Грон очнулся оттого, что его окатили водой. Он открыл глаза и тут же снова зажмурился, потому что в глаза капало с бровей.

— Ну-с, граф, рад с вами познакомиться.

Грон тряхнул головой, сморгнул и наконец-то сумел открыть глаза и увидеть того, кто к нему обращался. Это оказался мужчина средних лет, довольно представительной внешности, но с крайне спесивым выражением лица. Он смотрел на Грона насмешливо.

— В свою очередь, как вежливый человек и дворянин, спешу представиться — барон Гуглеб, в простонародье, а впрочем, и среди некоторой части аристократии более известный как Черный барон.

Грон досадливо поморщился. Так вот оно что…

За тюремную ограду он проник достаточно просто. Тюремные стражники, как они с Газадом уже имели возможность наблюдать, не отличались особенным рвением, так что единственный часовой у ворот мирно дремал, обхватив алебарду. Подъем по выщербленной стене тюрьмы тоже оказался не слишком трудным занятием, а черепица ее крыши сгнила и держалась плохо, так что разобрать небольшой участок и проникнуть на чердак, как Грон и предполагал, оказалось делом нескольких минут. Пристроив черепицу на место, чтобы, если он вдруг задержится дольше, чем предполагает, никто снаружи не обратил внимания на дыру в крыше, Грон, неслышно ступая, подобрался к чердачному люку. Как он и думал, скобы, на которых висел замок, давно сгнили, поэтому ему удалось отворить люк, даже не трогая замка. Отхватив кинжалом кусок веревки, он протянул ее через стропила и закрепил на люке, изготовив примитивный механизм открывания-закрывания, после чего нырнул вниз, оказавшись на верхней площадке винтовой лестницы. Потянув за веревку, Грон закрыл люк и обмотал висящий конец вокруг замка. Оставалось надеяться, что у здешнего персонала нет привычки внимательно вглядываться в давно не открываемые чердачные люки. После того как путь его проникновения на лестницу был замаскирован, Грон присел и осмотрелся. Вход на верхний этаж перекрывала железная решетка, закрытая изнутри на массивный висячий замок. Сквозь решетку тянуло вонью гнилой соломы, давно немытого тела и мочи. Грон тихонько хмыкнул. Ну да, ватерклозетов в здешних тюрьмах не предусмотрено, так что в лучшем случае заключенные отправляют естественные надобности в бадью, а в худшем и вовсе в угол камеры. Но искать Черного барона на верхних этажах вряд ли имело смысл. Как, впрочем, и принцессу. Хотя Грон сильно сомневался, что, даже если она в городе, ее держат в тюрьме. Скорее в баронском замке. Но туда он наведается позже, а сейчас перед ним стояла задача разобраться с тем, что за талантливый самородок в области оперативной работы и специальных операций объявился в Насии. Потому что, если с ним не разобраться сейчас, это могло очень сильно осложнить его дальнейшие планы.

Еще одного часового он обнаружил на первом этаже, у входной двери. Тот сидел на нижней ступеньке лестницы и самозабвенно храпел. Грон осторожно спустился по лестнице, присел за его спиной и некоторое время прислушивался. Сон человека минует разные фазы, переходя то в так называемый быстрый, то в медленный сон, и в эти фазы человек спит неодинаково. В одной фазе — более крепко, а в другой — менее. А для того, что он собирался сделать, необходим крепкий сон… Когда часовой зашелся особенно громкой руладой, а затем завозился, Грон замер, но стражник только поудобнее перехватил алебарду и вновь мерно засопел. Грон выждал еще пару минут, затем нагнулся и присмотрелся к реакции век и губ. Похоже, момент был подходящий. Он осторожно положил палец на сонную артерию и прижал. Часовой чуть сморщил лицо, но так и не проснулся, а спустя некоторое время его фигура обмякла и осела на ступеньках. Грон удовлетворенно кивнул и, выпрямившись, перешагнул через фигуру, занимавшую почти всю ширину узкого проема винтовой лестницы. Очнувшись, часовой будет уверен, что все это время просто крепко спал. Грон тенью проскользнул мимо коридорчика, ведущего к запертой входной двери, заглянул за угол и бесшумным броском преодолел промежуток в два шага, ведущий к ступенькам вниз. В конце короткого пролета в пять крутых ступенек маячила массивная дверь, обшитая ржавыми железными полосами. Вход в тюремные подземелья…

— Я сказал «рад» и должен пояснить, что в данном случае так оно и есть, — Черный барон величественно вздернул палец, — ибо я действительно рад приветствовать в вашем лице собрата. Собрата-иномирянина. Разрешите представиться — колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мегхин Агхмигаг. — Барон вытянулся во фрунт и изобразил кулаком у плеча нечто вроде «Но пасаран!» испанских республиканцев.

Грон еще раз моргнул, сбрасывая с ресницы последнюю каплю, и усмехнулся. Что ж, нечто подобное он и подозревал. Еще один посланник Белого Шлема. Только из какого-то другого мира…

— Сказать по правде, я даже не ожидал от судьбы такого подарка, — продолжал разглагольствовать Черный барон, неторопливо прохаживаясь перед висящим на пыточном щите Гроном. — Я предполагал, что Бесцветная Корона— единичное устройство, и принципы его использования утеряны вместе с казнью правящей фамилии, но, как видно, я ошибся. И на Континенте угнетателей также имеется своя Корона. — Черный барон остановился и развернулся на каблуках. — Могу я узнать, к какому ведомству вы относитесь? Управление сбора специальных сведений или Федеральный комитет?

Грон указал взглядом на стоящего рядом громилу в маске палача. Черный барон пренебрежительно рассмеялся.

— Вы опасаетесь Бубну? Не беспокойтесь, он абсолютно предан, да и к тому же туп как пробка. Кроме того, у него вырезан язык и он неграмотен. Я все предусмотрел. Не существует способов получить от него информацию.

— Тогда почему я все еще прикован к этому? — Грон повел подбородком в сторону руки, закованной в наруч, накрепко приклепанный к пыточному щиту. Похоже, он не так давно использовался по назначению, поскольку спине было мокро и остро пахло кровью.

Черный барон дребезжаще рассмеялся.

— Это? Ну не считаете же вы меня наивным, коллега? Я полагаю, что здесь мы, два земляка, должны забыть о прошлых идеологических разногласиях и вместе как можно лучше обустроиться в этом мире. Тем более что у нас для этого имеются все возможности. Я довольно близок к королю Насии, да и вы, насколько мне известно, пользуетесь некоторым вниманием короля Агбера, вернее, — он довольно мерзко хихикнул, — пользовались. До того как я провел свою маленькую акцию. Так что у нас с вами блестящие перспективы. Я думаю, вы и сами это понимаете. Но пока мы не придем к определенному соглашению, пока я не получу гарантии того, что вы будете послушным и преданным соратником, я не собираюсь снимать вас с этого, можете мне поверить, чрезвычайно удобного для переговоров места.

Грон прикрыл глаза. Да-а, мерзкое положеньице. Нарваться на второго, как это называет Газад, Дважды рожденного (хотя в его собственном случае уже следует говорить Трижды) и обнаружить, что это извращенец с гипертрофированным самомнением, довольно низким уровнем развития и садистскими наклонностями, — ситуация хуже не придумаешь.

— Итак, коллега, судя по вашим военным успехам, дома вы занимались тактическими операциями, — продолжил между тем Черный барон, — и это хорошо. Мне крайне не хватало специалиста по тактике и военному искусству. Так что могу вас обрадовать, в моих глазах вы являетесь ценным инструментом. И поэтому…

Черный барон вещал довольно долго, и Грону постепенно становилось ясно, из какого мира пришел барон. Его мир состоял из двух крупных континентов, на одном из которых случилась трагедия, в первом мире Грона носившая название социалистической революции. Нет, как и везде, лозунги и идеи, под которыми началась кровавая вакханалия по вырезанию всех «богатых» и установлению всеобщего равенства, непременно долженствующего привести к всеобщему же братству, а уж затем и к абсолютной свободе для всех и каждого, были чрезвычайно привлекательны для любого человека. Вот только чуть позже выяснилось, что достигнутое на первом этапе намного большее равенство как-то все никак не приводит к возникновению братства. Наоборот, несмотря на устранение материальных основ неравенства и всемерное идеологическое воспитание, народ отчего-то в основной своей массе мельчает и оскотинивается. И в отсутствие возможности заработать себе лучшие условия для жизни, образования детей, отдыха, если они так уж заметно отличаются от тех, что доступны всем остальным, каковые считаются равными тебе, вообще перестает напрягаться, предпочитая не работать, а ловчить, формальничать и подворовывать. Так что для хотя бы мало-мальски эффективного функционирования экономики необходимо, во-первых, как минимум в некоторых ключевых областях, например в государственном управлении, науке, военной сфере и передовых технологиях, отказаться от принципов равенства, серьезно поощряя сначала хотя бы ключевые фигуры, и, во-вторых, создать кнут в виде мощных охранно-правительственных структур, перед которыми стоят две основные задачи.

Первая — постоянно отлавливать недовольных, недоумевающих, почему это в условиях все более ускоряющегося движения к светлому будущему становится все тяжелее жить, и не давать их числу дорасти до критической массы; ну и вторая — оказывать давление на совсем уж нерадивых, побуждая остальных в антипатии к работе не переходить определенной черты. Ибо без подобных мер экономика государства равных, носящего помпезное название Великое равноправное всемирное братство, вообще отказывалась функционировать, скатываясь к этакому варианту натурального хозяйства, когда каждый во многом жрал то, что вырастил сам на куцем приусадебном участке, и носил то, что не столько покупал, сколько обменивал на нечто важное, но доступное именно ему — продукты, медицинские услуги, возможности комфортного отдыха и тому подобное. И, судя по намекам и отвлеченным сентенциям, прорывающимся в разглагольствованиях бывшего колонтеля Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мегхина Агхмигага, этот репрессивный аппарат, как и любая бюрократическая система, в выполнении выше упомянутых задач оказался не слишком эффективным, давая в своей работе достаточно высокий процент брака. Ну и, так же как и в мире Пушкевича, этот брак репрессивных органов оборачивался десятками тысяч сломанных и исковерканных судеб. Впрочем, как и дома, все это оправдывалось происками врагов и обострением борьбы с пока еще остающимся враждебным миром угнетения…

Похоже, человеческая цивилизация на определенном этапе своего развития была обречена наступать на одни и те же грабли. Хотя для более-менее достоверных выводов сходства этапов развития всего двух цивилизаций пока еще было маловато. Может, это просто был вот такой уникальный случай относительного совпадения. Относительного, поскольку мир Мегхина Агхмигага находился пока еще в начале эры пара.

— …Вот такими я вижу планы наших с вами, коллега, ближайших действий, — плавно закруглил монолог Черный барон, окидывая Грона горделивым взглядом.

Помолчав, Грон спросил:

— А как вы меня вычислили, барон?

Черный барон довольно рассмеялся.

— Ну неужели вы решили, что меня смогли обмануть эти ваши отвлекающие маневры с наемниками-кирасирами?

Сказать по правде, Грон на это очень рассчитывал. Хотя на всякий случай еще подстраховался, на подходе к Зублусу разбив группу и войдя в город только в сопровождении Газада.

— Я сразу понял, — продолжил барон, — что вас стоит ждать лично. Хотя и предполагал, что вы заявитесь к городу во главе своей оноты. Но на всякий случай приказал взять под наблюдение и всех наемников, появившихся в городе в последнюю седмицу.

Грон криво усмехнулся и понимающе кивнул. Ну да… значит, господин бывший колонтель сумел еще и подготовить некоторое количество классных филеров. А он-то уши развесил… ведь ясно же было, что дело нечисто. Барон с удовольствием наблюдал за его реакцией.

— А скажите, коллега, как вы узнали, что я — иномирянин?

— Ах это… — Черный барон мелко рассмеялся, — ну это было просто. — Он повернулся и кивнул своему немому подручному, повелительно указав рукой в угол.

Тот грузно развернулся и, косолапя, двинулся в указанном направлении. Подойдя к куче тряпья, он наклонился и принялся рыться в ней, а затем ухватил что-то рукой и двинулся в обратную сторону.

— У меня большой опыт, коллега. В нашей структуре до звания колонтеля дослуживается дай бог один из ста, причем большая часть неудачников оказывается в умелых руках своих более удачливых коллег, — довольным голосом начал Черный барон. — Впрочем, кому я это рассказываю? Вам все это должно быть известно ничуть не меньше, чем мне. Недаром вы снабжаете своих агентов капсулами с ядом. Вы прекрасно осведомлены о том, что в наших руках говорят даже мертвые. Впрочем, отдаю вам должное, ВАШ заговорил ненамного раньше.

При этих словах его подручный приподнял предмет, который держал в руках. Это оказалась голова Газада. Грон несколько мгновений расширившимися глазами смотрел на мертвое лицо своего Идущего, а затем отключился.

— Да… я всегда считал, что в УССС служат слюнтяи, — пробился через туман беспамятства сожалеющий голос Черного барона. — А ну-ка, Бубна, освежи-ка его еще разок.

И на Грона вновь обрушился поток воды. Это окончательно привело его в себя, однако он решил еще некоторое время попритворяться бесчувственным. Во всяком случае, попытаться. Мало ли что можно услышать. Этот урод, похоже, склонен к пространным монологам, а такие типы способны вещать при минимальной аудитории и даже в отсутствие оной. Ну а умелый аналитик всегда может извлечь крупицы полезной информации из потока любого бреда…

Так и произошло. Особенно много важного для текущего момента он не узнал. Так, кое-что по мелочи. Но зато Черный барон выдал много информации по политической обстановке в Насии и, главное, совершенно уникальную информацию по Владетелям. Такую, что Грон едва не дернулся. Поскольку вещи, о которых он только начал догадываться, получили подтверждение, а главное, очень многие детали, которым он не находил никакого объяснения, внезапно сложились в очень ясную и стройную картину. Впрочем, все услышанное надо было еще тщательно обдумать и проанализировать. Чуть позже, когда в пыточную, прихрамывая, втащился горбун с подносом, уставленным тарелками с едой, Черный барон на некоторое время умолк, Грон получил возможность еще и наскоро обдумать свое положение.

К его полному разочарованию, его коллега-иномирянин оказался законченным подонком и настоящим садистом. У головы Газада, которую немой Бубна поднес к его лицу, были отрезаны уши, веки, губы и вырван язык. Вряд ли он в таком виде мог хоть что-то рассказать, так что, скорее всего, это было сделано с ним после того, как Черный барон извлек из него все нужные ему сведения. Да уж, похоже, эта Исполнительная стража Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства была еще той структурой. Да и он тоже хорош! Потерял сознание, будто нервная девица. Похоже, его предположение о том, что его взаимодействие с телом Собола ад Градана все еще во многом подчиняется гормональным реакциям, можно считать доказанным фактом. Не слишком приятное открытие, но деваться от него все равно некуда. Просто теперь это необходимо учитывать в своих раскладах. Человек вообще тварь жутко приспосабливаемая. Маресьев, вон, без ног снова начал летать, причем на истребителе, и даже сбил несколько вражеских самолетов. А сколько здоровых парней сгорели в первом же бою, не успев даже израсходовать весь боезапас? Или, скажем, такая известная личность, как Франклин Делано Рузвельт. Напористый, энергичный и спортивный молодой человек с большими амбициями внезапно заболевает полиомиелитом и становится инвалидом, регулярно испытывающим сильные боли и прикованным к инвалидной коляске. Казалось бы, полный крах всех жизненных планов. Ну кому интересен инвалид? Но нет же, парень находит в себе силы не сдаться и в конце концов становится президентом США. Да еще каким! Единственным за всю историю, который избирался на этот пост аж четыре раза…

Но сейчас не это было главное, сейчас Грону предстояло решить, что делать дальше. Плясать под дудку этого урода он совершенно не собирался, но на данный момент других вариантов действий, кроме как принять предложение Черного барона, не существовало. Ну если он, конечно, планировал оставаться в живых и в дальнейшем хоть как-то влиять на местную ситуацию. А она, если честно, пока вырисовывалась не очень. Этот садист с хорошими навыками оперативной работы и организации специальных операций мог ввергнуть этот мир в такую кровавую баню, что мама не горюй. Тем более если до него когда-нибудь дойдет, что в этом мире также может существовать устройство, именуемое им Бесцветной Короной, он точно не упустит возможности подгрести ее под себя. Так что Черный барон являлся прямым конкурентом Грона, и, к какому бы соглашению сейчас они ни пришли, в будущем их столкновение неизбежно. Ну и в конце концов, он совершенно не собирался прощать этому уроду смерть Газада.

Единственное, что его пока слегка напрягало, так это каким образом Черный барон собирается гарантировать его лояльность. Полковник Пушкевич никогда не занимался непосредственной агентурной работой, следовательно, обладал не слишком большим опытом вербовки агентов, но с основами этого дела был знаком хорошо. И прекрасно знал, что наиболее эффективной является вербовка, при которой человек совершенно искренне считает, что действует исключительно по своей воле, тщательно обдумав и взвесив все предложенные ему условия и приняв совершенно свободное решение. Причем лучше всего, если он будет считать, что он не столько работает на какую-то структуру, сколько, так сказать, сотрудничает с ней, решая свои вопросы, действуя в интересах самого себя и лишь используя для этого ресурсы и возможности этой структуры. Но Грон сильно сомневался, что бывший колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства способен создать такую мотивационную конструкцию, которая могла бы подвигнуть хотя бы обычного человека прийти к подобному выводу. Не говоря уж о нем самом. Наоборот, все продемонстрированные им привычки и наклонности заставляли думать, что он изобретет нечто совершенно гнусное и отвратительное. Что-то, что повяжет Грона с бароном кровавой веревочкой и отдаст в его волю. Чтобы у Грона и мысли не возникло выйти из игры и тем более пойти против воли Черного барона.

— А ну-ка, Бубна, пошевели-ка его, а то сдается мне, господин граф нас дурит, — снова послышался гнусавый голос барона.

В следующее мгновение Грон вздрогнул и зашипел оттого, что ему в брюшину воткнулась раскаленная игла.

— Во-о-от, — на этот раз голос барона был исполнен удовлетворения, — другое дело. А то обвис, будто бесчувственный. Не надо нас дурить, граф… кстати, вы так и не представились. Кто вы на самом деле? В каком звании? Асаул или, может, отмистр?

Грон подтянулся на руках, разминая затекшие мышцы, и, облизнув губы, отозвался:

— Асаул, выше не успел выслужиться. — Кто такой асаул, он не представлял, но по строению вопроса и оттенкам интонации понял, что это некий чин и что отмистр — выше. — Не дадите ли попить, колонтель?

— Попить? — этак гнусненько-ласково улыбнулся Черный барон. — Это всегда пожалуйста. Бубна, дай-ка нашему гостю и будущему соратнику попить.

Через пару мгновений перед лицом Грона появился изрядно замызганный деревянный ковш. Грон потянулся губами, сделал несколько глотков и, оторвавшись от ковша, сплюнул. Вода была затхлой и противной.

— Что, не слишком нравится водичка? — захихикал Черный барон. — Ну да, вы там, на своем континенте, известные снобы. Вам подавай утку под кислым хангакским соусом, кисло-сладкий ниженский мелот с оттенком хвои, печень пурнель. А мы, равенцы, люди простые. Нам и кус хлеба с салом за деликатес, и водичка за мелот сойдет.

Похоже, там у себя, в своем мире, колонтель страшно завидовал собственным врагам, пряча зависть под маской классовой ненависти, или как там это у них называлось. И теперь не мог отказать себе в удовольствии поизмываться над бывшим недругом, несмотря на то что рассчитывал сделать его своим соратником ну или хотя бы послушным исполнителем. Этот человек был рабом своих желаний, достаточно волевым, чтобы успешно подавлять их, когда они могли ему неким образом помешать, но в условиях, когда он считал для себя возможным потешить их безнаказанно… По мнению Грона, это был самый опасный тип человекообразных существ, поскольку подобные люди не способны осознать, что можно жить не в рабстве, а властвуя над своей животной составляющей. Они опасны, даже если их желания не столь гнусны и извращенны, а сводятся всего лишь к желанию вкусно поесть, классно перепихнуться, оттянуться по полной и не заморачиваться по жизни, ибо губят в человеке все истинно человеческое. Потому что выбраться из этого болота и осознать, что ты есть нечто иное, чем просто вопли брюха, зов похоти и всевозможная стимуляция центров удовольствия, в случае если человек искренне считает, что его настоящая, истинная и единственно возможная жизнь есть именно вот это, а все остальное — занудная тягомотина, чрезвычайно сложно. А уж в данном конкретном случае…

— Ладно, давайте к делу, колонтель, — слегка добавив в голос раздражения, заговорил Грон. — Я выслушал ваши планы и должен сказать, что в целом согласен и с вашими основными намерениями, и с тем, чтобы вы играли ведущую роль в нашем дуэте. Хотя, как вы понимаете, если бы я сумел вычислить вас первым и, соответственно, первым пригласить на, — он усмехнулся, — беседу, можете не сомневаться, я бы настоял на изменении порядка подчиненности.

Это была лесть, замаскированная причем довольно грубо, но именно лесть. Впрочем, для психологического типа, к которому согласно наскоро сделанному анализу Грона принадлежал Черный барон, она была в самый раз. Так оно и оказалось. Черный барон захихикал.

— Ну да, ну да, не сомневаюсь. Но я всегда считал вашего брата слишком высокомерным и не способным влезть в самое дерьмецо да поглубже, поглубже… по локоть, а то и с головой нырнуть. А ведь наиболее ценное как раз там-то и находится. Ну да ладно, не будем об этом. Теперь-то мы с вами союзники. Не так ли?

— Так, — еще чуть добавив раздражения, отозвался Грон, — и как союзник союзнику должен вам заявить, что мне уже надоело висеть на этом пыточном щите, так что давайте побыстрее покончим с оформлением моей верности и подчиненного положения и перейдем к разговору как цивилизованные люди.

— А вы не торопитесь, не торопитесь, — наставительно воздел палец Черный барон. — Знаю я вас. Сейчас-то, пока на щите висите, вроде как на все согласные, а как только отлипнете, так про все свои обещания и думать забудете. Не-э-эт, меня не проведешь. Я уже на вербовке таких, как вы, кота съел. Ну не думаете же вы, что я просто возьму с вас какую-то бесполезную клятву или даже, — он мелко рассмеялся и произнес, будто сплюнул, — честное слово. На подобной соломе меня не проведешь. Опять же семьи у вас здесь нет. Так что заложник отпадает. И как же в таком случае мне быть? — Он замолчал, выжидающе глядя на Грона, будто загадывал ему загадку, причем заранее зная, что ответа тот не найдет и эта загадка послужит еще одним подтверждением его собственного превосходства.

— Ну уж не знаю, — не собираясь раздражать этого урода даже небольшим разрушением рисунка беседы, подыграл ему Грон.

— А я и не сомневался, — довольно задребезжал Черный барон. — Вы, чистоплюи, ужасно ограниченный народец. Вы не можете обнаружить огромные возможности, даже если они лежат у вас под носом. У вас просто мозгов не хватает посмотреть на ситуацию немножко под другим углом зрения.

Грон не сомневался, что точно такие же обвинения будут не менее справедливы по отношению к вот таким вот отбросившим все, что они считают зашоренностью и предрассудками, реалистам и прагматикам, но счел за лучшее благоразумно промолчать. Тем более что Черный барон разразился очередным монологом.

— Вы, воспитанные во всяких там частных школах, престижных университетах, считаете себя очень умными, а на самом деле вы — дерьмо, грязь. Ваши умишки забиты всяческим дерьмом, чушью, мусором, тем, что вы называете культурой, воспитанием, долгом и тому подобным. Ваш мирок удобен и обустроен, поэтому вам все в жизни достается легко. Но когда вы сталкиваетесь с человеком, которому с детства приходилось драться за кусок хлеба, который довольно рано понял, что жизнь — это вечная схватка, что он один против всего мира и все эти сопливые бредни насчет дружбы, верности, любви и сострадания придуманы как раз для того, чтобы делать из людишек бессловесную и безропотную скотинку, а единственное, на что человек может рассчитывать, так это на то, что он лично украдет, отберет, выгрызет у жизни, о-о, тут вы неминуемо проигрываете. Всегда! И начинаются вопли!.. О, как вы вопите о том, что у вас выиграли не по правилам, что это бесчеловечно, незаконно, нечестно и всякое такое. А я ПЛЕВАЛ! Ибо в моей жизни есть только один закон. И этот закон — Я! И все будет так, как я захочу, чего бы мне это ни стоило. Понятно?!

Грон криво усмехнулся. Нет, если бы, исходя из рисунка разговора либо по каким-то иным причинам, ему в данный момент потребовалось испуганно забиться в истерике либо трусливо умолкнуть, он сделал бы это, но ведь он сейчас выступал в роли лихого и гонористого асаула из УССС.

— Знакомая песня, барон. Вот только к человеку она не имеет никакого отношения. Скорее к волку-одиночке, изгнанному из стаи. Потому что если закон здесь всего лишь Я, то это верно и для всех остальных. И такое абсолютно всевластное Я рано или поздно сталкивается с каким-то другим, более сильным Я, а чаще всего с теми, кто все-таки сумел хоть немного ограничить свое Я и подчинить его хотя бы стае. А одиночка всегда проигрывает стае, так же как стая — племени, а племя — народу. — Грон насмешливо прищурился. — Не так ли случилось и с вами, колонтель? Ведь, насколько я знаю, для того чтобы вы очутились здесь, Бесцветная Корона должна быть надета на мертвое тело.

— ЗАТКНИСЬ!!! — Черный барон натурально завизжал, вскочив на ноги и стиснув кулаки.

Похоже, Грон попал в точку. Причем, видно, это была очень болезненная точка. Несколько мгновений бывший колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мегхин Агхмигаг сверлил Грона яростным ненавидящим взглядом, так что Грон даже испугался, не перегнул ли он палку, но наконец кулаки Черного барона разжались, он шумно выдохнул и отвел взгляд.

— Ненавижу, — глухо произнес он, опускаясь на стул. — Как же я вас всех ненавижу… — Он замолчал и с силой втянул воздух, так что изо рта послышалось клокотание слюней, а потом прикрыл глаза и некоторое время сидел так, мерно дыша. А когда снова открыл глаза, его взгляд уже был почти спокойным, почти… потому что где-то в его глубине поселилась глухая ненависть. — Ну что ж, — криво усмехнулся барон, — признаю, вам удалось вывести меня из себя. Но и у меня есть для вас небольшой сюрприз. Не сомневаюсь, я буду полностью отомщен. — Барон поднялся и с крайне горделивым видом прошелся по пыточной. — Вы интересовались, каким образом я обеспечу вашу преданность и послушание? Сейчас я расскажу вам. — Он остановился и торжествующе посмотрел на Грона. — У меня есть для этого очень надежный способ. Я собираюсь сделать это с помощью… казни. — И он торжествующе рассмеялся.

Грон лихорадочно размышлял. Неужели этому подонку удалось вычислить и остальных из его группы, и теперь ему, Грону, придется собственной рукой лишить жизни своих людей? Дьявол и тысяча чертей! Нет, на это он пойти не может… Ну что ж, в конце концов, ему и так была дарована целая лишняя жизнь, и он прожил ее очень неплохо. И кусок третьей тоже. Так что никаких особенных сожалений. Большинству людей, среди которых много гораздо лучших и более достойных, чем он, судьба не дала и половины его срока. Тем более что у него, скорее всего, будет возможность поставить эффектную точку в конце этого куска. Забрав с собой это мерзкое порождение ехидны. Нет, Черный барон явно озаботится собственной безопасностью, но он непременно захочет оказаться поближе к месту действа, чтобы сполна насладиться делом своих рук. И Грон не сомневался, что вместе с ребятами Шуршана он со своей подготовкой и опытом сумеет прорваться через любые заслоны и дотянуться до бывшего колонтеля. Хотя бы и на последнем вздохе…

— Сказать по правде, сначала у меня были другие планы в отношении предмета вашей казни. Но сейчас я понял, что моя идея будет лучшим вариантом. — В голосе Черного барона слышалось такое торжество, что Грон заподозрил, что его самые жуткие предположения на самом деле не имеют ничего общего с действительностью. — О-о, это будет роскошная казнь. — Голос барона буквально клокотал от вожделения. — Публичная, при массовом стечении народа, ведь людишки так падки на кровавые зрелища, особенно если они касаются тех, кто, как считается, стоит гораздо выше, чем они, а… я придумаю очень кровавую казнь, не сомневайтесь. — Он мерзко захихикал. — Это будет… незабываемо! — Барон замолчал и, приблизившись, заглянул в помертвевшие глаза Грона. — Ну как, граф, вы уже догадались, кого вам придется казнить? — Он сделал паузу и торжествующе закончил: — Конечно, принцессу Мельсиль!..