Глава 23
Узнав Каспара, сторож быстро распахнул ворота, но, увидев Лакоба, спросил:
— Этот с вами, ваш милость?
— Да, это мой человек!
Каспар въехал на огромный двор, соскочил с лошади и отдал ее подбежавшему конюху.
— Хозяин-то спит?
— Спит, как не спать, да только сейчас выскочит, он покупателя сквозь сон слышит.
Конюх оказался прав: не прошло и полминуты, как во двор выскочил Табриций-младший в ночной рубашке, колпаке и в растоптанных чеботах на босу ногу.
— Приветствую дорогого гостя! — крикнул он издали и, заметив вдруг какой-то непорядок, принялся распекать конюхов. Затем быстро вернул опухшему ото сна лицу Умильное выражение и спросил: — Коников забрать хотите?
— Только ломовую с подводой, но вексель напишу сейчас же. Где тут у вас чернила с бумагой?
— Можно пройти в конторку, а то велю сюда вынести… — Табриций посмотрел на небо. — Дождя-то уже нет.
— Ну пусть несут.
— Маттей, принеси бюро маленькое!
— Какое, хозяин?
— Я сказал — маленькое, вот дурак-то. — Табриций покачал головой и зевнул, прикрыв рот. — Чего там в городе нового?
— На Рыночной площади виселицу ладят.
— Виселицу? — Табриций протер глаза. — А зачем?
— Наверное, повесят кого, герцог теперь новый, должно, и порядки введет новые.
— Хорошо бы против воров всяких и конокрадов. — Табриций снова зевнул. — Что ни ночь, сторожа зарезать хотят.
— Что, опять балуют?
— А то. — Табриций покачал головой. — Куда катимся? А это ваш человек-то? — Он кивнул на Лакоба.
— Мой, — кивнул Каспар.
— А то я засомневался: уж не вор ли?
— Нет, он у меня смирный. Кстати, шляпу-то я принес, — Каспар выдернул из-за пояса свернутую вчетверо шляпу, что одолжил ему в дождь Табриций.
— Да зачем вы, господин Фрай, какие пустяки!
— Нет, премного благодарен, теперь я в своей. — Каспар коснулся пальцем полей своей любимой шляпы.
— Ну ладно. — Табриций нахлобучил возвращенную шляпу поверх колпака.
Послышалось надсадное сопение и чавканье ног по грязи, Табриций обернулся и, всплеснув руками, воскликнул:
— Да что же ты делаешь, задери тебя огры?! Это ж разве маленькое бюро, дурак ты эдакий?
Каспар не удержался от улыбки. Уж больно комично выглядела эта пара — один в чеботах, ночной рубашке и шляпе поверх ночного колпака, другой с раскрасневшейся от натуги рожей и с большим канцелярским шкафом в руках.
— Так что, обратно нести?! — из последних сил проревел конюх.
— Да уж ставь где стоишь, дурак, сейчас и это сгодится.
Маттей с облегчением поставил бюро в грязь и пошел прочь, бормоча под нос ругательства.
Каспар с уважением посмотрел ему вслед:
— Здоров работник-то.
— Да уж здоров-то здоров, кабы еще ума… В прошлом месяце подкову каленую на спор сломал, а я за них по шесть крейцеров платил.
Достали бумагу, плотную, хорошую. Каспар обмакнул в склянку перо и не спеша выписал вексель на всех лошадей, снаряжение и телеги. Поставил роспись и передал бумаги Табрицию. Тот взял документ, зачем-то посмотрел его на свет и сказал:
— Вот ведь как получается-то, при батюшке моем все золото прямо сюда несли, а он его в подвале прятал и охрану содержал, чтобы не украли. А теперь вон — написал бумагу, заверил подписью и пожалуйте в банк к меняле Буклису.
— Да, удобно. Прикажи подводу подать, а мардиганец пусть у тебя постоит, завтра подашь его к северным воротам вместе с остальными.
— Обязательно сделаем, господин Фрай, все что пожелаете.
— А после обеда я телегу верну уже с припасами.
— Хорошо, будем ждать, я скажу сторожам. Эй, Маттей, подавай ломовую! Ломовую, дурак, подавай!
Вскоре вывели запряженную в телегу невысокую лошадку, Каспар похлопал ее по холке, взобрался на телегу и взяв вожжи, скомандовал:
— Прыгай, Лакоб, кого ждешь?
Тот занял место рядом с хозяином, и они выехали со двора.
Пригород уже просыпался, во всех направлениях спешили рабочие с расположенных вдоль реки мыловарен, красилен и прачечных цехов. В город везли припасы, пеньку, уголь, дрова — подводы растянулись на целую милю.
Неожиданно Лакоб начал смеяться.
— Ты чего? — спросил его Каспар.
— С конюхом смешно получилось, со шкафом.
