46
Далеко обогнав автобус, «БМВ» вместе с прилепившимся к нему фургоном первыми прибыли на конечную остановку.
— Итак, ребята, будем организовываться, — объявила Живолупова, выбравшись из машины. — Вот тебя как зовут? — спросила она Гамаквана, который посматривал на Живолупову с опаской.
— Гамакван, госпожа…
— Значит, будешь Гошей. Понял? Если я говорю Гоша, значит, это ты.
— Большое спасибо, — вежливо поблагодарил Гамакван.
— А я — Турукван, — сказал второй агент.
— Отлично. Будешь Шура. Понял? Шу-ра.
— Да, мэм. Понял.
— А я Шилдикван, — поднял руку агент со значком народного избранника на лацкане.
— Забудь. Ты будешь просто Косой.
— А почему это я Косой?! — возмутился Шилдикван. — Эти, значит, Гоша с Шурой, а я Косой, да?
— Не митингуй. — Живолупова огляделась по сторонам. — Это для удобства — Шура, Гоша и Косой. Хочешь, поменяю Косой на Тупой?
— Нет, не нужно.
— Тогда решили. Где стрелок?
Из-за фургона появился огромный детина в чёрных очках и с футляром для виолончели.
— Если тебя сейчас милиция остановит и спросит, чего в парк с контрабасом прёшься, ты чего им скажешь?
Детина нервно повёл подбородком и пригладил волосы. Что говорить в таком случае, он не знал.
— М-да… — Живолупова покачала головой. — Плохо вы знаете наших алкашей. В них же не просто выстрелить нужно, их сначала нужно облапошить, понятно?
Детина нервно дёрнул кадыком.
— Хорошо, — сказала Живолупова. — Вы вроде мастера этих… как их… перевоплощений?
— Да, мы можем заставить вас видеть то, что захотим, — подтвердил Турукван.
— Хорошо. Тогда сделайте мне троих девочек-гимназисток, как во-о-он та — с бантами.
— Пожалуйста…
Послышался негромкий свист, и все трое агентов предстали перед Живолуповой в изменённой форме — с огромными открытыми бюстами и намалёванными дешёвой косметикой физиономиями.
— Вы мне шлюху скопировали, ребята, — брезгливо скривившись, заметила Живолупова. — А я сказала — гимназистку… Кто же поверит, что размалёванная баба тащит контрабас в парк, чтобы поиграть. Менты сразу скажут: спёрла!
Дунтосвинтские агенты попытались сделать гимназисток, но Живолупова все забраковала, сказав, что шлюхи у них выходят лучше.
— Ладно, переберётесь через забор.
— Может, лучше по моему удостоверению? — предложил Косой, он же Шилдикван. — А э-э… Гошу с Шурой я выдам за своих помощников.
— Нет. Помощник депутата — это как клеймо на лбу, — покачала головой Живолупова. — Если помощник депутата, значит, три судимости позади и впереди четвёртая. Нет, лучше через забор.
— И я тоже?
— И ты тоже, Косой. К тому же стрелок уж больно заметён. — Гадючиха смерила гиганта взглядом и вздохнула. — Ладно, пошли. Вон уже и автобус идёт.
Сама Живолупова прошла через главный вход, а дунтосвинты перебрались через остроконечные пики забора. При этом Косой разорвал тысячедолларовые депутатские брюки, а стрелок поцарапал чехол музыкального инструмента.
— Так, Шура и Гоша, станете на стрёме, с левой и правой стороны от главной аллеи, — распорядилась Живолупова. — Поняли?
— Поняли, мэм!
— Хорошо. Косой и стрелок — за мной. Будем выбирать позицию.
В парке было немноголюдно, однако, заметив живописную группу, с одной из скамеек вскочил мальчуган лет десяти.
— Дядя, а вы депутат? — спросил он Косого.
— Да, мальчик, я депутат, — привычно приосанившись, ответил тот.
— А почему у вас штаны порватые? Это вы с коммунистами дрались?
— Нет, ни с кем я не дрался! Иди гуляй, мальчик.
— Эй, дядя! — не отставал мальчуган, обращаясь теперь к тащившему футляр стрелку. — А чего у тебя в чемодане — балалайка?
— Балалайка, мальчик, балалайка! — ответила за стрелка Живолупова. — Иди уже гулять, тебе же сказали!
— А вы, бабуля, Ленина видели? — не унимался мальчик.
— Да что ж это такое, а?! — возмутилась Живолупова. — Сейчас же возвращайся к своей маме, она тебе, наверное, уже мороженого купила! Или — пива!
— Новое поколение выбирает пепси, — возразил мальчик.
— Да пошёл отсюдова, ты, козёл школьного возраста! — крикнула Живолупова и замахнулась на мальчишку рукояткой «парабеллума».
Увидев пистолет, мальчуган тут же юркнул за ближайший куст.
— Пошли быстрее, а то эти пионеры нас советами замучают…
Оторвавшись от основной массы гуляющих, Живолупова с отрядом дунтосвинтских агентов наконец добрались до заросшей части парка.
— Ну вот здесь и садись, касатик, — сказала она стрелку.
— Я люблю с дерева, — произнёс тот первую за весь день фразу. — Куда они пойдут?
— От входа и мимо нас — в гущи. Там бутылки пустые пособирать можно или, наоборот, напиться. Я ведь, грешным делом, и сама промышляла сборушками, пока не научилась баксы ковать.
Живолупова вздохнула, вспомнив своё безрадостное пенсионерское существование. Теперь, после долгого зимнего перерыва, она снова чувствовала себя на коне.
Несмотря на свои размеры, стрелок довольно сноровисто начал взбираться по стволу тополя.
— Ишь как наяривает! — заметила Живолупова.
— Это Рональдокван, — с гордостью произнёс Косой. — Наш лучший ликвидатор.
— Представительный… — согласилась Гадючиха. Прославленный ликвидатор взобрался едва ли не на самую вершину, а затем за верёвку, предусмотрительно привязанную к ноге, стал подтягивать к себе оружие — здоровенную бандуру, похожую на зенитный пулемёт.
— Это что же за ружьё такое? — спросила Живолупова.
— Это не ружьё, — снисходительно усмехнулся Косой. — Это дисквакер. От жертвы остаются, как у вас любят говорить, рожки да ножки.
Обильно соря листьями и обламывая мелкие веточки, Рональдокван пристроился на развилке ствола и, подняв свой дисквакер, начал приноравливаться к позиции.
— Внимание! Объекты появились на аллее! — сообщили по рации Шура и Гоша.
— Вас понял, — ответил им Косой и вопросительно посмотрел на Живолупову.
— Давай в укрытие, — сказала та. — Я должна это видеть…
Вдвоём с дунтосвинтом они быстренько спрятались в высокой траве и стали ждать.
Меж стволами обрамлявших аллею тополей Серёгу и Леху было видно издалека. Они уверенно шагали по парку, о чем-то оживлённо беседуя и размахивая полиэтиленовыми пакетами.
— Рабочий день на дворе, а эти тунеядцы по паркам шастают, — не удержалась от замечания Живолупова. — Притом с пакетами…
— А что они будут собирать? — поинтересовался Косой.
— Кто ж их, супостатов, знает? Должно, поганки.
— Но их же людям нельзя кушать, — удивился дунтосвинт.
— Людям, может, и нельзя… А этим… С них как с гуся вода. — Живолупова вздохнула и с сомнением посмотрела на притаившегося в ветвях Рональдоквана.
Тютюнин и Окуркин прошли мимо скамейки, на которой сидел любопытный пионер. Мальчишка сейчас же пристал к двум приятелям, и Гадючиха видела, как вытянулись лица обоих, когда они услышали первый провокационный вопрос паркового хулигана.
Впрочем, действовали они более решительно. Окуркин дал мальчишке пинка, и тот убежал в сторону главного выхода.
Живолупова улыбнулась. Впервые она была солидарна с Тютюниным и Окуркиным.
