32
Появление Сергея Тютюнина во дворе «Втормехпошива», как всегда, было встречено радостными возгласами страждущих — группы старушек-пенсионерок и бомжа-диггера, который принёс очередную добычу.
Стараясь, чтобы никто не заметил торчавших из карманов варежек, Сергей проскочил в здание и застал Кузьмича на боевом посту.
Младший приёмщик снова пришёл на работу первым, однако на этот раз — из дома. Вместо традиционных древних штанов «Левис» и ржавой футболки с надписью «Москва-80» на нем красовались белая турецкая рубашка и жёлтые парусиновые брюки. Бледные щеки было тщательно выскоблены бритвой.
— Ух, чем это от тебя пахнет? — с ходу спросил Серёга.
— «Шипром». Но не от внутреннего приёма — это снаружи…
— Понятно. А с чего ты такой? Праздник, что ли?
— Ну… — Кузьмич засмущался. — Короче, Серёг, я, наверное, женюсь скоро.
— Да ты чего?
— Правда. Меня ведь… это… школьная любовь нашла. — Он сказал это таким тоном, каким обычно говорил: меня вчера опять шиза посетила. — Зовут Клава. В смысле Клавдия Федоровна. Дважды разведена, дети уже давно взрослые, ну и решила вдруг меня найти.
— И где же нашла? — поинтересовался Серёга.
— Ну… это… — Кузьмич вздохнул. — В подвале, я там иногда кирял…
— Значит, семейная жизнь.
— Значит, Серёга. Она ведь ко мне хотела переехать, ещё когда я на льдине три года дрейфовал.
Тютюнин сделал круглые глаза, Кузьмич удивился:
— А я разве не рассказывал?
— Нет.
— А чего это у тебя из карманов варежки торчат? С зимы, что ли, остались?
— Нет, Кузьмич, это они яйца согревают.
— Ух! — Младший приёмщик в ужасе прикрыл рот рукой. — Неужели я накаркал, дурак старый?
— И да и нет. Яйца эти птичьи, а точнее фламинговые. Вот. — Тютюнин достал варежки с будущими фламингами и положил на прилавок. Затем проверил температуру, и оказалось, что она опять ниже нормы.
— Что такое? — озабоченно спросил Кузьмич.
— Температура падает, Кузьмич! Мы их теряем!
— Не дрейфь, давай их в меха засунем! Хотя…
— Что хотя?
— Без серьёзной тепловой поддержки ничего не выйдет. Тут женщина нужна.
— Почему женщина?
— Ну, наседка куриная — она же женщина?
— Наверно, — пожал плечами Серёга. — У меня по ботанике три было. Где же нам теперь взять женщину?
Пока они вели эти разговоры, подошло время открывать приёмку и в дверь начали стучать.
— Сейчас откроем! — крикнул Кузьмич.
— Может, к старушкам обратимся, вон их за дверью — целая орава, — предложил Серёга.
— От старушек толку мало, даже от целой оравы. Беги к Елене Васильевне!
— Так она поздно приходит!
— Сегодня рано пришла. Сам видел.
Тютюнин без лишних слов схватил рукавицы с неродившимися фламингами и выскочил в коридор.
В приёмной директора он действительно застал Елену Васильевну, которая стояла возле пишущей машинки и что-то искала в свой сумочке.
Заметив взволнованного Серёгу, державшего в обеих руках варежки, словно Дед Мороз подарки, Елена Васильевна удивилась.
— Ой, Сергей Викторович! — воскликнула она и взялась за левую грудь. — Вы меня так напугали!
— Елена Васильевна, мне срочно нужно ваше женское тепло!
— Сергей Викторович! — вскрикнула секретарша.
— В смысле у меня яйца холодные. Я хочу, чтобы вы их погрели!
Заметив в глазах женщины ужас, Тютюнин торопливо добавил:
— Поймите, температура близка к критической! Мы можем их потерять!
— Но как, Сергей? Как? — развела руками Елена Васильевна.
— Ну, наверное, вы должны к ним как-то прижаться или просто сесть на них. Вы же мягкая, вы им не повредите, правда?
Глаза Елены Васильевны затуманились, она покачнулась и схватилась за край стола, чтобы не упасть.
— Правда… Правда, Сереженька…
Елена Васильевна так волнительно вздохнула, что Тютюнин едва не забыл, зачем он сюда пришёл.
Неожиданно распахнулась дверь директорского кабинета, и на пороге возник Борис Львович Штерн собственной персоной.
— Что с вами, Елена Васильевна? Вам плохо?
— Ах, Борис Львович, если бы вы посидели спокойно в вашем кабинете, мне бы сейчас уже было хорошо, — с досадой произнесла секретарша.
— Я не понимаю, Сергей, в чем тут дело? Вы ко мне? Заходите.
Слегка оглушённый мощным эмоциональным порывом Елены Васильевны, Тютюнин машинально зашёл в кабинет.
Штерн прикрыл дверь и, взяв у Серёги одну из варежек, заглянул внутрь.
— Ой, что это?
— Яйца фламинги, Борис Львович. Мы их теряем…
— Почему?
— Они переохлаждаются. Люба узнает — меня убьёт.
— Не стоит паниковать. Температура яиц может быть чуть ниже нормы, это не страшно. Главное, чтобы яйца не перегревались, — это для них действительно опасно.
— А вы откуда знаете?
— Я их коллекционировал в детстве, когда ещё был верен своей пионерской организации. Знаете что, Сергей, думаю, я смогу вам помочь…
С этими словами Штерн выдвинул нижний ящик своего стола и после недолгих поисков выудил электрический подогреватель для молочной смеси.
— Вот, дочери покупал ещё в советские времена. Но не пригодилось — слишком большой размер, наши советские бутылочки были значительно уже. Здесь регулятор температуры есть, так что можно выставить любую. Давайте яйца, Сергей. Сейчас мы все организуем.
