89
Часов в восемь вечера, когда Сергей Тютюнин лежал на диване и бесцельно щёлкал телевизионным пультом, в дверь позвонили.
Кот Афоня сейчас же спрятался под кресло, на котором сидела Люба и вышивала крестиком.
— Чего не открываешь? Я же занята, — сказала она. Тютюнин нехотя поднялся с дивана, подошёл к двери и заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял какой-то ханурик в бейсболке и с наклеенными усами от Деда Мороза.
— Это по какому поводу? — спросил через дверь Тютюнин — ему не хотелось выслушивать очередную программу торговца мёдом, картошкой или сахаром в мешках.
— Вам телеграмма! «Молния»! — соврал ханурик и как-то странно дёрнул головой.
— Покаж!
Ханурик поднёс к глазку красочный билет с надписью «Приглашение».
Серёгу это заинтересовало. Он приоткрыл дверь и, взяв открытку, стал читать внимательнее.
«Уважаемый Сергей Викторович! — было написано там золотыми буквами. — Комитет по строительству и приобретениям счастлив пригласить вас, как лучшего приёмщика Центрального Чернозёмного района, на бал-концерт, который буквально завтра состоится в отёле „Палас энд Матрас“ в двадцать часов вечера. При себе иметь костюм, который вам и пришлют прямо с шофёром лимузина».
— Это чего — мне, что ли? — уточнил Серёга, потрясая открыткой.
— Но имя-то ваше?
— Наше.
— Ну тогда все в порядке. Или, может, вы неграмотный? Ханурик хихикнул, и это наглое хихиканье показалось Серёге знакомым.
— Слушай, а ты случайно не родственник старушки Живолуповой будешь?
— Это которой? С сорок четвёртой квартиры?
— Ну да.
— Нет. Первый раз слышу. Ну так чего — придёшь или нет?
— А я прямо тебе сказать должен?
— Нет, не должен. — Ханурик опять дёрнул головой. — Но хозяева меня все равно спросят. Им же надо знать, сколько водки закупать…
— Водки? — переспросил Сергей и энергично почесал живот. — Ну, тогда скажи, что приду, раз такое дело. Платить, в смысле, не надо там?
— Не надо.
— Тогда точно приду.
Ханурик кивнул и, прихрамывая, сбежал по лестнице. Сергей захлопнул дверь и вернулся на диван, намеренно демонстрируя красивое приглашение.
— Это чего такое? — сразу поинтересовалась Люба.
— Да, — Серёга небрежно махнул рукой, — приглашение принесли от комитета.
— Какого комитета?
— Я не понял. Но завтра костюм приволокут и лимузин подадут к подъезду.
— А что такое лимузин?
— Это машина, Люба. Для очень важных людей.
— Лимузин… — повторила супруга задумчиво. — А я думала, что это на окошки вешать — ну вроде как тюль, лимузин…
В дверь снова позвонили.
— Ой, да что же за вечер такой беспокойный? — покачала головой Люба.
Сергей снова пошёл открывать. На этот раз обошлось без сюрпризов. На пороге стоял улыбающийся Окуркин.
— Привет честной компании! — сказал он и шагнул через порог. — Сейчас такое расскажу, рты поразеваете.
Окуркин прошёл в комнату и поздоровался с Любой.
— Ну так вот, сижу дома, телик смотрю, и вдруг звонок в дверь ты-ры-рым! И вот вручают приглашение…
С этими словами Леха достал уже согнутую пополам открытку.
— Смотрю я, значит, и читаю: «Уважаемый Алексей Михайлович! Комитет по строительству и приобретениям счастлив пригласить вас, как лучшего квасоболтальщика пищевой отрасли Центрального Чернозёмного района, на бал-концерт…» — Слышали?!
— А Серёжке, между прочим, тоже такую открытку выдали, — тут же ввернула Люба.
— Правда, что ли? — не поверил Леха.
— Правда, — сказал Сергей и показал ему своё приглашение.
— И про костюм там есть?
— И про костюм, и про лимузин… — с готовностью подтвердила Люба.
Окуркин почесал макушку, однако смирился с тем, что не единственный получил такое важное приглашение.
— Я вот только чего подумал — нам лимузины эти разные подадут или в один упакуют?
— А какая разница? Нам и в одном не тесно будет.
— Не скажи, — заметил Леха. — А вдруг эти приглашения раздавали всем жильцам нашего дома? Тогда пораньше надо очередь занимать, а то в лимузине-то стоя далеко не уедешь…
— А ведь Лешка прав, Серёжа, — согласилась Люба. — Пораньше вам нужно собраться. И что за моду выдумали — лимузины возить. Уж подали бы автобус, чтобы все как у людей.
— Да, это они не учли, — сказал Окуркин. — Но, братцы… тут он снова почесал макушку, но есть способ проверить, кто ещё получил приглашение. Нужно просто позвонить жильцам нашего дома, однако ж не спрашивать в лоб — есть приглашение или нету, — а потихонечку. Дескать, никуда завтра часиков в восемь вечера не собираетесь, к примеру, на лимузине?
— Ты Леха — голова! — похвалил приятеля Тютюнин. — Давай звони начинай.
— Ага, только я номеров не знаю…
— Да, без номеров не получится, — покачал головой Тютюнин. — Как же быть-то?
— Эх, мужики. Что бы вы без женщин делали? — усмехнулась Люба и, поднявшись с кресла, вышла в другую комнату.
Сергей и Леха переглянулись.
Между тем после скрипа буфетных дверок Люба быстро вернулась, держа в руках толстую пачку каких-то бумажек, перетянутых чёрной резинкой от велосипедной камеры.
— Вот, — потрясая пачкой, сказала Люба. — Что бы вы без меня делали?! — И она бросила свой трофей на колени мужу.
Тютюнин вытащил первую бумажку и прочитал:
— «Квитанция на оплату междугородного разговора…» Это что такое, Люба? Квитанции какие-то. К тому же не оплаченные. Это мы, что ли, столько наговорили?
— Не тормози, Серёга. — Тютюнин выхватил пачку квитанций и через несколько секунд все понял.
— Это неоплаченные квитанции всех квартир вашего подъезда. Правильно, Люб?
— Правильно, — кивнула тютюнинская супруга. — Это мне мама посоветовала их из ящиков доставать.
— Но зачем?!! — поразился Сергей. — Зачем таскать чужие бумажки?
— Мама сказала: бери, доча, может, на чего и пригодятся. Вот, значит, и пригодились. Права оказалась мама.
Тютюнин хлопнул себя по коленям и покачал головой. Была бы здесь Олимпиада Петровна, он бы ей сказал пару ласковых…
Впрочем, теперь, когда у них были телефоны всех квартир подъезда, можно было начинать обзванивать потенциальных конкурентов.
Окуркин живо набрал первый попавшийся номер и, когда ему ответили «але», строго спросил:
— А вы не едете, случайно, на бал завтра, а? Чего? От такого же слышу! — Леха нажал отбой и досадливо мотнул головой.
— Чего сказали? — поинтересовался Серёга.
— Не сказали — сразу послали.
— А сказали-то чего?
— Я тебе потом скажу, без Любы.
Окуркин набрал новый номер и, опираясь на опыт предыдущего общения, выбрал большее вкрадчивый и мягкий тон.
— Добрый день, мущина… Скажите, что вы делаете завтра часиков в восемь вечера? Что? Да-а? От гамасека слышу, чмо болотное!
Окуркин снова бросил трубку и сокрушённо вздохнул:
— Ну почему у нас люди такие некультурные, а? Почему не могут нормально ответить на простой вопрос: «Мущина, что делаете завтра вечером?»
— Ещё звонить будешь? — спросил Серёга.
— Буду. Но только один раз.
Леха, заметно нервничая, набрал следующий номер и, как только там ответили, громко крикнул:
— Сам ты «алле»!
И бросил трубку на рычаг.
— Да. Плохо мы живём. В какой-то грязи, в воровстве, в пьянстве и невежестве. Кто виноват, спрашивается, и что делать… — произнёс он с пафосом.
В дверь позвонили.
— Я открою, — сказал Леха и вышел в прихожую.
Щёлкнул замок, послышались голоса. Окуркин вернулся в комнату.
— Серёг, там хозяина требуют.
Ничего не подозревающий Тютюнин подошёл к двери и сейчас же получил по морде, да так, что кулём свалился на пол.
— В следующий раз, гад, будешь знать, как взрослым дядям грубить.
Сказав это, дяди ушли, оставив Серёгу с задумчивым видом смотреть на потолок прихожей.
— Ой, опять, что ли, вешалка с польтами упала? — крикнула из комнаты Люба.
— Да, упала! — ответил Леха и протянул другу руку:
— Вставай, Серёг. Давай я тебе помогу.
— Да пошёл ты! — оттолкнул его Тютюнин и самостоятельно поднялся с пола.
— Да я, честное слово, не знал, что они задумали. Они же мне не говорили, зачем пришли. Просто спросили: «Ты хозяин?» А я говорю: «Нет». А они говорят: «Позови его». Ну я его и позвал.
Не говоря ни слова, Тютюнин вернулся на диван и, глубоко вздохнув, немного успокоился.
— Ладно, — сказал он, пытаясь отогнать обиду. — Что у нас получилось? Едут они на бал или нет?
— Да разве их поймёшь, грубиянов этих? — вмешалась Люба. — Кто там приходил-то?
— Соседи… — угрюмо ответил Сергей.
— А чего хотели?
— Чтобы мы не звонили им больше.
— Вот ведь чувствительные какие, а? — рассердилась Люба и даже отложила вышивание портрета артиста Галкина. — Правильно, что я у них квитанции позабирала. Правильно.
— Послушай, Люба, — вдруг заинтересовался Сергей, смутно вспомнив какие-то разговоры соседей по подъезду. — А больше ты у них из ящиков ничего не забирала?
— Я — ничего. Вот только эти квитанции, газетки и письма.
— Да ты что, Люба?! — Сергей вскочил с дивана, потрясая руками. — Люба, да нас же прибьют без суда и следствия, если об этом узнают! Ну газетки ладно — может, ты их хоть читать будешь, но письма, Люба, зачем тебе письма?!
— Мама сказал — все брать, — просто ответила Люба. — Сказала, что все может пригодиться. Вот и квитанции пожалуйста — доброе дело сделали.
— Да уж, доброе! — с сарказмом повторил Серёга и потрогал припухшую скулу.
