51

На следующий день вместе с мешком травы Тютюнин принёс на работу яйца. Не то чтобы ему нравилось их носить, однако наступила его очередь высиживать.

— Ты сегодня за наседку? — спросил Кузьмич. — Прямо вместе с гнездом припёр.

— Это не гнездо, — ответил Тютюнин, включая в розетку штепсель нагревателя молочной смеси. — Это сено наше. Гербарий.

— Кого ждёте — мальчиков или девочек? — серьёзно поинтересовался Кузьмич и начал разбирать пучки травы.

— Ой, — махнул Серёга рукой, — мне уже все равно. Поскорей бы вылуплялись, что ли. Хотя и дождей ещё не было — яма как была пустая, так и осталась.

— Не пойдёт дождь, дашь объявление в газету, дескать, меняю очаровательных щеночков фламинги на двух нандов, в хорошие руки и все такое.

— На кого? — переспросил Серёга.

— Нанды. Страусы такие. Они по песку бегают, им пустыня как нам пивной ларёк — полная гармония. Пустишь их в сухую яму, и пусть там плодятся.

— Так ведь им тоже чего-то жрать надо…

— А в яме что, совсем ничего не растёт?

— А чего там будет расти — глина одна…

— Глина, — задумчиво произнёс Кузьмич. — Есть одна идейка. Давай посадим в яме саксаул. Его даже верблюды едят.

— Так, может, мне прямо верблюдов туда и пристроить?

— А что? Тоже хорошо. Нанды будут нестись, как куры, а верблюдов доить можно.

— Доить? — с сомнением переспросил Серёга.

— Запросто. Я в Саудовской Аравии три года нефтепроводы взрывал, так на одном верблюжьем молоке жил. Я тебе разве не рассказывал?

— Нет. А это что за неизвестный товар?

— А-а, это вчера диггер снова приходил. Я ему денег не дал, сказал, что ты, как самый главный, должен посмотреть. Он небось уже под дверью мается.

— Точно, видел я его… — кивнул Серёга, ощупывая мех огромной шкуры. Она была меньше, чем у мамонта, однако…

— Пещерный медведь это, — подсказал Кузьмич, разглядывая через треснутую лупу какую-то травинку.

— Пещерный медведь?

— Он самый. Косолапус гигантус.

— Не может это быть медведь, не по науке это.

— А ты в другой тюк загляни, только смотри не упади.

— А чего там? — спросил Серёга, однако Кузьмич ничего не ответил и лишь улыбнулся.

Развязав тугой узел, Тютюнин развернул парусину и, не удержавшись, воскликнул:

— Ух ты! — Так поразила его мягкая пушистая шкура неизвестного полосатого зверя.

Ожидая ответа, он повернулся к Кузьмичу.

— Котярус зубоскалус — саблезубый тигр, — сказал тот. — И шкура свежая. Недавно зверя ободрали.

— И чего это значит, Кузьмич? Откуда они их достают, из мерзлоты, что ли?

— Да какая там мерзлота! — Кузьмич пожевал травинку, определяя её вкус, и отложил в сторону. — Разводят они этих тварей где-то. Зверосовхоз у них.

— Но это же ненаучно. Учёные отрицают и все такое.

— На это я тебе вот что скажу…

В этот момент в двери застучали нетерпеливые клиенты.

— Уже открываем! — крикнул в ответ Кузьмич, не двигаясь с места. — Ну так вот, один мой друг яйцо нашёл стегозавра какого-то и так же, как ты своих фламингов, его вылупил, выкормил, а потом из Магадана в Москву на поезде повёз, чтобы в научную атмосферу этого зверя определить…

— И что? — нетерпеливо спросил Тютюнин.

— А то, что пришёл он к самому главному академику, который по этим вопросам специалист, и говорит: вот вам чудо природы, изучайте его, а мне подкиньте деньжат. Так тот академик знаешь что сделал? Достал «браунинг» и говорит: «Я сейчас, падла, и тебе, и твоему зверю ноги поотстрелю. Я, говорит, пятьдесят лет доказывал, что такого быть не может, я через это в люди вышел, а ты мне что предлагаешь, теперь на помойке жить?» И стрельнул, только браунинг старый оказался и дал осечку. А мой дружок сбежал обратно в Магадан вместе с Федей. Это стегозавра так звали.

В дверь снова стали лупить, и Кузьмич пошёл открывать.

Клиенты шумною толпою ворвались в приёмку, Сергей приступил к обязанностям. Вдвоём с младшим приёмщиком дело шло бойко, и вскоре очередь рассосалась.

Последним Леха рассчитался с диггером, который получил за свои шкуры две тысячи рублей и ушёл, очень довольный сделкой. Правда, перед тем как уйти, он заметил лежавший на столе гербарий и поинтересовался, не принимают ли здесь ещё и траву.

— Нет, это мы для себя взяли. Хомячков кормить.

С тем диггер и ушёл..

— Пойду позову директора, — сказал Тютюнин. — Нужно, чтобы он знал, какие у нас тут меха появились.