78

В гараже у Окуркина Сергей не был почти год. За это время в нем произошли значительные изменения.

Первый уровень, где стоял «запорожец», остался неизменным, и это предназначалось для демонстрации Елене, жене Окуркина. Однако стоило гостю заползти на пузе под «запорожец» и спуститься в монтажную яму, как перед ним возникала небольшая дверка, за которой начиналось холостяцкое царство Лехи Окуркина, размещавшееся примерно на десяти квадратных метрах подземной жилой площади.

По стенам схрона в том же порядке, что и в бабушкином подполе, были складированы трехлитровые банки с настойками, которые Лехина бабушка хранила десятки, а может, и сотни лет. И все это богатство освещалось сорокаваттной лампочкой. Красиво одним словом.

— Ну и как тебе? — спросил довольный Окуркин.

Он видел, какое впечатление произвело на приятеля благоустроенное подземелье.

— Я, Леха… — Тютюнин не находил слов. — Просто Эрмитаж какой-то. Прямо Днепрогэс, честное слово…

— Это что! Смотри, какой предметный столик! — похвалился Окуркин. — Видал?

— А почему предметный?

— Предметный почему? — Окуркин почесал макушку. — Предметы складывать — чего уж проще.

— Ага. Ну давай приступим, что ли.

— Не вижу препятствий, коллега. Травяные сборы — вот они, а вот и инструкция Кузьмича. Пожалте…

С этими словами Леха разложил на столе все необходимое и сделал приглашающий жест.

Тютюнин шагнул к предметному столику, взял старый облупившийся дуршлаг и насыпал в него рубленую траву.

Окуркин пододвинул пластмассовый тазик, в который следовало собирать очищенный продукт.

— Какую фильтровать будем? — спросил он, указывая на заставленные банками полки.

Спрятанные за стеклом жидкости разных цветов играли искрами и составляли немыслимые радужные переходы. Они казались Серёге живыми и как будто просились: ну возьмите нас в эксперимент.

— Жёлтую… — уверенно сказал Тютюнин.

— Слушаюсь, шеф, — кивнул Леха и снял с полки приглянувшуюся Тютюнину банку.

— Лей тонкой струёй…

— Лью.

Жёлтая настойка полилась в дуршлаг и оттуда, уже с изменёнными цветом и свойствами, — в пластмассовый тазик.

Когда жидкость покрыла дно тазика, Сергей сказал «хватит».

Окуркин прекратил и поставил банку обратно на полку. Затем возвратился к столику и вместе с другом уставился на тазик с продуктом.

Тютюнин молчал, молчал и Окуркин. Оба ждали внутреннего толчка, однако толчок последовал снаружи.

— Алексе-э-эй! Алексе-э-эей, растудыт твою налево! — послышался сверху голос Лены, которая, полагаясь на свою богатырскую силу, сломала воротные запоры и проникла в гараж. — Выходи, рожа пьяная, — убью не больно!

Окуркин выполз на спине из-под «запорожца» и заморгал на жену глазками.

Лена нагнулась над приговорённым и потребовала:

— Дыхни, сволочь…

С лицом оскорблённого декабриста Окуркин дыхнул. Лена нюхнула и недоуменно подняла брови. Ей казалось, что она попала в десятку, однако муж был трезв.

— Ладно, — сказала она тоном, показывающим, что не все ещё потеряно и проверено. — Кто там у тебя ещё, в твоей яме?

— Серёга.

— Серёга? Серёга, выходи! — потребовала Лена, надеясь дать в морду хотя бы Серёге, однако, когда тот выполз следом за Лехой, Елена увидела его честные глаза, и ей сделалось стыдно.

— Чего хоть делаете-то? — вконец смутившись, спросила она.

— Левую и правую тяги, — ответил находчивый Леха.

— Рулевые, — добавил Сергей.

Больше говорить было не о чем, и Лена ретировалась, плотно притворив за собой гаражные двери.

— Нужно принять поскорее, и на выход, — сказал Окуркин, не двигаясь с места и глядя из-под запорожьего днища в потолок.

— Ага, согласен, — отозвался Серёга.

Они вползли обратно в яму и, спустившись в холостяцкий приют, разлили продукт в пластмассовые стопочки.

— Тост говорить? — спросил Леха, поднимая свою порцию на уровень глаз.

— Не надо, — качнул головой Сергей.

— А почему?

— Так надёжнее. Мы же не за себя — за науку стараемся.

— Ну тогда поехали… И они поехали.

Продукт пошёл хорошо, если не сказать отлично.

Тютюнин достал из кармана два протёкших жульена, и они с Лехой с удовольствием слизали их с упаковочной бумаги.

Потом Тютюнин нашёл обгрызенный карандаш и прямо на этой же обёрточной бумаге написал: «19 часов 18 минут. Полет нормальный».

— Давай по второй? — предложил он Сергею.

— Для науки не возражаю, — ответил тот, и они разлили по второй.

— А ведь люди там, наверху, — Окуркин указал пальцем на потолок убежища, — даже не знают, что происходит сейчас в этом самом месте.

— Они узнают потом, из газет и из этих… учебников истории.

— Правильно. Ну — поехали. После второй друзьям стало тепло и хорошо.

— А чего же мы здесь, как мышки-пеструшки? Давай воздухом подышим! — предложил Леха.

— Для науки, — уточнил Тютюнин и полез по лесенке следом за Лехой.