7

Подъем электродвигателя проходил весьма драматично. Пару раз Тютюнину показалось, что силы его покинули, однако он остерегался бросать трос, поскольку тот запросто мог захлестнуть и его, и Леху, если бы мотор полетел обратно.

И снова хриплое дыхание, приглушённый мат и монотонные рывки на счёт «двадцать восемь».

Чтобы не скользить, Тютюнин упирался ногами во всевозможные железяки и старался не думать, как долго ещё им предстоит бороться с «главным призом».

В какой-то момент прораб Бухалов, стоявший к шахте ближе всех, вдруг сорвался вниз, и Сергей уже подумал было, что можно идти домой, однако Бухалов сумел зацепиться за трос, который тянули Леха с Сергеем, и вскоре самостоятельно выбрался на край ямы. — Навалились, землячки! — воскликнул он, снова впрягаясь в работу. — Раз, два, три, четыре, пять…

— Бухалов… — прохрипел Тютюнин.

— Не сбивай меня.

— Бухалов, давай на счёт «и-раз», тянуть, а то мочи нет ждать, пока ты до двадцати восьми досчитаешь…

— Ну ладно… И-р-раз…

С новым счётом работа действительно пошла быстрее, и вскоре ребристый корпус электродвигателя показался над краем ямы.

— Какое счастье! — произнёс прораб, когда его главный приз, наконец оказался на дощатом помосте. — Какое счастье, что нам это удалось…

— Нам… Нам оборудование нужно, Аркадий… — тяжело отдуваясь, напомнил Леха.

— Какое оборудование?

— Чтобы землю твёрдую вспахать. Но по-быстрому…

— Будет вам оборудование. У меня как раз на примете один чемоданчик имеется. Пойдёмте я вам его дам.

Бухалов направился к входу в клеть, однако дорогу ему преградил Алмаз.

— Алмаз? Что ты здесь делаешь? — спросил прораб. Пёс ничего не ответил, только зевнул.

— У меня ничего нет!

Алмаз потряс кудлатой головой.

— Да правду я тебе говорю. Нет у меня ничего — я сам хотел догнаться, но нету.

Пёс тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в сторону. Бухалов покачнулся и произнёс:

— Ты шантажист, Алмаз. Самый настоящий шантажист… Стой здесь, сейчас я принесу.

Лишь после этого пёс посторонился и пропустил Бухалова в клеть.

Тютюнин и Окуркин переглянулись, однако не обменялись ни единым словом, опасаясь привлечь внимание собаки.

Вскоре появился Бухалов с небольшим серым чемоданчиком в одной руке и полубутылкой водки в другой.

Водку с тяжким вздохом он отдал Алмазу, а чемоданчик-Лехе.

— Инструкция внутри. Через неделю вернёшь.

— Ага, — кивнул Окуркин, глядя вслед удалявшемуся с бутылкой в зубах Алмазу. — Он у тебя что, Аркадий, выпивку выпрашивает?

— Какой там выпрашивает! Выбивает буквально. Если не дать, он все начальству доложит — и про мотор, и про чемодан с оборудованием.

— Чего же ты от собаки такое терпишь? Давно бы шуганул его со стройки.

— Как же, шуганёшь такого. Он сам кого хочешь шуганёт. Его, между прочим, сюда по разнарядке министерства обороны направили. У него орденов — как у меня пивных пробок.

— Да ты что?

— Точно тебе говорю. У него восемь задержаний и три прыжка с парашютом.