Сашка проснулся от суеты. Хейграст, сверяясь с нанесенными Сашкой знаками, взнуздывал лошадей, Дан собирал мешки, а Лукус возился у огня. Над костром висели сразу два котелка. Из одного доносился восхитительный запах какого-то белужского блюда, из другого невыносимо пахло гнилью. В башне было еще темно, но занимающийся за ее стенами рассвет понемногу разрезал полумрак светом из бойниц.

— Проснулся? — обрадовался Хейграст. — Если слушание сказок по вечерам продолжится, однажды ты обнаружишь, что приторочен к седлу в качестве еще одного мешка с метелками. Вода для умывания вон в том желобе. Дождевая, так что пить ее не стоит, она смыла с камней этой башни, наверное, месячную пыль.

— Что ты готовишь? — спросил Сашка Лукуса, умывшись и с сожалением потрогав подбородок. Хейграст предупредил, что в Мертвых Землях он не гарантирует ему воду каждый день, так что неплохо было бы сэкономить на бритье.

— Не знаю, что он готовит, — крикнул от лошадей Хейграст, — но я буду есть только из левого котелка.

— Люблю запах хорошей пищи, — вхдохнул Лукус. — Если нам повезет, и мне придется что-то готовить в Мертвых Землях, там уже будет нужно добавлять манелу.

— Тогда почему ты не добавил манелу во второй горшок? — спросил Сашка. — Неужели тебе нравится вонь? И кого ты собираешься накормить этим?

— Этим я собираюсь накормить твой меч, — объяснил Лукус. — Но манелу я добавить в варево не мог. Нужна чистота смеси. Вонять она будет меньше, чем потребуется времени съесть тарелку супа из первого котелка. Пока не затвердеет. Кстати смесь уже готова. Дай только немного остыть. Это отвар крепостного плюща с добавлением дорожной соли и еще кое-чего. Все дело в пропорциях и умной белужской голове. Здесь полным-полно крепостного плюща. Когда-то я неплохо заработал на его поставках в Ингрос. Смесь затвердеет, и на несколько дней ты останешься без оружия. Затем она станет мягкой и слезет с меча, словно кожа со змеи. И у тебя в руках останется только чистый металл.

— Который тут же начнет ржаветь! — вставил Хейграст.

— Этим способом пользуются ювелиры-свары для очистки металлических изделий от патины, ржавчины, отложений морской соли или известняка, — отмахнулся белу. — И от похоронного масла в том числе. Правда, смесь растворяет речной и морской жемчуг, но на твоем мече нет украшений, чего тебе бояться?

— Он боится, как бы твоя смесь не растворила черное серебро! — усмехнулся, подходя, Хейграст. — Почему ты раньше не говорил мне об этом составе, Лукус?

— Потому, что ты не спрашивал, — ответил Лукус. — Ты смеешься над травами. Не ты ли однажды сказал мне, что травник тебе понадобится лет так через пол варма, чтобы разминуться со старостью на пороге собственного дома?

— Прожить бы еще эти пол варма лет, — пробормотал Хейграст. — Быстро ешьте, скоро выходим. У нас встреча с проводником на границе Мертвых Земель. К тому же мне не хотелось бы столкнуться с храмовыми в ущелье.

— Давай меч, — сказал Лукус Сашке. — Я намажу его сейчас же, иначе он не успеет затвердеть.

— Значит, какое-то время я буду без меча? — спросил Сашка.

— Почему же? С мечом, — ответил Лукус. — Но орудовать ты им сможешь только как дубинкой.

— Что внушает мне некоторое спокойствие, — добавил Хейграст, наливая себе суп. — Кстати, привяжи его покрепче за спиной, чтобы особого соблазна не было. А после завтрака возьмите себе с Даном на моей лошади по деревянной палке. Я приготовил их специально. На первом же привале начнется постепенное превращение рядовых элбанов в воинов.

— Вряд ли у нас будет на это время, — покачал головой Лукус, обмазывая меч Сашки густой черной слизью.

— Послушай! — возмутился Хейграст, — А что теперь будет с моим котелком?

— Ничего особенного, — невозмутимо ответил Лукус, ставя выпачканный котелок на камни. — Через два дня он станет таким чистым изнутри, каким не был с момента изготовления.

— Еще один способ заработать, Хейграст, — заметил Сашка. — Правда, для этого надо вернуться в город.

Отряд уже выезжал из башни, когда тревога накатила волной. Со стороны Мертвых Земель приближалась опасность. Было даже странно, что Сашка не почувствовал угрозы раньше, словно ей надо было пересечь невидимую границу, чтобы проявить себя. И пристроенный на спине меч, до этого не подававший признаков жизни, стал жечь кожу. Он тоже предупреждал.

— Стой, Хейграст! — почти крикнул Сашка. — Что-то нехорошее движется сюда со стороны Дары.

Хейграст остановил лошадь, спешился и прошел к бойнице.

— Я ничего не вижу, — сказал он. — Лукус, ну-ка посмотри своими белужскими глазами.

Лукус, вглядевшись, кивнул.

— Да, в ущелье, на расстоянии одного ли от башни вошли пятеро. У первого в руках флаг Храма. Все они в храмовых плащах и в белых масках с золотыми кругами.

— Очистители Мертвых Земель, — усмехнулся Хейграст.

— Не понимаю, — развел пальцы Лукус. — Публики нет, границу Дары они уже прошли. Для кого это представление?

— Представление? — медленно повторил Хейграст и внезапно закричал, переменившись в лице. — Именно представление! А публика это стражники и мы, волею Эла. Дан! Бегом в сторону внутренней крепости. Срочно сюда кого угодно, Бродуса, Чаргоса, да и стражников, сколько есть. Скажи, что к воротам движутся враги. Омхан! Демон с тобой! Где ты?

Когда отряд храма был всего лишь в варме шагов от подъема к четвертым внешним воротам Северной Цитадели, уже и Бродус, и Чаргос, и две дюжины стражников, включая Омхана с его двумя заспанными напарниками, стояли с этой стороны стены.

— Займите свои места, — приказал стражникам Омхана Бродус. — Никому не высовываться. Ты в самом деле думаешь, что это враги? — повернулся он к Хейграсту.

— Он чувствует это, — махнул рукой в сторону Сашки Хейграст. — А я думаю вот о чем. Омхан говорит, что эти отряды зачастили в Мертвые Земли только с прошлой недели?

— Да, — кивнул Бродус. — Они проделали не меньше двух дюжин рейдов, но только последние десять были в масках. Валгас говорил, что это связано с приближением весеннего равноденствия.

— Валгас скажет что угодно, если ему это нужно, — мрачно заметил Чаргос, опираясь о меч. — Кажется, мы проглядели врага.

— Мои стражники знают тех, кто проходил, даже под масками, — проговорил, всматриваясь в ущелье, Бродус. — В основном это всякий сброд. Те, кого приходится силой вытаскивать из кабаков ночами, кто валяется поутру на площадях. Но Валгас никогда не брезговал такими работниками. У него находят приют и нищие, и больные, и пьяницы.

— Значит, как раз те, пропажи которых никто не хватится, — покачал головой Хейграст. — Десять рейдов! Если мои предположения верны, это больше трех дюжин врагов, которые прячутся в Храме и ждут своего часа!

— Хотел бы я иметь доказательства предательства Валгаса, — пробормотал Бродус.

— Я знаю старшего этой пятерки, — неожиданно сказал Омхан, показывая сквозь ворота. — Он прихрамывает. Это Маклих, третий служитель Храма. Вчера они прошли через ворота первыми. Он часто водит храмовников в Мертвые Земли. Кстати, Маклих порядочная свинья.

— А вот это мы и проверим, — сказал Бродус. — Делаем, как решили. Когда храмовники войдут в проход, закрыть решетку у них за спиной. Может, и переднюю тоже? — повернулся он к Чаргосу.

— Не стоит, — спокойно сказал тот, все так же опираясь о меч. — Не волнуйся, они не причинят нам вреда. Прикажи всем укрыться в башнях.

Стук шагов послышался в воротах, и скрипучий голос с притворной веселостью окликнул стражника:

— Что? Так и не удалось выспаться, Омхан? И начальство здесь? Я смотрю, старина Чаргос не дает вам спуску, проверяет даже и в утренние часы?

— Служба, — ответил Омхан и, давая знак охране, почесал мясистый нос.

С грохотом упала железная решетка за спиной вошедших. Мгновение царила пауза, затем раздался недоуменный голос Маклиха.

— Что за шутки, Чаргос? А если бы кого-нибудь из служителей Храма Эла придавило?

— А ты думаешь, Маклих, Эл пожалел бы об этом? — спокойно спросил Чаргос.

— Уйди, старик с дороги, — потребовал Маклих. — У меня разрешение Бродуса. Бургомистр знает о нашей работе.

— Все ли он знает? — спросил Бродус, подходя к Чаргосу.

Стражники вышли из башни и встали за спиной у Бродуса, Чаргоса и Омхана. Хейграст придержал рукой Дана, попытавшегося снять с плеча лук, и тоже сделал шаг вперед. Сашка последовал за ним и увидел в освещенном утренними лучами Алателя проходе пятерых. За спиной у них опиралась о камень тяжелая металлическая решетка. Четверо стояли у нее, пятый с флагом и без маски, замер впереди. На недоуменном и раздраженном лице испуганно бегали глаза. Но причина страха таилась за его спиной.

— Скажи служителям Храма, чтобы они сняли маски, — потребовал Бродус.

Маклих растерянно обернулся, но в ту же секунду блеснуло лезвие меча, и храмовник повалился на камни. И тогда четверо сбросили мантии.

В проходе стояли такие же серые воины, каких Сашка видел на тропе Ад-Же. Тускло отсвечивали кольчуги. Поблескивали серые медальоны с черным кругом посередине. В руках у троих из них темнели топоры. Убивший Маклиха держал меч, по которому сползали на камень капли крови. Двое — нари. Двое — люди.

Один из них, великан, ростом не меньше Бродуса, широко расставил ноги и, опустив меч, что-то громко крикнул.

— Что он говорит? — спросил Хейграст Лукуса, который, как и все, кроме спокойно стоявшего Чаргоса, сжимал в руках обнаженный меч.

— Это язык бадзу, — ответил вместо Лукуса Чаргос. — Он говорит, что у нас есть выбор. Мы поднимаем решетку, и они уходят. Либо они убивают всех прямо здесь.

— Я вижу, это крепкие воины, — сказал Бродус. — Но они что-то путают. Передай им, Чаргос, что выбор есть. Но иной. Либо они сдаются и ждут решения своей участи в городской темнице, либо умрут у входа в Северную Цитадель.

Чаргос сказал несколько гортанных слов, воин с мечом зло улыбнулся, обнажив заостренные зубы, поднял левую руку, и враги сделали шаг вперед. Это движение, при котором оружие словно ожило в их руках, показалось Сашке дуновением смерти. Воины Эйд-Мера, включая Бродуса, непроизвольно качнулись назад. Все кроме Чаргоса. Одновременно один из нари начал дуть в небольшой рог, наполнивший крепостные ворота, двор крепости и ущелье за крепостной стеной тягучим тоскливым воем. Второй мгновенно выдернул из-за плеча и уже направлял в лицо Бродусу самострел, когда из-за спины стражников просвистела короткая стрела и до половины вошла в горло врага. И Чаргос, стремительно и непостижимо опережая Бродуса, сделал один или два шага навстречу оставшимся трем воинам, резким движением странного искрящегося меча срезал руку с топором одному и рассек вместе с рогом лицо другому. Третий уже мягко сползал по стене с боевым ножом, вошедшим в его глаз по самую рукоять.

— Чаргос! — растерянно произнес Бродус, щелкая пальцами левой руки и опуская обнаженный меч. — Когда ты успел еще и метнуть нож? Что это за война, в которой начальник стражи не успевает добраться до врага?

— Извини, Бродус, — вздохнул Чаргос, вытирая меч поднятой маской храмовника. — В проходе было тесно, если бы я что-то делал медленно, ты мог бы задеть меня мечом. Ты хорош на открытой площадке, но не в крепостных ходах.

— В таком случае ты еще не закончил мое обучение! — воскликнул Бродус.

— Обучение никогда не может быть закончено, — заметил Чаргос. — Ты лучше обрати внимание на стрелка, который, без сомнения, спас твою жизнь.

Стражники расступились. У стены стоял смущенный и немного испуганный Дан. Он все еще продолжал держать в руках лук с наложенной на тетиву второй стрелой. Смутившись под обращенными на него взглядами еще больше, он убрал стрелу и пробормотал:

— Это за тетушку Анду. Трук сам успел отомстить за себя.

— Мой дом всегда открыт для тебя, племянник Трука, — серьезно проговорил Бродус.

— Спасибо, Бродус, — гордо сказал Хейграст, обнимая мальчишку. — Но у него уже есть дом, хотя он и начал становиться воином с убийства нари.

— Нари — врага! — пробормотал Дан.

— Я это заметил, — строго подтвердил Хейграст. — И только это тебя оправдывает.

Он улыбнулся, и облегченно рассмеялись остальные. Но смех прозвучал печально. Все понимали: опасность не рассеялась над городом, она только обнаружила себя.

Лукус наклонился над поверженными врагами, внимательно рассмотрел их, затем повернулся к Бродусу.

— У троих обычные зубы, а у старшего, который говорил с тобой, заточенные. И это не имитация.

— Значит, случилось худшее, — медленно проговорил Чаргос, глядя в лицо Бродусу. — Я чувствовал. В конце концов, ты должен помнить, что черный круг обозначает не только воинства Слиммита. Когда-то он обозначал нечто иное.

— Это невозможно, — нахмурился Бродус.

— Что собираешься делать, Бродус? — спросил Хейграст.

— Для начала закрыть ворота и с той, и с этой стороны, — ответил Бродус. — Затем разобраться с тем, что творит Валгас. Думаю, что другие два отряда Валгаса уже сюда не сунутся. Сигнал им был дан. Теперь они либо попробуют пройти через Маонд, либо через Кадиш.

— Через Кадиш вряд ли, свары не пропустят никого, кто идет со стороны кьердов, да и кьерды тоже гостей не жалуют, — сказал Хейграст. — Через Маонд — долго. Да и не верится, что даже этим воякам нипочем Мертвые Земли. Скорее через горы. Но какое это имеет значение? Если только кто-то не откроет им ворота. Точно сказать, кто эти воины, пока невозможно. Зубы просто еще одна загадка, а не ответ на вопросы. Но я отправил бы отряд к сварам. И об Индаинской крепости не стоит забывать. Да и наведя порядок в городе, нельзя отсиживаться за его стенами. Даже арх не устоит против большого отряда. Думаю, ты понимаешь, не в Валгасе дело. И даже не в Эйд-Мере. Как это не тревожно, происходит что-то более важное.

— Я сделаю все, что надо, — успокоил его Бродус. — А что собираешься сделать ты?

— Хейграст! — тронул нари за плечо Сашка.

Белая птица размером с сойку вспорхнула на решетку ворот, оглядела убитых, лужи остывающей крови, стражников, стоящих у выхода, и перелетела на руку Лукуса. Белу, словно и не было полутора десятков элбанов рядом с ним, дал птице семян, несколько капель воды, снял с ее шеи цилиндрик и только после этого дал знак улетать. Затем он развернул полоску пергамента и подал Хейграсту. Нари прочитал послание и, нахмурившись, обернулся к Бродусу.

— Мы уходим, Бродус, — сказал Хейграст. — Тот, к кому мы идем, торопит нас. Видимо, опасность угрожает не только Эйд-Меру.

— Ровной дороги тебе, нари, и твоим друзьям, — сказал Бродус.

— Поднять решетку! — заорал Омхан кому-то наверху.

— Тепла в твоем доме, — сказал Хейграст Бродусу и поправился. — Тепла в нашем доме, Бродус, и мира нашим детям.

Отряд выехал из ворот крепости и остановился возле Чаргоса, который вышел наружу и стоял на внешней площадке, опираясь о меч и внимательно оглядывая ущелье перед собой.

— Вот уж не знаю, о чем тебя попросить в первую очередь, Чаргос, — задумчиво сказал Хейграст. — Или научить меня фехтовать так, как это умеешь ты, хотя вряд ли для этого хватит одной жизни обыкновенного элбана с зеленой кожей. Либо попросить показать меч с заклинанием синей молнии, выкованный древними банги из фаргусской горной меди. Ведь ему несколько лиг лет, не так ли?

— У меня отличный меч, оружейник, пусть он и не может сравниться с мечом твоего друга, — улыбнулся Чаргос. — Но ценность меча в первую очередь в руке, которая его держит. Не так ли написано на воротах твоей кузницы? Так что обе твои просьбы, в сущности, об одном и том же. Согласишься ли ты, если и я отвечу тебе просьбой? Возвращайся, нари. Возвращайся. Ты нужен этому городу.

— Чаргос, — сказал Сашка. — Я хотел спросить тебя об этом мече.

Он дотронулся до вымазанного смесью Лукуса и завернутого в ткань оружия.

— Что значит «не думал, что когда-нибудь вновь увижу подобное оружие»?

Чаргос вздохнул и, не отрывая глаз от ущелья, медленно проговорил:

— Это и значит. Не думал, что когда-нибудь вновь увижу подобное оружие. Не спеши, парень. Всему свое время.