Глава 9. Противоправные действия
— Он просто безумец! — сверкая глазами, забрызгивая мой диван каплями слюны, вопил Егор. — Андрюха! Твой Миха — просто псих конченный! Но он, мать его за ногу, гениальный псих! Никому! Слышишь? Никому такое и в голову бы не пришло. А он выдумал, организовал и сделал!
Братья, с двумя охраняющими артефакты бойцами, прилетел в воскресенье. А Поц шагнул в иной мир прямо там, на Украине. Или, если быть точным — вплыл. На рейдовой сухогрузной барже "Сватове". Или, как это… гм… судно назвал старший мичман — на десантном катере проекта 1176 "Акула", под номером Д-305. И не просто так, а с прицепом — несамоходной морской баржей-площадкой проекта 1735. Этакий, как я понял, морской паровозик на ту сторону запулили.
— В Евпатории, на дальнем пляже есть пирс заброшенный, — помогая руками, чтоб я точно понял, что он имеет в виду, средний продолжал свой рассказ. По мне так, если бы наш доцент не так сильно захлебываться от восторга, было бы куда проще понимать суть его баллады о грабеже вооруженных сил самостийной Украины в особо крупных размерах. Плюс еще похищение толпы народа. Ну это уже чтоб точно в списки на международный розыск попасть. — Так мы Подкову прямо там установили, и провода питания от ближайшего столба протянули. Средь белого дня! Представляешь?!
— С трудом, — честно признался я. Мне всегда казалось, что побережье Крыма — самое заселенное место на всем Черном море.
— Представь! — потребовал брат. — Днем! С запада прет этот самый рейдер с баржей, и прямым ходом в торец пирса, в Радугу. Раз! И нет их. Только предохранители на подстанции выгорели. Оказывается, Дюш, чем дальше географически вход от выхода, тем больше энергии для открытия перехода требуется. Я уже и формулы…
— Погоди, — отмахнулся я от что-то чиркающего на салфетке брата. — А нахрена Поц баржи то угонял? Чего у них во флоте чего-нибудь более приличного не нашлось? Ну там эсминца какого-нибудь?
— Да что ты такое говоришь! — вспыхнул Егорка. — У прицепа максимальная осадка — два метра. У десантного катера и того меньше. Полтора. И то мы боялись, что нижней части Радуги не хватит. В воде-то радиус искажения куда больше чем в атмосфере. Я тебе зачем тут формулы рисую?! Чтоб ты понял, что Михаил и эти то два парохода с риском для жизни в портал впихнул. А ты говоришь…
— Я не говорю, — спорить с фанатом совершенно бесполезно. — Я спрашиваю. Вы на две недели поставки на ту сторону остановили. Все проекты стоят. В усадьбе два десятка маньяков-выживальщиков тусуются, которых Никита на форумах вычислил и к нам зазвал. Сава на чемоданах сидит, а вы там в кораблики играетесь…
С выживателями вообще полный бардак получился. Дурдом на выезде, цирк с конями и кино, и немцы. Короче, суббота. Сижу дома, никого не трогаю. Тут от въездных ворот такой рев раздался, что я из положения лежа на диване, на полметра в воздух подпрыгнул. Потом уже узнал, что эти "кулибины" от тепловоза сирену к своему шестьдесят шестому примаздрячили. Типа шутка юмора у них такая. И если бы эти юмористы у ворот сразу не пояснили, что жаждут лицезреть господина Никиту Андреевича, я бы им эту гуделку засунул бы в… какое-нибудь неожиданное место.
Но и это еще не все. Нежданные гости немедленно заявили, что им немедленно! Представляете?! Немедленно нужно метнуться в обещанный, как они выразились — мир посапок. И знаете почему? Да потому что, эти наивные люди вообще-то в отпуске, через две недели им нужно вернуться в свои офисы, время утекает, а они и так трое суток гнали свою "шишигу" из Подмосковья. Бляха от ремня! Никита как-то не удосужился уточнить, не только что костюмы химзащиты и противогазы там совершенно бесполезный хлам, но и что обратного хода из-за Подковы им не будет.
И что самое гадское — я и не пустить их в портал не мог, ибо тогда эти мегафорумные спецы по выживанию после наступления Большого П, такого бы в сети понаписали, что никто больше наши предложения и смотреть бы не стал. И пустить — это практически их похитить. А у них, почти у всех, и жены-дети имелись, и места тепленькие в московских фирмочках по торговле какой-нибудь шнягой.
В общем, отложил решение до возвращения артефактов из вояжа. Предложил пока у меня в усадьбе "позагорать". И об островах и сам ничего не рассказывал, и Никитке запретил. Люди нам нужны. Нашлось бы применение и этим оутдор теоретикам.
С Олегом тоже не все просто. Леха мне из Симферополя телеграмму прислал. Мол, все в порядке, вылетаем домой. Я немедленно отставному майору на трубу цинканул, чтоб собирал своих и готовился к выдвижению. Сроки и место встречи, ясен день, не назвал. Сто процентов — его телефон прослушивался. И толи Сава меня не правильно понял, толи принял желаемое за действительное, но следующим же вечером он, во главе банды уверенных в безнаказанности хулиганов, подломил склад фирмы торгующей квадроциклами. И эти, повелители бездорожья, мать их, совершенно не стеснялись. Выбирали не только все самое-самое, но еще и запчасти к ним, прицепы и резину. Все от лучших производителей. Всего на поларбуза рублями.
Можете себе представить караван из четырех десятков ревущих моторами машин с тяжело гружеными прицепами, выезжающий за город? ДПСники раньше тоже не представляли. Байк-клуб отправился на пикник! Ночью! На квадрах, которые, по идее, могут в любой момент свернуть с трассы куда угодно, но оставляют весьма характерный след. Так что, при желании, найти их никакого труда не составит.
И знаете куда эти робингуды рванули? На ворованных "конях", с семьями. В скит к Коленку! Типа — спрячь нас покуда Андрюха не приехал и не решил все рамсы. Я, бляха от ремня, говорить пять минут не мог как узнал, не то чтоб чего-то решать. Уже на утро все менты города на ушах стояли. По телевизору программу передач ради экстренного сообщения подвинули. Кои-то веки вертолет подняли. Шеф, с которым "добрые люди", так сказать — контролировавшие перемещения некоторых граждан, уже поделились новостями, прямо по телефону так матерился, что у меня уши покраснели. Дядя Вова с какого-то ладу решил, что бомбануть дилера ведущих мировых производителей вездеходов — это моя идея.
Но даже Сава не додумался мне еще и список честно уворованного на стол положить. А вот два моих брата, в компании с совершенно безбашенным Поцманом — озаботились. Я клянусь — у меня руки от ярости тряслись так, что я эту распечатку сразу со стола поднять не смог. Потому что можно попытаться вкрутить в уши следакам, что я типа о "художествах" беглого Олежки ни сном ни духом. Да и не та это тема, чтоб особенно компетентные органы задницы от кресел оторвать соизволили. Ну сперли у коммерса немножко мотоциклов, вот удивили! И десяти лет не прошло, как у нас в стране целыми заводами воровали…
И совсем другой базар — военная техника. Боевая, бляха от ремня! И не пара пулеметов с ящиком патронов, а реально дохрена всего. Этот, чтоб его, десантный катер, который на Украине вдруг пол сменил, и стал рейдовой баржей, водоизмещение имеет в сто семь тонн. И "прицеп", который баржа-площадка — еще четыреста. И эти… деятели, естественно, загрузили оба судна по самое нехочу. На "Сватове" они даже танк умудрились впихнуть. Реальный такой, блестящий свеженькой краской Т-54/55. А там пушка в сто милимов — если кто не в курсе, и три пулемета. Крупняк — 12,7-мм ДШКМ, и два 7,62-мм СГМТ.
А на платформе вообще чего только не было. Горы характерно-зеленых ящиков, кое-как прикрытых зеленым же брезентом. Замаскировали, ироды, чтоб враг не догадался. Что там одних только 2Б14, которые "Подносы", восемь штук. В списке, в скобках еще другая его спецификация указывалась — КБА48М. Но это, как мичман пояснил, уже сугубо украинская доработка. Некоторые части миномета на титановые заменены, и от этого вес существенно снижен.
— Боеприпасы где будем брать? — коварно поинтересовался я. И тут же был совершенно по-щенячьи ткнут мордой во второй лист, на котором как раз и перечислялись уворованные с военных складов ВСУ мины со снарядами и 30-мм выстрелами для АГС-17. Их в перечне значилось аж двадцать штук, а я с армии помню, какая эта штуковина прожорливая.
— Ну хоть что-то в этой махновщине хорошо, — согласился я. Ибо стоило представить, как я заказываю через тренера сотню ящиков трехкилограммовых мин для "Подноса", дурно становилось.
— Ты не парься, брат, — хмыкнул, разгадав причину моих терзаний, Леха. — Твой Миха — реальный отморозок, но башка у него шарит, аж завидно. Он так все обставил, что нас с этим грузом вообще ничего не связывает. Прикинь!
— Это как это? — не поверил я. — А золото он кому? Господу Богу отдавал?
— Ха! Слитки мы шпане Одесской под расписку выдали.
— Михаил это произведение искусства малявой назвал, — всунул уточнение Егор.
— На месте стой, раз два! — рыкнул на среднего мичман. — Забыл, как я тебе язык укоротить обещал?
Ученый фыркнул носом, но промолчал. Это было что-то новое в семейных отношениях, и я пообещал сам себе непременно разобраться. В конце концов, мне и самому иной раз хотелось… гм… умерить чрезмерный энтузиазм доцента, и Лехин опыт не помешал бы.
— Докладываю. Шестнадцать слитков мы передали Михаилу. Тот сразу же переправил их тамошней братве, которая уже и распределяла золото между офицерами воинских частей, со складов которых имущество на баржи и перегружали. Причем, по документам, вооружение и боеприпасы даже не продавались кому либо, и не исчезали с мест хранения. Прикинь! Твой Поц — реально сын лейтенанта Шмидта! Он, через одесских хулиганов, убедил вороватых вояк отправить все это добро на другие склады. Вроде как из Одессы в Очаков идет попутный караван… А потом обе баржи просто исчезли в море. И все концы в воду!
— А потом реальные пацанчики начнут базлать на Привозе, как хитро они ВСУ на гранатометы развели, — поморщился я. Уж мне ли не знать, как долго хранятся секреты в тесном мирке хулигангстеров.
— Болтать будут, — подтвердил мои опасения мичман. — А вот на Привозе — уже вряд ли. Миха их всех на "Сватове" за Подкову вывез. Пообещал им вольное море и кучу приключений, они еще и семьи с собой утянули. А! Прикинь! На Десантном катере экипаж был. Шесть человек. Капитаном там старый морской волчара, весь в орденах. Знаешь, из таких, что правду-матку адмиралу могут промеж глаз засветить. У нас во флоте тоже такие зубры еще встречаются, доводилось встречаться. Под сраку лет, а выше каптри им и не светит. И уволить не могут — ветеран и орденоносец, и выше куда-то неудобного человека поднимать нельзя. Так и тянут лямку на таких вот "рейдерских" калошах. И экипаж себе под стать подбирают… Короче, дед этот со своего "крейсера" напрочь уходить отказался. Говорит, мол: на нем хоть к чертям в Пекло, а иначе — лучше сразу пристрелите. Ну Миха этого крокодила сразу сильно зауважал, и к нам на службу типо взял.
— Ахренеть, — выдохнул я. — И что? Эту братву типа никто в Одессе-маме искать не станет? Сам то в это веришь? Считай, целая ОПГ исчезла без хвостов! Да там СБУ землю носом рыть будет!
— А и пусть, — засмеялся Леха. — Пороют-пороют и перестанут. Авторитетов там парочка на всю толпу. А остальные — типо бычки рядовые. Пехота. Они Поца по кабакам таскали, и там шумно будущую российскую гостроль обмывали. Так что и искать их в России станут. Да только их СБУ с нашим ФСБ на одном поле гадить не сядут, не то что сведениями о путешествующих по просторам участниках ОПГ делиться. Фигня это все, Дюх. Да и в любом случае — мы тут не причем.
— Ладно, — хлопнул я ладонью по стопке листов. — Четыреста тонн, плюс катер — сто. Танк — это тонн пятьдесят. Еще столько же — минометы и снаряды. А остальное место чем забито? В двух словах, без бумажек. Голова и без этого пухнет.
— Патроны, рации, полевые кухни, новенькие дизеля в ящиках, две ЗУ-23, несколько УАЗиков… Так, по мелочи еще, — почесал затылок мичман. — Мы потому список и составляли, что всего и не упомнишь. Но там действительно все нужное.
— Да нам сейчас и бычий хвост за веревку сойдет, — снова влез Егор.
— Хвост? — хором удивились мы с младшим, и засмеялись.
— А! — ткнул пальцем в небо брат, двигая листы по столу в свою сторону. — Сюда кое чего не стали вписывать. Миша попросил. Он для своих ненаглядных "Бардаков" там по складам кое-чего насобирал. Говорит, мол по штату на машине оружие должно быть, а бульбаши все стреляющее скрутили. Не порядок. Так что на барже еще по четыре неучтенных крупняка и ПКТ имеются.
— А сами-то "Бардаки" где? — хмыкнул я.
— А я почем знаю? — удивился Леха. — Где-то едут. Наверное. Мишу нужно спрашивать.
— Некогда, — поморщился я. — Нам сейчас нужно в тайгу, в Коленковский скит, когти рвать. Саву выручать. Они там, с бабами и детями, на груде ворованного барахла какой день уже сидят. Олег мне чуть ли не раз в час названивает. Говорит, раньше бойцы от Саниных проповедей, как от назойливых мух, отмахивались. Хихикали только, и Коленку вискарь предлагали. А последний день — прислушиваться стали, молитвы за самозваным батюшкой шептать. И если мы их на ту сторону быстренько не переправим, то случится одно из двух. Или приедет злой СОБР и будет смертоубийство. Потому как парни так просто сдаваться не намерены. Или его бригада в крестоносцев обратиться.
— Атас, — согласился мичман. — А с этими, выживальщиками, чего делать думаешь? Так-то нам бы дальняя разведка не помешала. Отправить этих угорелых оставшиеся от павшей цивилизации ништяки по островам искать, а за одно и чё-каво посмотреть и прикинуть.
— Базара нет. Только прикинь: какой их родня кипешь устроит, если эти… гм… чудаки на связь выходить перестанут?! Сто к одному, что кому-нибудь они о своем маршруте все-таки говорили. И концы к нам выведут.
— Значит, нужно их домой отправлять. А жаль. Не все же они там… — Леха покачал в воздухе здоровенной ладонью, изобразив что-то вроде болтающегося на ветру листа. — Менеджеры. Может кто полезный бы и нашелся. А остальным недельный КМБ, "калаш" в зубы, и марш-марш драг нах вестен.
— Может с ними поговорить? — воззвал к нашей гуманности Егорка. — По-хорошему все объяснить. Пусть сами решают. Могут же они домой позвонить, предупредить, что задержатся…
— Гы-гы! Задержаться — это ты хорошо сказал, — обрадовался мичман. — Почему бы и не позвонить?! Чай в двадцать первом веке живем. Со связью у нас все в порядке. Только пусть скажут, будто бы нифига у них тут не срослось, и, типа, выезжают на своей шишиге в сторону дома. А мы, как бы в виде извинения, предложим показать им короткий выезд на трассу. И где-нибудь в укромном месте запустим всю эту честную компанию прямиком на остров. А? Как вам план?
— Тебя там на Украине Поц не кусал? — заинтересовался я. — Очень уж на его замашки смахивает. Украсть все, что плохо лежит. А что хорошо лежит — переместить и один хрен украсть. Тебе зачем на острове два десятка злых мужиков? А если среди них шпиён какой-нибудь затесался? Типа, кто-нибудь из московских начальничков карьеру решил себе сделать. Типа злобную секту в Сибири вычислить и прихлопнуть. Как думаешь? Найдет матерый хмырь способ, как весточку "в Центр" заслать?
Леха задумался на минутку, и все-таки кивнул.
— Найдет. Однозначно, найдет. И я бы нашел.
— То-то же. Так что нельзя нам их туда пускать. И, гадство, отпускать не хочется. Они в сети такой вой подымут, что нам мало не покажется. А этих, ждущих дня Большого П, оказывается достаточно много. Сынка мой на трех форумах только общается, так на каждом больше пяти тысяч человек зарегистрировано.
— Скорее всего, большая часть — клиенты всех трех, — кивнул непонятно чему Егор.
— Да даже если и так. Представь, Егор, что нам удалось хотя бы каждого десятого к себе сманить! Это пятьсот человек! Пятьсот! А у кого-то из них и семьи есть. Жены, у которых те же гуси в башке, и детки, знающие куда в ружье патроны совать. И те пятьсот, легким движение руки, в тысячу превращаются. А то и в полторы. Причем, заметь! Это люди изначально готовые жить в условиях отсутствия привычных удобств. С минимумом ресурсов.
— Мамой клянусь, — имитируя кавказский акцент, вклинился с комментариями младший. — Половина тех "выживателей" — диванная армия. Сидит этакий жир-трест в удобном кресле у здоровенного монитора, и поучает народ, как правильно Л-1 за пятнадцать секунд одевать…
— А это возможно? — удивился я, вспоминая тот ужас, в виде нескольких десятков ремешков и завязок, который и назывался костюмом химической защиты Л-1 из ткани Т-15. И норматив там, если память мне не изменяет — что-то около пяти минут.
— Нет конечно, — отмахнулся тот. — Но жир-тресту об этом неведомо. Он сам-то ни разу не пробовал. Только на этом… ю-тубе видел.
— Ладно. Итог. Что будем с ними делать?
— Выкрадывать. А там разберемся.
— Поговорить нужно.
В общем, все остались при своем мнении, что ситуацию нисколько не проясняло.
— Да кто вообще этих чудиков к нам зазвал? — вспыхнул мичман. Ожидаемый, в общем-то, вопрос. В войсках это вроде традиции — найти виноватого и наказать крайнего.
— Будем считать, что я, — бросив хмурый взгляд на скромненько притулившегося на стуле в уголочке Никиту, вздохнул я.
— Ну ты, брат, даешь, — покачал головой младший. — Как же ты так-то? Опростоволосился. Сразу все обдумать не мог? Нужно было да такого вот доводить?
— Да хрен его знает, — честно признался я. — Я с этими островами в какого-то, бляха от ремня, бухгалтера превращаюсь. Списки, таблицы, счета… С людьми поговорить некогда. Да вы еще… То Поц чего-нибудь отчебучит, то…
— Не. Так дело не пойдет, — не принял мои жалобы брат. — Так нельзя. Ты командир, то есть — главный. Ты руку на пульсе должен держать. Все видеть, обо всем знать и все контролировать. И чтоб без твоего дозволения пискнуть опасались, не то чтоб в Одессу танки воровать ехать.
— Ага. Что-то я расслабился, — прошипел я в ответ. — Пять планет успешно колонизировал, а на шестой вот оступился. Привык, блин, что все само собой делается. Думал, раз мы все тут профессионалы, оно как-то сладится…
— Да ладно тебе, — легким движением похожей на лопату ладони стер весь мой сарказм старший мичман. — Понятно, что на ощупь идем. Но ты-то сам себя командиром поставил. Значит, тебе нужно поручения раздавать и исполнение спрашивать, а не самому в бумажках закапываться. А вот если и потом косяки будут, тут-то спрос с тебя и будет. Порядок-то по любому наводить нужно!
— Вот и возьмись, — обрадовался я.
— За что? — удивился Леха.
— За режим! Правила выдумай. Все распиши. Кто чего имеет право, кто чего — нет. Какие печенюшки за добрые дела положены, и в какое место бить будем за самоуправство.
— А чего — я?
— А кто? — коварно поинтересовался я. — Снова я? Или вон Никитоса попросим?
— А я чего? — неожиданно для пятнадцатилетнего пацана тоненьким голоском пискнул сын. — Я ничего! Я этим дятлам все четко расписал. Что ждем мы их тут на работу, а не просто типо метнуться как на сафари, медведей тропических пострелять и по руинам полазать. Аттракционов им никто не отвечал. У меня вся переписка распечатана. Я за базар отвечу…
— Ты где таких слов нахватался? — рыкнул я. — "За базар"…
— Гы-гы. В нашей инцеклоподии таких словьев нетути, — заржал Леха. — Вот значит кто виновник нашего сегодняшнего "торжества".
— И что, Никита? — заинтересовался, поморщившись прежде на грубую шутку мичмана, Егор. — Они… Эти люди… Эм… Выживальщики — да? Выживальщики. Они, прежде чем ты сообщил — куда именно они должны приехать, были согласны с установленными тобой условиями?
— Ну, да, дядь Егор. Дядя Миша с тетей Любой даже предварительный договор составили, и я каждому их этих… его на мыло высылал, и получил обратно отсканированные копии с их подписью.
— Сдается мне, Андрюха, — нахмурился младший. — Нас пытаются развести как кроликов. Типо никуда их заслать мы реально е сможем, а чтоб вони на всю страну не поднялось, они нас на веселую недельку с девочками и саунами раскрутят…
— Человеческий фактор, — многозначительно ввернул ученый брат.
— Так, — оскалил зубы я. — А хрена ли мы тут толчем тогда? Никитос! Чеши в темпе к тете Ире. Пусть она тебе соглашение о сохранении тайны, и расписку о доведении до сведения режима прохождения портала составляет. Распечатываешь, и выдаешь этим… господам. Подписать должны все. Если хоть один откажется — гони всю шоблу за ворота в шею. Возьми парней, чтоб за спиной у тебя постояли. Олегову банду переправим, и за этих примемся.
— И пусть еще письма родственникам своей рукой напишут, — подсказал средний. — Что будто бы так и так. Полюбил Сибирь с первого взгляда. Еду в глухомань на заработки, не поминайте лихом… Или давайте я Никите с этим поспособствую… Если уж молодой человек озаботился зафиксировать все переговоры, и наши гости были заранее предупреждены… Никто же их за язык не тянул.
— Егор! Слышь! Ты че в натуре? Ты ли это? — вытаращился мичман.
— Его тоже Поц укусил, — хмыкнул я. — По коням, Лех. Путь не близкий. Нам еще сегодня Саву надо на ту сторону запустить. А о конституции нашего княжества в дороге по-трындим. Дело нужное. Еще один такой залет, и лавочку вообще можно будет закрывать. Иначе нас контора махом срисует и запечатлит.
Брат тяжело вздохнул, жалобно на меня посмотрел и кивнул. А что делать? У нас, как в армии — инициатива имеет инициатора. В прямом и переносном смыслах.
За право зваться четвертым капитальным строением в нашем городке у подножия Замковой сопки соперничают сразу три здания. Школа, механическая мастерская, которая выродилась из простого навеса над тем местом, где Поцман принялся ремонтировать или тюнинговать многочисленную технику, и церковь.
Детей действительно, как-то вдруг стало много. Оставлять их недоучками было, по меньшей мере — глупо, но и отправлять обратно, пристраивать в какие-нибудь интернаты — тоже не разумно. Если уж взрослые люди за языком следить не в силах. Нет-нет, да и брякнут чего-нибудь этакое. Тот же Костя Майер вон. На планерке в офисе строительной компании однажды такое задвинул — у сотрудников, тех, кто не в курсе, глаза как блюдца сделались. А всего-то — человек так привык стоимость товаров в золотом эквиваленте считать, что о рублях уже усилием воли вспоминал.
Теперь прикиньте, чего деточки наши своим однокашникам, ясен день — по великому секрету — наболтали бы? Туши свет! Ваши спиногрызы еще не убегали покорять Северный Полюс? А пиратов с черных кораблей бить на остров Ножа?
Короче, школа была не просто нужна, а, можно сказать, необходима. Только лично я был резко против того, чтоб для учебного заведения строить отдельное здание в городке. Все-таки мир вокруг был совсем не добрым. И в целях безопасности, гораздо логичнее было бы детей учить в более укрепленном месте. Например — в замке. Но тут резко воспротивился женсовет. И их логику тоже легко было понять. Число отпрысков будет расти пропорционально роста населения города. И не случится ли та, что лет через пять или десять нам самим придется искать новое жилище, а замок отдавать под учебу? Так не лучше ли спроектировать и выстроить школу сразу похожей на небольшой форт? В случае чего, старшеклассники и в его обороне могут по участвовать. Я ведь уже говорил? У нас свободное владение и ношение оружия с четырнадцати лет разрешено.
А чтоб совсем уж не оставлять деточек без присмотра и охраны, к школьной крепостице присовокупили западный укрепрайон. Это тот, что бухту Тортуга и плотину на Электрической речке прикрывал. Это конечно не центр города получался, но оно и к лучшему. Как говориться — чего не видишь, о том не думаешь. С глаз долой — из сердца вон.
О Мишкиных мастерских я уже упоминал. Нет? И о его жене не говорил? Ну, короче, нашел в Одессе-маме Поц свою судьбу. С туземной братвой подался уговаривать старого капитана "Сватове" остаться на берегу, там и встретился глазами со своей Лесей. А глаза у нее, кто, внучки, с ней еще не знаком, примечательные. Васильковые. Яркие. Мордашка то — так себе. Раз посмотришь и второй раз поворачиваться поленишься. А вот глаза — это да. Звезды!
Особенно на ее-то, вечно испачканной машинным маслом, лице. Думается мне, цвет Лесиных глаз для Михи на втором месте был. А вот то, что она во дворе капитанового домика мотоцикл чинила, это ей однозначно в зачет пошло. И пока хулигангстеры капитана увещевать пытались, Поц помогал Лесе какие-то железки в керосине промывать.
На том холостая жизнь моего механика-водителя и закончилась. Украинка с забавным выговором, васильковыми глазами и вечно перепачканной мордашкой последовала в Подкову вместе с отцом-капитаном. Свадьбу сыграли уже здесь, на острове. И венчал молодых, ясен день, Саня Коленок. Ну, кхе-кхе, то есть — отец Александр.
Прибыли в давным-давно брошенную, укрупненную еще в при Хрущеве, деревеньку часам к пяти. Ну не знаю — вечера или дня. Летом — скорее дня, а вот в начале марта и не поймешь. Вроде уже по летнему светло, но уже явно не белый день. Что-то, бляха от ремня, среднее.
Коленок жил в малюсеньком бревенчатом домике возле почерневшей от времени, малюсенькой же, церквушки. Слышал где-то, что по кресту на куполе можно как-то определить, к староверам храм относится, или уже к новой. Может быть и так. Только что мне, что брату, что кое-как расселившимся по кривобоким хибаркам савиным бойцам, по большому счету было начихать. Да хоть мечеть, блин. Но слушали нарядившегося в черную сутану Саню Коленка внимательно. И мужики и бабы. И даже детишки в присутствии попа-самозванца вели себя как-то иначе. Более… послушно, что ли.
А Коленок звездил. Сразу было видно. Так сказать, невооруженным глазом было легко разглядеть, что это вот нежданное внимание отставному хулигану прямо как елеем по израненной душе. Прежде то он в особенных баянских талантах замечен не был. Долго не базарил, короче. Чаще всего выходило, что весь его развод на третьей секунде заканчивался ударом по печени. Вот это наш Саня любил и умел. И продолжал совершенствовать на безответных грушах в спортзалах Федерации Самбо.
А тут — надо же! Говорил уже минут пять, часто на приблатненую феню срывался, руками себе активно помогал. Но именно что помогал, а не кидался с кулаками на слушателей. Фантастическое преобразование с моим боевым товарищем случилось — вот что я хочу сказать!
— Он, в натуре вкурил, этот бродяга, что Господу противно воровство, — самозабвенно вещал новый Апостол Веры. — Он сам, своими собственными очами, зырил, типа: рядом, на соседнем кресте страдает чувак, который, с ним в сравнении, вообще не при чем. Типа, вообще безгрешный. Иисус Христос! Пацаны! Мужик, которому и пришить то смогли только рамсы с барыгами в Храме! И тогда, господа хулиганы, до того злодея типа дошло! Он, типа обрел Веру! И так он Святой верой той загорелся, что уже готов был еще раз через палки мусоров пройти, снова страдать ради Христа, лишь бы только помочь Иисусу. Только, капец! Оба они уже! Уже висели рядышком, как два вывешанные на забор половичка. Поздняк было метаться, пацаны! И тут, как донес до нас Апостол Лука, бродяга, от всей своей воровской души, забазлал Господу: помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое! Типа, не поминай лихом, братан! Типа, раскаялся я, и Тебе, Христос, вверяю я душу твою…
Такая вот, своеобразная проповедь у этого священнослужителя выходила. Но ведь его понимали! Слушали, слишком громко вздохнуть боясь. А значит — все верно. Так и должно быть. Значит, верный язык отец Александр выбрал, чтоб посеять семена Веры в обожженные локальными конфликтами и бандитскими перестрелками души бойцов.
Вот и замерли мы с Лехой. Отодвинули в сторону заботы и тревоги. Позабыли о возможной слежке, и о вечном дефиците времени. Как было не посвятить Богу какие-то жалкие десять минут, когда пацан базарил о Вечном?!
А вот потом, когда Коленок завершил свою проповедь, народ начал расходиться, и нас, наконец, заметили, все пошло совсем не так, как планировалось. Во-первых, в той всеми позабытой деревеньке напрочь отсутствовало электричество, а запускать Подкову без энергии даже у головастого Егора не получалось. Благо сотовая связь имелась. Если подняться на холм, то практически все было слышно. Связались с Егором, получили необходимые консультации, и к вечеру запустили собранный на коленке генератор.
К тому времени выяснилось, что чуть ли не половина Олеговых бойцов во временном лагере отсутствует. Кто на охоте — продуктов с собой прихватили не много, а кормить такую орду чем-то было нужно. Несколько групп контролировало окрестности, на предмет скрытого наблюдения или, не дай Бог, преследования. Несколько человек искали надежный путь на север. Бывший майор был готов даже к самому неблагоприятному развитию ситуации, когда пришлось бы бросить неправедно нажитое и отступать в совсем уж глухую тайгу.
На счастье, все его приготовления так и не понадобились. Часов в восемь вечера Радуга встала между какой-то избенкой и длинным амбаром с выцветшей табличкой "Дом Культуры".
И точно напротив казавшейся чрезвычайно древней церквушки. На которую и перекрестился выскочивший нас встретить с той стороны Поц. Помнится, я еще подумал, что это странно. Прежде мореман в особенной религиозности замечен не был. Но тут, видимо, на всех что-то этакое снизошло. Место, что ли, какое-то там особенное. Намоленное.
— Хренасе, — совершенно не подходящим моменту, как мне показалось — деловым тоном, выговорил Олег. — Впрочем, после проповеди твоего попиллы, я уже этому и не удивляюсь. Тому, что в сторону твоих мифических "таежных дядек" отсюда дороги нет — да. А вот этому… этой штуке — уже нет.
— Это хорошо, — сказал я, только чтоб вообще что-то сказать. Не самое подходящее для разговора время Сава выбрал. Самодельный, слепленный из запчастей от различной, добытой робингудами на сладах несчастной фирмы, техники, работал не особенно стабильно. Очень уж мне не нравились проскакивающие параллельно земле сполохи. Раньше я такого в свечении работающей Подкове не наблюдал.
Совсем не весело бы было, если бы одной из таких помех кого-нибудь ненароком распилило пополам при переходе. По хорошему, стоило отключить к чертям собачьим творение очумелых ручек, и запустить переход с той стороны. Так что было просто замечательно, что Миха сподобился выйти нас поприветствовать. Оставалось только выдать Поцу соответствующие инструкции, но для этого нужно было как-то по-быстрому закруглить обещавший быть трудным разговор с Савой.
— Знаешь чего? — заявил я, опередив на секунду уже открывшего было рот майора. — Скажи: ты мне веришь?
— Верю, — кивнул тот. — Верил. А теперь уже и не знаю…
— Верь, — давил я. — Я понимаю, ты сейчас весь в непонятках. Поди, составил уже себе план, положение себе в компании золотоискателей определил и как этого добиться придумал. Но вот что я тебе скажу: давай народ из этого мира уведем сначала. Расселим, накормим. А потом сядем и поговорим.
— Вот даже как? — вскинул брови тот. — Из этого мира?! Ну считай — ты меня заинтриговал. Только…
— Потом, Олег! Сначала — люди.
Ответа дожидаться я не стал. Сорвался с места, чуть ли не бегом, рванул к что-то рассказывающему обступившим его людям Поцу. Боялся, честно говоря, что мой механик брякнет чего-нибудь этакое, из-за чего у народа любопытство страхом сменится. Что бы там не говорили, а чтоб шагнуть в переливающееся радугой марево нужно или точно знать что именно там, на той стороне. Либо отмороженным нужно быть на всю голову.
Ну, или еще — если остались за спиной сожженные мосты, и возвращаться уже просто некуда. Тогда не то что в Подкову, к черту в пасть запрыгнешь. Слышал байки, что будто бы средних лет тетка рукой автомобиль остановила от отчаяния. Вот это — чудо. А тут, всего-то на всего — один шаг сделать.
— Так жарко там, — басил Поц. — Потому в одной майке и выскочил. Думал здрасте вам сказать и обратно уйти…
— Вот и иди. Нечего тут простывать, — стараясь перекричать гул толпы, воскликнул я. — Мы сейчас генератор погасим, а ты с той стороны запустишь.
— Да легко, — обрадовался мой шофер. — Айн момент.
Никто его не удерживал. Миха оскалил свои лошадиные зубы, и скрылся за порогом. А я махнул Лехе, чтоб выключал натужно воющий двигатель. Радуга погасла.
Люди не расходились, ожидая продолжения зрелища. А я шепнул брату, чтоб быстро, пока какая-нибудь скандальная тетка не включила "сирену", строил народ и, хоть силой, хоть уговорами, но, главное — быстро, запихивал народ в иной мир. Благо, бойцы у Савы были все из бывших вояк. К дисциплине привыкшие, и приказы командиров обсуждать не склонные. Так что переход еще не успел вновь образоваться, а мичман уже начал образовывать колонну и рассаживать гражданских по квадрам. И как только Подкова поднялась и засверкала — на этот раз ровно, без непонятных всполохов — банда робингудов двинула в неизвестность.
— Чудо истинное узрел я очами своими, — перекрестившись прежде, и осенив крестом и без того светящийся переход, заявил мне Саня Коленок. — Чудо, не иначе, как Господом Всемогущим ниспосланное…
— Ты по человечачьи в натуре забыл как базарить? — хмыкнул я.
— А ты? — чуть наклонив лобастую голову, как перед дракой, ответил поп. — Сам-то на человеческом ли языке говоришь? Базарить… В натуре… Че-каво…
— Уел, — засмеялся я. — Хотя я стараюсь. Стыдно бывает, если какому-нибудь важному типу чего-нибудь этакое брякнешь. Вроде как не спрашивая, дело на меня ментами заведенное показываешь. А сам — как? Яж слышал, как ты о покаянии и Вере на фене ботал.
— Это ты верно сказал, — чуточку улыбнувшись, согласился Коленок. — Стыдно так говорить. И противно. Господь людям язык для другого дал. Чтоб молитвы ему шептать и песни петь. О любви говорить и здоровье другим человекам желать. А мы столько лет грязь эту изо рта изрыгали, дела поганые творили, что по гроб жизни теперь не отмолить. До того дошло, что иные иного, чистого языка и не понимают уже. Только не закостенели в грехе их души. Тянутся они к Свету Веры Его. Только и остается мне, что нести Веру как могу. А потом моленьями долгими прощения у Всевышнего просить.
— Выпросим, — махнул я рукой. — Бог — он высоко. Он все видит. Зачтет, поди, труды наши вместо слов. Тем более, что я и молитв-то не знаю.
— Там… — Саня ткнул ладонью с набитыми костяшками в сторону Подковы, — некому подсказать?
— Там — нет, — подтвердил его опасения я. — Там другие люди живут. На нас мало похожие. Они в других богов верят. И молитвы у них другие.
— То не важно. Гордыня то наша — Господу Всемогущему имена придумывать и именем этим других людей к покорности царям приводить… Раскопали, я так понимаю, значит все-таки то, что тогда Поц на Алтае нашел? Однако же, хотел спросить тебя о том, что за вратами сиими, да видно, самому придется идти смотреть. Примешь?
— Ты чего, Сань? — удивился я. — Ты мне как брат. И находка эта наша, общая. Ты же с нами был. Помнишь? Чего не пущу-то? Только там шум-гам. Место, конечно — райское. Море, пальмы, кокосы. Но все не просто. Крепость вынуждены строить. Вражин вокруг полно. Оружие у всех есть. Без ствола под подушкой спать не ложимся. А ты же, вроде как сам хотел уединения.
— Я в пустынь ушел, чтоб Бога найти.
— Нашел? — невинно поинтересовался я.
— Да. Нашел. Оказалось — зря уходил. Бог — он в сердце живет, не в скитах. Теперь чувствую долг свой — помогать иным Его чадам душей к нему прильнуть.
— Фигасе, загнул, — уважительно протянул я. — Но — уважаю. Торопись только, отец Александр. Иди, собирайся. Долго нам здесь оставаться нельзя.
— Так готов я… Только есть у меня к тебе, Андрей, еще одна… просьба. Уважишь, по старой дружбе?
— Сань, об чем… Не вопрос, короче.
Поп укоризненно показал головой, расслышав так и не сказанные мной сленговые словечки, но говорить начал о другом.
— У брата моего старшего, Николая, сын остался. Да ты знаешь. Вместе же гостинцы им в Питер возили… Теперь племянник мой вырос. Двадцать пять недавно стукнуло… В общем, здесь он. У меня в хате.
— Ого. Дядю попроведовать приехал?
— Не то чтобы, — почти невнятно пробубнил Саня. — Они там… Ищут его, в общем. Они с приятелем у одного серьезного человека много денег заняли, и надеялись у меня здесь отсидеться, пока шум не стихнет. Только… Короче, он… Как бы не мужик.
— Это как это? — не сразу врубился я.
— Он этот, — Коленок даже порозовел от смущения. — Гей он, короче. И приперся ко мне, гаденышь, с мужем своим. Негром.
— И биться сердце перестало! — в последний момент переиначил рвущееся с языка выражение я. — Офигеть!
— Не то слово, — тяжело вздохнул поп. — Грех-то какой! А и выгнать не могу. Родная кровь. Только, если я с тобой уйду, они тут долго не протянут. В город вернутся. А там их обязательно найдут. Таких… гм… не спрячешь. За их головы награда обещана, и не малая. Долго они, как сам думаешь, там проживут без меня?
— Пару дней, — согласился я. — И чего? Хочешь их с собой в новый мир забрать?
— Если разрешишь, — кивнул Коленок. — Понимаешь, Дюш…
— Понимаю, Сань. Я все понимаю. Только и ты пойми. Дорога эта в одну сторону. Туда я этого… этих голубков еще пущу, а обратно уже нет. Если он к двадцати пяти годам вместо мозгов в голове дырку… гм… сзади нажил, то нет у меня ему веры. Не могу я допустить, чтоб он тут по притонам своим… гейским, языком о новом мире трепал.
— Да мне — лишь бы жив был. Горько, конечно, что, похоже, род наш на оболтусе этом и закончится. Но и вовсе плюнуть на братова сына я не могу. Пристроится мож у тебя там куда-нибудь. Глядишь, дурь из головы и выветрится.
— А черненького родня не хватится? — все еще сомневался я. — Гражданин другой страны как-никак. Откуда он, кстати?
— Пиндосенок, — сокрушенно выдохнул отец Александр, и скромно опустил глаза. — Афроамериканец, короче.
— Мечта толераста. Сам прикинь, какая в Интернете вонь поднимется? Расово угнетенный черный гей, исчезнувший в Сибири. Тут нашему президенту и КГБ припомнят, и Грузию с Северной Осетией. И могут так в ухо нажужжать, что отправится какой-нибудь наш "Петров, Иван Петров" по следам пропавшего педритосика в дебри Центральной Западной Сибири. И, если землю рыть станет, а его так в Москве надрюкают, что непременно станет, то в конце концов на нас с тобой, Саня, этот агент выйдет. Тебе-то плевать будет. Ты на островах будешь пузо греть и тамошним китобоям об Иисусе со Святыми Апостолами рассказывать. А вот я постоянно туда-сюда таскаюсь. Возьмет меня тот "Петров" за жабры и станет вопросы задавать…
— Андрюх, — тихо перебил мои разглагольствования поп. — Хватит. Мне ли не знать, что ты любого приболтаешь, и от любого отболтаешься. Скажи просто. Да или нет. Если нет, я с ними останусь. Хоть и противно мне, хоть и грех это содомский, а всеж человеки это живые. Божии чада.
— Пакуй, — махнул я рукой. — Разберемся. Трудно им у нас будет. Сам понимаешь, какой у нас там контингент подобрался. Скажем так: далекий от европейских ценностей и однополых браков не принимающий. Да в соседи еще достались товарищи неспокойные. Но в одном ты прав на все сто. Там племянника твоего точно никто не найдет. Если не убьют, то жить будет долго.
— Вот и хорошо, — обрадовался Коленок. — Вот и ладно. Побегу я тогда…
Кивнул. У Подковы оставался уже маленький хвостик изначально длинной колонны. Руководство переходом взял на себя Олег, освободив тем самым моего младшего брата. Да еще с той стороны Костя Майер выскочил.
— Все в порядке, — озабоченно доложился старший мичман в отставке. — Переправку людей и техники заканчиваем. Там людей встречают.
— Пока размещают в палатках, потом будем расселять по нормальному, — дополнил доклад немец.
— Плохо, что по палаткам, — поморщился я. Весна вроде на островах уже полным ходом, а нет-нет, да налетал шторм. Тропики они такие — непредсказуемые. В любую минуту какую-нибудь гадость с моря надуть может.
— А что делать? — развел руками главный инженер и, по совместительству, исполняющий обязанности бургомистра городка, Майер. — Камня и леса полно заготовлено. Но цемента и крепежа не хватает. Поставок чуть ли месяц не было…
— Попенок в натуре с нами уходит? — махом переиначив бандитскую кличку в угоду злобе дня, поинтересовался успевший накинуть на плечи ватник Поц. — Надо бы ему и это, церкву прихватить. А че? В падлу? Стоит тут ничейная…
— Ну, в принципе, это реально, — подтвердил Костя. — Выгоним сюда самогруз десятитонный. Человек пять мужиков с инструментом и часа за два или три разберем и вывезем. Только…
— Пить, так шампусик, — загоготал Миха, довольный тем, что его очередную идею признали годной. — Спать так с королевой. Кто нас гонит? За ночь весь хутор можно приватизировать. Зуб на мясо, этих будок и не хватятся.
— Можно, — подтвердил немец после минутного раздумья. — Промаркировать уже не успеем, чтоб потом собрать. И вообще, нужно смотреть. Что еще не сгнило, нам там однозначно пригодится.
— Атас, — кивнул мне Леха, разглядев мои выпученные от удивления глаза. — Сам в шоке. Но церковь надо брать полюбому. И, на всякий пожарный, секрет на дороге выставить с рацией. Мало ли, кого по нашим следам принести может, пока мы тут гнилушки приватизировать будем.
— Ну и чего стоим? — начальственно рыкнул я. — Бегом! Время не ждет. У нас в городе под триста тонн грузов переправу ждет, а мы тут деревянным зодчеством балуемся… А я, раз появилась такая возможность, с Савой перетру.
С майором ожидались сложности. Мне это сразу было ясно, а по дороге и Леху в том убедил. Потому как Сава всегда меня был… Как бы поточнее сказать? Выше положением, что ли? В общем, и в армии — он офицером служил, а я сержантские лычки перед дембелем получил. И в ОПГ он целым смотрящим на ключевой для группировки рынок встал, а я выше бригадира "гусар летучих" так и не поднялся. Входил, конечно, в тесный круг "ветеранов". Тех, кто имел право звать шефа тренером. Но к серьезным делам, к судьбоносным для братвы решениям меня и близко не подпускали.
Быть может, только в бизнесе мой статус был выше Олегова. Все-таки хозяин и директор достаточно крупной строительной компании, и начальник охраны одного из шести городских рынков нельзя даже сравнивать. Только толку-то? В нашем мирке количество денег никогда мерилом успеха не было. У майора в охране пятьдесят отлично вооруженных громил числилось, которые по первому его слову на штурм Кремля кинутся не задумываясь. А шел Олег "к таежным дядькам-золотоискателям" чтоб встать там крепко этакой наемной стражей. От соседей и лишнего внимания властей раскольников прикрывать за мзду малую. И, думается мне, если бы, эти мной выдуманные золотоискатели, реально существовали, на настоятельное предложение отставного офицера они бы точно пошли.
А в моем ЧОПе — столько же отставной козы барабанщиков, тунеядцев и вшившихся алкоголиков, по документам числившихся лицензированными охранниками, а на деле — банальные сторожа. Так что, в силовом смысле мой номер — два. Я, да младший брат — вот и вся моя армия.
Ну, к тому моменту все-таки немного больше. Леха успел уже человек под полста болтавшихся по стране без дела унтерофицеров завербовать. Да Поц столько же одесских пацанов на барже вывез. Плюс команда "Сватове" и десяток готовых с оружием в руках отстаивать полюбившуюся вольницу, фермеров.
Короче, кого противопоставить Олеговому отряду, у меня было. Только делать этого не стоило. Зачем вообще нужно было тащить к себе потенциально опасный контингент? Не проще ли было плюнуть на дружбу с Савой, да и сдать эту банду атамана Орлика превосходящим силам ментов?
Затем, что если мы бы таки с Олегом договорились, дружина наша по силе как бы не в двое бы приросла. Да и сам старинный друг — ценный кадр. Военное образование и боевые действия в горячих точках — те еще университеты. Таких опыта и знаний нигде больше не получишь. А нам, в свете назревающих конфликтов и с кхаланами и с железными, эти знания — золотом на килограмм живого веса.
И жены-сестры Олеговых бойцов нам нужны. Кто-то же ложен обустраивать огороды, сажать цветы на клумбах и вешать занавесочки на окна. И я это совершенно серьезно говорю! Мы туда жить шли, а не в бандитский налет. Меньше всего на свете хотел бы я видеть на моих островах одну огромную казарму, пропахшую кровью, ядреным мужским потом и оружейной смазкой. Мне все нужно было. И армия, и флот, и огороды, и сытые коты на подоконниках. Чтоб было куда возвращаться из походов, и за кого грудью перед штыками вставать.
Не могу я верить наемнику. Как правитель нового государства — не могу. И не должен. Какие бы клятвы не давались, что бы не обещалось, сколько бы денег не выплачивалось, наступает момент, когда купленный на стороне солдат решит, что жизнь дороже и сложит оружие. А вот мужик защищающий свою землю, свою семью, свою веру — так уже никогда не поступит. Потому как, при всей ценности человеческой жизни, есть все-таки кое-что и поважнее. Честь и добрая память, например. Гордость сына за героя отца. Благодарность в глазах соседей. Скупое "молодец, парень" из уст древнего старика.
Честно говоря, думал получится оттянуть на пару дней разговор с Олегом. Хотел, чтоб он там, на острове, осмотрелся. С народом поговорил. В море искупался. Чтоб люди его кокосов от пуза натрескались. Их дети с дельфинами в лагуне наигрались. Влюбились чтоб в новый мир, как влюблен в него я.
Проще тогда беседа бы прошла. Не дурак же Олег?! Понял бы поди, что лучшее враг хорошего. Ох как трудно ему будет внятно объяснить дорвавшимся до тропиков людям, что нужно все бросать, и возвращаться в холодную зимнюю Сибирь. К неопределенности и жаждущим расправы ментам.
Ну и, если честно, реакцию майора неверно просчитал. Еще когда мы договаривались об операции по размену — уход непокорного смотрящего к "таежным дядькам" на гору оружия, был у нас разговор о месте Савиного отряда в мире мифических золотоискателей. Я тогда вроде как к шутке все свел. Высказался в том смысле, что такие, дескать, грамотные вояки, да еще с оружием и прочими утащенными с собой ништяками, в любом случае там к месту придутся. Вот и понимай, как хочешь. Он и понял это так, что, мол, все в твоих руках. Сколько власти и влияния захватить сумеешь, столько и хорошо. Олег к этому и готовился. С этим расчетом и груз в прицепы уворованных квадров подбирал.
Это я знал, что на островах сгодится все, что бы они не прихватили. Как и то, что никаких золотоискателей вообще не существует, и на майорскую банду у меня есть свои планы.
Сами посудите: не мог же я ему откровенно выложить всю правду о портале на полтысячи лет вперед. Потому и обещать ничего конкретного был не в состоянии. Думал, вот перейдут люди на ту сторону, первый шок пройдет, синее море с зелеными пальмами сотрут обиду, и можно будет спокойно обсудить новые реалии.
Не повезло мне, короче. Слишком уж инициативные вокруг меня люди подобрались. Не вышло дать Саве время на лечение визжащих от напряжения последних дней нервов. И люди его еще вместе, еще один отряд, спаянный общим делом коллектив. Бойцы, а особенно — жены бойцов, еще не имеют собственного, конечно же — особенного, мнения. Так что ничего иного мне не оставалось, как кидаться грудью на амбразуру. Расставлять, бляха от ремня, точки над ё. Или мой старый друг понял бы и принял, или в окрестностях нашего городка появилась бы еще одна колония выходцев из прошлого. Возвращать их в старый мир я не хотел категорически.
— Как тебе? — хлопнул я по плечу разглядывающего суету по установке временного лагеря Олега. — Ты раздевайся. Шубы здесь не в моде. Жарко тут у нас.
Сам я скинул пуховик сразу же, едва порог Подковы перешагнул. Еще не хватало вспотеть, а потом, мокрым обратно на холод выскочить. Привет участникам воспаления легких!
— Ну и как ты мне это объяснишь? — оторвавшись, наконец, от созерцания тропических окрестностей, процедил с нескрываемой ненавистью в голосе Сава.
— Да никак, — хмыкнул я, внутренне холодея. Наступал самый главный момент. Тот самый миг, когда от крепости нервов отставного майора зависела судьба нескольких десятков человек. — С чего ты решил, что я должен тебе что-то объяснять?
За себя я не боялся. По договоренности с братом, при первых признаках чрезмерной агрессивности Олега, я должен был просто упасть на землю и не мешать дружине решать проблему. Честно говоря, гораздо больше меня занимала мысль — хватит ли силы духа у тех людей, которые сопровождали стволами пулеметов каждое движение в новом лагере, на то, чтоб, случись неприятность, нажать на курок.
— Вот даже как? — угрожающе нахмурился он. — Там ты по-другому пел.
— Я петь, друг, не умею. У меня слуха нет. Да и там, сам припомни, что я тебе обещал?
— Что мне, с моими людьми найдется место… Только я внимательно тут все осмотрел, и что-то обещанных бородатых мужчинок и их секретного прииска не обнаружил. Да и тайги — тоже.
— На счет места, я и сейчас тебе тоже самое могу подтвердить. Тебе и твоим людям здесь у нас всегда работа найдется. А вот с таежными дядьками… Тут ты прав. Промашка вышла. Дядек-то тут вокруг полно, тайги только нету. Да и мужичков тех я бы лучше в гробе и белых тапках повидал, чем… А вот золото здесь есть. И, судя по всему, его тут полно…
— Короче, Склифософский, — искусно копируя голос Поца, отмахнулся майор. — Куда ты нас притащил? И зачем?
— Будущее это, Олега, — сказал я и дождался-таки удивленно вскинутых бровей. — Около пятисот лет вперед. Эта Земля пережила какой-то страшный катаклизм. То ли космический каменюка свалился, толи с ядреной бомбой даигрались, только пришел всей привычной нам цивилизации большой северный пушной зверек.
Ну и, в общем, все рассказал. Ничего не скрывал. Глупо было секреты громоздить на пустом месте. Был бы другой кто у меня тогда в собеседниках, можно было бы о чем-то умолчать. Иначе акценты расставить. Выказать себя сильнее чем был на самом деле. А с Олегом — не стоило. Все равно вызнает. А что прямо не узнает, то сам додумает. Умный он и хитрый. Не был бы практически лысым, яб его матерым лисом назвал. А так — сова, он и есть сова. Мудрый птиц, бляха от ремня.
— И вот сам скажи теперь мне, друг, — подвел я итог своему сказу. — Мог ли я тебе всю правду раньше открыть, или таки прав, что сочинил нечто похожее, и этим тебя с хлебного места сорвал?
Новая, вторая, и, как я надеялся — последняя поворотная точка. Либо майор признал бы мою правоту, и мы стали бы работать вместе. Либо не смог бы победить в себе детскую обиду, и увел бы людей из городка. Правда, исход был бы фатальной глупостью. Совершенно безумной, и смертельно опасной выходкой. Но, тем не менее, небольшая вероятность такого варианта развития событий присутствовала.
Вот нападения я мог уже не опасаться. Потому как чуял за собой правду, и знал, что Олег это тоже признает. Не мог я раньше открыться другу. Сразу, когда мы только-только артефакты с Алтая в город привезли — еще можно было. А вот потом, когда бабу золотую у кхаланов сперли, Ваську нашли и обустраиваться на сопке начали — уже нет. Слишком много людей от сохранения тайны зависело.
А еще, права была моя Натаха, когда говорила, что нормальный мужик — до старости ребенок. Просто чем старше становится, тем дороже игрушки. И если в роли песочницы будет весь мир, никто от такого соблазна удержаться не сможет.
— И как… — Олег кашлем прочистил пересохшее горло. — И как тут оно вообще? Что вокруг? Мы на островах, говоришь? А материк? Там что?
— Все расскажу. Все покажу. С туземцами познакомлю. Ты скажи только: ты как? Остаешься?
— Куда я денусь? — расслабленно засмеялся Сава. — Меня теперь отсюда калачом не выманишь. Я в тайгу глухую готов был ломануться, а тут острова в теплом океане! Пираты, колдуны… Взводу матерых вояк раздолье. Или ты другое чего хотел мне предложить? Вижу же глаза твои хитрые!
Ну, да. Штирлиц из меня никакой. Старые друзья меня всегда, как раскрытую книгу, читали. А уж Олег и подавно. Как еще легенда о золотоискателях на ура прошла, вот что удивительно! Потому, быть может, он так и обиделся, что такого от меня коварства и ожидать не мог.
— Злой здесь мир, Олег, — признался я. — Не добрый. У местных свои взаимоотношения. Как Поц говорит: свои рамсы и свои пироги. А мы вломились в этот мир, как в Берлин на танке. Вроде бы и сила за нами, а все же пока в чужие игры играем. Ничего не видим, ничего не знаем. Да и то что знаем — понимать можем не правильно. Нам расклады туземные вызнать нужно. Кто против кого, кто с кем. Кто кому чего должен, и кто с кем торгует и улыбается, а сам нож за пазухой держит.
— Это ты к чему? — подозрительно прищурился друг.
— Это я к твоей роли в нашем цирке издалека захожу.
— Клоуном не буду, — хохотнул Сава, наверняка уже догадавшийся к какому выводу я разговор подвожу. — Кто в армии служил, тот в цирке не смеется.
— Клоунов тут и без нас с тобой хватает, — мигом припомнив последнее "приобретение" — негра-педераста, сморщился я. — Нам разведывательное дело нужно ставить. Безопасностью всерьез, типа — профессионально, озаботиться. Кто лучше тебя….
— Ну это понятно, — отмахнулся он. По закону жанра, я должен был начать его захваливать, а он ломаться и выторговывать привилегии. Только мы не первый год друг друга знали, и могли пропустить этот этап. — КГБ тебе нужно, с ГРУ в придачу. А выше — кто? Ты?
— Я.
— Один ты, или вся твоя шайка?
— Один я, — после небольшой паузы, твердо сказал я.
— Ну ты даешь, Дюш, — опять таки, после минутного раздумья, сделал вывод майор. — Ты сейчас, вроде как, власть в свои руки забрал? И со старым другом сразу поделился. Молодец! Не ожидал такого от тебя, но… Но, ты знаешь, было в тебе всегда что-то… этакое.
Он, в точности, как это обычно делал мой младший брат, покрутил в воздухе ладонью.
— Князь, значит? Ну а я, вроде как — командир Княжеской Безопасности. Так?
— Поздравляю, — протянул ладонь для рукопожатия я. Подавая тем самым сигнал сидящим в засаде, что можно расслабиться. Что кризис миновал и стрелять по новым переселенцам уже не придется. А эти балбесы не придумали ничего лучшего, как встать из кустов, снять пулеметы с позиций и отправиться в сторону замка.
— Ого, — прищурившись, заинтересованно взглянул на меня Сава. — Серьезно ты к делу подошел. А смог бы? Сердечко не дрогнуло бы?
— Слава Богу, что не пришлось это проверить, — откровенно признался я.
