Глава 19
Единственное мерило
Когда мы вышли на воздух, первое, что я услышал от Анри, было:
– Зря ты все это затеял, Артуа.
Я посмотрел на Коллайна вопросительно. Неужели Коллайн против нашего участия в обороне Ингарда? Кстати, я ведь даже не спросил его мнения – настолько в нем не сомневался.
– Я имею в виду ссору с графом Колином Макрудером. Ба, да ты ведь подумал совсем про другое! Ну, де Койн, от тебя такого не ожидал…
Я с облегчением выдохнул:
– Да катись он к дьяволу, индюк напыщенный! Тут стоит вопрос о человеческих жизнях, а он со своим идиотским самомнением.
– И все-таки зря, очень зря. Давай я тебе немного объясню действительное положение дел. Но сразу учти, некоторые моменты мне придется домысливать, так что за полную достоверность я не ручаюсь.
Дело в следующем. Конрад III и его супруга Элеонора умерли в одночасье, официально от лихорадки. Но многие, хотя и не все, считают, что причина их смерти несколько иная. Тебе, Артуа, нетрудно догадаться, о чем я предпочту умолчать. Юная принцесса Янианна, единственный ребенок, взошла на престол.
И вот здесь начинается самое интересное. У Конрада есть и непрямые наследники, которые спят и видят себя на этом месте. Но три жертвы для одной лихорадки – слишком много даже для них. А вот если злые кочевники посеют смерть и ужас на окраинах Империи, всем сомневающимся станет ясно: императрица слишком молода, и власть должна, просто обязана перейти в другие руки – крепкие и надежные, при которых в Империи будет обеспечен покой и порядок. Нет, юная императрица не умрет от болезни, с ней абсолютно ничего не случится. Она даже останется императрицей, но уже в качестве жены императора. Степень родства вполне позволяет этим «крепким и надежным рукам» жениться на Янианне. Кроме всего прочего, все в один голос утверждают, что Янианна поразительно красива.
Так вот, граф Колин Макрудер, который, кстати, является родственником того самого человека, привез от наместника провинции приказ, в котором говорится об отводе войск в силу их явной малочисленности. Что в общем-то и произошло. Но к счастью, не все считают, что можно бросить беззащитные города на произвол судьбы. Ты обратил внимание, как много здесь офицеров на такое малое количество войск? И чуть ли не все носят титулы графов. А у нас в Империи количество графов не соответствует числу булочников и портных.
Все они оказались здесь с одной мыслью: этого нельзя допустить. Ингард не должен пасть под копыта коней кочевников в угоду политическим соображениям. Конечно, приказ есть приказ – они люди военные. Но есть и честь, честь офицера и дворянина. Ты же видел их состояние, как они вели себя. А граф настаивает, машет приказом. Тут появляется барон Артуа де Койн, посторонний человек, которого здесь ничего не держит. И он предлагает умереть, но умереть так, чтобы хотя бы попытаться спасти город и людей.
Они люди неглупые и отлично понимают, где мы были и какой у нас груз. Скажи, какой нормальный человек бросит все это ради спасения совершенно незнакомых ему людей? Артуа, когда ты вернулся и начал излагать свой план, я был горд, что мы с тобой в одной команде. Знаешь, что я сказал этим людям в твое отсутствие?
Я заинтересованно кивнул.
– Я немного рассказал о нашем путешествии, не вдаваясь в подробности, но особо ничего и не скрывая – это не те люди. Когда же меня спросили, что ты за человек, я ответил вот что. Сейчас барон пойдет уговаривать своих людей, чтобы они уезжали отсюда как можно скорей, а те, естественно, откажутся. Затем осмотрит ущелье и предложит не самый безнадежный план, в котором выберет себе такое место, где практически невозможно выжить. Теперь скажи, в чем я ошибся? И что теперь остается этим людям? – Коллайн указал рукой в сторону палатки.
Ну не так все мрачно – глядишь, поживем еще. В конце концов, сотня тяжелых кирасир – это большая сила. Тем более против степняков, практически не защищенных. В поле вайхи и быстрее, и маневреннее. Но в этой теснине им некуда разбежаться, кирасиры пройдут сквозь них как горячий нож сквозь масло. Главное – не увязнуть.
– И все-таки скажи мне, Артуа, зачем тебе все это нужно?
Я помолчал минуту, обдумывая ответ. Знать бы точно самому, зачем мне все это нужно.
– Понимаешь, Анри, когда-то очень давно у моего народа единственным мерилом всех действий и поступков была совесть. Неважно, что сделал человек, но если он не ищет себе оправданий, значит, все сделал правильно, по совести. Мы можем проехать мимо и найти себе в оправдание тысячу причин, а потом всю оставшуюся жизнь искать новые. Я не смогу объяснить лучше, но я чувствую, что наше место здесь, в ущелье. И не делай, пожалуйста, из меня героя – я обыкновенный человек и больше всего хочу сейчас помыться горячей водой, съесть добрый кусок хорошо прожаренной дичи и лечь в мягкую, теплую постель с ласковой, симпатичной девушкой. Все, пошли к своим, нам еще золото надо спрятать.
Золото мы спрятали в отличном месте: если не знаешь, где именно, – ищи хоть тысячу лет. Сначала устроили целый спектакль, чтобы отвлечь внимание возможных наблюдателей. Россыпь камней, где будет лежать золото до окончания всей этой истории, хорошо просматривалась с места нашего бивака.
К этому времени вернулись Шлон с Пелаем, ведя в поводу наших запасных лошадей, превращенных во вьючных. Шлон был навеселе, но с коня не падал. «Горбатого могила исправит», – подумал я, устраиваясь на новом походном одеяле возле костра.
Только бы не было сильного дождя – если порох и запалы отсыреют, вайхи легко справятся с нами, задавят числом. Эта мысль упрямо лезла в голову, не давая покоя. Подошел Проухв, положил рядом со мной кусок сыра, ветчину, пару ломтей хлеба и мою походную фляжку, наполненную вином. Желудок требовательно заурчал, глядя на такое богатство. Верно сказано: война войной, а обед по расписанию. Хотя какое тут, к дьяволу, расписание – сутки почти ничего не ел. Я с жадностью набросился на еду, стараясь есть аккуратно. Плох тот командир, который давится и чавкает во время еды.
Ух, вот теперь можно и отдохнуть часок. Больше не получится: от приглашения на ужин не откажешься, не поймут люди. Да и самому интересно узнать, как разворачиваются события. Сейчас ничего особенного не происходит – только группа всадников ускакала в сторону Ингарда.
Ужин прошел замечательно. Много ели, не меньше пили и смеялись.
Я поднялся, держа в руке бокал с вином:
– Господа. Возможно, мы погибнем завтра или послезавтра. Но все равно, никто из нас не сможет прожить вечность, да и стоит ли? Мы точно знаем, что эта жертва будет ненапрасна, если благодаря ей люди останутся живы. Вырастут дети, у спасенных нами женщин родятся новые. Кто-то из них станет великим ученым, поэтом, музыкантом – да просто хорошим человеком, добрым и честным. Возможно, они даже не вспомнят о нас и о том, что мы сделали. Но сами мы никогда не пожалеем о содеянном – ни на том свете, ни на этом. Вот за это и предлагаю выпить. Ваше здоровье, господа! – И лихо опрокинул бокал вина. А почему бы, собственно, и нет – отличная компания, хорошее настроение…
Проснувшись еще до рассвета, первое, что я услышал, были слова Анри:
– И все-таки зря ты испортил отношения с Колином Макрудером. Граф не из тех людей, кто может себе позволить забыть о случившемся. Я больше чем уверен, что он покинет нас еще до обеда, сославшись на какую-нибудь необходимость. Свое дело он уже сделал, а наши попытки сдержать вторжение кажутся ему, да и не только ему, смешными. Отныне будь осторожен – если нам, конечно, удастся пережить следующую пару дней.
– Спать нужно по ночам, – заявил я. – Ты вчера во сколько вернулся? Под утро? То-то же, аналитик хренов. Плевать мне на этого графа! Будут проблемы – будем решать. Я не золотая имперская крона, чтобы всем нравиться. Ты лучше скажи, всезнайка, сегодня завтрак будет?
Коллайн хмыкнул: мол, знаем мы таких, на уме только еда да женщины, но ничего не сказал в ответ…
Ранним утром, едва начало светать, мы приступили к работе. Несколько возов с пустыми мешками прибыли еще ночью, их без особого труда удалось добыть в городе. Работа кипела сразу на нескольких направлениях. Часть солдат копала ров, тут же набивая мешки глиной и относя к двум строящимся из мешков редутам. Другая часть, чуть более пятидесяти человек, занималась рытьем окопов прямо на склоне ущелья, оборудуя себе стрелковые позиции.
Обеспечить их повышенным количеством ружей, практически по три ствола на каждого стрелка, удалось легко – за счет кирасир. Обычное вооружение кирасира состоит из карабина, пары пистолетов, палаша или тяжелой сабли, ну и, естественно, кирасы со шлемом. Кирасирам в нашем плане отводилась особая роль – конная атака, в ней ружья будут скорее мешать, чем помогать. Сам я с утра щеголял в новенькой кирасе, привыкая к ее весу. До этого мне ни разу в жизни не приходилось ее носить, даже примерять.
Некоторое неудобство и скованность в движениях компенсировались достаточно надежной защитой торса. Конечно, кираса не спасет от выстрела в упор или точного и сильного удара копьем, но все же…
Остальные мои бойцы обладали опытом ее ношения, за исключением Проухва. А Пелаю с Амином она вообще не понадобится – их дело стрелять, я включил обоих в состав стрелков левого фланга, которые будут находиться в окопах на откосе.
Работа двигалась быстро, уже к обеду мы имели два редута достаточной высоты, а окопы были отрыты еще раньше. Мешков с землей оказалось достаточно даже для того, чтобы перекрыть ими участок между левым укреплением и стеной ущелья.
Участок между редутами перекрыли рогатками: делать там еще что-то не сочли нужным, поскольку именно через этот проход должна состояться атака кирасиров. После обеда я даже позволил себе вздремнуть часика полтора, коль скоро отыскалась такая возможность. Обожаю послеобеденный сон – по мне, так лучше не спать полночи.
Ближе к вечеру мы стали все чаще поглядывать в глубину ущелья, ожидая увидеть вайхов. У входа в ущелье находился в карауле разъезд, посланный специально для того, чтобы вовремя предупредить о приближении степного войска.
Я со своими людьми, которым предстояло принять участие в конной атаке, находился в расположении кирасир, которыми командовал Дьюбен. С самого начала я дал ему понять, что совершенно не претендую на старшинство – да и глупо было это делать на моем месте. Граф Анри Дьюбен, кадровый офицер и потомственный военный, несмотря на свою молодость, уже имел за плечами несколько кампаний. Хотя Империя уже достаточно давно прекратила захват соседних территорий и прочно утвердилась в своих границах, тем не менее скучать своим солдатам в казармах не давала. Приграничные стычки и дружеская помощь союзникам давали возможность держать войска в постоянной боевой готовности.
Мы с графом в который раз прикидывали наши действия, рассматривая варианты, которые могут сложиться в ходе боя, выезжали на местность и все больше приходили к выводу, что атака действительно может стать самоубийственной. В то же время мы, как ни пытались, не смогли выдвинуть ни одной альтернативной идеи. Самым опасным моментом в этой атаке будет поворот к стене ущелья и дальнейший отход к своим. Сто отлично вооруженных и прекрасно обученных кирасир легко пройдут сквозь порядки вайхов до самого предполагаемого завала, вызванного взрывами. Затем нам предстоит развернуться и пройти вдоль левого края ущелья. Идеальным вариантом было бы вернуться под защиту укреплений через тот же проход, по которому начинали атаку. Запасной вариант предусматривал отступление с боем до окопов, отрытых на склоне, и закружить там карусель. Останавливаться нельзя: неподвижные всадники на фоне отвесной стены превратятся в превосходную мишень.
Сам Анри Дьюбен очень понравился мне как человек. Мы легко нашли с ним общий язык, отлично понимали шутки друг друга, и я даже получил приглашение посетить его дом, находящийся в городе Сверендер, что в нескольких днях пути отсюда. Я же в свою очередь подробно объяснил, как можно найти меня в столице.
Мы оба отлично понимали, что нам предстоит в ближайшие часы, но даже не затрагивали эту тему в разговорах. Переживем – значит встретимся, останемся здесь навечно – ну что же, судьба.
Под вечер показался разъезд кирасир, дежуривших у входа в ущелье со стороны Сентокса.
Вайхи пришли, но входить в проход не стали – стали лагерем, дожидаясь утра. Вот и прекрасно, с нашей стороны все готово к встрече, больше ничего предпринять уже невозможно. Короткое совещание в штабной палатке, где мы еще раз прошлись по плану обороны, затем выслушали указания на случай внезапной ночной атаки степняков – и все разошлись по своим местам.
