11. «ЧЕРЕЗ ГРУЗОВОЙ ЛЮК»
Перелет с Планеты Гарсона на Халкион мимо Ню Пегаса заключается в трех последовательных прыжках протяженностью 105, 487 и 19 световых лет. И все это для того, чтобы покрыть расстояние «по прямой» чуть меньше 250 световых лет. Но ни "прямое "расстояние, ни псевдорасстояние прыжка не имеют значения: фактически между начальным и конечным пунктом, «воротами», «Асгард» пройдет расстояние менее одного светового года.
Первый прыжок был произведен спустя месяц после отлета с Планеты Гарсона. С момента старта Келли поставил Макса под свое начало, что давало тому возможность выкроить побольше времени для дальнейшего обучения (вахты с Саймсом в этом смысле были просто бесполезны) и, что особенно устраивало Макса, избавляло его от необходимости нести вахту с Саймсом. Устроил ли это Келли специально, Макс не знал, а спросить не осмелился.
Вахты Макса носили по-прежнему учебный характер, ни он никого не сменял, ни его не сменяли. У него вошло в привычку оставаться в отсеке управления до самого ухода Келли. В результате этого он часто оказывался в компании с доктором Хендриксом, сменявшим главного оператора, а Келли обычно оставался на вахте, чтобы поболтать или просто посидеть в отсеке.
Иногда, во время вахт Хендрикса, отсек управления посещал капитан. Вскоре после старта доктор Хендрикс воспользовался этим, чтобы продемонстрировать перед капитаном Блейном и первым офицером Уолтером странный талант Макса. Макс выступил без ошибок, хотя присутствие капитана несколько сковывало его. Капитан наблюдал за ним с выражением легкого удивления на лице. В конце он произнес:
— Спасибо, парень. Это удивительно. Как тебя зовут?
— Джонс, сэр.
— Да, Джонс. — Старик задумчиво заморгал. — Это должно быть ужасно, когда не можешь забыть, особенно в середине ночи. Сохрани свою совесть чистой, сынок.
Двенадцать часов спустя к нему обратился доктор Хендрикс.
— Джонс, останься. Я хочу поговорить с тобой.
— Слушаюсь, сэр.
Несколько минут астрогатор был занят разговором с Келли, затем вновь заговорил с Максом.
— Капитан был потрясен водевилем, что ты разыграл перед ним. Он спрашивает, обладаешь ли ты еще какими-нибудь схожими математическими способностями.
— Нет, сэр. Я не мгновенный вычислитель. Однажды я видел его выступление, это мне не под силу.
— Не важно, — оборвал тему Хендрикс. — Ты говорил мне, что дядя обучал тебя математике.
— Только применимо к астрогации, сэр.
— Как ты думаешь, о чем я говорю? Ты знаешь как рассчитывать данные для прыжка?
— Думаю, что знаю, сэр.
— Говоря честно, я сомневаюсь, вне зависимости от подготовки проведенной братом Джонсом. Однако, начнем.
— Прямо сейчас, сэр?
— Представь, что ты вахтенный офицер. Келли будет твоим помощником, а я просто наблюдателем. Рассчитай подход к прыжку. Я понимаю, что до момента прыжка нам еще далеко, но ты должен представить, что безопасность корабля зависит от точности расчета.
Макс перевел дыхание.
— Слушаюсь, сэр.
Он принялся готовить чистые пластинки для камер, но его остановил Хендрикс.
— Нет.
— Простите, сэр?
— Если ты вахтенный, то где твоя команда? Ногуччи, помоги ему.
— Слушаюсь, сэр, — усмехнувшись, Ногуччи принялся за дело. Когда они наклонились над первой камерой, Ногуччи прошептал:
— Не позволяй ему сбить себя с толку, парень. Мы устроим хорошенькое представление, а Келли нам поможет.
Напрасные надежды: Келли лишь передавал цифры, ничем не дав понять прав ли Макс в своих действиях. Закончив с предварительными расчетами и сравнив данные полученные на пластинках с картами, Макс не стал самолично засылать их в компьютер, а усадил за него Ногуччи. Спустя некоторое время огни на пульте высветили ответ. По крайней мере, он надеялся, что это был ответ.
Не произнеся ни слова, доктор Хендрикс вставил те же самые пластинки в «бак» и провел всю работу заново. Вскоре вновь вспыхнули огоньки. Забрав у Келли таблицы, астрогатор принялся переводить их в числа.
— Отличие только в девятом знаке. Довольно неплохо.
— Я ошибся лишь в девятом знаке, сэр?
— Я не говорил этого. Возможно это моя ошибка.
Макс радостно улыбнулся, но тут он заметил как доктор Хендрикс внезапно нахмурился.
— А почему ты не учел допплеровское излучение?
Макса словно холодом окатило.
— Похоже, я забыл, сэр.
— Я думал, что ты никогда не забываешь.
Макс интуитивно, но вполне справедливо, подумал, что это два совершенно разных механизма памяти, хотя и не мог объяснить научным языком. Одно дело, когда забываешь в ресторане шляпу, что может случиться с каждым, с другой стороны невозможно забыть то, что когда-то выучил наизусть.
— Команда отсека управления не должна забывать ничего, что может отразиться на безопасности корабля, — продолжал Хендрикс. — Однако, если рассматривать это как учебу, то задачу ты решил прекрасно, за исключением того, что делал это слишком медленно. Будь наша скорость близка к скорости света, корабль бы уже рухнул в Стикс в царстве Аида. Однако повторю, для первой попытки это было совсем неплохо.
Хендрикс отвернулся. Келли показал головой в сторону входного люка.
Засыпая, Макс представил себе, что подумает о нем доктор Хендрикс, узнай он… О, нет! Он отогнал мысль прочь.
По мере приближения к первой аномалии спокойные вахты, расписанные на троих офицеров и четырех матросов, сменились на более напряженные (посменное дежурство через вахту). Теперь на вахту заступали астрогатор, его помощник, картограф и оператор. К этому времени Макс был принят на регулярное вахтенное дежурство. В состав первой вахты входили доктор Хендрикс, в качестве его помощника картограф 1-го класса Ковак, Макс как вахтенный картограф, и Ногуччи как оператор компьютера. Их сменяли Смайс, Келли, Смайт и Ланди. Макс отметил про себя, что Хендрикс отдал «первый состав» Саймсу, а себе забрал менее опытный персонал. И хотя он не понял причин этого, но был доволен возможностью работать отдельно от Саймса.
Теперь он понял почему отсек управления называли «беспокойной норой». Доктор Хендрикс превратился в бесстрастный автомат, проводящий коррекцию за коррекцией; его единственным требованием была быстрая, точная и молчаливая работа. В течении последних двадцати часов перед прыжком астрогатор не только ни разу не покинул отсек управления, но и не позволял это делать никому, за исключением подвахтенных. Саймс по-прежнему стоял собственную вахту, однако доктор Хендрикс проверял каждое его действие. Дважды он потребовал от младшего астрогатора переделать часть работы, а однажды даже проделал это сам. Поначалу Макс с удивлением взирал на необычное зрелище, но затем обнаружил, что во время конфиденциальных разговоров доктора с Саймсом присутствующие старались с головой уйти в свою работу.
Напряжение росло по мере приближения критического момента. Подход к межпространственному прыжку нельзя сравнить ни с каким пилотирования, когда-либо выполняемого человеком, хотя приблизительно это можно сравнить с полетом на атмосферном самолете, когда, пролетев тысячу миль вслепую, нужно проскочить через узкий туннель, даже не видя его. Аномалию Хорста нельзя увидеть, ее можно только вычислить с помощью уравнений, описывающих влияние массы на пространство; «ворота» представляли собой ничем не помеченную область пустого пространства, затерявшуюся среди всеобщей пустоты.
Приближаясь к планете, астрогатор видит свою цель, непосредственно или по радару, а его скорость составляет всего несколько миль в секунду. Выполняя подход Хорста, скорость корабля приближается к скорости света, а в последней момент и достигает ее. Ближайшие космические «маяки» находятся от него на расстоянии миллиардов миль, а сами они движутся со скоростью звезд. Наблюдателю на корабле, вследствие эффекта параллакса, возможного лишь когда сам наблюдатель движется со скоростью волн электромагнитного излучения — единственного указателя местоположения и скорости, кажется, что «маяки» собираются в одну точку.
Все равно, что искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.
Во время последнего подхода Келли сам сел за компьютер, Ланди приготовился ассистировать ему по таблицам.
Смайт и Ковак проводили обсервации, передавая все новые данные доктору Хендриксу, который, в свою очередь, устно передавал команды оператору компьютера, без задержки "прокручивая "программу через свой мозг.
В это время двигательный отсек подчинялся непосредственно ему; в каждой руке он держал по выключателю дистанционного контроля, соединенных непосредственно с пультом управления корабля. Один должен был поддерживать скорость «Асгарда» близкой к скорости света, другой был предназначен для придания ему последнего усилия для прорыва.
От вахты Макса отстранили — для решения задач требовались опытные специалисты. С другой стороны, Саймс также остался не у дел; в момент истины в отсеке управления должен был быть лишь один астрогатор.
Из всех находящихся в «беспокойной норе» лишь только капитан Блейн сохранял спокойствие. Он сидел в своем личном кресле и курил, наблюдая за Хендриксом. Усталое лицо астрогатора приобрело серый оттенок и блестело от пота. Казалось, он спит, хотя это и было невозможным. Наблюдая за ним, Макс недоумевал: зачем он так стремится стать астрогатором, зачем ему нужно взвалить себе на плечи неразделимое бремя ответственности?
Однако в звонком голосе доктора не слышалось и следов усталости; цифры лились непрерывным потоком.
Макс слушал, учился и недоумевал. Через купол отсека он взглянул на пространство за кораблем, искаженное их огромной скоростью. Звезды, лежащие прямо по курсу, за последние семь вахт немного приблизились друг к другу, все тот же эффект параллакса. Теперь они были видны в волнах инфракрасного спектра; волновой фронт двигался так быстро, что допплеровский эффект преобразовывал тепловое излучение в видимый свет.
Поток цифр прервался. Опустив глаза на пульт, Макс тут же посмотрел на небосклон, услышав команду Хендрикса:
— Приготовиться!
Звезды, казалось, устремились навстречу друг другу: затем мгновенно, без какой-либо задержки, их сменила новая, совершенно отличная от старой, звездная картинка.
Хендрикс выпрямился и, вздохнув, посмотрел наверх.
— Это Мемориал Альберта, — тихо произнес он. — А там Шестиугольник. Что ж, капитан, мы снова сделали это. Принимайте вахту, мистер, — обратился он к Саймсу. Пропустив вперед капитана, он последовал за ним к люку.
«Беспокойная» команда вновь перешла к обычным вахтам; следующий прыжок должен был состояться еще не скоро. Макс продолжал нести вахты в качестве вахтенного картографа, а Ковак временно заменил Хендрикса, взявшего недельный отпуск. Работы на этом отрезке полета было не много, но Макс искренне радовался новому порядку; он с гордостью ставил в вахтенном журнале свою подпись: «М. Джонс, вахтенный картограф.» Он чувствовал, что добился успеха, несмотря на неприязненное отношение Саймса.
Он был удивлен, но отнюдь не встревожен, когда в свободное от вахты время получил приказ явиться к астрогатору. Он надел свежую форму, пригладил волосы и поднялся на палубу "С".
— Ученик картографа Джонс прибыл, сэр.
В каюте Келли и астрогатор пили кофе. Хендрикс ответил на приветствие Макса, однако, оставил его стоять у входа.
— Полагаю, что вы сами объявите новость?
— Как прикажите, сэр. — Келли явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Итак, Джонс, отныне ты не состоишь в моем союзе.
Макс был потрясен. Келли, между тем, продолжал:
— Дело в том, что ты должен выучиться на астрогатора. Так решили мы с доктором.
В голове у Макса зашумело, он едва слышал слова Хендрикса.
— Ну как, Джонс? Хочешь попробовать!
— Да, сэр, — выдавил из себя Макс.
— Прекрасно, мы с Келли наблюдали за тобой. И оба убедились, что ты можешь, или, по крайней мере имеешь скрытую способность, развить в себе необходимые знания и скорость. Вопрос в следующем: ты придерживаешься нашего мнения?
— Да, надеюсь на это, сэр.
— Я тоже надеюсь, — ответил Хендрикс. — Посмотрим, если у тебя ничего не получится, никогда не поздно вернуться в свой союз. Приобретенный опыт только поможет тебе в работе картографа. — Он повернулся к Келли. — Я слегка проэкзаменую Джонса. А затем мы примем окончательное решение.
— Очень хорошо, сэр, — Келли поднялся.
Когда главный оператор вышел из каюты, Хендрикс подошел к столу и вытащил оттуда служебную книжку члена экипажа.
— Это твоя? — резко спросил он.
Взглянув на нее, Макс чуть не потерял дар речи.
— Да, сэр.
— Прекрасная карьера, не так ли? Хочешь сделать какие-нибудь объяснения?
Пауза продолжалась не более десятка секунд, хотя Максу она показалась вечной. Затем наступило очищение.
— Это вовсе не прекрасная карьера, сэр, — ответил он. — Все липа, от начала до конца.
Он понял, что собственноручно разрушил все свои честолюбивые планы, но, как ни странно, на душе у него стало спокойно.
Хендрикс спрятал книжку обратно в стол.
— Прекрасно; ответь ты по другому, ноги бы твоей не было в отсеке управления. А теперь садись и рассказывай.
Макс рассказал все; единственное, о чем он умолчал, было имя Сэма. Когда же Хендрикс попросил назвать его, Макс отказался.
— Я не скажу, сэр.
Хендрикс кивнул головой.
— Что ж, добавлю что, не буду делать попыток отыскать этого… э-э… твоего друга, даже если он и находится на корабле.
— Благодарю вас, сэр.
Последовало непродолжительное молчание. Наконец, астрогатор спросил:
— Сынок, что вынудило тебя прибегнуть к этой нелепой афере? Неужели ты думал, что тебя не поймают?
Макс думал об этом.
— Я полагал, что рано или поздно это случится, сэр. Но я хотел летать в космосе, а другого пути не было. А что бы вы сделали на моем месте?
— Я ? Что я могу ответить? Ведь, на самом деле, ты спрашиваешь, считаю ли я твой поступок не только незаконным, но и аморальным.
— Полагаю, что так, сэр.
— Аморально ли лгать и пускаться в аферы, чтобы получить желаемый результат? Это хуже, чем аморально; это неблагородно! Возможно, мое мнение сродни фарисейству… это моя слабость. Я не думаю, что молодой и бедный бродяга, каким ты описал себя, может променять чувство собственного достоинства на роскошь и богатство. Что касается остального, то человеческая личность — сложная штука.
Адмирал Нельсон был лжецом и вольнодумцем; Авраам Линкольн был вульгарен и внутренне неуравновешен. Этот список бесконечен. Нет, Джонс, я здесь не судья; решай все сам. Пусть твой поступок оценивают власти, а мне важно, обладаешь ли ты необходимыми качествами
Макс вновь пережил чувство шока; Он уже было свыкся с мыслью, что потерял все шансы…
— Сэр?
— Пойми меня правильно, — Хендрикс постучал по фальшивой книжке. — Мне не нравится это, но ты можешь исправить свою ошибку. Со временем, мне может понадобиться вахтенный офицер; если ты подойдешь, я смогу назначить тебя. К тому же, здесь присутствуют и личные мотивы: твой дядя учил меня — я научу тебя.
— Я буду стараться; благодарю вас, сэр.
— Не нужно, сейчас я не испытываю к тебе дружеских чувств. Никому не говори о нашем разговоре. Я попрошу капитана сделать сбор членов нашего союза, где он мистер Саймс и я проголосуем за твое назначение. Это позволит капитану временно присвоить тебе звание кадета и назначить учеником астрогатора, что не слишком отличается от обычного порядка выдвижения, как тебе, должно быть, известно.
Максу не был известен «обычный порядок», но он знал, что иногда офицеры поднимаются на корабль"через грузовой люк"
— А мистер Саймс, сэр? — вдруг осенило его.
— Разумеется, в этой процедуре должны участвовать все астрогаторы, с которыми ты работаешь на корабле.
— Голосование будет открытым?
— Да.
— Тогда… прошу, сэр, забудем об этом. Я хотел сказать, что ценю ваше желание… — его голос дрогнул.
Доктор грустно улыбнулся.
— Может ты разрешишь мне самому побеспокоиться об этом?
— О, простите, сэр.
— Когда все решится, я поставлю тебя в известность. Или, если предпочитаешь, «когда и если».
— Так точно, сэр, — Макс поднялся. — Еще пара вопросов, если позволите, сэр.
Хендрикс вновь повернулся к столу.
— Давай.
— Не скажете ли вы, просто чтобы удовлетворить мое любопытство, на чем я попался?
— Ах, это. Несомненно это заметили, по крайней мере, несколько человек, в первую очередь Келли. Однажды Ланди в разговоре с тобой упомянул «Кайферз-Ритц» на Луне. Твой уклончивый ответ ясно показал, что ты и понятия не имеешь об этом ресторане, что невозможно для астронавта: ресторан находится прямо напротив восточного шлюза космопорта. Но к окончательному решению я пришел, когда увидел вот это, — он вновь показал на книжку. — Джонс, я имею дело с числами, и пока я не перестану дышать, я буду проделывать с ними всевозможные операции в уме. В книжке говорится, что ты отправился в космос за год до выхода в отставку твоего дяди, я прекрасно помню этот год. Но ты сам говорил мне, что дядя обучал тебя дома, и этому есть подтверждение, если вспомнить о твоем выступлении. Эти два факта взаимно исключали друг друга. Нужно ли продолжать.
— Полагаю, что я был недостаточно умен.
— Дело не в этом. Числа — точная штука, Джонс; их нельзя подтасовать, обрежешься. Какой другой вопрос?
— Мне хотелось бы знать, сэр, что будет со мной?
— О, — неопределенно ответил Хендрикс, — это дело союза стюардов и клерков. Мой союз не занимается дисциплинарными взысканиями по делам других союзов. Если, конечно, они не будут настаивать «выдать» тебя им.
Макс вышел от астрогатора растерянным. И все же он чувствовал себя намного спокойнее, чем раньше. Угроза возможного наказания казалась менее тяжелым бременем, чем постоянный страх неминуемого разоблачения. Теперь важно другое — у него появился шанс пробиться в астрогаторы.
Ему хотелось рассказать об этом Сэму или… Элли.
