92
Леха Окуркин быстро освоился в салоне лимузина и вскоре обнаружил самое главное — бар.
При открывании крышечки в нем загоралась подсветка и начинала играть музыка, как в какой-нибудь шкатулке. Бутылочки были маленькие, и Окуркин справедливо решил, что может унести все. У него, конечно, возникала мысль выпить прямо здесь, однако это показалось ему глупым, поскольку все угощение было ещё впереди.
Спросив шофёра, как можно связаться с Тютюниным, Леха узнал, что нужно снять трубку находящегося здесь же телефона.
— Если не набирать номер, масса, то у них в машине зазвенит звонок.
Через мгновение Тютюнин ответил:
— Але, кто там?
— Але — сто грамм! — приветствовал его Окуркин. — Ты бар нашёл?
— Здесь и бар есть?
— Ну ты деревня, Серёг! Конечно есть, это ж, блин, Европа! Прямо перед тобой крышечка, кнопку нажми, она и откроется…
— Ух ты! Получилось! — отозвался Тютюнин. — Ты предлагаешь по маленькой, что ли?
— Нет. Просто — с собой… Ну ты понял, да?
— Не понял.
— Ну мы же там и так будем угощаться, правильно? Какой же смысл на это дело сейчас, если можно будет это дело — потом…
— Ага! — догадался Тютюнин. — Понял, начинаю загрузку.
— Молодец, до связи.
Распихав содержимое бара по карманам, Леха почувствовал, что так ему неудобно сидеть, однако решил потерпеть — чего не сделаешь ради хорошего дела.
Между тем лимузины уже неслись по центру города, и транспортный поток послушно расступался, пропуская белоснежные машины.
Вскоре Леха увидел огромную неоновую вывеску «Паласа-Матраса».
Лимузины замедлили свой бег и в какой-то момент вкатились на высокий пандус.
— Не забудьте ваш билет, масса Алексей Михайлович, — напомнил водитель, когда нагруженный конрабандным товаром Леха вылезал через предупредительно распахнутую перед ним дверцу.
— Ваше приглашение при вас? — спросил Леху здоровенный амбал приятной наружности.
— Конечно, — с достоинством ответил Онуркин и подал помятую открытку.
— О, господин Окуркин! Мы очень рады принимать вас в нашем «Паласе-Матрасе»!
Амбал подал знак, и рядом с Лехой появился другой служащий — поменьше ростом, но более улыбчивый.
— Разрешите, я провожу вас, господин Окуркин.
— Сейчас пойдём, только подожду друга моего, господина Тютюнина.
Вскоре Сергей присоединился к своему приятелю и заговорщицки ему подмигнул.
— Все взял? — тихо спросил Леха.
— Даже зубочистки.
— Предлагаю сгрузить все это в клумбу. Не попрёмся же мы в «Матрас» при полной нагрузке.
— Господа, не отставайте! Или у вас какие-то проблемы?
— Никаких проблем, просто нас укачало, — недовольно ответил Окуркин. (Такой навязчивый сервис его раздражал.)
— Может быть, вызвать вам врача?
— Слушай, успокойся, а то я тебе сейчас сам врача вызову, — пообещал Леха.
Сопровождающий пожал плечами и пошёл вперёд, а Леха с Сергеем задержались возле мраморной чаши с розами и уложили бутылочки прямо в колючки.
— Ну-ка, дай я тебе «бабочку» поправлю, — предложил Леха. — А то ты её неправильно надел.
— А ты откуда знаешь, как правильно?
— Кино смотрю.
Они поправили «бабочки», одёрнули смокинги и вышли к залитому светом входу, где словно шмели жужжали богатые бандиты и неподражаемые олигархи.
Незаметно дзинькнула система безопасности.
— Видал, если бы не разгрузились, она бы на пробки сработала, — сказал Леха.
— Точно, — согласился Тютюнин, чувствуя себя неловко под пронизывающими взглядами секьюрити.
Миновав двери, приятели оказались в огромном, сверкающем гранитом и позолотой холле.
Напротив зеркала они задержались.
— Ни хрена себе, Серёг, мы с тобой прямо как из банка «Альфа-Бета-Гамма».
— Точно, — самодовольно улыбнулся Сергей, поглаживая пиджак.
— Ну ладно, пойдём искать, где здесь основная халява. Надо же очередь занимать.
— Да ладно тебе, здесь на всех хватит. Смотри морды какие — сплошные миллионщики.
— Миллионщики-то миллионщики, но до халявы все жадные будь-будь, — не согласился Окуркин. — Нам главное — это место найти, а уж потом мы своего не упустим.
— Друзья мои! — воскликнул кто-то совсем рядом. Окуркин и Тютюнин обернулись на голос и увидели незнакомого лысоватого человека, который быстро шёл им навстречу и улыбался, как на рекламе таблеток хины.
— А мы вас не знаем, — предупредил Тютюнин, прячась за всегда активного Леху.
— Да, первый раз видим, — подтвердил тот.
— Ну как же так?! — Улыбка на лице лысоватого гражданина чуть притухла. — Я довольно известен. Моя фамилия — Шустрый, и я министр. Министр культурки, а как же без неё! Мне поручено взять над вами шефство, ведь вы, если я не ошибаюсь, Тютюн Сергеев и Камаз Отходов?!
Сказав это, министр культурки расхохотался, а затем пояснил:
— Шутка. Дело в том, что я необыкновенно юмористичен и в своём остроумии до сих пор не превзойдён. Шустрый моя фамилия — Шуст-рый.
— Вы уже говорили, — хмуро заметил Леха, обидевшийся за Камаз Отходова.
— Ну не стоит так сгущать, так сказать. — Министр по-свойски обнял Леху за плечи. — Идёмте, я покажу вам весь этот эпатаж, блин. Надо же представить вас нашим спонсорам и гиперспонсорам.
Сергей и Леха послушно последовали за министром, который без умолку говорил, сыпал понятными только ему остротами и рассказывал сплетни о слонявшихся вдоль стен гостях.
— Вон видите господина в золотых очках? Гоги Зарандия. Владелец компании «Железные моторы». Слышали?
— Нет, — покачал головой Серёга.
— Ну а про «Аэрофлот» слышали?
— Слышали.
— Ну тогда посмотрите на того красивого господина с бесподобной блондинкой. Видите?
— Видим.
— Ну так вот он её доит.
— Блондинку?! — поразился Леха.
— Ну нет, конечно! — Министр снова рассмеялся. — Фирму конечно. «Аэрофлот» он доит — такой вот дояр.
— Керосин, что ли, сливает? — не понял Леха.
— Да какой там керосин… Ну и как вам здесь вообще? — Министр остановился и обвёл рукой фланирующую публику.
— Хорошо. Только неясно, где здесь наливать будут, — уточнил Леха.
— Наливать? Да повсюду будут наливать. Уж вам-то повсюду. Кстати, видите небритого господина? Это сам Аркадий Рабинович.
— Мы такого не слышали, — рассеянно ответил Окуркин, привставая на носочки и пытаясь разглядеть какой-нибудь питейный терминал.
— Ну как же, господа! Это же знаменитый человек, который недавно приобрёл футбольный клуб «Манчестер Юнайтед»!
— А я вот тоже тёще своей клизмы прикупил, американские, — заметил Тютюнин, чтобы этот Шустрый не подумал, будто они с Лехой совсем тёмные.
— Клизмы? — переспросил тот. — А зачем?
— Не знаю, — пожал плечами. — Просто навеяло как-то…
Министр несколько растерялся, однако быстро взял себя в руки и указал на стену с гигантским полотном:
— Обратите внимание, объект культурки. Картина Мешкова-Шилова «Не утаишь». Я её, между прочим, сам выбирал, по просьбе владельцев «Паласа-Матраса». А все почему? Все потому что люблю я культурку-то. Я за неё просто удушуся, такой уж я человек. Мне для культурки ничего не жалко. Шустрый — моя фамилия.
