15. «ЭТО НЕ ПИКНИК»
В этот вечер и весь следующий день Макс оставался в каюте, желая избежать вопросов пассажиров. Там он, он что называется, и проспал мятеж. Впервые он узнал о нем от помощника стюарда, пришедшего убраться у него в каюте. Глаз ему, как-будто, выкрасили черной краской.
— Кто тебе поставил фонарь, Гарсиа?
— Я не знаю, сэр. Это случилось в свалке вчерашним вечером.
— Что за свалка?
— Вы хотите сказать, что ничего не знаете?
— Впервые слышу. Так что случилось?
— Ну… мне не хотелось бы сболтнуть лишнего. Знаете, как это бывает, укажешь на кого-нибудь…
— Тебя никто не просит называть имена. Рассказывай.
— Что ж, сэр; у некоторых из этих цыплят в голове довольно просторно.
Постепенно Макс понял, что беспокойство охватило экипаж несколько больше, чем пассажиров, что было вполне естественно в силу его большей осведомленности.
Несколько человек, хлебнув самогонки Джордано, решили пойти к капитану и потребовать прямых объяснений. Потасовка началась в тот момент, когда полицейский предпринял попытку вернуть их к трапу, ведущему на палубу "С",
— Есть жертвы?
— Ничего серьезного; Несколько царапин. А это я получил от излишнего любопытства, — он осторожно потрогал глаз. — Да еще Ковак сломал лодыжку.
— Ковак? А он то, что там делал?
Казалось невероятным, что член «беспокойной» команды может принять участие в нечто подобном.
— Полагаю, что он возвращался с вахты. Может быть он помогал констеблю, а может налетел на вращающуюся дверь. Ваш друг Сэм Андерсон, был в центре событий.
Сэм! Макс почувствовал, как бешено заколотилось сердце — Сэм вновь влип в неприятности.
— Ты уверен?
— Я был там.
— И он возглавлял их?
— Нет, вы меня не поняли, мистер Джонс. Он наводил порядок. Никогда еще я не видел, что можно так работать руками. Он схватил двоих… хлоп!… стукнул их головами. Затем еще двоих.
Макс решил выйти из своего укрытия, чтобы, во-первых повидать Ковака и узнать не нужна ли его помощь, а, во-вторых, повидать Сэма. Но прежде, чем он вышел из каюты, появился Смайт и протянул ему вахтенный список. Взглянув на список, Макс обнаружил, что Саймс назначил его вахтенным офицером (вторую вахту возглавлял сам Саймс), и что заступать на вахту следует немедленно. Он вышел из каюты, гадая, что заставило Саймса изменить решение.
В контрольном отсеке находился один Келли.
— Вы на вахте, шеф? — оглядевшись, спросил Макс.
— Пока ты не сменишь меня. Это моя последняя вахта.
— Как так? Теперь вы его больное место?
— Можно сказать и так, но не по той причине, что ты думаешь. Он составил список, где вахтенными были лишь он и я. Я вежливо указал ему на правила союза, согласно которым мне ни цента не заплатят за работу вахтенным офицером.
— О, брат! И что он сказал?
— Что он мог сказать? Он мог отдать мне приказ в письменном виде, а я расписаться под ним, добавив свои соображения в вахтенный журнал. Это сломало бы ему шею. У него оставалось два варианта. Либо вновь включить тебя в список, либо в течении нескольких недель самому стоять все вахты.
Болезнь Ковака не оставляла ему выбора. Ты слышал о Коваке?
— Да, что это было? — Оглянувшись на Ногуччи, сидящего за компьютером, он понизил голос. — Мятеж?
У Келли округлились глаза.
— Насколько я понимаю, он поскользнулся и упал с трапа. Так сказано в вахтенном журнале.
— Ну что ж, полагаю, мне пора сменить вас. Какая у нас ситуация?
Они приближались к звезде класса "G"; приказы капитана были занесены в книгу приказов почерком Саймса, однако, под ними собственноручно расписался Блейн. К этому времени Келли уже вывел корабль «на колею».
— Мы уже прекратили попытки установить свое местоположение? — спросил Макс.
— О, нет, работы ведутся все время. Но ставлю семь против двух, что мы ничего не найдем. Мы попали черт знает куда.
— Откуда вы знаете?
— Я чувствую это.
Тем не менее, Макс провел всю вахту в поисках, хотя и безрезультатных. Тщательно снятые спектрограммы для звезд то же самое, что отпечатки пальцев для человека; их можно классифицировать и занести в каталог. Макс нашел в каталоге немало звезд с похожим спектром, но все они имели те или иные отличия.
За пятнадцать минут до конца вахты он прекратил поиски и убедился, что все готово для смены. Внезапно он подумал о той жертве, которую ради него принес Келли. Добрый старина Келли! Он знал его достаточно хорошо, чтобы воздержаться от открытых проявлений благодарности: достаточно подмигнуть ему и не забывать этой услуги.
Саймс появился через пять минут после начала вахты. Он молча просмотрел журнал и записи обсерваций, проделанных Максом. Подождав несколько минут, Макс почувствовал, что начинает закипать. Наконец, он не выдержал.
— Вы готовы сменить меня, сэр?
— Всему свое время. Для начала я хочу посмотреть, чем ты тут занимался. — Он указал на подпись, сделанную Максом в журнале. — Начнем с того, что ты не можешь подписываться как «ответственный вахтенный офицер». Добавь к этому «под наблюдением».
Макс глубоко вздохнул.
— Под чьим наблюдением, сэр?
— Моим.
— Нет, сэр. Во время вахты вас здесь не было.
— Ты оказываешь мне неповиновение?
— Нет, сэр, но мое назначение должно быть записано в вахтенный журнал.
Саймс закрыл журнал и смерил Макса взглядом.
— Мистер, если бы не нехватка офицеров, тебе никогда не стоять на вахте. Ты не готов возглавить вахту, и, по моему убеждению, никогда не будешь готов.
— Если вы так думаете, сэр, то я охотно вернусь к обязанностям картографа или помощника стюарда.
— Там твое место! — выкрикнул Саймс.
Ногуччи и сменивший его Ланди бросили на них удивленный взгляд, но тут же отвернулись.
— Прекрасно, сэр, — громко объявил Макс. — Я иду к первому офицеру, чтобы сложить с себя обязанности астрогатора и вернуться в хозяйство казначея.
Макс ожидал взрыва, но Саймс, сделав видимое усилие, почти спокойно произнес:
— Видишь ли Джонс, ты неправ.
«Что я теряю?» — подумал про себя Макс.
— Нет, это вы неправы, сэр, — отпарировал он.
— Что такое?
— Вы невзлюбили меня с самого момента, как я появился в «беспокойной норе». Вы ни разу не сделали попытки научить меня чему-нибудь, а лишь искали ошибки в каждом моем действии. А с назначением на должность ученика астрогатора все стало в несколько раз хуже. Вы пришли ко мне в каюту и заявили, что были против моего назначения, что не хотели…
— Ты не сможешь этого доказать!
— Это и не нужно. Теперь вы говорите, что я не могу нести вахту. Вы дали мне понять, что никогда не рекомендуете меня на эту должность, так что я зря трачу время. Так вы сменяете меня, сэр?
— Ты дерзишь мне.
— Вовсе нет, сэр. Я говорил с вами вежливо, просто излагал факты. Я прошу вас сменить меня, моя вахта окончилась добрых полчаса назад, чтобы я смог сообщить первому офицеру о возвращении к моим прежним обязанностям, что, кстати, разрешается правилами обоих союзов.
— Я не позволю тебе.
— Это мое решение, сэр; у вас нет выбора.
Выражение лица Саймса показало, что это действительно так. Некоторое время он оставался безмолвным, затем произнес гораздо более тихим голосом:
— Забудь об этом. Я сменяю тебя, возвращайся сюда к восьми часам.
— Не так быстро, сэр. Вы публично объявили, что я не могу выполнять свои обязанности вахтенного офицера. В связи с этим я не могу принять на себя ответственность.
— Черт возьми! Ты что меня шантажируешь?
Мысленно Макс согласился с ним, но вслух произнес:
— Я так не думаю, сэр.
— Что ж… Полагаю, что ты можешь заступить на эту вахту. Сейчас здесь не много работы.
— Очень хорошо, сэр. Занесите это в вахтенный журнал.
— Что?
— В нынешних обстоятельствах, сэр, я настаиваю на этом.
Выругавшись, Саймс схватил ручку и быстро занес запись в журнал. Затем он подвинул его Максу:
— Смотри!
В журнале Макс прочитал:
"Считать М. Джонса достаточно подготовленным для выполнения обязанностей ответственного вахтенного офицера.
(подп) Р.Саймс, астрогатор."
Макс сразу же заметил оговорку, позволяющую Саймсу воспрепятствовать в предоставлении Максу постоянной должности. Однако, Саймс оставался в рамках закона. Кроме того, признался он себе, ему не хотелось покидать «беспокойную» команду. Его успокоила мысль, что поскольку они, так или иначе, потерялись, рекомендации Саймса могут вообще не иметь значения.
— Вполне пригодно, сэр.
Саймс забрал журнал.
— А теперь уходи и смотри не опаздывай на вахту.
— Слушаюсь, сэр.
Он не смог удержаться, чтобы не дать последний залп.
— Вы напомнили мне, сэр; теперь вы смените меня?
— Что?
— По закону нельзя работать более четырех часов из каждых восьми.
— Свободен!
Макс отправился к себе в каюту; он был возбужден и измотан: ему никогда не нравилось драться. Ворвавшись к себе, он чуть было не сбил Сэма.
— Что с тобой, парень? У тебя такой вид, будто за тобой гонятся черти.
Макс плюхнулся на койку.
— Почти что так.
— Он рассказал Сэму о стычке с Саймсом.
Сэм одобрительно кивнул.
— Именно так и нужно обращаться с таким ничтожеством, дави на него, пока он не запросит пощады. Дай ему еще пару пинков и он будет есть из твоих рук.
Макс печально помотал головой.
— Сегодня были еще цветочки, он еще найдет способ избавиться от меня.
— Не совсем так, приятель. Держи нос по ветру и жди удобного случая. Если противник глуп и вздорен, а Саймс, несомненно, таков, а ты умен и хладнокровен, рано или поздно он подставит себя под удар. Это закон природы.
— Может быть, — Макс сделал удивленные глаза. — Сэм, тебя снова восстановили в должности?
Сэм постучал пальцем по полицейскому значку.
— Так ты не заметил?
— Расскажи мне об этом; неужели первый офицер решил простить и забыть?
— Не совсем так; ты знаешь о маленькой заварушке, что произошла вчера вечером?
— Да, но, как я понимаю, по официальной версии ничего не произошло?
— Точно. Мистер Уолтер знает, когда нужно употребить власть.
— Я слышал, ты треснул кое-кого лбами?
— И все, да и то не сильно. Ребята испугались и решили хлебнуть «огненной» водицы. После этого двое из них вообразили, что имеют полное право потолковать с капитаном. Но поскольку они трусливы, то решили пойти всем стадом. Попадись им офицер, который бы отправил их по койкам, ничего бы не случилось. Но мой незадачливый предшественник, наткнувшись на них, приказал всем расходиться. Чего они, конечно, не сделали. Боюсь, что у него не оказалось дипломатической жилки. Он назвал их «деревенщиной», тут и началась потеха.
— А ты пришел к нему на помощь?
— Вот еще. Я стоял на безопасном расстоянии, когда, услышав шум шагов мистера Уолтера, тут же ввязался в драку. Если хочешь заработать медаль, сначала убедись, что тебя видит генерал, а уже потом действуй.
Макс улыбнулся.
— Я никогда не считал тебя способным на героический поступок.
— Упаси Боже! Но это сработало; мистер Уолтер послал за мной и, накормив до отвала, объявил, что я вор, негодяй и подлец. После этого он вернул мне значок, чтоб я смог навести порядок на нижней палубе. Я преданно посмотрел ему в глаза и сказал, что сделаю все, что в моих силах. И вот я здесь.
— Я ужасно рад этом, Сэм.
— Благодарю. Затем он вновь посмотрел мне в глаза и сказал, что у него есть основания полагать (как будто раньше их не было), что на корабле остались запасы этого пойла. Он приказал мне найти их и уничтожить.
— А как на это отреагировал мистер Джи?
— Мы с толстяком разобрали перегонный куб, отнесли запчасти в склад и заперли остатки самогона. Я умолял не прикасаться к ним, пока мы не выберемся из нынешней передряги. В противном случае, я обещал переломать ему руки.
Макс рассмеялся.
— Ну что ж, рад, что с тобой все в порядке. Как мило с твоей стороны сообщить мне об этом. — Он зевнул. — Извини, смертельно хочется спать.
— Я скоро уйду. Но я пришел не отвечать на вопросы, а задавать их. Давно ты видел капитана?
— После прыжка не видел ни разу. А в чем дело?
— Никто его не видел. Я думал, что он отсиживается в «беспокойной норе».
— Нет, его не было и за обедом.
— Он обедал у себя в каюте. — Сэм поднялся. — Очень, очень странно. Хм… Мне не хочется говорить об этом Макс.
Когда Макс сменил Саймса на вахте, тот был предельно краток, а в дальнейшем повел себя так, как-будто Макса вообще не существовало в природе. Капитан так и не появлялся. Макс несколько раз порывался спросить Келли, но так и не решился. Однако, по кораблю ходили упорные слухи — капитан болен, капитан в коме, Уолтер и корабельный врач освободили его от выполнения капитанских обязанностей, капитан постоянно ищет способ вернуть корабль в родную галактику.
К этому времени всем уже стало ясно, что «Асгард» потерялся, но время истерик прошло; пассажиры и экипаж успокоились. По общему мнению лечь на круговую орбиту вокруг все приближающейся к ним звезды было единственно верным решением. Они подошли уже достаточно близко, чтобы определить, что звезда имела несколько планет.
Выбор лежал между третьей и четвертой планетами.
Судя по болометрической информации, температура на поверхности звезды составляла порядка шести тысяч градусов по Кельвину, что было ненамного больше, чем на их родном Солнце; вычисленная температура на поверхности планет показывала, что третья может оказаться чересчур жаркой, а четвертая чрезмерно холодной. На обоих планетах была атмосфера.
Переход на гиперболическую орбиту разрешил все сомнения. Болометрия показала, что третий номер напоминает горячую сковородку, и даже четвертая планета близка к земным тропикам. Кроме того, у четвертого номера была луна, что давало ему дополнительные преимущества, поскольку, вычислив период обращения спутника, довольно легко определить его массу. Используя классическую Ньютоновскую формулу, по массе и видимому диаметру можно определить силу тяжести на поверхности планеты. Она составила девяносто три процента от, довольно комфортабельно. Анализ спектра поглощения показал наличие в атмосфере кислорода и нескольких инертных газов.
Саймс и Келли перевели «Асгард» на круговую орбиту для более детального осмотра планеты; Максу же, как обычно оставалось грызть ногти.
Элли перехватила его в кают-компании. Макс не видел ее на протяжении всего подхода к планете; он был слишком занят и измотан постоянными вахтами. Но как только корабль с включенной двигательной установкой лег на стационарную орбиту, Саймс, согласно традиции, передал вахту на попечение команды контрольного отсека, и Максу приказал покинуть отсек.
Макс не смог воспротивиться своему желанию осмотреть незнакомую планету и вместе с другими пассажирами направился в кают-компанию. Он стоял позади всех, пытаясь рассмотреть в иллюминатор через голову стоящих перед ним людей. В этот момент кто-то схватил его за руку.
— Где ты был?
— Работал, — он освободил руку и погладил Чипси; зверек тут же перебрался к нему на плечо.
— Хм, ты не работал по двадцать четыре часа в сутки. Ты знаешь, что за последнюю неделю я послала тебе девять записок?
Макс знал. Он сохранил их, хотя оставил без ответа.
— Извини.
— Он еще и извиняется. Ну да ладно; Макс, расскажи мне о планете. Как ее назвали?
На ней есть кто-нибудь? Где мы совершим посадку и когда? Макс, как ты можешь оставаться спокойным?
— У нее еще нет имени, мы называем ее либо «планета», либо «номер четыре». Келли хочет назвать ее «Хендрикс», но Саймс возражает; думаю, он хочет назвать ее своим именем. Капитан же пока не принял решения.
— Они должны назвать ее «Правда» или «Надежда», что-нибудь в этом духе. А где капитан? Я не видела старичка уже несколько дней.
— Он очень занят, много работы. Что касается других вопросов, мы не видели никаких городов, поселений, либо других признаков цивилизации.
— Что ты понимаешь под «цивилизацией»? Надеюсь, что не скопище старых грязных городов?
Улыбнувшись, Макс почесал голову.
— Убедила, но я не понимаю, как может цивилизация обходиться без городов.
— Почему бы и нет. Скажем, пчелы строят свои города, но никто не слышал о пчелиной цивилизации. А я представляю себе премилую цивилизацию: они сидят вокруг деревьев, поют и думают о прекрасном.
— И ты так хочешь?
— Нет, это бы смертельно утомило меня, но ты не сказал, когда будет посадка.
— Я не знаю. Когда они решат, что безопасность гарантирована на сто процентов.
— Мне хотелось бы, чтобы это произошло побыстрее. Как это волнительно! Похоже на Робинзона Крузо или первых людей на Венере.
— Они погибли.
— Да, но мы останемся в живых на… — она махнула рукой в сторону планеты. — Я хочу назвать ее «Милосердие».
Макс нахмурился.
— Элли, неужели ты не понимаешь, насколько это серьезно? — Он перешел на шепот. — Это не пикник.
Если мы не сможем обосноваться на этой планете, последствия могут быть ужасными.
— Почему?
— Послушай, я прошу не ссылаться на меня и, вообще, ни с кем не вести разговоры на эту тему. Мне кажется, что вряд ли мы когда-нибудь вернемся домой.
Она нахмурилась, затем пожала плечами и выдавила из себя подобие улыбки.
— Тебе не удастся запугать меня. Конечно, мне бы хотелось вернуться домой, но если это невозможно, Милосердие будет добра к нам. Я это знаю.
В ответ Макс не произнес ни слова.