, не припоминалось.
Вот я целую девушку с темными волосами, кажется ее зовут Моника. Стоп, Моника – это блондинка, а брюнетку зовут… Как же ее зовут? Лана. А может, наоборот?
Господи, ну почему так случилось, за что ты меня так наказываешь? Хотя Создатель здесь ни при чем, пить надо меньше, только и всего. От моего горестного вздоха девушки проснулись и сразу защебетали. Они совершенно не выглядели разочарованными, а я продолжал мучить себя вопросами: было у меня с ними хоть что-нибудь или нет? С именами проще – одна зайка, и другая тоже зайка. С этим я справлюсь, не впервые. А вот как осторожно узнать об остальном? Набраться наглости и спросить напрямик? Можно ведь и обидеть девушек, а они такие симпатичные, такие лапочки.
Наконец я решился и заявил:
– Зайки, представляете мой ужас, я совсем ничего не помню. Я вас ничем не обидел? Если так, я не переживу, вы такие милые, такие красотулечки…
Светленькая спросила:
– Артуа, ты действительно ничего не помнишь?
Я отрицательно покачал головой: к сожалению, ничего.
– Совсем-совсем ничего?
– Да. Совсем ничего. – И опять горестно вздохнул.
– Да, Артуа, ты настоящий герой. Так умотать двух девушек, что они чуть не сбежали, и ничего не помнить…
Я внимательно посмотрел в глаза обеим, но не заметил ни тени насмешки.
– Девушки, красавицы, – взмолился я, – расскажите, пожалуйста. Ну ничегошеньки не помню, честное слово. Мне в бою по голове досталось, – наверное, из-за этого, – нашел я выход, вспомнив про свою царапину. Кстати, Ворону нужно до земли поклониться за конский волос в шляпе – нашел ее Прошка, с тульей, разрубленной чуть ли не пополам, и пластины не помогли.
Девчонки наперебой начали повествовать о событиях прошедшего вечера. О том, как мы знакомились, я еще что-то мог вспомнить. А вот потом…
– Сначала подошел Анри, твой друг, и начал рассказывать, какой ты герой, – говорила брюнетка, которую, как оказалось, звали Лоника. – А ты, Артуа, посоветовал Анри купить седло полегче, потому что ему часто приходится носить его на себе…
Вот же черт, надо будет не забыть извиниться перед Коллайном.
– Анри не обиделся на меня?
– Нет, он только рассмеялся и сказал, что при случае отыграется. – Это уже Мона, блондинка.
– Потом подошел другой Анри, с перевязанным плечом, и тоже стал говорить, что ты герой, – продолжила рассказ Лоника.
– А я?
– А ты ответил, что все герои. Но самый большой герой тот, кто сможет прямо сейчас не отрываясь выпить большую бутылку игристого прямо из горлышка.
– А что он?
– Он тоже рассмеялся и сказал, что заранее признаёт свое поражение. Тогда ты сам взял и выпил всю бутылку. А мы стояли и хлопали, пока ты ее пил.
Да, алкаш – он и в Империи алкаш.
– Потом ты взял гитару и начал петь красивые песни. Сначала такую, что все военные подпевали тебе. Там еще слова есть, чтобы не спешили хоронить.
Да уж, куда мне без этого.
– Потом ты сказал, что должен рассказать нам с Лоникой страшную тайну, но только в укромном месте, и мы пришли сюда.
Какую еще страшную тайну, кто бы мне ее доверил?
– Ты рассказал нам с Моной, что вайхи напали из-за нас, когда узнали, что в Ингарде живут две самые красивые девушки Империи, а ты проезжал мимо и не смог удержаться, чтобы не помочь.
Ну это на меня похоже, я и трезвым часто занимаюсь тем, что вешаю лапшу на женские ушки.
– А что было потом, зайки вы мои милые?
Девушки немного засмущались, но Лоника все же ответила:
– Потом мы играли, втроем.
Вот как, значит, играли. А я-то надеялся… Я обвел взглядом комнату, ища карты, шахматы или кости какие-нибудь…
– Во что же мы играли, рыбки?
– В миссионеров, в амазонок и еще… – Мона припомнила незнакомое слово: – В «догги стайл».
Значит, все было, было! А я совсем ничего не помню. Лицо у меня, видимо, так сморщилось, что Лоника испуганно спросила:
– Арти, у тебя голова болит? Сейчас вино принесу.
Девушка в чем была, а была она абсолютно ни в чем, метнулась к столу, мелькнув такой славной попкой, что я сморщился еще больше. А талия такая тонкая – ее же можно пальцами обхватить!
Все, с сегодняшнего дня ни единой капли, вот только сейчас промочу мигом пересохшее горло. Лоника вернулась с бокалом вина, поднеся мне его к самому рту. Но я узрел нечто значительно более привлекательное и впился долгим поцелуем в милые розовые губки. В награду я получил полбокала вина, пролившегося мне на голову, а Мона сказала:
– Артуа, я тоже так хочу…
Спустя минут сорок мы лежали точно так же, как в тот момент, когда я проснулся.
«Артуа, да ты настоящий герой, – думал я. – Надо было давно бросить курить. Или это корешки до сих пор действуют? Обязательно узнаю у Коллайна – ничего он необычного у себя не заметил? Наверняка Анри не скучал этой ночью в одиночестве. Только осторожненько нужно, осторожненько», – вспомнил я «босс ор боссен».
А может, воздух такой в Ингарде? Тогда стоит остаться здесь жить. Славный городок, и девочки очень славные. Я по очереди поцеловал чуть ли не мурлыкающих заек.
А что, могу себе позволить, и люди ко мне здесь хорошо относиться будут.
Куплю большой дом, сад разведу, хозяйство, хрюшек всяких. Опять же парное молоко, можно коммерцией заняться. И от людей почет и уважение. Как говорится, лучше синица в руке, чем дятел в заднице.
И надолго тебе хватит терпения? – спросил я сам себя. На неделю, на месяц, на два?
Заканчивай дурить, пара месяцев – и со скуки сдохнешь. Тоже мне, фермер де Койн. Прощайся и дуй к парням, время к обеду.
Я оделся, очень вежливо и нежно попрощался с нечаянными подружками, клятвенно уверив их, что обязательно навещу в следующий раз, когда окажусь в Ингарде. Потом совсем уж было собрался покинуть гостеприимный дом, но вдруг оглядел Лонику и Мону новым взглядом. Что за симпатичные мордашки, что за славные фигурки у этих девушек, залюбовался я, стоя уже у самой двери, и в душу закралось сомнение: не слишком ли я тороплюсь покинуть их? Когда еще в следующий раз мне будет так хорошо… Словом, прощание затянулось еще на час.