124

Сергей и Леха очнулись в тёмном и холодном помещении.

Пол и стены были на ощупь совершенно гладкие, так что первое, что пришло в голову Тютюнину — они с Лехой напились в казённом туалете, среди зеркал и кафеля.

«А уборщица-дура, нас заперла… Люба, наверное, ждёт, волнуется. Думает, где мой Сереженька. А Сереженька здесь, среди писсуаров оттягивается… Нет, не нужно нам было в туалет заходить — никогда не заходили, подъездами обходились, а тут на тебе…»

Между тем и Леха Окуркин тоже стал приходить в себя и, ощупав окружающее пространство, сделал свои выводы.

«Мы, наверное, в ментовке, после дня рождения Кузьмича. Или после свадьбы? Серёга вроде говорил, что Кузьмич женился. Значит, после свадьбы. Интересно, мне дадут позвонить? Скажу, что адвокату, а сам извещу Ленку… Если мне не удастся её успокоить, никакой адвокат мне уже не поможет».

Где-то далеко послышался металлический лязг.

«Это что — метро?» — подумал Серёга.

«Наверное, уже обед. Сейчас баланду дадут», — решил Леха.

В помещении вспыхнул яркий свет, и оба узника подскочили на месте.

— Так это не туалет? — удивился Серёга.

— И не ментовка… — заметил Леха.

— И, что самое интересное, я ничего не могу вспомнить. Что пили, с кем пили, сколько пили…

— А мы пили?

— Ну не ели же. Мы с тобой, Леха, уже вышли из того возраста, когда надо обязательно закусывать.

— Не это меня беспокоит, — сказал Окуркин, поднимаясь с пола и подходя к абсолютно гладкой темно-синей стене. Он поковырял её ногтем, затем лизнул. — Как отреагирует на это исчезновение моя жена Лена — вот в чем вопрос…

— Ты про свою жену Лену пока лучше не вспоминай, а то у тебя опять настроение испортится…

— Ой!

— Ты чего? — Сергей удивлённо посмотрел на приятеля.

— А башка-то — не того.

— Что не того? Не квадратная?

— Не болит.

— Да, не болит, — согласился Тютюнин. — Что же мы такое вчера пили?

Неизвестно, сколько бы друзья ломали над этим головы, если бы неожиданно в дальней стене не образовался прямоугольник, который с громким шипением убрался вверх.

В образовавшемся проёме появилось страшное чудовище в военном мундире песочного цвета, в высоких ботинках, подпоясанное чёрным ремнём с пряжкой в виде серебряной лягушки.

На поясе висела внушительных размеров кобура.

— Эй вы, человеческие люди! — произнесло чудовище. — Выходите, заседатели военного трибунала ждать не будут…

— Военного трибунала? — переспросил ошарашенный Леха. — А чего мы такого сделали в вашем зоопарке?

— Выходите, а то хуже будет! — крикнули из-за широких плеч первого чудовища другие, у которых, видимо, уже клыки чесались расправиться с пленниками.

— Ты глянь, Леха, тут прямо какой-то Пномпень намечается… Смотри, как их много.

— Видать, мы самое змеиное кобло разворошили… Решив не сопротивляться, Леха и Сергей в сопровождении полудюжины крепких охранников с гребнями на голове и широкими, от уха до уха, зубастыми пастями отправились в поход по коридорам и этажам странного здания.

Им навстречу то и дело попадались другие чудовища, которые приветствовали своих товарищей и отвратительно усмехались, узнав, что эти двое человеческих людишек и есть некогда грозные супермены.

На одном из поворотов Леха внезапно остановился и радостно воскликнул:

— Вспомнил! Вы — дутые свиньи! Правильно? Вместо ответа он получил когтистой лапой по шее.

— Топай, низшее существо! Не ты здесь задаёшь вопросы! — сказали ему.

Вскоре пленников привели в большое, просторное помещение.

— Нарсуд, — угадал Леха, когда их с Тютюниным завели в клетку, стоявшую напротив судейского стола, за которым восседали важные чудовища, увешанные орденами и лентами.

— Слушай, — тихо произнёс Тютюнин, — чего-то я вспоминаю про каких-то красноармейцев в буденновках… Может, бред?

— Нет, Серёга, видимо, не бред. Я тоже вспоминаю. Там ещё тачанка была.

— Тачанка была, — согласился Тютюнин. — А чего потом?

В этот момент на одной из стен «нарсуда» раздвинулись массивные панели, и Серёга с Лехой буквально онемели, увидев за прозрачной перегородкой звезды и родную голубую планету.

Сидевшие в президиуме чудовища о чем-то загомонили на своём непонятном языке и стали тыкать в сторону Земли пальцами, должно быть, выбирая себе подходящие владения.

Вскоре два десятка свободных мест для публики были заполнены, и заседание началось.

— Понимаете ли вы, жалкие человеческие людишки, где находитесь? — спросил самый мордастый монстр, сидевший в центре президиума.

— Мы требуем адвоката и правозащитника! — крикнул Леха и немедленно получил дубинкой от стоявшего рядом охранника. — В чем дело, почему меня бьют? — возмутился Леха.

— Отвечайте только на поставленные вопросы. Адвокатов здесь не будет, поскольку мы находимся за пределами вашей планеты, которая уже практически наша. Да и не положены адвокаты на заседании военного трибунала.

— Но тогда это не суд, это расправа, — подал голос Тютюнин и тоже схлопотал дубинкой.

— А мы и не скрываем этого, — с наглой улыбочкой произнёс центральный монстр, а все его приятели засмеялись.

— Зачитайте список обвинений, — потребовал Окуркин. Главный монстр перестал смеяться и, взяв лежавший перед ним документ, стал читать:

— Так… Тарам-пам-пам… Тарам… пам… па-рам… Это не то. Это тоже не нужно… О, а это как сюда попало? Все, нашёл. «…Противодействие Империи дунтосвинтов и её союзникам из числа верных Соединённых Штатов в загрязнении рек, отравлении водоёмов, заболачивании озёр и резком повышении окиси углерода в атмосфере…»

— Да мы в этих Штатах ни разу не были, — возразил Окуркин.

— Мы даже кока-колу не пьём. От неё, говорят, запоры бывают…

— Ну, насчёт запоров, скорее всего, правда, — неожиданно согласился главный дунтосвинт. — Однако существуют и другие обвинения… Впрочем, все это не важно. На этом заседание заканчивается, а вам, разумеется, выносится самый страшный приговор — пожизненное пребывание в городском зоопарке на планете Квак. Без права переписки и пересмотра приговора. Приговор подписан всеми членами военного трибунала, в том числе лично мною — адмиралом Пинкваном.

— Вам не захватить нашу планету! Земляне будут сражаться! — в отчаянии закричал Леха, и они с Серёгой начали скандировать:

— Когда мы едины — мы непобедимы! Когда мы едины — мы непобедимы!

— Ну полно, полно вам вякать, человеческие людишки, — с усмешкой произнёс адмирал и сделал знак охранникам, чтобы те не били приговорённых. — Вы же мешаете нам расслабиться, у нас тут после заседания трибунала намечалась дискотечка, дунтосвинтские танцы и угощение из настоящих речных лягушечек… А вы нам: непобедимы, едины… Идёмте, идёмте, я покажу вам несметную силу флота Его Императорского Величества. Так сказать, последнее желание приговорённых…