Глава двадцатая
Быть эмпатом

Тюрьма Снежной Шапки располагалась на окраине Рабочих кварталов, в древней, как мир, скале. Это было хмурое серое здание с длинными снежными языками, скатывающимися с темных уступов. Суровое, холодное и скорбное, под стать могучей горе, уходящей куда-то в свинцовое небо. Истинное узилище.

Здесь канал ледоходов выныривал на поверхность, превращаясь в колеи, втекающие в черные расщелины. Но начинались Рабочие кварталы именно тюрьмой.

Всю дорогу один из стражников не отпускал моего локтя. А я брел покорно и клял себя за глупость. Мне нужно было заранее узнать, что это за человек. Я должен был убедиться, что смогу доказать его вину, прежде чем тыкать в него пальцем и кричать «держите убийцу!». Вот что мне теперь делать? И что скажет старик Раск, когда узнает об очередном провале своего работника? Неделя не минула с побоев, как Эд ан Бауди опять промахнулся. Теперь я оказался в тюрьме. Бедный Фарри, ему предстоит так много выслушать от старика. О себе, обо мне, обо всем… Стыд поселился в моем сердце. Стыд и досада.

Но на фоне унылых мыслей я лихорадочно обдумывал произошедшее. Подумать только — сын не последнего человека в Шапке и есть убийца Звездный Головач. Как так может быть? Ведь он должен быть всегда на виду. Он выходец из приличной семьи, а его отец заведует городской стражей и должен был давно раскусить родную кровь. Почему же его не могут схватить?

Пока мы шли, один из стражников рассказал мне, что он лично проверял этот переулок часа за два до того, как там обнаружили тело. И когда идущий от северного поста патруль наткнулся на труп, никто мимо них не проходил. То есть убийца должен был либо спуститься в канал, к своему ледоходу, либо отправиться на юг, как раз в сторону «Теплого Стана».

— Но мастер Данер и Звездный Головач… — покачал он головой, задумавшись. — Быть этого не может. Он вообще женат и один из самых уважаемых людей в городе. Не в Трущобах, конечно. Но у нас его знает каждый. Вообще, малец, ты учудил. Джей ан Данер — самый истовый охотник за Головачом. Он больше прочих интересуется его делом, оно под его личным контролем. Из-за его давления старик Арни ан Данер усилил патрули по всем районам. Каждый день по его приказу мы десятками сюда людей тащим в подозрении, что это-то и есть Головач. И тут ты такое говоришь.

Я молчал, слушал, впитывал, но, стиснув зубы, не позволял языку сболтнуть что-нибудь еще.

Наконец над моей головой сомкнулись каменные своды темницы. Здесь было теплее, чем на улице, но все равно довольно прохладно. Пройдя комнату охраны, где стражники уточнили, куда определять клеветника, мы отправились в путь по сырым лабиринтам тюрьмы. Светлый Бог, сколько же здесь было камер. Железные двери с тяжелыми засовами. Лязгающие узкие окошки, в которые то и дело заглядывал сопровождающий нас тюремщик с усталым взглядом водянистых глаз. Там, за запорами, скрывались разные истории. Раньше мне казалось, что в подобные места попадают только бандиты. Сегодня этот миф развеялся сам собой.

Вскоре мы оказались перед камерой.

— Пока посидишь в компании, — буркнул тюремщик. — Камер на всех не хватит по одному рассаживать.

Лязгнул замок, со скрипом отворилась дверь, и я ступил в теплую, пропахшую немытым телом комнатушку с двухъярусной кроватью. В углу стояло ведро, от которого ощутимо несло нечистотами.

— Принимай гостя, буян, — сказал охранник.

На кровати кто-то завозился, скинул пятнистое от грязи одеяло и спустил ноги на пол.

— Клянусь оторванными челюстями Темного Бога! Щупальца его мне в зад! Это же ребенок! — возмутился мой будущий сокамерник. — Ладно, я по дурости загремел и волею вкуснющей шаркунки, будь она проклята, а что сосунок-то натворил?!

— Захочет — расскажет. — Тюремщик толкнул меня в спину, и так я ступил на грязный пол камеры. Грохнула, запираясь, дверь.

— Привет, малыш! Я — Коротышка Яки, старший матрос великого корабля «Звездочка». Можно просто Коротышка. — Ростом он был действительно невелик. С меня, может быть, чуть-чуть выше, несмотря на то что выглядел он значительно старше двадцати. — Что же ты учудил в этом славном городке, пусть его пожрет сам Темный Бог и зажарит Светлый! Надеюсь, не убил кого-то?

При последних словах он шутливо попятился. Веселье Коротышки чуть успокоило меня.

— Да там… так… — Я уклонился от ответа.

— Спать будешь на верхней полке. Я высоты боюсь, лопни мои глаза, и дрыхну очень неспокойно. Хотя совесть моя чище дикого снега! Да-да, и скажу тебе честно: был бы я трезвым — вряд ли удержался бы от того, чтобы не съездить по этой поганой «содружеской» морде еще разик! Драный народ, скажу я тебе. И моряки у них дрянные! Хотя трактир тот, «Волчий отряд», мне очень нравится, но вот контингент…

Коротышке явно недоставало общения все то время, что ему довелось провести в камере. И теперь он охотно выплескивал на меня скопившиеся мысли.

Двигаясь, словно завороженный, я забрался по железной лесенке на верхнюю койку и как был, в одежде, растянулся на жестком матрасе. Изо рта шел парок, едва видный. После ночевок в ледяной пустыне перспектива провести здесь несколько дней меня совсем не страшила.

— Эй-эй, сын волокунской колонии, а поговорить? Щупальца Темного мне в зад, это же попросту невежливо, молодой человек! — шутливо обиделся Коротышка. — Я тут, на приколе, торчу уже драную неделю! Поговори со мной!

— Я так подвел моего друга, — поделился я с потолком. В углах скопились сосульки, с которых лениво скатывались тяжелые капли. — Нас могут прогнать с фермы, и мы останемся без работы.

— Работу найти несложно, если знать, где искать, — вкрадчиво сообщил моряк. Он стоял у кровати и смотрел наверх, на меня. — Или ты, оборванные крылья Светлобога, патриот Снежной Шапки и тебе нужна работа именно здесь?! Проклятье, да у нас на «Звездочке» все ноги стоптали, разыскивая толкового юнгу! Ты вообще был в порту, драная деревенщина?

Мне вспомнился карьер ледоходов на юге Трущоб. Юнга? Стать моряком? Сердце сладко заныло, но разум напомнил о компасе. Однако мне стало интересно, и я повернулся на бок и свесился с койки, глядя на заросшее щетиной смешное лицо Коротышки Яки.

— У меня есть кое-какие дела…

— Эй, щупальца мне в задницу, да у кого их нет? До конца сезона штормов мы еще побудем в этом драном городишке, а потом — привет вольный ветер! Ровный лед под нос, да пусть корабельный шаман не дремлет!

— Вы предлагаете…

— Ой-ой. Вы? Предлагаете? Забудь, драный ты малец, об этом. Я — Коротышка Яки! Я — не вы. И я говорю тебе — если ищешь работу, то приходи на пристань, найди шапп «Звездочку» и скажи вахтенному, что тебя пригласил Коротышка Яки! А там уже все от тебя будет зависеть, клянусь! Но ты же толковый, да?

Я улыбнулся ему, и в память глубоко врезалось это предложение. Удивительный шанс покинуть город, чтобы отправиться с судном дальше на юг, ближе к Барроухельму. Там я всегда могу уволиться с корабля и продолжить путь сам. Неужели Светлый Бог наконец вспомнил про меня?

Вот только компас и выкуп за него… Что-то подсказывало мне, что мы можем не успеть выплатить долг Эльму, если я проведу тут столько же, сколько и Коротышка.

Вообще на сколько дней мне суждено было застрять в прохладной камере, с инеем на стенах и бугристыми сосульками в углах? Почему я не спросил об этом у стражников, которые привели меня сюда? Из груди вырвался тяжелый вздох, на что немедленно отреагировал Яки. Шуткой, разумеется.

Коротышка оказался очень веселым и смешливым человеком. Мы проговорили весь вечер (впрочем, в основном рассказывал моряк, травя различные байки, обильно приправив их «драными» и «щупальцами Темнобога»), пока дверь в нашу камеру не застонала, открываясь. Так на пороге появился усталый тюремщик, который пришел освободить Яки.

Попрощались мы очень тепло, и где-то в сердце у меня появилась надежда, что моя мечта стать моряком вот-вот осуществится. Как же я благодарил Светлого Бога за эту встречу! Теперь нужно было сделать все очень быстро. Сезон штормов должен закончиться через месяц, и за это время необходимо выкупить компас у Эльма…

И доказать вину Джея ан Данера.

В тюрьме Снежной Шапки мне довелось пробыть всего одну ночь, и не могу сказать, что она оказалась худшей в моей жизни, отнюдь. Здесь царили покой и тишина. Честно говоря, я даже отдохнул на жесткой и скрипучей койке.

Наутро меня выдернули к старшему стражнику, в пропахшую сыростью комнатушку для допросов. Здесь по углам также сочились влагой серые сосульки, как и в моей камере. Грузный человек, сидящий на деревянном стуле, встретил меня тусклым взором заплывших глаз. Сальные волосы, седая щетина и будто бы свернутый набок нос. Едва за моей спиной закрылась дверь, отрезав нас от сопровождающего, он промычал:

— Ну… Вот ты какой… Не бойся. Все хорошо.

Кроме железного стола, кое-где побитого ржавчиной, и занятого толстяком стула, в комнате мебели не нашлось. Мне предстояло слушать стражника стоя. Глядя на него, я вдруг четко понял, что передо мной затравленный начальством эмпат. В его душе я вдруг уловил многократное отражение «моих-его» чувств. Бесконечность уходящих вдаль оттенков и ассоциаций, будто пойманных зеркалами пленников. Меня чуть замутило от странного ощущения. С Зораном я такого не испытывал.

— Все хорошо, — еще раз повторил старший стражник и настороженно посмотрел на дверь. — Значит, это ты показал на Джея ан Данера, да? — скучающим тоном произнес он. — Что же подвигло тебя к этому?

В нем таилось нечто большее, чем праздный интерес. Он определенно на что-то надеялся и едва сдерживался от нетерпения. Я не стал его разочаровывать. Мне показалось, что старший стражник может помочь мне. Это был хороший человек.

— Да… Я просто знаю. Вы должны понять, — затараторил я. — Он вошел во время представления. А еще я видел его до этого…

Я осекся. Про ту женщину говорить нельзя. Пойдут не те вопросы, и под ударом окажется мой приятель. Внутри меня заныло желание рассказать все, оградить приятеля, но рассказать.

Эмпат подобрался, внимательно глядя на меня сквозь полуопущенные веки. Он наверняка почувствовал мое смятение.

— Что я должен понять? — вкрадчиво спросил толстяк.

— Я чувствую… других людей…

Стражник хмыкнул, откинулся на скрипнувшую спинку стула и закинул руки за голову, что далось ему непросто из-за грузной комплекции.

— Эмпат? — то ли спросил, то ли понял он и еще раз хмыкнул, но уже с теплом в душе. Потом глянул в сторону двери и понизил голос: — Пойми, малыш. Я сильно рискую, общаясь с тобой. Но Джей у меня на заметке уже давно. Расскажи все, что знаешь. Ничего не скрывай. Почему ты думаешь, что Данер и есть Головач?

Людям надо доверять, так говорил мой кузен. Меня окатило грустью воспоминаний о Кассин-Онге. Грузный стражник покачивался на стуле и с непонятной надеждой ждал моих слов. В нем тлел огонек отчаяния, мерцала толика безумия, но говорил он искренне. Потому я решился:

— Один раз я видел его в ледоходе с какой-то женщиной. У него были плохие мысли по отношению к ней. А потом… Я прогуливался. Мне интересны заброшенные кварталы. И я нашел ее… Мертвой и с отрезанной головой. Это точно была она.

Стражник резко подался вперед:

— Опиши ее!

Я старательно, прикрыв глаза, описал то, что помнил, стараясь освежить в памяти образ из ледохода, а не ту замерзшую голову.

— Тело номер шестнадцать, нежилой квартал Торгового района, — кивнул удовлетворенный новостями эмпат. — Значит, говоришь, что видел ее в ледоходе Данера? Кто еще может это подтвердить?

Впутывать Фарри мне не хотелось, и потому я просто ответил, что не знаю. Что я был один.

— Ты уверен? — прищурился стражник.

— Конечно, — может быть, слишком поспешно выпалил я.

— Плохо, — скуксился стражник, побарабанил толстыми пальцами по столу. — Что есть свидетель, что нет свидетеля… Ты умудрился засветиться как клеветник, и вряд ли тебя станут слушать в совете. Слово бродяги против слова знатного ублюдка. Проклятье! Ты уверен, что никого больше рядом не было?

Я изо всех сил думал о том, что тогда стоял у канала один, что рядом не мерз Фарри, и надеялся, что так мне удастся обмануть эмпата. Если мой друг попадется в руки стражникам… Да и кто станет слушать бывшего воришку?

— Ладно, малыш, — не дождался ответа толстяк и разочарованно вздохнул. — Досадно, но как свидетель ты их не устроишь, после навета-то. Это сразу оспорят законники, проклятье! Спишут на зависть.

— Но он же на свободе, — тихо сказал я.

— О, знал бы ты, как меня это злит, — оскалился стражник, и душа его полыхнула болью. — Но мне никто не верит. С начальника поста я скатился до старшего стражника только за одно предположение, что Данер и есть Головач, и не факт, что завтра меня уже не отправят в патруль просто за то, что я говорил с тобой о нем. Но у меня нет доказательств, и мне тут никто не поможет. Все боятся его, никому не хочется вылететь со службы с черным билетом и пойти работать в доки Трущоб грузчиком. А он открыто насмехается, когда видит меня! Он знает, что я знаю…

Глаза эмпата сумасшедше заблестели.

— Он знает: я чувствую. И вся эта возня с его кураторством — насмешка надо мною! Да-да! Но… — Безумие на миг покинуло его взгляд. — Малыш, запомни на будущее. Никогда, никому не говори с порога, кто ты есть и что за проклятье ты носишь. Я про наш с тобой «дар». Это бремя и так не дает спокойной жизни, а если люди знают о нем, то добра от этого не жди. Никогда. Я вел это дело, малыш. Пока его не отобрали у меня и не вручили другому стражнику, полояльнее к Данеру. О, я все про него знаю. Знаю, что он душит, прежде чем отрезать голову. Знаю, что отпиливает ее на морозе. Знаю, что все время возвращается к не найденным еще телам и выкапывает их из-под снега, словно издевается над стражей. Знаю, что никогда не прибегает к услугам шлюх Услады, потому что те вечно под охраной и принимают только в салонах. Знаю, что он охотится в основном в Трущобах. Знаю, что на борту своего ледохода он тоже убивает. Несколько тел были найдены в канале. Я много знаю. И я тоже чувствую.

Он безумно что-то забормотал. Быстро-быстро, так, что я не мог разобрать ни слова.

— Его же надо остановить, — робко проговорил я, понимая тщетность попытки. Он знал, он действительно знал, но был беспомощен, словно рыбак в обрушившейся шахте. А я не мог ему помочь, не выдав тайны Фарри, столь же беспомощно погребенный под чужим секретом.

— Закон — это Данер-старший. Данер и верхний совет Шапки, куда он входит. Если бы нашелся свидетель, незаинтересованный… Но я думаю, что если Джея снимут с трупа, с пилой в руке, то все равно не смогут остановить… — очнулся стражник. — Я надеялся, что ты прольешь немного света на это темное пятно. И мне стало легче, правда. Мне радостно, что не один я знаю истину. А где нашлись двое — непременно появится третий, да-да. Когда-нибудь я его прижму! Сейчас мне запрещено приближаться к Джею ан Данеру под страхом ареста, но когда-нибудь, клянусь, я доберусь до сукиного сына!

Он принялся лихорадочно обкусывать кожу на нижней губе. Взгляд его потускнел:

— Ладно, малыш, пойдем, я отведу тебя на свободу. Нехорошо в казематах детей держать. А так хоть одно полезное дело сделаю. Где ты живешь?

— На ферме мастера ан Гетера, — быстро ответил я.

— Хорошее место, — с отсутствующим видом кивнул эмпат. — Хорошее. Ладно, идем. И мой тебе совет. В районе знати обитает некий Зоран. Человек из гильдии Собирателей. Сходи к нему. Он тоже носитель нашего проклятья, но он умеет им управлять и, может быть, научит тебя чему-то еще.

Я кивнул.

— Данеры живут неподалеку от гильдии. — Он с намеком глянул на меня, и его полные, обкусанные губы тронула улыбка. — Учти это. Хотя… У тебя же нет жетона…

— Есть, — робко заметил я. — Я видел уже мастера Зорана.

— Тогда обязательно к нему сходи. К Зорану, да-да. Это поможет тебе в будущем. Пока, как я вижу, ты совсем не знаешь, что такое быть эмпатом в нашем мире. И последний совет, малыш.

Он неуклюже пошевелился на стуле:

— Если тебе представится шанс — беги из Шапки со всех ног. Вряд ли Джей оставит тебя в покое. Ему нравится играть с теми, кто его подозревает. И я боюсь, о, как я боюсь, что его папашка, под чьим крылышком находится гильдия Услады, знает о грехах сына и поощряет их. Дела у легальных шлюх явно идут в гору.

Толстяк моргнул.

— Если ты узнаешь что-то еще о Джее, то найди меня. Вана ан Лавоя знает каждый стражник в городе. — Он горько ухмыльнулся. — Вместе мы что-нибудь придумаем. Мальчик-клеветник и стражник-завистник. Хе-хе…

Когда я покинул стены тюрьмы — еще не раз возвращался к той странной беседе, и мне не давала покоя мысль, что чужие тайны, даже маленькие, всегда могут привести к настоящей трагедии. Секреты близких — это как заваленная снегом развилка дорог. Налево бы пойти, да потревожишь чей-то сокрытый в сугробе скелет, и потому выбирать приходится путь направо. Теряя те шансы, что богато разбросаны на нужной тебе тропе.

Если бы Фарри не оказался беглым воришкой, то мы смогли бы помочь остановить проклятого маньяка.

Наверное.

Первым делом я вернулся на ферму, где получил страшный нагоняй от старика. Раск ан Гетер кричал на меня в голос. Лицо его раскраснелось, с губ вместе с обидными словами срывались брызги слюны. Я не виню хозяина теплиц за это. Он был абсолютно прав — я подвел его уже второй раз. Непозволительно много для человека в моем положении. Поэтому в тот день, да и в следующий тоже, пришлось поработать. Без обеда, без ужина, до глубокой ночи. Я возвращался домой практически без сил и старался пробраться в комнату, никого не потревожив. Гасил лампадки, оставленные в общей комнате для меня, и крался к койке, слушая мерное дыхание Фарри и далекие похрапывания старика.

По исходе второго дня старик оттаял и даже сподобился на скупую похвалу. Шэлли, ставшая этому свидетельницей, радостно подмигнула мне, а Фарри, вернувшийся с торгов, сказал:

— Надеюсь, ты будешь ходить к Лайле осторожнее. Стоит ли она того, что нас выкинут с работы из-за твоих злоключений? Я не хочу в железный лес, если ты еще не понял.

Его слова звучали обидно, но… Я понимал, почему друг так сказал. На кону стоял не только мой компас. На кону была свобода Фарри. Но отказаться от шанса пообщаться с Лайлой… Даже мысли такой не приходило. Клятвенно заверив, что больше ни в какие приключения не полезу, я принялся считать дни до следующего моего визита в таверну мастера Райдэлана.

Однако теперь у меня освободились вечера, а проводить их в своей комнате, буравя взглядом потолок, мне не хотелось. Пропуск в район знати жег мне руки, и на второй день после помилования я после ужина отправился в гости к мастеру Зорану.

Хотя на самом деле меня манил дом Данеров. Как живет это чудовище? Каменный ли замок возвышается над мирным городом или уютная хижина, скрывающая порок Джея от глаз окружающих. Мне было очень интересно увидеть его.

Стража на входе в район знати пропустила меня с легким недоумением, но жетон блестел в свете фонарей, и ни у кого из них лишних вопросов не возникло. Так я оказался в празднично освещенном квартале знати. Вились мощенные камнем улочки, поднимающиеся в гору. Прятались в расщелинах или, наоборот, возвышались над дорожкой аккуратные дома. Здесь постоянно прогуливались патрули солдат в белых тулупах, и пока я шел к кварталу гильдии Собирателей, меня трижды останавливали и требовали жетон, каждый раз отпуская с большой неохотой. По каналу, извивающемуся слева от меня, то и дело проходили сверкающие огнями ледоходы.

С погодой мне повезло. Для зимнего сезона тишина и безветрие — большая редкость. Так что удалось увидеть всю красоту богатого района, о которой я не раз слышал раньше. Здесь мне впервые попались памятники, грубо вытесанные из камня, но настоящие, поставленные в честь кого-то из известных жителей города. Я увидел каменный сад, составленный из разноцветных глыб, скорее всего, поднятых из недр горы. От взгляда на него, на лицо сама собой просилась радостная улыбка — настолько чудесно смотрелась эта композиция больших и малых обломков разных пород.

От поднимающейся вверх улицы к каждой усадьбе шли каменные дорожки, с надежными веревками-поручнями, на каждом столбике по пути горели то синие, то красные фонарики. Дома держались будто особняком от остальных, а не налезали друг на друга, как в жилых кварталах Трущоб или Торгового района. Здесь даже пахло иначе — свободой и достатком.

Пользуясь затишьем, на улице показались прогуливающиеся жители, и глядя на них, довольных судьбой, богатых и умиротворенных, я поймал себя на зависти. Мне тоже хотелось бесцельно коротать вечер на прогулке, глядя на огни соседнего района, и просто любоваться Снежной Шапкой, а не думать, как же выбираться из той ямы, где оказался. Жить здесь, в тихом и красивом районе, должно быть, и есть счастье…

Поднимаясь все выше, я посматривал по сторонам, пытаясь угадать дом Данеров. Остальной город оставался внизу, отдаляясь, и пару раз сложно было удержаться от того, чтобы не потратить драгоценные минуты на бесцельное изучение видного отсюда лабиринта Торгового района, с огнями центрального острова-рынка и сияющих трактирных улиц. Дальше, много дальше, за городскими стенами, начиналось темное ледяное море. Бескрайнее, смешивающееся с горизонтом. Серая бесконечность. По левую руку от меня в черное небо уходила гора захваченного людьми острова.

Подъем заставил меня дышать чаще и резче, ноги загудели от напряжения, а под теплой паркой я и вовсе вспотел, несмотря на колючий мороз. Но такие трудности не способны были меня остановить в продвижении по самому чудесному району Снежной Шапки. Мне казалось, будто я попал в другой мир, где нет Звездного Головача, Эльма и бандитов, таящихся на улочках Трущоб. И мир этот пришелся мне по душе.

Наконец я оказался перед воротами в квартал Собирателей. Он тоже был обнесен стеной, как и многие усадьбы богатою района. Но в данном случае это было не просто забором. Гильдия Собирателей построила свою цитадель посреди города. По стенам, в свете фонарей, прогуливались солдаты в черных шапках. Не стража. Другие…

На мой стук среагировали быстро. Лязгнула защелка — и меня без лишних вопросов впустили внутрь. Я показал жетон и сказал, что меня просил прийти мастер Зоран. Улыбчивый охранник, изучив меня, сказал, что мастера Зорана нет, что он отправился в район Гильдий и вернется не скоро, но если я хочу подождать, то солдат Собирателей будет рад предоставить для этого свою «конуру», где тепло, сухо и, как сразу становится ясно, хорошо.

Я вежливо отказался, раздосадованной неудачей. Напоследок мне хватило ума поинтересоваться, где находится дом Данеров. Не задавая лишних вопросов, солдат указал вниз, откуда я пришел.

— Трехэтажная усадьба с белыми колоннами, прямо напротив схода в канал, — добавил он.

Когда я подходил к тому дому (он запомнился мне еще во время подъема), увидел, как с высокого крыльца легко спустился мужчина. Хлопнул рукавицами, оглядел раскинувшийся внизу Торговый район и поспешил к спуску в канал.

Джей ан Данер, собственной персоной. Сердце забилось как сумасшедшее. Передо мной был убийца. Я чуть замедлил шаг и приблизился к ограждению, за которым скрывался ледяной канал. Здесь вниз вела не простая лестница. Джей ан Данер воспользовался подъемником, который, загудев, задрожав, пополз вниз, к стоящему на дне ледоходу.

Хищник вышел на охоту? Или же он захотел просто прогуляться на ночь глядя?

Разумеется, я решил за ним проследить. В тот момент все мои обещания, данные Фарри, разом вылетели из головы, а глаза застил туман одержимости нетерпением. Что, если Данер выбрался из норы, чтобы убить кого-нибудь еще?!

Ледоход внизу затарахтел и медленно развернулся, направившись к выходу из района, а я, цепляясь за дорожную веревку и постоянно заглядывая в зев канала, поспешил следом.

Мудрые люди утверждают: не гонись за чужим ледоходом. Даже если догонишь, это не принесет тебе счастья. Интересно, они пробовали угнаться за кораблем, пусть и скованным узким каналом, в котором едва-едва могут разминуться два судна? Уверяю, это занятие для сильных телом людей. Когда передо мной выросли ворота, отделяющие район знати от Торгового, — дыхание уже рвалось из груди со свистом. Сердце молотило, как обезумевший барабанщик. Стражники посмотрели на меня с еще большим подозрением, чем раньше, а я лишь пританцовывал от нетерпения и боялся потерять ледоход Джея ан Данера.

Когда наконец меня выпустили из богатого района, первым делом я ринулся к ограждению. Корабль убийцы неспешно полз по ледяной колее далеко впереди и готовился поворачивать на север, в глубину торговых лабиринтов. Весело и прощально мигали огоньки, опутавшие рубку судна. Даже если бежать изо всех сил, то мне все равно нужно будет сделать неплохой крюк, чтобы добраться до моста на ту сторону. А потом найти в канале корабль Данера станет попросту невозможным.

Так что я решил не продолжать своего преследования, пообещав себе завтра занять пост на развилке. Наверняка он ходит в Трущобы по одному и тому же маршруту. Если я буду знать точки, через которые он проходит, то…

Чем мне это поможет, интересно?

Провожая взглядом судно Джея ан Данера, я старательно запоминал его корабль.