122
Не успел Фригидин убраться, как входная дверь распахнулась и в коридор «Втормехпошива» влетел возбуждённый Алексей Окуркин.
— Серёга! — закричал он. — А я вчера семьсот баксов заработал! И обновил фингал с правой стороны!
— Я вижу, — кивнул Сергей. (Помимо двух несимметричных фингалов Окуркин располагал оставшейся со штурма «Кристаллического рубина» шишкой на лбу, которая украшала верхнюю половину его лица ровным лиловым колером.) — Кто же тебе фингал обновил?
— Обожаемая супруга. Но — ошибочно и уже принесла извинения, — сообщил довольный Леха.
— Это как?
— А ко мне вчера журналистка прибегала, и я ей давал эксклюзивное интервью. Так Ленка поначалу не поняла, в чем дело, заподозрила измену и врезала мне по правому борту, а потом и журналистке тоже — за компанию.
Неожиданно за дверью ведомственного туалета сильно зашумела вода, затем щёлкнула задвижка, и в коридор вывалился дизайнер Турбинов.
Увидев группу людей, он с минуту наводил на них фокус и наконец начал узнавать знакомые лица:
— Фригидин, друг любезный, это ты?
— Меня ни с кем невозможно спутать. Я — это я.
— Это верно… — согласился Турбинов. Потом его остекленевший взгляд остановился на Тютюнине. — Серёга! Как я рад, что мы наконец встретились. Я ведь тебе червонец принёс, который занимал…
Непослушными руками Турбинов проверил карманы, вывернул их и в недоумении пожал плечами.
— Видно, не судьба — не в этот раз. Видимо, с водкой, Серёга, я встретился раньше, чем с тобой.
Сделав пару неуверенных шагов, огромный Турбинов опёрся о тщедушного Фригидина, от чего тот пискнул.
— А с вами я не з-з…наком? — спросил Турбинов у Лехи.
— Это мой друг. Лехой зовут, — сказал Сергей.
— Очень приятно, Леха, — грустно улыбнулся Турбинов. — Почему-то я вижу ваше лицо в каких-то зловещих тенях… Видно, что-то у меня с глазами…
— Это не с глазами, это у меня период в жизни такой непростой, — объяснил Леха.
— Нам сейчас всем нелегко. Ах, как нам нелегко… — вздохнул Турбинов.
— Да вы меня сейчас изомнёте всего! — пожаловался Фригидин, пытаясь сбросить с плеча лапищу дизайнера.
В этот момент со двора в коридор вошёл пионер. В белой рубашке и с галстуком.
— Здравствуйте, товарищи взрослые! — сказал он и отдал салют.
— Здравствуйте, — ответили ему хором.
— Кто из вас товарищ Пленум будет?
— Я! Я Пленум буду! — отозвался Фригидин, тщетно пытаясь вырваться.
— Вас там у дуба какая-то бабушка поджидает…
— Спасибо, я уже иду!
Фригидину удалось кое-как выбраться из-под руки Турбинова, и он умчался вместе с пионером.
— Что за пленум, господа? Мы вообще где? — спросил Турбинов и качнулся. — И кстати, что это за шум такой, бум-бум?
— Это у нас в приёмке тушканчик прыгает, — сказал Сергей.
— Тушканчик?
Турбинов распахнул дверь приёмки и, понаблюдав за разминкой Клауса, сказал:
— Действительно тушканчик. А почему он прыгает?
— Ему спряжения глаголов уже не помогают, вот он и мается.
— Спряжения глаголов… — повторил Турбинов. — Следовательно, учение — свет. А вот в водку они добавляют какую-то дрянь. Определённо.
