9
На дачу Сергей и Леха вернулись поздно, часам к двенадцати. По дороге они заскочили к Окуркину, и Серёга поклялся Лехиной жене Лене страшной клятвой, что её муж нужен ему для дела и завтра к обеду уже вернётся домой, трезвым.
Лена на удивление легко отпустила мужа, и Окуркин объяснил это тем, что его супруга наконец прекратила перечитывать книгу «Тимур и его команда».
— На Факунина теперь перешла.
— А это кто? — не понял Тютюнин.
— Ну как же… «Бесстыжая Марфа», «Браззавиль в огне»… Неужели не слышал? У Ленки на фабрике все читают.
На даче путешественников поджидали любимая Серегина жена и бессменная тёща. Первым делом они тщательно обнюхали приятелей и лишь после этого накормили их ужином.
— Что-то больно долго вы купались, господа алкоголики, — пытала Олимпиада Петровна.
— Мы не купались, — пояснил Окуркин. — Мы к человечку нужному мотались — за оборудованием.
— Каким оборудованием? — тут же насторожилась тёща. — Небось самогонный аппарат припёрли?
— Олимпиада Петровна, а вот скажите, что такое энтропия? — с ходу контратаковал Сергей и с наслаждением наблюдал потом, как вытягивается лицо тёщи.
— Ну… Ну, дорогой зятёк, такого я даже от тебя не ожидала.
С этими словами Олимпиада Петровна вышла из-за стола и покинула «красный уголок», громко хлопнув фанерной дверью.
— Сергей! Как ты можешь так с мамой?! — воскликнула Люба и выбежала вслед за тёщей.
— Не, ну ты видал? — усмехнулся Тютюнин. — Они думают, что это какое-то неприличное слово, а это…
— Ну и что же это?
— Я пока не знаю. Надо будет у Кузьмича спросить — это ведь он сказал мне это слово.
— Так вот лучше спроси, а потом уже применяй. Это, может, действительно оскорбление ругательное, а ты применяешь его, не понимая.
— Ладно. Пошли ложиться. Нам ещё завтра с утра землю вскапывать, — сказал Сергей, чувствуя за собой некоторую вину.
Может, и правда слово-то ругательное, а он… Одним словом, в понедельник нужно у Кузьмича все выяснить.
Люба постелила друзьям под деревом. Один матрац и полторы фуфайки, а накрываться пришлось оставшимися в «красном уголке» кумачовыми лозунгами.
Лехе, как гостю, достался «Слава КПСС!», а Серёга довольствовался «Пятилетку — за два года!»
Окуркин почти сразу успокоился и стал посапывать, а Тютюнин ещё долго смотрел в звёздное небо, размышляя о далёких планетах и иных цивилизациях. Неужели они все-таки есть? Или права тёща и все это выдумки Чубайса и продажных журналистов?
Неожиданная догадка пришла в голову Серёги, он толкнул локтем спящего Окуркина.
— Ну чего тебе? — сквозь сон пробормотал тот.
— Слушай, Лех, ты помнишь, как мы с тобой на речке мылись?
— Ну?
— А потом из лагеря дети набежали? — Ну?
— Так откуда в лагере дети, если до каникул ещё целая неделя?
— А тебе не один ли хрен? — зло спросил Окуркин, окончательно потеряв сон. — Спи давай — нам завтра работать надо. С оборудованием…
Сказав это, Окуркин отвернулся в сторону Московской области и тут же уснул.
Сергей вздохнул. Случалось, его не понимал даже Леха. Ещё немного поскучав, он тоже заснул.
