22
Покинув наконец таинственное помещение, друзья выбрались в коридор, застеленный мягкой ковровой дорожкой, ступать по которой было приятно.
На стенах красовались стилизованные под бронзу подсвечники, фарфоровые светильники и целые галереи репродукций на гастрономические темы. Это обостряло чувство голода, ведь пока что вместо еды Леха с Сергеем получали только приключения.
— Чую запах кофе и пирожных, — поднял кверху палец Окуркин.
— В смысле наверху?
— Нет, это я так настраиваюсь. У тебя деньги есть? Серёга проверил карманы брюк, мятых и порыжевших от глины, и выложил на ладонь рупь сорок три копейки мелочью.
— Немного, — вздохнул Окуркин и добавил собственные три рубля. — Может, хоть на чай хватит с сахаром.
— Уходить нужно.
— Выпьем чай и уйдём, — заверил Окуркин. — Вон я уже вижу, где здесь буфет.
Леха одёрнул стоявшую колом рубашку и смело двинулся вперёд.
— Там небось такие цены, что закачаешься. Смотри, какие здесь люстры.
— Не бойся, сейчас разберёмся.
Острый приступ голода делал Леху бесстрашным и очень уверенным в себе.
Залетев в буфет, он остановился перед стойкой и даже слегка прищурил глаза от белоснежной наколки на голове буфетчицы.
— Присаживайтесь, господа, — с улыбкой произнесла та, указав рукой на ряд столиков с накрахмаленными скатертями.
Только за одним из них сидел посетитель — остальные были свободны.
Окуркин, все ещё чувствуя прилив наглости, пробежал вдоль прохода и прыгнул за стол. За ним на негнущихся ногах подошёл Тютюнин.
Усевшись рядом с Лехой, он зло прошипел:
— Нас здесь прибьют, Окуркин. Прибьют. А эти четыре рубля с копейками засунут…
— Что желаете? — проворковала неслышно подошедшая буфетчица.
— Ну… — Окуркин повертел головой и, не найдя меню, выпятил в задумчивости губы. — Ну… что-нибудь обычное.
— Стандартный набор?
— Да, стандартный набор! — обрадованно кивнул Леха. Сергей только смущённо потупился.
— Одну минуточку, — снова улыбнулась буфетчица и ушла, виляя бёдрами.
Тютюнин прикрыл глаза и вздохнул, чтобы успокоиться. Пока ничто не предвещало потрясений, однако четыре с половиной рубля — это как оскорбление. Лучше уж ничего не платить — сказать, что кошелёк дома забыл. Оставил в другом костюме.
— Ну и как вам эта байда с налогом на водокачки? — неожиданно спросил сидевший в одиночестве посетитель.
— На водокачки? — переспросил Серёга и сделал вид, что раздумывает.
— Вот-вот, и я такого же мнения. Однако будьте уверены, эти ублюдки из ЛКПР его протолкнут. Им уже за это заплачено…
Подошла с подносом улыбчивая буфетчица.
Две большие чашки ароматного кофе, тарелочка с пирожными и две вазочки с ванильным мороженым. Все это она со знанием дела расставила перед Лехой и Сергеем, после чего спросила:
— На «Грушу» записывать будем?
— Что? — не понял Тютюнин.
— Я говорю, фракция какая — «Груша», СДСС?
— Мы сами по себе… — выдавил Тютюнин, уверенный, что бить их с Лехой все-таки будут.
— Ах, ну да — «Независимые», — кивнула буфетчица. — Ну, приятного вам аппетита.
Пока буфетчица шла к стойке, Леха и Сергей моментально умяли пирожные. Затем судорожно запили их кофе.
— Ты чего-нибудь понимаешь? — уголком губ спросил Серёга.
— Где мы, я пока не понял, но все, что мы едим, это халява…
— Точно?
— Будь спок. Этот счёт записали на каких-то «независимых». Нужно скорее докушивать и валить отсюдова, пока эти «независимые» не припёрлись.
Быстренько покончив с мороженым, друзья поднялись со своих мест и, поблагодарив буфетчицу, выскользнули в коридор.
— Ой, Нин, это что за оборванцы такие? — спросила появившаяся из подсобки посудомойщица.
— «Независимые».
— А чего так одеты-то?
— Наверно, с регионов. Туда же деньги редко доходят. Вот и маются люди.
