Глава 15
Были схватки боевые…

Чаклыбин устроил непристойно раннюю — задолго до рассвета — побудку. Сонные и злые гости совершили марш-бросок по темной лесной тропинке. Чархианская фауна громко и неприятно вопила, тогда как флора распространяла пьянящие ароматы. Поневоле приходили на ум воспоминания деда про то, как солдаты жевали красно-желтый дурман-цветок, отключавший почище кружки самогона.

По счастью, ночной поход оказался не слишком длинным. Заросли внезапно кончились, и перед ними распахнулась узкая бухта, красиво подсвеченная двумя лунными полумесяцами. По правую руку темнели на фоне звездного неба очертания стапеля со скелетом будущего корабля. Другой парусник стоял возле недлинного пирса. На борту горели факелы и слонялись тени моряков.

Силуэт корабля показался Андрею странным. Подойдя ближе, он понял, что плавсредство нуждается в основательной достройке. Поднявшись по трапу на палубу, консультант крупнейшей видеокорпорации стал машинально прикидывать, как дорисовать недостающие части судна средствами стереографики. Корпус был, кажется, собран и накрыт палубой, однако на палубе строители установили только носовую надстройку с мостиком и каютами, а также фок-мачту. Дальше, до самой кормы, тянулась ровная дощатая поверхность с мачтовыми дырами для грота и бизани.

Чуть левее, пришвартованный к другому причалу, дремал вполне законченный двухмачтовый красавец. Показав рукой на соседний корабль, Андрей тактично поинтересовался:

— Мы не ошиблись? Может быть, нам туда?

Громко зевнув и покачав головой, писатель приказал отдавать концы. Сонная команда с грехом пополам втянула на борт и намотала на кнехты швартовые канаты. Чаклыбин достал видеофон из висевшего на поясе футляра, нажал какие-то сенсоры. За кормой забурлила вода, и безмачтовое судно неторопливо двинулось в сторону выхода из бухты.

— Мотор! — догадалась Жюльена.

— Зря на блондинок наговаривают, — задумчиво проговорил Всеволод. — Именно так — на корабле установлен мотор. И вдобавок палуба почти вся свободна, так что можно будет погрузить нашу находку.

Невыспавшаяся дипломница немедленно выразилась: дескать, они даже ни кусочка сушеного дерьма не найдут, а подавно не видать им артефакта. Кораблик уже вышел из бухты, покачиваясь от встречного бриза. Не вступая в спор, Чаклыбин посоветовал гостям разойтись по каютам и продолжить отдых. Оценив разумность предложения, все так и сделали.

Андрей проснулся от просочившегося сквозь шторы слишком яркого света.

Удобства в каюте оказались еще примитивнее, чем в особняке, — раскладной походный биосортир и бачок с теплой водой. С другой стороны, судно строилось для чархиан, привычных к спартанскому стилю существования. Кое-как оправившись и умывшись, Андрей осторожно выглянул наружу.

Альганг отчаянно жарил, температура в тени была не меньше сорока цельсиев или сотни фаренгейтов, а в полдень станет еще горячее. Не раздумывая, Андрей надел светлый комплект-сафари с длинными рукавами и системой внутреннего кондиционирования. Широкополая шляпа и темные очки защитили морду лица от солнечных ожогов. В фулярах на поясе повисли видеофон и выкованный Робертом ножик-мачете.

Как и следовало ожидать, писатель и дипломница завтракали на мостике в тени тента, обдуваемые встречным потоком. По случаю знойного летнего времени меню составляли холодные блюда и напитки. Взяв окрошку и стакан ледяного пива, Андрей сел в свободный шезлонг. Держа руку на сенсорах переносного пульта, Чаклыбин сообщил:

— Будем на месте часа через полтора-два.

Кораблик делал не меньше двадцати узлов, оставляя по левому борту курортный пейзаж. Изумрудная полупрозрачность моря плавно переходила в ленту белой пены прибоя, дальше тянулся, взбираясь на холмы, золотой песок пляжа. За холмами зеленели джунгли, над водой носились большие птицы-рыболовы, между волнами время от времени появлялись большие плавники.

Раздражала только жара, даже аппетит пропал. Без удовольствия доедая содержимое миски, Андрей рассеянно любовался пейзажем, изредка посматривая на матросов-аборигенов, сидевших на циновках в тени надстройки. Возле них лежали гарпуны, а на боку Саши висела железка, похожая на абордажную саблю. Чархиане галдели по-своему, показывая руками на плавники и чешуйчатые спины океанских тварей.

— О чем они? — спросила Жюльена. — Порыбачить хотят?

— Наоборот. Боятся, что большой зверь на корабль бросится, — равнодушно откликнулся Чаклыбин, утираясь влажным полотенцем. — Андрюха, ты вчера забавные вещи говорил, будто собираешься написать об истории всю правду-матку, только правду-матку и ничего, кроме оной.

Не обижаясь на несерьезный тон, Андрей подтвердил:

— Именно так. Историю слишком долго фальсифицировали. Пришло наконец время описывать истинный ход событий.

— Другими словами, прежде все историки были дураками да подлецами, а ты у нас кристально честен и вообще образец высокой нравственности.

— Перегибаешь. — Андрей тоже утерся. — Я далек от идеала. Но в прошлом существовало политическое давление, многие источники были засекречены. Сегодня сняты почти все барьеры, мы получили свободный доступ к информации. Другими словами, сложились условия для беспристрастного поиска правды.

— Не хочу тебя огорчать, но не соглашусь, — проворчал Чаклыбин. — И прежде были честные люди, получавшие доступ к правдивой информации. А историю пишут через пень-колоду во все времена — и в стародавние, и в новейшие. История, дружище, непознаваема по определению.

Они заспорили, совсем забыв о существовании Жюльены, которая странно хихикала, слушая мужчин. Наконец блондинка не выдержала и напомнила, что ее дипломная работа называется «Причины ошибок в исторической науке». Чаклыбин удивился, но из вежливости поинтересовался, не поделится ли очаровательная спутница своими познаниями в этой области. Пропустив мимо внимания комплимент, она заговорила по писаному. Наверное, наизусть цитировала собственные тексты:

— История пишется людьми, которые в большинстве случаев бывают необъективны. Вокруг больших событий обязательно возникают всевозможные слухи, домыслы, легенды, которые проникают в исторические труды. Участников событий подводит память, тем более спустя несколько лет после случившегося. Даже составляя отчет через час после боя, генералы допускают фактические ошибки — например, из-за неполноты доступной информации. В результате разные люди по-разному описывают одно и то же событие, даже не имея умысла фальсифицировать историю. Подобные неумышленные искажения неизбежны, однако столь же вредны, как и сознательная ложь.

Затем она припомнила грубые ошибки на почве недопонимания истинной картины. Классический пример — Христофор Колумб, отрапортовавший спонсорам о путешествии в Индию, хотя его корабли причалили к берегам совершенно другого континента. Другой пример — все участники Курской битвы вспоминали, как отбивали атаки танков «Тигр», — даже на тех участках, где «Тигров» быть не могло.

Андрей подхватил, возвращаясь к задачам экспедиции:

— Вот и мой дед уверяет, будто подбил тарогский «Веспап», хотя у рагвенов их быть не могло. Я проверил ментовизором — действительно, похоже на «Веспап». Точнее, на следующую версию «четверки». Старик сумел сам себя убедить, что видел эти машины.

— Ложная память, обычное дело, — на удивление миролюбиво предположила Жюльена. — На его смутные впечатления накладывается видеоряд из кинофильмов, из книг, из рассказов других ветеранов. Так возникает синтетический образ, вытесняющий подлинные воспоминания. Искусство всегда создает упрощенные мифы, засоряющие историческую память. Литературные и видеосюжеты заменяют в массовом сознании реальные события.

Призвав коллег к объективности, Андрей напомнил, что тяжелый танк хорошо виден на видеокадрах, снятых в прицел «дырокола». Чаклыбин только покривился, но Жюльена запальчиво пересказала главу своего диплома, посвященную сознательным искажениям и фальсификациям исторического события. Самым невинным фальсификатом она считала распространенный среди солдат и младших командиров обычай включать в свои видеоархивы чужие, но красивые кадры. По ее словам, в каждой части были умельцы, монтировавшие для боевых товарищей подобные клипы. Бывало хуже: высокопоставленные командиры, желая оправдаться за неудачные действия, писали заведомо лживые рапорты, сваливая вину за поражение на соседей либо выдумывая многократное численное превосходство противника. К таким рапортам прикладывались фальсифицированные видеоматериалы и массивы компьютерной памяти, прошедшие более или менее умелое редактирование штабными специалистами.

Про такое Андрею приходилось слышать. Только в прошлом веке несколько заслуженных военачальников за подобные художества были разжалованы до майорского или полковничьего чина. Кое-кого потом восстановили в прежних званиях и объявили безвинными жертвами тоталитарных правителей вроде Чарманова и Енисейского. Историки третье столетие спорили, насколько справедливым следует считать приговор трибунала по делу «шести обманщиков»…

Утомленный диспутом профессиональных историков Чаклыбин резонно заметил:

— О чем спорить — нырнем и посмотрим.

— А зачем я вызвалась в экспедицию? — засмеялась дипломница, считавшая себя победительницей. — Танка не найдем, конечно, зато понырять в чужом океане — такой шанс редко подворачивается.

— Ну а вдруг там и вправду «четверка»? — подумал вслух Всеволод. — Если окажется, что тароги передали новые машины рагвенам, это сильно изменит наши представления о закулисных отношениях на финальном этапе войны.

У каждого нашлось что сказать на сей счет, однако судно вдруг изменило курс, направившись к берегу. Чархиане заголосили, показывая руками на буруны вокруг выраставших на пути рифов. Ориентируясь по экрану гидролокатора, Чаклыбин миновал скалы, и они оказались в бухте.

Андрей узнал местность — видел этот пейзаж на кадрах деда. Металлический хлам давно вывезли, но рельеф изменился мало. Холмы растянулись тройной цепочкой, окружая пляж. Батальон дрался здесь несколько дней, отступая от рубежа к рубежу, и наконец дал последний бой в круговой обороне. А потом из-за длинной косы выходили плоты аборигенов. Чархиане творили шаманские ритуалы, задабривали огненных воинов корзинами фруктов и рыбы, умоляли не возвращаться на небо. Так и вышло — уцелевшие бойцы астропехоты надолго задержались и многому научили жителей ближних деревень.

Он даже принялся рассказывать матросам, как его дед учил их предков делать весла и построил первую мельницу, но Саша, Валера и трое других аборигенов, равнодушно проигнорировав историка, окружили Чаклыбина. Саша произнес требовательно, почти без акцента:

— Сева, мы забираем корабль. Революция. Теперь небесные захватчики станут служить нам.

Гарпуны и клинки были нацелены на Всеволода, за Жюльеной и Андреем присматривал лишь один абориген, вооруженный кривой саблей. Допив успевшее согреться светлое пиво местного розлива, Андрей небрежно швырнул пустую бутылку в море. Стражник машинально проводил взглядом полет сосуда, и за это мгновение рука мастера видеосериальных схваток скользнула к ножнам. Откинувшись в шезлонге, он прислушивался к перебранке, готовый рвануться на помощь Чаклыбину.

По законам авантюрного сериала такие события случаются в каждом сезоне. Туповатые, но не чуждые своеобразного благородства гуманоиды, простодушные дети гор и степей, устраивают заварушку, требуют чего-то непонятного и обвиняют землян в эксплуатации ресурсов родной планеты, коварных умыслах и каком-нибудь обмане. Однако, выслушав пламенную речь одного из главных героев, аборигены мигом осознают глубину собственных заблуждений, просят прощения и возвращаются к мирному труду под мудрые песни престарелых сказителей.

В реальности получалось иначе. Накануне вечером Чаклыбин успел поведать о трех мятежах гуманоидов, в подавлении которых участвовал во время службы в жандармских войсках. Наверное, у него был немалый опыт, поэтому писатель даже не пытался взывать ни к благоразумию, ни к совести. Он просто посоветовал не валять дурака и пообещал забыть по возвращении про пьяную выходку.

Аборигены, как положено неблагодарным дикарям, ответили хохотом. Для начала Саша и Валера обвинили людей, что те не строят для чархиан красивых домов, не готовят вкусной жратвы и не дают много золота. По этой причине землянам полагалось наказание — пожизненные работы в услужении чархиан. Самке с белыми волосами — наверное, имелась в виду Жюльена, — предстояло стать наложницей вождя восстания.

— Твоя беда не в том даже, что ты дурак, — флегматично сказал Чаклыбин. — Беда в том, что ты и тебе подобные не ценят хорошего. Вы понимаете только язык силы. И еще вы слишком любите врать. Могу поспорить, что никакой революции не было. Ты просто хочешь украсть корабль и стать пиратом.

— Как ты догадался? — завизжал Саша, размахивая саблей. — Я заставлю тебя выполнять приказы! Ты отведешь этот корабль в порт Бурчумбанбе…

Ехидно хихикнув, Чаклыбин предложил послушать мудрую притчу. Последовал знаменитый анекдот про курсантов военно-космического училища, получивших задание написать на имя главы дружественной планеты просьбу освободить землянина, задержанного местной полицией за пьяный дебош. По итогам семинара преподаватель сделал замечание, что «поимею» пишется слитно, «куда попало» — раздельно, и вообще, дескать, не стоило называть президента дружественной планеты «синерылой скотиной».

— Что ты хочешь сказать? — насторожился Валера, инстинктивно заподозривший скрытую опасность.

— Хочу сказать, что этим кораблем вы управлять не сможете, но рискуете быть сильно побитыми. Поймите наконец, что люди помогали вам, не требуя благодарности, но такой черной неблагодарности могут и не простить.

— Вот как ты заговорил! — прикинувшись оскорбленным, вскричал Саша. — А совсем недавно кто-то пел сказки, будто наши расы — сестры!

— К сожалению, младшая сестра оказалась дурой, — объяснил Чаклыбин. — Ты знаешь, что делает глава семьи, когда кто-то ведет себя неправильно?

— Ты не сможешь нас убить, — быстро сказал Валера. — Нельзя убивать слабых. Если ты откажешься служить нам, мы покалечим твоих друзей.

Он выкрикнул команду, и приставленный к Андрею чархианин сделал шаг вперед, занося саблю. Жюльена вскрикнула. Молодой, рослый, широкоплечий абориген был отлично сложен и надвигался, поигрывая могучими мышцами. Сильный парень и, наверное, умеет драться.

Андрей резко выпрямился, выхватывая нож. Чархианин рубанул с размаху, но путь его сабле преградил выкованный на Калиюге клинок, и заточенный монокристалл легко перерубил полосу обычной стали. Сколько таких эпизодов сыграл никому не известный консультант, подменяя холеных героев-мачо! Не давая чархианину опомниться, он ударил пяткой в печень, затем добавил согнувшемуся противнику локтем в челюсть. Не дожидаясь, пока избитый чархианин грохнется на палубу, Андрей схватил шезлонг и как дубину обрушил его на стоявших к нему спиной аборигенов. Двое, в том числе Валера, упали, двое других попытались повернуться к нему, но Чаклыбин ткнул Саше в глаза растопыренными пальцами левой руки, а затем врезал правой в челюсть.

Оставшийся на ногах гарпунщик, озираясь, попятился и получил шезлонгом по голове. Шезлонг сломался, голова не получила видимых повреждений, но чархианин бросил гарпун и быстро присел, закрывшись руками и умоляя пощадить его.

Усмирение корабельного бунта продолжалось не больше десяти секунд. С учетом предварительных переговоров — минуты четыре.

Корабль, оставшись без управления, едва не врезался в отмель. Грязно ругаясь, Всеволод описал крутой разворот и перевел двигатель на «самый малый». Андрей отпаивал дрожащую Жюльену найденным в холодильнике ромом «Капитан Флинт». Побитые аборигены скучились на носу, пожирая «командора» умоляющими взглядами. О возобновлении мятежа никто из них явно не помышлял.

Сообщив людям о приближении времени отлива, Чаклыбин рявкнул чархианам приказ — готовить снасть. Прихрамывая и держась за ушибленные места, матросы бросились исполнять приказ. Связка буйков полетела в море, и судно двинулось по сложному курсу, волоча за кормой растянувшиеся длинной цепочкой приборы. Часа через два с небольшим они прочесали всю поверхность бухты, и на планшете Всеволода появилась трехмерная картинка донного рельефа. Попутно детекторы обнаружили десятки массивных подводных объектов.

— Показывай клипы своего деда, — сказал Чаклыбин. — Разберемся, в каком месте танк утонул.

Продолжавшая переживать Жюльена, почти приговорившая поллитровую бутыль «Капитана Флинта», показала на резавшие бухту плавники.

— Согласен, погружение будет непростым… — Андрей правильно понял ее молчаливый намек. — Кто-то должен страховать нас сверху.

— Подстрахуем, — нетерпеливо перебил писатель. — Сначала выясним, где искать.

С отвращением изучив помутневшим взглядом плескавшиеся на дне бутыли граммы рома, дипломница выдала коронный тезис: дескать, никакого танка там быть не может.

— Там есть много разных обломков. — Андрей перебирал файлы в памяти видеофона. — Когда наши отбили первую атаку со стороны суши, противник ударил с моря. Дед говорил, они целый день имперское железо ломали. В основном антиграв-платформы, легкие танки, броневики. Немалая часть подбитых машин должна была упасть в бухту.

Большая хищная рыба выглянула из воды неподалеку от форштевня, продемонстрировав впечатляющие зубы. Жюльена вскрикнула. Стоявшие у лееров матросы дружно посмотрели на мостик, и Саша заискивающим голосом осведомился, нельзя ли потренироваться в метании гарпуна. Чаклыбин показал жестами, чтоб обождали, — всему свое время. Андрей наконец нашел нужный клип и запустил воспроизведение.

Плоское изображение покачивалось и металось — это боевой расчет «дырокола» наводил бластер. Потом картинка стабилизировалась — прицел смотрел на громоздкую, но изящную конструкцию. Разумеется, это был не «Веспап» — самое знаменитое «бревно» тарогов. Выросшая в размерах полусфера башни и сдвоенные конусы силовых эмиттеров на корме выдавали машину следующего поколения — «Рин-Веспап», сверхтяжелая, практически неуязвимая машина. Лишь под конец войны ломы научились бороться с этими супертанками гравитационными ударами с орбиты. Направленный пучок гравитонов выдергивал «Рин-Веспап» с поверхности за пределы атмосферы, перетирая в пюре все живое во внутренних отсеках.

Однако танк на голограмме пока не имел видимых повреждений. Прощальное чудо кьельских оружейников извергало смерть, уничтожив огневыми установками малого калибра полностью оборудованный опорный пункт взвода вместе с окопанной бронетехникой. На танк метнулась стая «Вурдалаков», но выстрелы роботов-убийц не брали силового щита сверхтяжелого монстра. Затем излучатели танка поставили плазменную стену, сметавшую «Вурдалаков».

Казалось, батальонный район обороны обречен — ни пехотное оружие, включая «дыроколы», ни тем более башенные орудия боевых машин пехоты не могли пробить энергетического кокона «Рин-Веспапа». Однако в центре позиции лежал на грунте подбитый, утративший способность летать, но сохранивший артиллерию «Носорог». Разом заговорили несколько огневых точек, то есть внутри помятого корпуса оставалось десятка два бойцов, решившихся на смертельную дуэль.

Двухорудийная башня и тяжелые бластеры «Носорога» обрушили на танк раскаленные шары плазмы и пучки квантов. Ответные выстрелы «Рин-Веспапа» рвали в клочья толстую броню гиперлета. Командир батальона или другой офицер, управлявший схваткой, принял верное решение — три луча уцелевших бластеров скрестились на корме супертанка, разрушив один из генераторов защиты. Танковая пушка немедленно выплеснула серию импульсов, поразив бластеры, но интенсивность силовых полей резко упала, и башня земного транспортера точным выстрелом разворотила носовую часть «Рин-Веспапа».

Следующий огневой удар танкистов покончил с «Носорогом». «Рин-Веспап» тоже был поврежден, а встроенная система саморемонта не могла быстро залечить такие раны. «Бревно» медленно двигалось над пляжем, стреляя из малых орудий по бронетехнике землян. На экране были видны сообщения прицельного устройства: дистанция составляла около 400 метров. Ствол «дырокола» выпустил невидимый луч, и на бортовой броне танка вспыхнул огненный кружок — гамма-кванты сорвали электронные оболочки с атомов танкового корпуса и накачивали кинетической энергией возникший комок плазмы. Под давлением квантов огненный шарик двинулся в глубину бронеплиты, прожег стенку танка насквозь и разорвался внутри машины.

Танк дернулся, завалился набок и прекратил стрелять. Вихляя справа налево и обратно, «Рин-Веспап» набрал высоту, поднявшись метров на двадцать. Так и не выровнявшись, тарогская машина пролетела с полкилометра над пляжем, потом еще столько же над бухтой — и рухнула в воду.

— Упал на траверзе вон того мыса! — заорал Андрей.

Они со Всеволодом очертили на карте примерное место падения. Глубина в этом месте была метров тридцать, при отливе получится метра на три меньше. Детекторы обнаружили там полдюжины массивных металлосодержащих объектов. Может быть, скалы, но может, и танки. Проявивший завидную крутизну логического мышления Чаклыбин заметил, что «Рин-Веспап» весил не меньше сотни тонн, поэтому на мелкие объекты можно не обращать внимания.

Альганг уже миновал зенит, но времени до вечера оставалось изрядно, так что волны света пронзали чистую воду на солидную глубину. Там, в прохладных слоях, скользили большие и наверняка опасные твари — местные аналоги акул, шестирукие спруты, большие змеи. Обилие хищников отбивало настроение погрузиться в бухту, несмотря на все байки: дескать, зубастое зверье редко нападает на пловцов.

— И когда они уйдут? — осведомилась Жюльена.

— Они не уйдут, — равнодушно сообщил писатель. — Тут много жратвы, привлекающей хищников. Андрей, ты собираешься надевать гидрокостюм или в цивильном прыгнешь?

Вероятно, у Чаклыбина был какой-то план, решил аспирант Машукевич. В справедливости своих догадок он убедился, вернувшись на палубу в подводном снаряжении. Корабль приближался к району, где мог находиться объект поисков. Стоявший на мостике Всеволод расшвырял с обоих бортов несколько шариков, которые глухо взрывались за кормой, вздымая водяные бугры. На поверхность всплыло много разных морепродуктов, включая спрутов, акулоподобных и змеевидных.

Восторженно покрикивая, матросы-чархиане проворно сбросили крупноячеистый трал, подняв на палубу почти центнер крупной рыбы и спрута с трехметровыми щупальцами. Попался также еще живой змей-дракончик в два человеческих роста длиной, который щелкал челюстями, дергал хвостом и рудиментарными лапками. Валера ловко ударил гада гарпуном в загривок, и зверь утих. Не знавшие меры и приличий аборигены совсем забыли, что пока не наказаны за недавний мятеж, и раскричались, требуя обязательно затралить вторую псевдоакулу, пока глупая рыбина не утонула. Чаклыбин, отмахнувшись, продолжал бросать гранаты, оглушив еще много аквафауны.

Отлив медленно увлекал всплывшие тушки в открытое море. Привлеченные дармовой добычей хищники поднялись к поверхности, и Всеволод подстрелил нескольких из охотничьей двустволки «Цербер».

— Думаешь, всех кончил? — деловито спросила, натягивая гидрокостюм, относительно протрезвевшая Жюльена.

— Всех кончить невозможно, — Чаклыбин печально развел руками. — Но сейчас опасность меньше, чем полчаса назад. Я буду вести вас сонаром. Ныряйте быстрее, пока хищники заняты.

Поправив подвешенные к поясу ножны, Андрей натянул прозрачную аквамаску, взял гарпунное ружье и прыгнул — спиной назад — за борт. В момент, когда голова коснулась воды, он видел свои ноги с ластами и отделившуюся от корабля дипломницу.

Он медленно погружался, шевеля ластами и выдыхая через молекулярные фильтры маски. Каждого фильтра хватало на час, не больше, но пока загубник возвращал после очистки вполне пригодный воздух. Прибор на запястье показывал рельеф дна с помеченными местами, где под илом лежит что-то большое и массивное. Наушники доносили ровное сильное дыхание Жюльены.

Первая находка разочаровала: бронетранспортер имперского типа, многократно перфорированный оружием разного калибра. В следующие четверть часа попались антиграв-платформа, два легких и один средний танк, а также оторванная корма трансатмосферного штурмовика. Судя по маркировке, штурмовик был построен в 7-й Империи, то есть принадлежал рагвенской армии.

Неудачи разозлили, но Андрей продолжал методично прочесывать дно. Вода в глубине была не слишком прозрачной, поэтому приходилось ориентироваться по прицельному экрану гарпунного ружья. Он видел острые скалы, бахрому водорослей, стаи небольших рыбешек. Пару раз далеко впереди, за пределами досягаемости сонара, мелькали тени солидного размера — возможно, спрут или Жюльена.

Потом он увидел, как девица плывет навстречу, и тотчас же голос Чаклыбина сказал из наушников:

— Андрей, я сказал ей, чтобы к тебе присоединилась.

— Вижу ее. Что-то случилось?

— Около вас кто-то крутится.

— Где оно?

— Обходит вас по большой дуге, примерно в двадцати метрах у тебя за кормой. По-моему, трехметровая панцирная пила.

Только этого не хватало — Андрей рассвирепел. Панцирник не укусит — челюсти маловаты. Но спину прожорливого всеядного бревна украшали острые костяные треугольники, делавшие рыбу похожей на пилу. Если поцарапает ненароком и слизь в ранку попадет — неприятности гарантированы. Хотя вкусна, зараза. Поневоле вспоминались деликатесы, которые Андрею доводилось отпробовать на крутых презентациях: бутерброды с балыком, розовые ломтики отварной рыбы, суп из плавников. Однажды, после очень большого гонорара, Андрей даже решил пошиковать и купил полкило панцирника холодного копчения… Да уж, по сравнению с пилой даже севрюжка отдыхает.

Дипломница водила перед его глазами ладонями, проверяя — не заснул ли напарник. Отмахнувшись, Андрей сильнее ударил ластами и показал пальцем на впадину, над которой они зависли. Предстояло обследовать самую глубокую часть бухты — котлован размером с футбольное поле, где мог поместиться десятиэтажный дом, а то и космолет Виктории.

Панцирник все-таки решил поближе познакомиться с людьми. Ближе пяти метров рыбка подойти не осмелилась, но Андрей сильно нервничал, поэтому засадил гарпуном чуть позади хрящевой маски, закрывавшей голову и часть подбрюшья. Пила забилась, поднимая муть, пришлось добить вторым выстрелом. Рыба стала потихоньку всплывать, а спустивший пар Андрей зарядил в ружье предпоследний гарпун и пошел в глубину.

Здесь действительно лежал, причем днищем кверху, танк. Действительно сверхтяжелый. Только не тарогский «Рин-Веспап», а имперский «Хонкедикта», модель седьмая или восьмая. Редкая машина, известная только специалистам. На нашем Центральном фронте «Хонкедикты» почти не появлялись — их посылали в скопление Трамплин. Не удивительно, что дед не узнал танка, а принял за «Веспап» из-за огромных размеров.

Разочарование граничило с отчаянием. Нестерпимо захотелось пристрелить еще нескольких панцирников или броситься в рукопашную с драконом. Переворота в исторической науке не произошло, но благоразумие подсказало, что в данном случае отрицательный результат намного лучше положительного. Тарогские танки не воевали против людей — значит, Кордо не совершил коварного предательства.

Профессиональная добросовестность требовала поднять находку на поверхность. Андрей достал из мешка два плоских диска, прилепил их магнитными присосками к днищу. Потом подумал и прикрепил еще два к башне, чтобы не вывалилась из корпуса при подъеме. Нажатие кнопки включило антигравы, и танк медленно потянулся к поверхности, сбрасывая пласты ила. Вода стала мутной, и только в сонарный прицел гарпунного ружья удалось увидеть громадину всплывавшего корпуса.

На радостях Чаклыбин осведомился, не заметил ли кто из подводных историков зарослей желтокочанной водоросли. Он даже передал изображение, и Жюльена подтвердила, что видела такое растение совсем близко. Делать было нечего, они сплавали к груде камней возле обрыва в эту впадину и набили пустой мешок Андрея плотными кочанами с кулак размером.

Всеволод сообщил, что скоро начнется прилив, а хищники почти доели плавающую по бухте мелочь и скоро вернутся. Пора было подниматься, но тут, как назло, из впадины выглянул средней упитанности спрут. Андрей навел на зверя ружье, и сонар просветил ультразвуком котлован до самого дна. Теперь этот артефакт был совершенно не нужен, аспирант смирился с его отсутствием, однако танк лежал в самой глубине. До сих пор «четверку» не удавалось разглядеть, потому что сверху, как крышка, свалился дурацкий «Хонкедикта».

По старой привычке решать проблемы в оптимальном порядке Андрей проткнул спрута гарпуном. Затем он поменялся с Жюльеной мешками, отдав ей свой, набитый кочанами. Кивнув, дипломница сбросила грузила и начала подъем, а Машукевич вновь погрузился во впадину и, отмахиваясь от спрутов ножом и ружьем, установил антигравы.

На поверхности он подплыл к моторному паруснику, схватился за вбитую в борт скобу, с удовольствием стянул аквамаску и сделал глубокий вдох. Над бортом появились головы Чаклыбина и матросов.

— Девчонка поднялась? — спросил Андрей, карабкаясь вверх по скобам.

— Уже переоделась. Говорит, аспиранту вздумалось еще капусты собрать.

— Именно так.

Перевалившись через борт, Андрей протянул Всеволоду мешок с водорослями, скинул ласты, расстегнул шов гидрокостюма. Было жарко — день в самом разгаре, пусть даже Альганг успел миновать почти полпути от зенита до горизонта.

За кормой висел громоздкий «Хонкедикта». Антигравы удерживали сто с лишним тонн примерно в метре от поверхности моря.

— Отбуксируем на берег, а там уже переставим на палубу, — сказал Чаклыбин. — Очень уж здоровый, повозиться придется. Ну ты не переживай, подумаешь — нашел не то, что искал…

— Ты лучше подумай, как ты будешь два таких здоровых размещать, — захохотал Андрей.

Вода в сотне метров от корабля забурлила, расступаясь под натиском всплывающей массы. Антигравы с натугой выталкивали машину, полвека пролежавшую на дне. «Бревно», которому нечего было делать на этой планете, но которое здесь каким-то образом оказалось.

«Рин-Веспап» — самый мощный танк прошлого века. Возвращенная легенда 9-й Галактической войны.

В процессе аврала на видеофон прилетела текстовуха: «Корабль в системе. Где ты?» Подивившись, как быстро Виктория обернулась, Андрей впопыхах послал на тот же адрес название бухты. Они как раз вытаскивали на берег ужасно неуклюжего «Хонкедикта», которого требовалось еще перевернуть в обычное — днищем вниз и башней вверх — положение. Времени на нежности не оставалось, поэтому Андрей лишь мельком глянул на ответ с борта — там что-то говорилось о посадке на космодроме через два часа.

Он даже не следил, как долго продолжалась суматоха: все силы и внимание поглотила суматошная битва за вытягивание громадных танков. Каким-то чудом они поставили на пляж две облепленные грязью глыбы спрессованной смерти и поливали гидрантами, смывая наслоения ила. Под струями воды открывались строгие изящные формы, некогда наводившие ужас на противников. Сейчас обе машины были мертвы, и жидкая грязь толчками, как последние капли крови, выливалась через пробоины и неплотно задраенные люки.

Потом они поплескались в море и вернулись на корабль, где матросы закончили кашеварить. Все сидели за общим столом, энергично поглощая рыбное рагу с водорослями. Это было невероятно вкусно, хотя после такого напряженного дня даже сухарики с горчицей показались бы запредельными деликатесами.

Чрезмерно стройная Жюльена сошла с дистанции первой, а чархиане продолжали работать ложками, когда сдались Андрей и Всеволод. Люди в блаженной истоме устроились на холодке в тени, допивая белое полусухое.

— Мы, конечно, молодцы, — задумчиво произнесла дипломница, любившая поспорить и убедить собеседников в собственной правоте. — Но так ли уж нужны кому-то реликты полувековой давности?

— Они будут стоять в музеях и мелькать на экранах, напоминая людям и остальным о давних событиях. — Андрей надеялся, что обтекаемые фразы помогут избежать ожесточенной перепалки. — В этом задача историка — выяснить, что же происходило в прошлом, и поведать об этом Вселенной.

— Мы все-таки нашли то, чего не может быть, — добавил Чаклыбин. — Теперь будем думать, как объяснить этот феномен. Очень интересная интеллектуальная задача.

— Кому нужны ваши догадки! — Жюльена с досадой поставила на стол обиженно звякнувший бокал. — Мелкий эпизод бездарно проигранной войны!

Чаклыбин удивленно возразил:

— Девятая Галактическая — самая успешная из войн, которые вело человечество.

— По сравнению с победами в Седьмой и даже Восьмой наша армия выглядела крайне беспомощно, — презрительно бросила дипломница. — Мы всего лишь напугали несколько диких племен и весьма бледно показали себя при столкновениях с серьезными противниками. Мы не стали на сторону цивилизованных держав в борьбе против кровавого диктатора. Наоборот, мы ударили в спину его врагам, обезопасив тыл агрессора. И даже в битве за Облако Артемиды наша великая победа не так уж очевидна.

— Слишком много пафоса, — усмехнулся писатель. — Зато мы не проиграли ни одного сражения, понесли минимальные потери, а в итоге нам достались три скопления, не говоря о двух облаках с колоссальными ресурсами.

— Это цинично! Неужели наши солдаты погибали ради такого ничтожного результата? Десять миллиардов разумных существ были убиты, десятки планет сгорели, сколько звезд взорвано!

Она была неправа, но не хотела признавать поражения исключительно из упрямства. Андрей напомнил:

— Все войны ведутся ради материальной выгоды. Лишь в редких случаях — чтобы спасти собственное племя.

Надменно глянув на него, девица заявила с высокомерными нотками в голосе:

— А вот наука ломов считает главным результатом той войны установление долгого мира и начало галактизации.

— Если бы Енисейский не наложил лапу на ресурсы тех облаков, галактизация бы нас прикончила… — Чаклыбин разлил вино и продолжил: — А главный итог войны заключается в поражении Кьелтарогга. Вот если бы Кордо победил…

Писатель замолчал со вздохом. Победоносно усмехаясь, Жюльена сказала пренебрежительно:

— Бросьте, он не мог победить. Кордо Ваглайч — простой понятный образ. Маньяк-психопат, возжелавший власти над Галактикой. Комический персонаж. Ввел в армии архаичный язык…

— Вы неправы. — Чаклыбин опять вздохнул. — В особые моменты история выводит на передний план чудовищных спасителей — таких, как Рамзес Джангархан, Виктория Базальт, Порфирий Енисейский. Таким же избранником истории был Кордо Ваглайч. Вокруг него создана целая гора сплетен, домыслов, анекдотов и просто лжи. Настоящий Кордо ничуть не похож на того недалекого психопата, которого мы видим в кино и про которого читаем в книгах. Кордо — не Юлий Цезарь, не Атилла, не Наполеон, не Боливар, не Гитлер, не Чарманов и уж подавно не Джангархан. Совсем другое существо, очень несчастливое в личной жизни. Исключительно яркая личность, многогранный талант — гениальный политик, обладавший энциклопедическими знаниями и потрясающей интуицией, великолепный оратор, интересный писатель-беллетрист, блестящий знаток истории. Пропаганда победителей создала отвратительный образ монстра-параноика, но мне кажется, что Кордо был всего лишь горячим патриотом своей расы, хорошим политическим менеджером и талантливым военачальником. Его сумел понять только Порфирий — поэтому с такой непреклонной настойчивостью рвался в Мрагвенду.

Что-то новенькое! Такой трактовки Машукевич прежде не слышал. Он приготовился услышать сенсацию, но дипломница спешила высказать собственное мнение.

— Вы просто идеализируете персонажей своих книг. — Жюльена тихо засмеялась. — Ого, у нас гости.

На пляж стремительно спикировали две воздушные машины. Из первой ловко высыпали здоровенные тароги и шерлоны, одетые в до боли знакомые мундиры.

Рассыпавшись цепью, на корабль уверенным маршем двигалась добрая дюжина астрогренадеров. Судя по эмблеме на предплечье — из 2-й гренадерской дивизии «Демоны славы». Отборное соединение, которое Кордо Ваглайч посылал на самые трудные задания.

Опережая цепь на положенные четыре шага, шагал тарог, носивший погоны кенобзана, что примерно соответствовало капитану земной астропехоты. Лицо офицера показалось Андрею знакомым. Поскольку он умел отличать лишь одного тарога, сомнений не оставалось — это был Вокто Ксодраан.

Тем временем отворились люки второго аэрокара. Выходившие из этой машины пассажиры принадлежали к человеческой расе. Тоже знакомые личности.