Книга: Запретный Мир, Сердце Мира
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 5

Часть вторая
Бой в зазеркалье

Глава 1

Робин сидел возле постели Саты и грустно думал, что в мире нет справедливости. Бедняга Антон, получивший две серьезные раны — в живот и в грудь, — чувствовал себя вполне сносно и, похоже, вполне успешно поправлялся. Девушка, пострадавшая гораздо меньше, серьезно слегла. То ли пуля вбила ей в рану обрывки одежды, то ли виновата попавшая озерная вода, но Сата второй день металась в бреду. Тело ее горело огнем, она при этом все время мерзла, часто кричала сразу на двух языках. В кошмарах ее посещали мертвые родственники — нуры, несостоявшийся насильник и вовсе неизвестные персонажи. В редкие моменты короткого просветления она просила пить, отказывалась от еды, часто смотрела невидящим взглядом, никого не узнавая.
Анита ухаживала за ней в одиночку, никого не подпуская и не отходя ни на шаг. Девушка вбила себе в голову, что именно она виновата в случившемся. Отчасти так все и было — они не должны были покидать остров. Робин несколько раз пытался ее успокоить, но тщетно. Единственное, что Аниту утешало, это его твердая убежденность, что Сата не умрет. Ее лечили какими-то весьма сомнительными отварами Глита и Трама, перевязки делала Клава, студентка третьего курса мединститута, единственный человек в поселке, имеющий отношение к врачебному делу. А работы для медика было достаточно. Помимо Саты и Антона, на больничную койку попал Крыс. Какие-то очень недружелюбные личности подстерегли его ночью на краю поселка и педантично пересчитали ребра, не забыв уделить внимание и другим частям его организма. На несчастном бритоголовом молодчике практически не осталось живого места, ему даже стонать было больно. Он не выдал своих обидчиков, а Робин их не стал даже искать, отлично понимая, что обозленным людям просто потребовалось выместить свои обиды на единственном уцелевшем угнетателе. Наказывать их за это не поднималась рука.
Анита тронула его за плечо, прервав раздумья, и, неловко смущаясь, проговорила:
— Ты не мог бы выйти. Мне тут надо кое-что с ней сделать.
Коротко кивнув, Робин бросил на Сату последний взгляд и вышел наружу. В поселке почти ничего не изменилось. Остались те же хижины и шалаши, только крест исчез, да на скалах дежурят всего трое дозорных. Новый поселок начали ставить возле устья реки. На общем совете решили, что старое место плохо пригодно для обороны малыми силами, да и почва слишком каменистая для строительства. Берег реки казался гораздо предпочтительнее, там можно было легко поставить деревянную крепость, вырубив местный лес, чем сейчас и занималась большая часть людей. Остальные малыми группами обходили окрестности, собирая травы. Петрович с Векшей прочесывали берега озера в поисках новых людей и за два дня нашли еще четверых.
Робин спустился с холма. Здесь на опушке вовсю стучали топоры и визжали пилы, шла заготовка леса. Он планировал расчистить все заросли, чтобы вокруг крепости расстилалось открытое пространство. В этом случае никто не подберется к ним незамеченным, да и обстреливать врагов будет гораздо легче. Дозорные следили за озером день и ночь, все опасались возвращения хафидов, но пока никого не замечали. Глита и Трама говорили, что в начале осени появится много людей из селений Вертины, так они называли всю местность к северу от Большого озера. Кто-то придет пешком, кто приедет на ездовых быках — суфимах или в лодках, привезут товары для торговли с купцами побережья. На песчаном острове развернется бойкий торг. В эту пору хафиды не рискуют нападать: слишком много собирается народа, а у купцов неплохая охрана.
Завидев Робина, Хонда бросил топор, приглашая присесть, указал на поваленное дерево, крикнул всей бригаде:
— Перекур, стахановцы!
— Как успехи?
— Норма. Завтра эту полосу до реки расчистим. Пару ребят отсюда можно забрать, пусть ров копают, а то у нас бревна оттаскивать уже не успевают. Нам надо что-то с металлом решать.
Проблема была довольно злободневная. Из рохо можно было получать металлические инструменты высокого качества, но не все было так просто. Чтобы получить один небольшой топор, два десятка людей должны были собирать травы дня три. То же касалось и других вещей, а многие самые необходимые товары в списках и вовсе отсутствовали. Ребята из клуба имели навыки кузнечного дела, ведь доспехи и оружие они делали практически сами, а Пересвет и вовсе был в этом деле большим профессионалом. Но для работы им нужен был металл, а его как раз и не хватало. У них было около тридцати килограмм трофейной меди и бронзы — вот и весь наличный запас. Лена благодаря своему образованию и профессии немного разбиралась в минералогии и металлургии, но где искать необходимые полезные ископаемые, не представляла. Из геологии местности она поняла только то, что скалы гранитные и ничего полезного из них не получить. Но больше никаких дельных советов от нее так и не дождались. Тевтон весьма смутно представлял, что железную руду можно добыть в болоте, и сейчас с двумя помощниками копался на другом берегу реки.
Вообще с ребятами-медиевистами им невероятно повезло. Помимо обладания вооружением и доспехами, каждый из них знал массу полезных сведений о быте и хозяйстве древних времен. Это было неудивительно, ведь, создавая себе амуницию, они собирали всю доступную информацию об интересующих их временах, для них было немалым позором, если кто-нибудь обнаруживал, что доспех или меч не соответствовал эпохе либо стране. Единственное допустимое отклонение от исторической фактуры — использование современных материалов.
— Здесь есть железо, нам его надо только найти.
— Откуда ты знаешь?
— Лена нашла несколько подходящих камней на берегу реки. Их принесло течением сверху. Может, Тевтон все же обнаружит что-нибудь в этой болотной грязи?
— Тут даже Ахмед свою идею высказывал. Он где-то краем уха слышал, что на железной руде отклоняется магнитная стрелка. Теперь хочет тебя увидеть, представить свой гениальный проект беготни по холмам с компасом в руке. А откуда местные аборигены берут медь и бронзу?
— Сата! — Голос Робина невольно дрогнул. — Сата говорила, что они в основном выменивают металл у купцов с побережья. Еще его с гор приносят тамошние жители.
— Не переживай, поправится она и обязательно наделает тебе кучу маленьких робингудиков. Что ты так хмуро на меня смотришь? Не веришь в свои собственные силы? Ну так и быть, помогу тебе и в этом деле, чего не сделаешь ради друга.
— Иногда я сам удивляюсь, почему еще ни разу не набил твою мерзкую морду. Может, пора все же начинать?
— Ты последний в невероятно длинной очереди, сразу за Крысом.
— А ему-то ты чем досадил?
— По большому секрету сообщил, что наша врачиха Клава в сговоре с теми, кто его так славно отколошматил. Высказал ему свое твердое убеждение, что она его обязательно отравит. Знаешь, после этого у него почему-то здорово снизился аппетит.
— И почему тебе все сходит с рук? Ладно, если что, я буду на стройке. Не забудь, вечером у нас заседание совета.
Проводив Робина взглядом, Хонда поднялся, от души потянулся и зычно проорал:
— Сидите, тунеядцы? А ну за работу! Стране нужен лес!

 

Робин шел по стройке, больше напоминающей разоренный муравейник. Здесь все еще только начиналось, несведущий человек вряд ли догадался бы, что, собственно говоря, здесь строится. В одном месте уже начали устанавливать ошкуренные бревна, наметилась линия рва — на данный момент это были все успехи. Не хватало инструментов, не стоило и мечтать о механизмах, тягловых животных и тех не было. Люди работали от зари до зари, но никто не роптал. Все уже поняли — новая власть не имеет ничего общего с предыдущей шайкой и думает не только о себе. Никому не хотелось встретиться с бандой дикарей в чистом поле, при практически полном отсутствии патронов.
Завидев Робина, из глубокой ямы вылез радостно ухмыляющийся Ахмед, быстро затараторил:
— Вах, Робин, ты умный, ты физику знаешь! Я тебе сейчас сказать, что придумал. Я понял, как найти железо!
— Ничего не выйдет, — улыбнулся Робин, — с помощью компаса мы его не найдем.
— Вах, как ты знать, что я хотеть говорить?
Скользнув по гиганту снисходительным, всезнающим взглядом, Робин с мудрым видом покачал головой, спокойно пошел дальше, оставив Ахмеда стоять с потрясенным видом. Из таких мелочей создаются легенды. Уже к вечеру все будут знать, что их великий вождь умеет читать мысли своих людей.
Осмотрев фронт работ, Робин увидел, как от другого берега реки отчалила небольшая лодка. Поспешив навстречу, встретил Тевтона. Тот выглядел не слишком презентабельно, на что Робин ему заявил:
— У тебя вид, будто ты из болота вылез.
— Еще издевается, — буркнул тот и протянул какой-то весьма подозрительный грязный комок. — Вот, посмотри.
— Что это?
— Руда. Вроде бы.
— Там ее много?
— Откуда я знаю, но если нашли в одном месте, значит, она должна быть и в других. Не могли же мы обнаружить единственный ее источник?
— Хорошая новость, сегодня на совете всех порадую. А сейчас давай думай, как наладить добычу.

 

— Руда — это, конечно, хорошо, — высказался Мавр, — но это еще не железо. С болотной рудой придется повозиться.
— Это точно, — поддержал его Пересвет, — и серы в ней много.
Заседание временного совета было в полном разгаре. По сути дела это и не совет, как таковой, а простая производственная планерка. Все руководители участков работ в быстром темпе высказывали свои проблемы и претензии, так же молниеносно решались общие вопросы. Робин, поняв, что все текущие проблемы решены, заявил:
— Мне придется сходить в деревню к аборигенам, и лучше не в одну. Надо продемонстрировать свое миролюбие и попытаться наладить с ними торговые отношения.
Подождав, когда стихнет шум, вызванный этим заявлением, он спокойно продолжил:
— Я все уже давно продумал, меня держали только личные причины и желание проследить, как здесь все начинается. Но ждать чего-то дальше — только терять время. Насколько мне известно, у местных крестьян очень ценятся металлические предметы. Чтобы получить небольшой нож, достаточно в одиночку собирать траву в течение пары дней. Ткани и посуда у нас тоже недорогие. С небольшим набором этих товаров следует добраться до ближайших селений, а там попробовать поторговать. Аборигены поймут, что нам нужно, и сами будут приносить нам травы и продовольствие.
— Да они тебя прикончат, и все бесплатно заберут, — не выдержал Пересвет.
— Вряд ли, я все довольно хорошо продумал. Насколько мне известно, в этих краях нет крупных поселений с воинами и жрецами. Вся эта местность именуется Южная Вертина, здешнее население платит натуральную дань атонам — это здешняя религиозная верхушка. Воинские отряды в этих краях появляются только для борьбы с еретиками-риумами, а с ними уже практически покончено. С точки зрения атонов, мы нечто вроде демонов, нас называют цохваны. Если поначалу не демонстрировать черную морду Мавра и других необычных людей вроде Ахмеда, то можно вполне сойти за нормального местного человека, скажем, из дальних земель. А поняв, что с нами выгодно иметь дело, поселяне на все будут смотреть сквозь пальцы. Местный народ не склонен к религиозному фанатизму, и, если бы не атоны, нам здесь не было бы лишних проблем. Нападать на путников тут не принято, разбойников почти нет. Так что я практически не рискую, главное — не нарваться на атона и осторожнее вести себя с иминами, они тут вроде шаманов-знахарей. Поймите, нас очень мало, мы не сможем существовать во враждебном окружении, надо как-то приспосабливаться, вписываться в этот мир.
— Хорошо, — согласился Мавр, — но почему именно ты?
— Это просто, я единственный, кто достаточно хорошо овладел местным наречием. Мне не придется корчить из себя немого.
— Я пойду с тобой, — заявил Хонда, — прикинусь глухонемым Герасимом.
Представив пересмешника в роли немого, все невольно рассмеялись.
— Идея хорошая, — согласился Мавр, — одному слишком опасно.
— Вот и хорошо, выйдем утром. Ты, Мавр, останешься здесь за главного.

 

— Ну как?
— Все по-прежнему, — ответила Анита. — Всю ночь прометалась в бреду, уснула только под утро.
— Я не смог быть здесь этой ночью. Мне сейчас надо уходить, пришлось отсыпаться.
— Знаю. Не волнуйся, здесь все будет хорошо. Она сейчас впервые заснула нормальным сном. Правда, днем бред может вернуться, но Клава говорит, что это все равно очень хороший признак.
Робин постоял с минуту, глядя на спящую девушку так, будто старался навеки запечатлеть в памяти ее облик. Медленно наклонился, но златовласая сиделка поспешно его остановила и прошептала:
— Не надо, не трогай ее, она может проснуться.
Глянув на Аниту чуть ли не враждебно, Робин кивнул, молча развернулся и вышел на улицу, где его ждал Хонда. Им пора было уходить.

Глава 2

— Хонда, тебя за это сразу убьют, без разговоров. Вот, смотри.
Робин соединил большие и указательные пальцы в одну окружность, остальные оставил полусогнутыми.
— Это знак аро. А то, что показываешь ты, больше похоже на любимый жест американцев. Не приведи господи, ты такое изобразишь в воротах деревни, там тебя и закопают.
— А где еще эту козу изображать?
— В принципе, можно везде, это что-то вроде «здравствуйте». Но на любом пороге обязательно — в знак уважения собеседнику, за столом — перед тем как сесть. А вот это знак швир, он имеет религиозное значение, символизирует круговорот отцов, только не спрашивай меня, что это такое. Показывать его следует перед атоном или нуром, если мы случайно на них нарвемся. Если ошибемся, нас могут заставить пройти проверку.
— На педикулез?
— Вроде того. Что там за проверка, не знаю, но почему-то подозреваю, пройти ее нам никак не светит. Сату в свое время расспросить не успел, а Глита и Трама не просто глупы, а нечто еще более ужасное.
— Твоя правда. У меня такое ощущение, что они свои имена без конца под нос шепчут, чтобы не забыть. А если мы шамана встретим?
— Достаточно с него одного аро. Вроде бы. Да, с женщинами не очень знаки раздавай, им они не положены. И имя тебе надо придумать позаковыристее, тут это уважают, хотя в разговоре указывается только первое слово.
— У местных баб нет никаких прав? Куда смотрит лига феминизма!
— Женщина — хозяйка очага. Только ей доверено воспитание детей, мужчины не имеют право вмешиваться в этот процесс лет до семи. Здесь процветает махровое многоженство, так как многие мужчины гибнут от хищников и в военных походах атонов. Женщины, считающиеся взрослыми, но не имеющие своего мужчины, живут в отдельных домах. При необходимости каждый желающий крестьянин деревни может выбрать из них подходящую подругу. Другие их задачи — воспитание сирот, присмотр за рабами-дэйко, обслуживание гостей.
— Вот как! А ведь мы и есть гости. Ты знаешь, твоя гениальная идея насчет этого похода мне все более нравится.
— Ты еще не все знаешь. Деревни тут бывают двух типов. Одни населены коренными данниками атонов — шоквутами, жрецы их в свое время привели с западных гор, другие — мринами, потомками усмиренных еретиков-риумов. Эти народы смешиваются очень неохотно, а мрины не перестают потихоньку точить оружие. Их культуры значительно различаются. Шоквутов сильно поддерживают атоны, послабляя налоговое бремя, из-за этого те живут побогаче, но в отличие от мринов у них не слишком приветствуется телесная чистота. Большинство пользуются чем-то вроде одеколона и воду не видят годами. Представь-ка такую красавицу.
— Но Глита и Трама довольно ничего, а уж за Сату я вообще молчу.
— Ты не видел их в первый день, запах шел такой густой, хоть на хлеб намазывай. Ахмед тогда не выдержал, на привале загнал их в реку, настолько его достал их божественный аромат. А Сата из риумов, тщательная телесная чистота — составная часть их религиозных требований. Это вбивают в их детей с раннего детства.
— Понятно. Будем заходить в гости только к мринам.
— Да нет уж. Нам выбирать особо не приходится.
Робин посмотрел вверх, прищелкнул языком:
— Никак не привыкну к местному небу.
— Я тоже. Как увижу две луны, так сразу тянет показаться психиатру.
— А меня больше потрясают звезды. Как их много, одна больше другой. Мы, наверное, попали гораздо ближе к центру галактики, земное небо не идет с местным ни в какое сравнение. А сколько метеоров! У нас в августе такое количество не увидишь. А здесь это в порядке вещей. Сата говорит, что когда падает звезда, она гибнет и рождается новый человек. Вся их религия основана на цикле смерть — рождение.
— На Земле таких религий, что блох на дворняге. Слушай, а ведь если здесь с такой бешеной скоростью рождаются, это сколько же они трахаются?
— Послушай Хонда, а как твое настоящее имя?
— Поклянись, что никому не скажешь.
— Гадом буду! — торжественно заявил Робин.
— Сергей.
— Нормальное имя.
— Не спорю. А вот фамилия у меня — Бендер.
Робин не выдержал, расхохотался:
— А ты знаешь, она тебе чем-то даже идет. Чего скрывать, это же круче любой клички?
— Да я понимаю, — усмехнулся Хонда, — только какие-то нехорошие люди меня почему-то очень не любят. Разыскивают настойчиво, портреты мои вывешивают в разных общественных местах.
— Понятно. Ладно, спать пора, ты заваливайся, я сегодня первый дежурю.

 

Деревню населяли мрины, на это указывал ряд характерных признаков: связки сушеных цветов над воротами, полоса песка под частоколом, двускатные крыши, покрытые вязанками тростника. Поселение было довольно большим, друзья насчитали двадцать два дома. Три часа наблюдения не установили наличия атонов или нуров, но свой имин здесь имелся. Проверив в последний раз познания Хонды, Робин пошел к воротам. Навстречу показался коренастый мужик, тянувший за повод ездового бычка. И животное, и его хозяин смотрели на пришельцев с одинаковым изумлением, причем глаза суфима были поумнее.
Сложив знак аро, Робин вежливо спросил:
— Где мы можем увидеть старшего азата деревни?
Отвесив знак приветствия, крестьянин спокойно ответил:
— Он на площади, рядит женское уложение.
Что это значит, Робин не понял, решив, что виновато не слишком хорошее знание языка. Но, не показывая своего невежества, пошел в указанном направлении. Под ноги, с целью познакомиться со вкусом щиколоток, кинулся деревенский ручной магир. Хонда отвесил ему хорошего пинка, тот без звука отлетел на пару метров, понял — здесь ничего не обломится, и деловито поспешил вдогонку за быком.
На деревенской площади толпились около десятка женщин. Перед ними расхаживал степенный мужчина лет сорока. Завидев незнакомцев, все воззрились на них, отвесив челюсти. Робин подошел поближе, продемонстрировал знак аро, вежливо произнес:
— Здравствуй, уважаемый. Я Робин Игнатов, купец с далекого острова, расположенного за побережьем, а это мой помощник, Хонда Мазда Мерседес. Прости меня за ошибки в словах, наши языки сильно различаются, мы еще здесь не освоились.
Важно кивнув, мужчина степенно представился:
— Я Стабр Герн Акварн, старший азат. Рад вас приветствовать в деревне Нимра. Вы просто идете мимо или у вас к нам какое дело?
— Мы бы хотели поторговать и поговорить о важных вещах.
— Негоже мужчинам говорить на улице, радуя женские уши. Сейчас вас хорошо покормят, проведут в натопленную баню, женщины почистят вашу одежду, вечером соберутся все азаты, мы поговорим, потом будет большой ужин.
Объявив гостям программу встречи, Стабр отдал женщинам несколько коротких распоряжений, те подхватили гостей, провели по первым двум пунктам. Затем наступило время встречи. Она протекала в самой большой хижине, здесь, кроме Стабра, собрались четверо младших азатов, старший охотник и имин. Усадив гостей, Стабр чинно представил своих сородичей, а тем назвал их имена, слегка запутавшись в мудреных словах. Затем началась беседа.
— Уважаемые, — почтительно произнес Стабр, — мы впервые видим здесь купцов, нам очень интересно, как же вы сюда попали.
— Мы наслышаны о ваших землях, и наши азаты послали нас основать укрепленную деревню на Большом озере. Тогда мы сможем торговать с вами круглый год. Наш путь сюда был долог и полон великих опасностей, мы прошли ужасные бури, страшных чудовищ, а на Большом озере на нас напало великое множество хафидов. Мы отбились, но когда разгрузили свои товары, они напали вновь. Мы снова отбились, но сгорели наши корабли, осталось только несколько небольших лодок.
Все взволнованно загалдели, а старший охотник поспешил высказаться, снисходительно объяснив гостям, насколько они невежественны:
— Вы действительно прибыли издалека. Все купцы знают — только два раза в году можно дойти до Большого озера без риска. Дикари-хафиды проповедуют грязный культ мерхов. По их вере, Унль сотворил мир и долго жил один, затем ему стало грустно, он овладел сам собой и родил Менля, после чего умер. Тот населил мир живыми тварями и тоже овладел сам собой, после чего опять родил Унля. Во время праздников Унля и Мерля хафиды ни на кого не нападают, они с немыслимой гнусностью веселятся в своих болотах.
Языковые познания позволили Хонде уловить общую суть религиозной доктрины дикарей. Представив, что за церемонии творятся на их праздниках, он не сдержал улыбки. Охотник осекся, глянул на него с нескрываемым возмущением, холодным тоном поинтересовался:
— Почему твой спутник смеется во время беседы настоящих мужчин?
Мысленно проклиная Хонду, Робин поспешил сгладить ситуацию:
— Просто он хочет сказать, что нас не страшат хафиды. Мы все великие воины, и грязным болотным пожирателям жаб нас не напугать. Нам не жаль кораблей, мы легко можем сделать другие, ведь эта земля богата лесом. Мы решили искать ваши селения, рассказывать о своей деревне, наладить торговлю.
— А какие у вас товары? — поинтересовался Стабр.
— Металлическое оружие, красивые ткани и посуда, вот, посмотрите сами.
Робин полез в рюкзак, достал несколько предметов. Стабру он протянул стальной нож, имину — кусок ткани, охотнику— шнурок из синтетического волокна — на тетиву сгодится, а младшим азатам каждому вручил по стеклянному стакану. Тут же пояснил:
— Это подарки, они ваши. Таких товаров у нас очень много.
Поселяне с трудом сдержали восторг, отношение к гостям у них на глазах улучшилось раз в сорок. Все наперебой принялись расспрашивать, чем еще богаты заморские купцы. Наконец Стабр задал главный вопрос:
— А что хотят получить уважаемые купцы взамен?
Робин вытащил книгу, стал объяснять:
— Вот, нам нужны такие травы и камни.
— Всего-то? — удивился имин. — Многие из этих растений нам хорошо известны, часть их используется как лекарства или приправы. У меня даже есть небольшой запас. А из камней мы знаем только вот эти — сотум и меркит. Их приносят с гор, они очень тяжелые и годятся на снаряды для пращи. Мы сможем с вами торговать.
— Нам еще не помешает немного продовольствия, требуются соль, кожа. Сейчас мы возводим деревню, нам нужна помощь. Если кто-то из ваших мужчин решит у нас поработать, то за пятнадцать дней работы получит такой же нож.
Судя по глазам хозяев, они сами были не против поработать за такую плату. Стабр поклялся, что не менее десяти мужчин завтра уйдут на заработки. Затем он что-то крикнул. Набежавшие женщины быстро сервировали стол, начался ужин, плавно перешедший в попойку. Брага и перебродивший эмо лились рекой. Гости с удивлением узнали, что здесь приняты тосты, но вот паузы между ними не предусматривались. Уже в глубокой темноте Стабр после очередного тоста пообещал устроить хафидам апокалипсис, отомстив за сожженные корабли и, не затягивая с этим делом, пошел к выходу, где и завалился. Глядя на это, Хонда на чистом русском посетовал, что пить здесь совершенно не умеют. Имин согласно икнул, затем тоже резко уснул лицом в тарелке. Какая-то молодая женщина подхватила пьяного купца Игнатова за руку, долго тащила его по деревне, куда-то завела, уложила на мягкое ложе, стянула платье, прижалась рядом. Почувствовав запах чистого женского тела, Робин порадовался, что это деревня мринов.

 

Друзья посетили еще десять деревень. Везде их ждал совершенно аналогичный сценарий событий. Переговоры с начальством, пьянка, ночь со свободными женщинами, торжественные проводы поутру. Уяснив выгоду деловых отношений с пришлыми купцами, никто особо не интересовался их религиозными воззрениями, а если кто-то из иминов и горел желанием выяснить это поподробнее, то после вручения подарков желание исчезало совершенно бесследно. Встречи с атонами удалось избежать. В последней деревне путники на остатки товаров купили двух ездовых бычков и трех рабынь-дэйко, помня, что в лагере очень мало женщин — одна приходилась на пять-шесть человек. Кроме дэйко им подсунули совсем юную свободную девчонку, еще не прошедшую инициацию. Она пока как бы не считалась человеком, и жадный азат охотно этим воспользовался, благо никто не возражал — девчонка была сиротой. Купцы в очередной раз поразились столь простецким отношением к женщинам: в отличие от мужчин, они ценились дешевле ездовых суфимов.
Свою миссию Робин считал полностью выполненной. Слух о новых купцах должен начать гулять от деревни к деревне, люди узнают о них, постепенно свыкнутся с их существованием. А они, в свою очередь, не станут ввязываться в религиозные распри, может, даже признают учение атонов единственно верным. Что будет дальше, время покажет, а пока главная задача — закрепиться в этом мире, твердо стать на ноги. Пока все шло хорошо, первые шаги в этом направлении оказались правильными, отношения с аборигенами были налажены.

Глава 3

Маленький караван, ведомый двумя мужчинами при четырех женщинах, подходил к цели путешествия. Двадцать пять дней прошло с той поры, как они покинули поселок. Робин едва сдерживался, чтобы не побежать, но шел так быстро, что остальные здорово отстали. Наконец из-за опушки показалась стройка. Изменения были разительными — ввысь вздымались мощные бревенчатые стены, из них вырастали угрюмые квадратные башни. Вокруг суетились десятки людей, причем большинство из них составляли пришедшие из деревень аборигены.
Их заметили, навстречу спешила черная фигура. Чем ближе она приближалась, тем сильнее билось сердце Робина. Он жадно изучал лицо негра, пытаясь уловить хоть какой-то намек. Когда они встретились, Робин потерял дар речи, едва нашел силы протянуть вялую ладонь. Мавр не обратил на нее внимания, крепко обнял товарища, радостно оскалил свои белоснежные зубы, но, взглянув в глаза, осекся. Виновато пролепетал:
— Да жива она, жива. Прости, что сразу не крикнул, я как тебя увидел, все на свете забыл.
Почувствовав, как от радости слабеют ноги, Робин невольно схватился за плечо Мавра, благодарно кивнул. Тот поспешил добавить:
— Она недавно вставать начала, ходит потихоньку. Очень сильно исхудала, хотя куда ей больше. Клава говорит, что ей питаться лучше надо, всякие вкусности есть. Петрович силки ставит, птицами ее кормим. Он еще вроде бы осетра ловить собрался, хочет ее икрой подлечить. Мы тут хижину поставили, она там с Анитой обитает. В старом поселке уже никого нет, только дозор на скалы ходит, за озером следит.
— Хафиды больше не появлялись? — наконец смог произнести Робин.
— Была тут одна шайка, десятка четыре. Мы их первые заметили, заманили в засаду. Потеряли одного убитого и трех серьезно ранили. А из тех почти никто не ушел.
— Плохо, у нас каждый человек на счету.
— Что поделаешь, тебя с нами не было, да и Хонда бы пригодился. Но есть хорошие новости, нас уже сто шестнадцать человек, девяносто пять мужчин и двадцать одна женщина. Плюс Сата, Глита и Трама.
— Я вам еще четверых привел. Правда, одной на вид не больше четырнадцати.
— Ничего, подберем ей здесь хорошего жениха. По местным меркам она вполне взрослая, так что сгодится.
— Люди к нам до сих пор приходят?
— Ты знаешь, по-моему, это пополнение заканчивается. За последние три дня только двое новичков. Да, тут неподалеку еще наши земляки есть! Пришли отрядом, но с нами объединяться не захотели. Живут отдельно, их одиннадцать человек. Ты приказал насильно никого не тянуть, мы им мешать и не стали.
— Все правильно. Как дела с аборигенами на стройке?
— Нормально. Их сейчас здесь работает около восьмидесяти человек. Большая часть на стройке, несколько охотятся — кушать-то хочется. Трудяги они все неплохие, только следить за ними надо, такие сооружения возводить никто не может. Но учатся на ходу. Травой нас завалили, тащат каждый день. Минералы приносят, они стоят очень неплохо. На зарплату рабочим достаточно и десятой части, инструментов у нас сейчас стало вдесятеро больше, более-менее хватает. Пересвет кузницу запустил, там клепают день и ночь, много чего надо: дверные петли, скобы, полосы, кувалды. Железа пока не хватает, но его выплавку наладили. Паршивое, мягкое, но Пересвет готовые изделия с углем пропекает, оно вроде как слоем стальным покрывается, так в дело и пускаем. Вон, Хонда уже подходит, сейчас я вас обедать поведу, у нас тут целая столовая. А баб вы хороших привели, мужики за них как бульдоги перегрызутся.
Робина с ходу запрягли в оборот. Все спешили показать ему наработанное, высказать проблемы, поделиться новыми идеями. Его несколько раз протащили по возводимым укреплениям, в кузне чуть не ткнули носом в горн, дали понюхать, чем пахнет труд углежогов, на лесопилке осыпали стружкой, продемонстрировав неуклюжий агрегат, распускавший бревна на доски. Везде требовалось что-то сказать, кого-то рассудить, другого похвалить или раскритиковать. Вскоре загудела голова— слишком разительный был переход от размеренного путешествия к этой производственной суете. Робин даже обрадовался, когда Густав с Мавром затащили его в новенькую баню и потребовали на себе испытать ее удобства.
С наслаждением смыв дорожную грязь, он поспешил на улицу, остановил первого попавшегося человека, спросил, где обитает Анита. Тот был новенький, Робина в лицо не знал и снисходительно просветил:
— Ты, видать, свежий совсем, только пришел, а уже ее знаешь. Шустрый парень! Только ничего тебе у нее не обломится, даже не мечтай, эту скалу штурмовали многие, но без толку. А живет она в хижине Саты, девушки Робина, это наш вождь, его пока нет. Иди за ту башню, там сразу увидишь. Только к Сате лучше не приближайся, а то там частенько Ахмед бывает, он крайне негативно к этому относится. Если увидишь этот шагающий башенный кран, убегай или сразу раком становись.
Выслушав информацию, Робин не сдержал улыбки и направился в указанном направлении. Чем ближе он подходил к заветному месту, тем медленнее передвигались его ноги. Он боялся сам не понимая чего. Холодный разум ругал вождя нехорошими словами, обзывая сентиментальным слюнтяем, но помогало слабо. Невозможно было поверить, что сейчас он увидит ту, о которой мечтал все эти долгие дни.
Сата сидела на лавке у стены хижины и, прищуриваясь от низкого закатного солнца, смотрела на Робина с радостным удивлением. Рассмотрев ее, он почувствовал, как от жалости сжимается сердце. Казалось, от некогда цветущей девушки остались одни глаза — Сата походила на свою собственную тень. Встав перед ней, Робин неловко замер и, не отрывая от нее своих глаз, сказал:
— Здравствуй, Сата.
Та бледно улыбнулась, кивнула:
— Здравствуй, Робин. Ты вернулся. У тебя все было хорошо?
— Да, все нормально. Я… возьми вот… — Он засуетился, достал из рюкзака маленький горшочек. — Это эмо. Ты говорила, что тебе очень нравится.
— Спасибо. Ты сам должен его попробовать, он очень вкусный и приносит пользу.
— Вот и хорошо, тебе как раз это надо.
— Робин, почему ты так на меня сильно смотришь? Я стала очень некрасивая, мне не нравится, когда кто-то так рассматривает.
— Ну что ты, глупенькая, ты самая красивая девушка из всех, кого я видел.
— Не говори так, я сама знаю, какой стала. У меня и раньше было мало мяса, а сейчас остались голые кости.
— Не переживай, еще поправишься. Ты долго болела?
— Да, Робин, я только недавно смогла ходить сама, но только мало. Клава говорит, что надо много есть, но я не могу, хоть все заставляют.
— Я тоже буду тебя заставлять. А ты стала разговаривать не хуже меня.
— Нет, Робин, я еще не все могу говорить и понимать, но каждый день делаю это лучше. Ко мне много приходят, все разговаривают, надо только внимательно слушать.
Из-за хижины выскочила Анита. Увидев Робина, она резко остановилась и, потупившись, произнесла:
— Привет! Мы узнали, что ты вернулся, я тебя повсюду искала. Ты поужинаешь с нами?
— Я бы с удовольствием, но сейчас собирается совет, мне надо туда. Так что извините, придется без меня.
С трудом оторвав взгляд от Саты, Робин поднялся и, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не оглянуться, пошел в направлении хижины совета.

 

— …Со стороны суши стена практически завершена, можно начинать ставить помосты для защитников, — продолжал Мавр свой доклад, — а людей распределим по другим участкам.
— Нет, — категорически заявил Робин, — отступите в глубь крепости метра на два, ставьте параллельно вторую стену. Между ними все забьем утрамбованной землей и камнями, сверху постелим настил. Тогда помосты не понадобятся.
— Но это огромная работа! — изумился Мавр. — Да наша бревенчатая стена и так в три раза выше местных частоколов, а о ее толщине и говорить нечего!
— Нет. Мы должны быть готовы ко всему. Людей у нас пока хватает, аборигены здорово помогают, справимся. Сейчас надо бросить на возведение укреплений все силы, дома можно соорудить позже.
— Это сколько же земли понадобится!
— Ничего, будем углублять ров, он все равно сухой.
Ров был довольно больной темой. В свое время многие настаивали на том, что крепость стоит возвести чуть подальше, на низменном берегу реки. В этом случае ров будет заполнен водой, что обеспечит неплохую защиту. Противники этого проекта опасались наводнений, в конечном итоге их поддержал Робин, и стройку начали на возвышенности, метрах в ста от реки. При углублении рва в одном месте наткнулись на линз глины с камнями и валунами, работа там была сплошной мукой.
— Пересвет, сколько у тебя человек в кузне?
— Считая меня, четверо.
— Ясно. Нам надо срочно заняться производством оружия. Не напрягайся так, я понимаю, что местное железо для этого не слишком подходит. Можно начать использовать сталь из инструментов, вскоре их будет более чем достаточно — аборигены не перестают нам тащить травы и минералы. Качество ее отменное, она пойдет на любое вооружение. Бери себе помощников потолковее, столько, сколько надо. Подумайте над доспехами, я понимаю, что хорошая броня или кольчуга очень трудны в изготовлении, но можно делать изделия классом попроще. По моему заказу нам таскают толстую кожу, надо приспособить ее к делу. В самых ответственных местах укрепить стальными пластинами, против местного оружия защита выйдет довольно неплохая.
— Послушай, Робин, — голос Марка был полон опасливого любопытства, — с кем ты тут собрался воевать? С местными аборигенами сам же мосты навел, между нами теперь мир и благодать. Хафиды? Так они не слишком опасны, такие укрепления против них не нужны.
— Ты просто смотришь на то, что легче увидеть. Мы не знаем, как сложатся наши отношения с местной правящей верхушкой. Атоны могут собрать немалые силы, у них есть профессиональные воины, отборная гвардия — храмовая стража. Это тебе не заторможенные крестьяне в лаптях. Да те же хафиды, что ты о них знаешь? Несколько лет назад они совершили страшный набег на Вертину, судя по всему, в нем участвовало более тысячи воинов. Представьте, что такая орава припрется к нам в гости.
— Картинка неприятная, — согласился Мавр, — лично я все осознал.
— Вот и хорошо, я думаю, на сегодня хватит. До завтрашнего вечера все обдумайте, что еще можно сделать для усиления нашей оборонной мощи. Сейчас это главная задача.

 

— Величайший из великих! Страшные новости! Кто-то убил трех молодых нуров в Айтэг Бланоризе. Они не пришли на зов, атон нашел их тела, изъеденные бласами, на берегу реки. Там был спрятан труп странного человека, он совсем не похож на людей звезд. У него чудная одежда, браслет с соломинкой, которая все время бегает по кругу сама собой и другие удивительные предметы. Никто таких вещей никогда не видел!
— Где точно это произошло?
— Великий, это было в том краю, где Стайра покидает Айтэг Бланориз.
— Некоторое время назад мы уже получили оттуда горестную весть: страшные цохваны напали на деревню, убили священного нура и одного атона, погубили много мужчин, а также увели несколько женщин.
— Великий, что же происходит в нашей Вертине? Мы каждый день получаем вести о появлении цохванов, повсюду гибнут атоны и священные нуры, разоряются деревни. Послушники волнуются, все бояться, что мы чем-то прогневили Одинокого Бога.
— Послушники глупы. Мы не гневили Одинокого Бога, а эти пришельцы не похожи на обычных цохванов. Ты сейчас пошлешь верных людей во все места, где гибли нуры и атоны. Пусть они узнают все и принесут это знание нам. Скажи, чтобы торопились.
Взмахом руки отпустив настоятеля, Зардрак акх Даутор задумался. Последние сообщения только подтвердили общую картину — по всей Вертине происходили святотатственные вещи. Гибли священные нуры с поводырями-атонами, цохваны беспрепятственно врывались в деревни, забирая у крестьян добро и женщин, повсюду находили одинокие тела погибших охотников и гонцов. Самое удивительное, что этому не было никакого объяснения. Просто в один день везде появились странные создания — то ли люди, то ли цохваны. Зардрак сам видел одно, похожее на бесстыже голоногую женщину в малом платье цвета ядовитого уракама. А еще он хорошо помнил, что произошло после того, как ее попытались преследовать. Да когда же вернется Тукс Длинный Лук?

Глава 4

— Я тебе, паря, точно говорю, осетры тут что откормленные кабаны. А уж икры с каждого полпуда будет, не меньше. На их морды глянуть — просто жуть берет!
— И как ты только это разглядел? — Голос Робина был полон ехидного недоверия.
— Э, да ты никак мне не веришь? — Петрович нешуточно обиделся. — Зря! Я на Волге службу проходил, а там этих осетров, что и академику не сосчитать. Я, ежели хочешь знать, пока службу нес, по этим осетрам что профессор стал. Даже и не сомневайся. А тут я сбоку, у выхода с протоки, рыбачить присобачился, рыба тут на крючок в очередь выстраивается, тока крик идет, дескать, кто тут у нас крайний? Даже с такими непутевыми снастями без улова никак не останешься. А в ту пору меня к протоке потихоньку отнесло, утро тихое было, солнышко подсвечивает, глянул я — мать моя почетная доярка! А там этих осетров, боже ж ты мой, куда там Волге! Тут я и покумекал всей своей черепушкой: больному человеку икра — самое первое дело!
— Тише ты, вроде нас качнуло что-то, будто за дно зацепились!
— Да ты не суетись так, тут мы через яму проплываем, глубина, что у цыганского кармана, я до ее дна ни одной снастью не достал, а протока, вон она, ща в нее войдем. Ой, а чего же енто?
Вода позади лодки вспучилась исполинским горбом, в утреннем тумане блеснул рыбий хвост, габаритами напоминавший газетный киоск, ударил по воде, пустив волну, достойную сильного шторма. Оба рыбака, вымокнув с ног до головы, присели на дно лодки с разинутыми ртами.
— Это что, и есть осетр?
— Моя ты бедная маменька! — дрожащим голосом отозвался егерь.
— Не очень ты на нее похож, — нервно пошутил Робин.
— К берегу греби! Да поспеши!!!
— Почему? Мы же собирались осетра поймать!
— Да греби же! Какой осетр? Посрать мне очень требуется. Ох, быстрее, как бы штанам беды не вышло!!!
— Не шуми ты, я его вижу, тут точно осетр, да здоровый в придачу! — азартно выдохнул Робин, хватаясь за острогу.
— Да забудь ты за него, к берегу правь! Ой, не медли!!!
Застыв на миг у борта лодки, Робин стремительно ударил что-то в толще воды. Острога замерла, встретив препятствие, затем судорожно задергалась, вырываясь из рук, егерь истошно заорал, представив, что за монстра мог загарпунить их совершенно сумасшедший вождь, и, пожалуй, сглазил: после сильного рывка тот с криком улетел за борт. Перепуганный до полной стыдобы, Петрович жадно прислушивался. В густом, как молоко, утреннем тумане слышались сильные всплески, отчаянная ругань вперемешку с азартными воплями. Затем настала тишина.
Егерь уже собрался оплакивать товарища, как услышал его крик:
— Эй! Петрович, двигай сюда!
Тот поспешил взяться за весло. Вскоре из тумана показались очертания крошечного островка. На берегу сидел Робин с видом кота, объевшегося сметаны. Перед ним на мелководье лежала огромная рыбина, из ее туши корабельной мачтой торчало древко остроги. Это был, конечно, не столь внушительный экземпляр, как перепугавший егеря монстр, но тоже немалый.
Завидев лодку, Робин вскочил, картинно взялся за свой гарпун, сурово нахмурил брови и неестественно зычным голосом прожженного морского волка произнес:
— Зовите меня Исмаил!

 

— Говорите, я вас слушаю.
Перед Робином переминались с ноги на ногу несколько мужчин. Они с ожиданием поглядывали друг на друга, но высказываться не спешили. Всей их решимости хватило только на то, чтобы добиться аудиенции у вождя. Наконец, когда Робин уже начал терять терпение, один из них сложил ладони в аро и начал разговор:
— Большой азат Робин, мы риумы, захочешь ли ты с нами говорить?
— Я не атон, мои люди не их друзья, мы не имеем ничего против вас. Мне даже нравится девушка-риум.
Облегченно вздохнув, крестьянин уже более бодрым голосом продолжил:
— Большой азат Робин, риумов сейчас осталось очень мало. Мы прячемся в лесах, но рано или поздно нас найдут, и тогда мы почти все погибнем. Мы слышали про вашу деревню и думали, может, хоть вы, люди из далеких земель, будете нам рады. Мы готовы служить вам за кров и защиту.
Робин колебался недолго. С одной стороны, атонам не очень понравится, что здесь приветствуют риумов, но с другой — плюсов вырисовывалось гораздо больше. Во-первых, к ним присоединятся семеро крепких мужчин и два десятка женщин и детей. Во-вторых, у них наверняка есть связь с другими местными риумами, и те, узнав, что здесь их не преследуют, тоже могут присоединиться.
— Хорошо, вы можете остаться с нами. Но если нападет враг, вы должны будете сражаться вместе с нами. Густав, проследи за их размещением.
Дождавшись, когда риумы ушли, Мавр усмехнулся:
— Нашего полку прибыло!
— Это очень неплохое пополнение. Тут каждый мужчина мастер на все руки, да и женщины тоже. Ты видел, как они ловко обрабатывают дерево простыми каменными инструментами? Грех прогонять таких хороших умельцев. Правда, боюсь, атонам это придется не по нраву.

 

— Ешь, кому сказано!
— Робин, но я больше не могу.
— Сата, ты просто обязана! Знала бы ты, сколько мне пришлось пережить приключений ради этой икры.
Сата не сдержалась, улыбнулась:
— Говорят, что Петрович до сих пор заикается, а ты катался на рыбе по всему озеру.
— Слухи несколько преувеличены, — улыбнулся Робин, — но доля правды в них есть.
Девушка отодвинула миску, глянула на него очень серьезно и тихо произнесла:
— Робин, ты можешь говорить.
— Что ты хочешь услышать? — не понял тот.
— Не знаю. Ты приходишь сюда каждый вечер, а иногда и днем. Говоришь со мной ни о чем, приносишь разные вкусные вещи, мы с Анитой их никогда не сможем съесть. Я вижу, ты все время хочешь что-то сказать другое, но не говоришь. Робин, мне любопытно.
— Сата, я люблю тебя.
Глаза девушки распахнулись в стыдливом удивлении, она зарделась и, запинаясь, возразила:
— Это не так. Мы же просто сидим на лавке. Ты никак не любишь меня.
— Или я что-то не понимаю, или ты, но при чем здесь то, что мы сидим на лавке?
Смутившись еще больше, хотя это и казалось невозможным, Сата совсем тихо пояснила:
— Это я, наверное, сильно глупая. Но Елена говорит — заниматься любовью, а это значит…
— Да кого ты слушаешь! У нее только одно на уме. Любить— это значит… Я не знаю такого слова в твоем языке. Это хотеть всегда быть рядом, смотреть на любимого человека, ласкать его, радоваться вместе с ним, делить его горе на двоих, защищать в беде, пусть даже ценой своей жизни. Это похоже на то, что мать чувствует к ребенку… нет, все не так, но я не могу объяснить лучше.
— Робин, я тебя поняла. Ты произносишь странные слова, мог молчать, не говорить. Ведь все люди знают и так, я твоя девушка. Зачем ты меня уговариваешь?
— Сата, это вышло само собой, ты же понимаешь. Но мне надо знать, я тебе нравлюсь? Ты сама хочешь быть моей девушкой?
— Глупый Робин. Я очень давно это хочу. Разве ты забыл, как я стояла перед нуром, боялась, что он тебя убьет? Я тогда так испугалась, что не могла ходить. Помнишь, как ты спросил меня, что такое саотюн? Я не поняла, что это просто вопрос, но испугалась только потому, что вокруг были люди. Мне было очень стыдно делать это у них на глазах. Я даже трогала рог зелми, думала о тебе, хотела, чтобы ты был моим мужчиной.
— Сата, можно я тебя обниму?
— Конечно! Почему ты спрашиваешь?
— Ну… Ты такая стеснительная, чуть что — краснеешь, а нас тут могут увидеть.
— Ничего. Что…
— У тебя губы соленые. Что-то не так?
— Я ела икру, это из-за нее. А что не так?
— Ты не ответила на мой поцелуй. Ведь ваши девушки знают, что это такое. Я чем-то тебя обидел?
— Нет, просто это было неожиданно. Робин, я не умею так делать.
— Какая же ты темная. Моя маленькая эйко! Давай попробуем еще… Ну вот, уже гораздо лучше.
— Робин! Не смотри так, я худая и некрасивая. Когда же я совсем поправлюсь!
— Ты сплошной ходячий комплекс неполноценности. Успокойся, ты самая красивая, честное слово.
— А это ничего, что я не иррана, а эйко? У вас все по-другому, но вдруг ты обидишься?
— Почему я должен на это обижаться?
— У нас мужчина может брать только иррану. Ирраной делает эйко атон, он приходит в деревню, проводит обряд, делает с ней саотюн. Потом она может быть приходить к любому мужчине.
— Неплохая работенка, интересно, меня туда примут? А почему ты осталась эйко? Из-за малого возраста?
— Нет, Робин, мне никогда не быть ирраной! Моих родных убили всех. Я очень плакала, но не стала о них говорить, что я не их дочь, нельзя, ведь я была маленькая исса. Атоны заставляли это сказать, но не смогли, иссу не заставить. Нур смотрел мне в глаза, но я думала только о том, как красиво падают звезды, он не мог их остановить. Мне сказали, что я умереть в праздник всех звезд и никогда не жить, а нур так сильно меня бросил на землю, что я потеряла сознание. Потом меня отдали в селение шоквутов.
— А что такое исса?
— Ты не поймешь. Я могла бы показать, но сейчас очень слаба, не получится. Исса… Нет, не понять. Я могу приказывать, только очень немного. Я совсем молодая, очень слабая, почти нет силы, ты понимаешь? Атоны очень радовались, когда смогли меня схватить. Но они боялись даже слабую иссу и не стали меня держать в Заоблачном храме. Туда меня пустили бы только в день праздника, чтобы убить, выпустить кровь.
— Ты совершенно права, я ничего не понимаю. Слушай, а почему ты не пробовала сбежать из той деревни?
— Робин, я очень часто это делала, меня не пугает лес. Но в деревне был священный нур, он гораздо сильнее меня, от него нигде не спрятаться, ему приказывал атон, и тот меня находил. Меня потом наказывали, это больно и стыдно.
— Бедняжка моя. Жаль, что мы не сожгли эту деревню дотла. Ничего, забудь, это был просто страшный сон. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, Робин!
Влюбленные надолго замолчали, уста их были заняты. Вышедший из-за угла Ахмед одобрительно кивнул, тихо отошел назад.
— Робин! — В глазах девушки разгорался возбужденный огонек, заставивший сердце возлюбленного биться еще сильнее. — Я слаба и очень исхудала, но ты мужчина, тебе нужна женщина. Я сделаю все, что ты захочешь.
— Успокойся, как-нибудь перетерплю. Тебя впору привязывать, чтобы ветер не унес, а думаешь только об одном. Тоже мне, секс-бомба.
— Я не все понимаю, что ты сказал.
— И не надо. Как-нибудь в другой раз объясню.
— Хорошо. Робин, пока я болею, ты можешь взять себе Аниту. Она будет очень рада.
— Сата, я знаю, что наши культуры очень разные, но иногда ты все же меня удивляешь. Тебе вообще понятно слово ревность?
— Нет, а ты мне скажешь, что это?
— Тебе это говорить бесполезно. Мне, кроме тебя, никто не нужен. Поняла?
— Да. Ты такой глупый, что из всех женщин выбрал самую больную, горбатую, худую и некрасивую, да еще и радуешься, как дурной магир, схвативший из кучи свежих костей самую маленькую. Да ты еще и смеешься? Тебе весело? Ты только это и можешь делать — смеяться?
— А что, по-твоему, я должен делать?
— Робин, ты такой глупый, что не понимаешь, я уже почти уговариваю тебя поцеловать меня еще!
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 5

Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(953)367-35-45 Антон.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(812)454-88-83 Нажмите 1 спросить Вячеслава.