Глава 7
Магия — искусство ментального управления тонким миром, используя его законы.
Авессалом Подводный
Шум доносился сразу со всех сторон. В нем причудливо смешивались звериные крики, людская речь и звуки природы: рев ветра, гул воды, шелест травы под ногами…
Когда Харальд открыл глаза, то шум мгновенно исчез, сменившись плотной, давящей тишиной. Ушам от нее было больно. В остальном Харальд чувствовал себя нормально, лишь память была какой-то пустой, он не помнил, где находится и как тут оказался.
Он лежал на чем-то мягком, укрыт был, судя по ощущениям, шкурой, лишь правая рука нащупала что-то холодное и гладкое. Харальд приподнял голову, и взгляд его упал на странный предмет под собственной ладонью — книгу в разноцветной, покрытой причудливыми пятнами обложке.
В тот же миг вернулись воспоминания, обрушились обжигающей волной, заставив тело болезненно напрячься. Сквозь стиснутые судорогой зубы прорвался неясный стон. В один миг Харальд вспомнил, что это за книга, как и где он ее добыл…
Отлетел в сторону полог, и в юрте появилась Асенефа. Глаза ее тревожно блестели на похудевшем, осунувшемся лице.
— Что с тобой? — нежно произнесла она, опускаясь на колени и гладя Харальда по лицу. — Тебе плохо?
— Отойди, деточка, — перебил ее сильный голос, и над плечом девушки возникло еще одно лицо — темное и морщинистое, как печеное яблоко. Серые глаза смотрели уверенно и спокойно.
— Все нормально, — сумел выговорить Харальд, разжав непослушные челюсти.
— А это мы сейчас посмотрим, — ответил Фарра, приступая к осмотру.
Некоторое время он водил рукой над грудью лежащего, затем осмотрел его глаза.
— Хм, — произнес он в конце концов. — Ты в полном порядке, но сильно истощен. Словно неделю гнался за оленем по тайге без сна и еды. Но, учитывая, где ты побывал, все окончилось нормально.
— С-с-сколько? — просипел Харальд. Неприятный спазм прошел, но говорить отчего-то все равно получалось с трудом.
— Сколько ты здесь лежишь? — переспросил колдун, — Тебя принесли два дня назад. И, думаю, еще пару дней тебе придется отдохнуть.
Харальд устало опустил веки. Вновь накатила слабость, мгновенно наполнив мускулы опилками, а голову — туманом. Фарра что-то вполголоса сказал Асенефе, затем, закряхтев, поднялся. Зашуршал полог, выпуская его.
К щеке Харальда прижались сухие горячие губы, шепот пролился прохладной струйкой:
— Ты спи, и все будет хорошо…
Асенефа исчезла, и Харальд остался один, во тьме и тишине. Пахло травами, и тихо потрескивали угольки в очаге…
В очаге тихо потрескивали угольки, и, несмотря на бушующую за стенами замка стылую бурю, предвестницу приближающейся зимы, в комнате было тепло и уютно. Харальд попал сюда, в личные покои Владетельницы, впервые, и ему понравилось. Хоть и пахнет благовониями, все же обстановка рабочая, никаких излишеств. Синие ковры на стенах и полу, шкафы и стеллажи, заставленные книгами и самыми разнообразными предметами. Шеренгами выстроились совершенно одинаковые на вид пузырьки и кувшинчики, кучками свалены разноцветные камни.
Хозяйка на фоне всего этого выглядела буднично, как-то по-домашнему. Волосы уложила без затей, роскошное платье сменила на простое, опять же синее. Обилие синего цвета смущало Харальда, и Хельга сразу это заметила:
— Что, капитан, не нравится этот цвет?
— Не могу так сказать, госпожа, — ответил Харальд вежливо. — Но не слишком ли его здесь много? Или это как-то связано с тем, что флаг Владетельницы Хельги тоже синий?
— Именно. — Женщина улыбнулась, в зеленых глазах ее блеснуло удовольствие вперемешку с иронией. — Ты очень наблюдателен, Харальд!
Он поклонился, а Хельга улыбнулась еще раз:
— Я хотела поговорить с тобой о других вещах, но, учитывая твою наблюдательность, расскажу о цвете. Вот смотри, у тебя, как у каждого родовитого, есть герб.
— Конечно, — кивнул Харальд недоуменно, — Голова вепря.
— И ее изображение несет определенный смысл? Не так ли?
— Конечно, — последовал еще один наклон головы. От киваний заныла шея, но Харальд никак не мог догадаться, куда клонит Владетельница.
— Так вот, цвет Владетеля — это как герб для родовитого. — Веселье ушло из глаз Хельги. Она смотрела спокойно и серьезно. — Маг получает цвет, становясь Владетелем, причем какой это будет цвет — заранее неизвестно.
— И цвет тоже что-то значит? — рискнул спросить Харальд.
— Да, — в голосе Хельги появилась досада. — Но я не знаю никого, кто смог бы понять его значение. Пытались спрашивать у демонов, у ангелов, но они не знают. Наверняка ведают боги, но они молчат.
— А кто присваивает цвет, тоже неясно? — Любопытство проснулось в Харальде, страстное и ненасытное, и погнало хозяина вперед, не заботясь о скромности или о том, чтобы вопросы хотя бы звучали по-умному.
— Нет никаких предположений, — пожала плечами Хельга, нисколько не удивленная дотошностью собеседника, — Маг становится Владетелем, словно гусеница, которая в один прекрасный миг превращается в бабочку. И какого цвета будут ее крылышки, неведомо никому.
— А могут ли быть два Владетеля с одинаковым цветом? — жажда знаний не ослабевала. Внутри себя Харальд неожиданно обнаружил некое пустое место, которое требовалось заполнить новыми знаниями.
— Я о таком не слышала. — Женщина вновь с интересом посмотрела на собеседника. — Но, наверное, такое возможно. Хотя как — не знаю.
— А… — начал было Харальд очередной вопрос, но на этот раз его прервали.
— Хватит, — произнесла Хельга, поднимая руку, и перстни с сапфирами вдруг ярко блеснули, бросив на комнату призрачный синий свет. Словно невидимая ладонь запечатала Харальду рот. — Теперь поговорим о том, чего хочу я.
Она взяла колокольчик и позвонила. Тотчас с поклоном вошла служанка, внеся поднос с двумя кубками.
По комнате поплыл терпкий аромат. Так и есть — вино с пряностями, напиток богачей. От него по жилам понеслось тепло, а холод, исподтишка подкрадывающийся из углов, исчез. По телу разлилась истома, делать ничего не хотелось, думать — тоже, и Харальд слушал Владетельницу не перебивая.
— Так вот, — произнесла Хельга, покончив со своим вином. Лицо ее после напитка порозовело, заиграло румянцем, и Харальд вдруг осознал, до чего привлекательна эта могущественная женщина. — Когда я нанимала тебя, Харальд фон Триз, я думала, что вся твоя слава мага — плод слухов и домыслов. Что на самом деле ты — возомнивший о себе никто, и именно поэтому Владетели, к которым ты пытался поступить в ученики, прогнали тебя, не снизойдя до попыток убить. Сумасшедший Олав не в счет. Но я ошиблась. Твои магические способности — очень даже средние, я уже говорила. Но ты умен, и весьма. Кроме того, в достаточной степени смел и кое-что о магии уже знаешь.
Сам того не замечая, Харальд приподнялся в кресле. Подлокотники сжал с такой силой, что Хельге показалось — сейчас раздастся треск. Голубые глаза горели, на бесстрастном обычно лице капитана обозначились признаки волнения.
— Короче говоря, — на миг было увлекшись зрелищем, Владетельница продолжала, — я полагаю, что в качестве умелого помощника ты будешь мне более полезен, чем в качестве простого слуги при магических операциях. Что скажешь?
Харальд выдохнул воздух с таким шумом, словно сдерживался до этого целый день. Из аккуратной обычно прически выбилась белесая прядь, прилипла ко лбу.
— Вы предлагаете мне стать у вас учеником? — голос бравого наемника дрожал, как у деревенского мальчишки, что спрашивает, возьмет ли отец его в город, на ярмарку.
— Да, — Хельга кивнула. — Особенно многому от меня научиться не надейся, но основы узнаешь. Будешь помогать мне и Лие, особенно там, где нужен мужчина. А в некоторых магических операциях это просто необходимо. Так ты согласен?
— Конечно. — Ответ прозвучал спокойно. Несмотря на молодость, Харальд отлично владел собой. Мгновенно сумел подавить эмоции, не дал им захлестнуть себя.
— Отлично… — на миг Владетельница замолчала. Возникло ощущение фатальной, непоправимой ошибки, совершенной только что. Выскочило кинжалом из рукава, укололо в сердце. Не без труда удалось взять себя в руки. — Начнем обучение завтра.
Харальд поднялся, отвесил галантный поклон. Неожиданной дурноты, охватившей колдунью, он попросту не заметил. Когда покинул ее покой, то щеки его горели.
Щеки Харальда горели от нежных прикосновений мороза. Пролежав пятнадцать дней в юрте, гость племени нид наконец вышел на открытый воздух и теперь просто стоял, радуясь жизни.
Над землей висела ярко-бирюзовая чаша неба, украшенная кое-где сметанными мазками облаков и яичным желтком солнца, что медленно сползал к ее дну. Свежевыпавший снег, белый до рези в глазах, покрывал становище со всей его грязью и даже немного приглушил запахи.
Визит в храм сохранился в памяти, словно яркий, очень подробный сон. Единственным подтверждением того, что все действительно было, оставалась книга. Странная, словно живая. Харальд расставаться с ней боялся, но и охотников поглядеть на диковину не оказалось. Юрту с подарком богов отваживались посещать немногие: колдун Фарра (смотрел на книгу с ужасом), Торвальд и Гуннар (старались не обращать на нее внимания), вождь (испытывал что-то вроде благоговения, глядя на меняющий цвет предмет) и его дочь (попросту не замечающая, что есть какая-то книга).
Тем не менее, покинув юрту, Харальд не решился оставить книгу там. Так и стоял, нелепо прижав ее к боку. Обычно холодная, на морозе она словно нагрелась, и в свете солнца все больше синих пятен выползали на обложку, в этот миг — розовато-оранжевую.
Постояв некоторое время, Харальд вернулся в юрту. Здесь показалось неожиданно душно, пахло немытым мужским телом, слегка просачивался аромат трав. Устроившись на вытертой медвежьей шкуре, Харальд некоторое время просто сидел, бездумно глядя на живую радугу, покрывающую шкуру книги. Пятна неторопливо ползли, меняли цвета, сливались и разделялись, создавая впечатление жизни, странной и чужой, более чужой, чем жизнь, например насекомых…
Наконец, набравшись смелости, Харальд потянул к себе тяжелую холодную обложку. Глазам предстала желтая, невероятно старая на вид страница с черным глазом посередине. Глаз недовольно моргнул и пропал, растворился в желтизне…
Спустя миг на бумаге проступили строчки. Каллиграфически выписанные буквы появились все сразу, словно всплыла из-под воды пластинка с нарисованными символами.
«Не страшись, читающий, нового знания, — гласила надпись, — А страшись незнания. Ибо, если ты сумел найти меня, то Жажда твоя велика. И я утолю твою Жажду, ибо в этом сила моя».
Обращение, предназначенное, судя по всему, для любого нового владельца книги, пропало, едва Харальд успел его прочитать. Страница вновь сияла желтизной.
Помедлив, Харальд перевернул ее. Новый разворот оказался окантован довольно толстой рамкой. В самой его середине находилась надпись крупными буквами: «Спрашивай во имя Жажды своей». После прочтения она сразу пропала.
Как задавать вопросы, Харальд сначала не мог понять. Некоторое время он сидел, размышляя, затем, повинуясь порыву, поднес книгу вплотную к губам и прошептал в нее, будто в ухо исполина: «Цвет Владетеля».
Книга дернулась, словно от боли. На миг Харальд ощутил под пальцами такую бешеную пульсацию, что испугался. Но все успокоилось, и, затаив дыхание, он перевернул страницу.
Строчки, написанные ровным, мелким почерком. Фразы, длинные и короткие. Абзацы, украшенные гравюрами. Страницы, всего восемь. Дальше книга от казалась открываться, словно была залита очень прочным старым клеем.
Усевшись поудобнее, Харальд приступил к чтению.
Когда солнце прошло примерно пятую часть дневного пути, он знал практически все о предмете, о котором могли лишь догадываться мудрейшие из магов. Но знание далось непросто — от долгого сидения ныла спина.
Спина ужасно ныла, и разгибать ее приходилось с величайшим трудом. Обучение магии оказалось вовсе не таким веселым делом, как предполагал Харальд. Приходилось сидеть целыми днями, сдерживая желание удрать, и зубрить, зубрить, зубрить…
Книги ему выбирала Владетельница, начав, как и положено, с Истинного Алфавита. Спустя две недели сидения за толстенными томами, когда книжная пыль скрипела у Харальда на зубах, он намертво запомнил все двадцать пять букв, варианты их имен, начертаний, значения и магическое применение.
Утром он занимался воинскими упражнениями, выполнял обязанности капитана, а после обеда шел к наставнице. И начиналось.
— Итак, скажи-ка, почтенный Харальд. — Изумруды глаз смеются, тонкие пальцы вертят веер, что особенно странно, учитывая царившую вокруг замка зиму. — Какие ты знаешь имена первого знака Истинного Алфавита, называемого Береза.
— Бет, Бейт, Бедв, — послушно отвечает Харальд, напрягая мозги до скрипа. — И Беатф.
— Отлично, — наставница улыбается и задает следующий вопрос. — А что ты можешь сказать мне о знаке, носящем имя Ойр.
— Ну, цвет его желтый. — Знания о символе со столь незвучным именем спрятались где-то в подвалах памяти и вылезать не хотят. — Имя его — Утесник, птица — баклан, а применяется…
Особенно пугали Харальда резкие смены темы. Вот как сейчас. Веер в руках наставницы с треском разворачивается, являя темно-фиолетовую поверхность, разрисованную зелеными зигзагами и знакомыми до тошноты знаками.
— Скажи мне, ученик, — голос Хельги обманчиво мягок, как болотная кочка. — Что это за вещь?
— Этим веером можно отбиваться от воздушных существ, — отвечает ученик после некоторого раздумья, уловив сложную закономерность в расположении знаков Истинного Алфавита.
— Отлично, — Веер исчезает, и наставница улыбается. — А теперь мы перейдем к изучению магических курений…
Смеси для курений, порой содержащие столь замечательные элементы, как черепашья печень, засохший помет ящерицы или же шерсть из беличьего хвоста, сменялись камнями, магические свойства которых также довольно разнообразны. После камней наступала очередь растений. И так дальше, по кругу.
Учеба длилась уже более месяца, когда Хельга разрешила ученику провести первую самостоятельную магическую операцию. Харальд сидел на полу в специально отведенной комнате и, пыхтя от напряжения, вырисовывал необходимый чертеж. Заросшее паутиной окошко пропускало мало света, спина болела от напряжения, но он упорно водил куском угля по полу, изредка сверяясь с пергаментом. Ошибиться нельзя. Малейшая неточность грозит магу смертью.
Скрипнула дверь, и в затхлый запах мышиного помета и камня, обычных для заброшенной комнаты, вплелся аромат розовой воды.
— Все рисуешь? — произнес голос Владетельницы. Харальд со стоном распрямился:
— Рисую.
— Отлично! — Хельга, шурша платьем, подошла поближе, бросила взгляд на чертеж. — Что же, пока все правильно.
Харальд склонил голову, хоть поклон у человека, сидящего на корточках, выглядит, скорее всего, довольно глупо.
Владетельница смотрела без улыбки.
— Говорят, — произнесла она, и голос ее вдруг обернулся вкрадчивым змеиным шипением, — что ты так и не осчастливил ни одну из служанок своим мужским вниманием. Это правда?
— Это так, — Харальд невольно подобрался, хотя и не мог понять, к чему клонит Владетельница.
— А в чем причина, позволь узнать? — Сапфиры на перстнях Хельги на миг вспыхнули маленькими синими факелами.
— Ну… — Глаза, помимо воли хозяина, воровато забегали. — Даже не знаю. Не до них.
— Вот как. — Сапфиры погасли, зато загорелись глаза женщины, столь же яркие, только зеленые, — Не до них.
— Меня нанимали не как племенного быка для служанок, — мрачно заметил Харальд.
— Любой нормальный мужчина помимо своего желания тянется к женщине, — голос Хельги звучал монотонно, словно она читала. — Это заложено в природе.
— Значит, я ненормален, — пожал плечами Харальд.
— Похоже, что так, — Владетельница вновь прошлась, шурша платьем и распространяя запах роз. — А ненормальных сложнее контролировать. Это-то меня и пугает…
Она вышла, а Харальд, еще раз пожав плечами, вернулся к работе. Уголь крошился под пальцами, а неровности пола больно царапали кожу.
Он расцарапал руки в кровь, но все же выкопал в снегу яму, достаточно глубокую, чтобы подошла для ритуала Погружения.
За месяц, что книга была в его руках, Харальд узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Постиг, что ритуалы, используемые магами, могут быть значительно упрощены, что топаз, применяемый при вызове демонов, легко заменить банальной солью, а рыбью кровь — обыкновенным человеческим потом. Ритуал Погружения он тоже узнал из книги. С его помощью можно своими глазами посмотреть на Верхний или Нижний мир, по собственному выбору, не прибегая к помощи их обитателей, которая обычно очень дорого обходится.
Яму полагается рыть в земле, но Харальд решил, что и снег подойдет. Требуемые символы, выложенные золой, хорошо смотрелись на белом фоне.
Закончив приготовления, Харальд влез в яму и, не обращая внимания на холод и сырость, начал читать. После первых так-тов заклинания тело словно окаменело. Шевелились только губы. Сквозь опущенные веки видно было, как занимаются призрачным бледно-розовым пламенем рисунки вокруг ямы.
Читать пришлось долго. Язык высох, словно покрылся коркой. Мускулы застыли окончательно, даже представление о том, что можно шевелиться, исчезло. Поэтому, когда розовый цвет неожиданно сменился лиловым, а столбы пламени поднялись до неба, Харальд не сразу смог открыть глаза. Но все же поднял веки…
Он словно висел высоко над землей в чем-то, подобном корзине, соответствующей по размерам яме. Сквозь пламя, ставшее прозрачным, хорошо было видно странное светило, фиолетовое, с черной дырой в центре. От него веяло беспощадным жаром, и Харальд, одетый по-зимнему, сразу вспотел.
На одном уровне с корзиной проплывали облака, темно-коричневые, похожие на коровьи лепешки. Зловоние от них распространялось почти такое же. Одно облако, проходившее рядом, громыхало, как отряд латников. В его недрах сверкали оранжевые зарницы, а из отвисшего брюха шел дождь. Одна из капель попала Харальду на руку. С изумлением он смотрел, как от нее на одежде появилось черное пятно с дырочкой в центре, словно от угля. И руку обожгло вполне натурально…
Нижний мир оказался весьма негостеприимен.
Оправившись от первого потрясения, Харальд принялся рассматривать землю внизу. Там все выглядело гораздо разнообразнее…
Миром завладел вечер, когда Харалъд вышел к становищу. На месте ритуала осталась яма с неровными краями, в голове теснились впечатления, а тело охватывала усталость.
У юрты его встретила Асенефа.
— Ты опять колдовал? — спросила с улыбкой.
— Да, — ответил Харальд, откидывая полог. Говорить не хотелось, двигаться тоже. Хотелось есть и еще спать.
— Вот здорово! — В голосе дочери вождя слышалось восхищение. Она ловко помогала мужчине раздеться. — Ты станешь самым лучшим колдуном племени!
— Это как? — Сонливость сдуло ледяным ветром, но вопрос удалось сделать ленивым, не показать настороженности.
— Очень просто. — Асенефа беспечно рассмеялась, словно звякнули колокольчики. — Фарра скоро умрет. А ученик у него бесталанный. Кому, как не тебе, стать колдуном племени?
— Кому, как не мне? — эхом отозвался Харальд. Мысли копошились острые, неприятные, о лелеемой мести, о давних мечтах. Погасила их лишь вернувшаяся усталость.
Усталость обрушилась внезапно. Еще мгновение назад собранный и бодрый, Харальд теперь ощущал себя пустым мешком, вялым и бессильным. На полу гасли, впитываясь в серую поверхность, пурпурные линии магического узора. За спиной молчали Хельга и Лия. Вызов, вопреки всем опасениям, прошел успешно.
Преодолевая сопротивление налитого тяжестью тела, Харальд развернулся к женщинам.
— Ну как? — Сил хватило только на угрюмый сип.
— Очень хорошо, — мурлыкнула Владетельница, опуская веер, столь хорошо знакомый ее ученику. — Ты прекрасно справился с этим вихревиком.
Лия молчала. В синих глазах ее стояло удивление.
— Ты показал себя с лучшей стороны. — Владетельница раздвинула в улыбке алые губы. Сверкнули горными снегами белые зубы. — И ты заслуживаешь поощрения. После заката — в малой пиршественной зале. Да, и перед пиром вымойся хорошенько.
Кивнуть удалось только со второй попытки. На изумление, яростное, дикое, что мелькнуло во взгляде Лии, Харальд попросту не обратил внимания.
К пиру Харальд сумел восстановить силы и несколько приободрился. По крайней мере в пиршественный зал вошел упругой походкой сильного мужчины, а не шаркающими шагами немощного старца.
Обстановка царила непринужденная. Тренькал на лютне неизвестно как добравшийся до замка в середину зимы бродячий менестрель, адресуя томные взгляды Лие. Та на воздыхания слуги искусства никак не реагировала. Эйвинд вел яростный спор со старичком-библиотекарем, дремала в кресле экономка-приживалка. На появившегося капитана никто не обратил внимания.
Почти сразу из-за перламутрового цвета занавеса, что скрывает угол помещения, появилась хозяйка. Все дружно встали, склонились в приветствии. Хельга радушно повела рукой, и засуетились, забегали слуги. Пир начался.
На вкус Харальда, все блюда излишне отдавали имбирем и кориандром. Но Эйвинд на недовольное замечание соседа лишь пожал плечами, решив, скорее всего, что молодой капитан зажрался.
Под конец пиршества перед Харальдом поставили блюдо, наполненное подозрительно выглядящей смесью. Более никого ничем подобным не осчастливили.
— Это что? — спросил он у слуги, ухватив того за рукав.
— Это по приказу госпожи, — прошептал слуга. — Особый рецепт. Прибавляет сил.
— Ага. — Харальд хмуро глянул в сторону Владетельницы. Та как ни в чем не бывало любезно ему улыбалась. А вот Лия смотрела как-то странно, ее взгляд был полон напряжения и какой-то обиды.
Пожав плечами, Харальд принялся за необычный салат. Сморчки в нем соседствовали с сельдереем и хреном, а трюфеля — с веточками засушенного с лета укропа. Вкус — так себе, но если запивать вином, которое почему-то отдавало анисом, то вполне подойдет.
Когда Харальд поел, то ощутил, что мышцы его как-то странно напряжены, а дыхание — учащено. Звуки казались преувеличенно громкими, а свет факелов и свечей резал глаза. Кровь толчками пробивалась сквозь мускулы, и немного шумело в голове.
— Иди за мной, — прошептала на ухо бесшумно подошедшая Лия. Подняв голову, капитан обнаружил, что Хельга исчезла из-за стола.
Гадая о причинах странного состояния, ведь выпил он немного, Харальд поднялся. Вслед за Лией проследовал за перламутровый занавес. При этом не мог оторвать взгляд от стройной девичьей спины и от того, что ниже. Стоило немалых сил сдерживать неожиданно разыгравшееся воображение.
За занавесом, как он и ожидал, обнаружилась дверца. Ему потребовалось нагнуться, чтобы пройти в нее. Короткий коридор, темный и пахнущий старым деревом, и еще одна дверь.
— Сюда. — И Лия, слегка подтолкнув мужчину вперед, зашагала в обратную сторону.
«Зачем меня сюда привели?» — подумал Харальд с некоторым запозданием. Но страха не было, и он решительно толкнул слегка скрипнувшую дверь.
И попал, к собственному удивлению, в женскую спальню. Роскошная кровать под бирюзовым атласным покрывалом, балдахин над ней того же небесного цвета, зеркало в полный рост. В нос ударил сильный, до головокружения, аромат. В нем преобладал запах роз, остальных составляющих Харальд опознать не смог.
Из тишины и полутьмы появилась Хельга. Когда Харальд осознал, что она лишь в легкой полупрозрачной накидке, сквозь которую просвечивает розовое аппетитное тело, то кровь бросилась ему в голову и еще в одно место — гораздо ниже.
На глаза наползла кровавая пелена, и сквозь грохот в ушах он с трудом различал, что говорит Хельга каким-то необычным, грудным голосом:
— Что же, мой верный капитан, готов ли ты отслужить мне так, как я захочу?
Харальд едва нашел силы кивнуть. Глаза его помимо воли шарили по фигуре Владетельницы, по выпирающим полушариям грудей, тонкой, девичьей талии и длинным, стройным ногам. Руки его ощутимо дрожали. Никогда в жизни он не ощущал столь яростного, звериного желания.
— Отлично. — Хельга победно улыбнулась. — Я вижу, ты все же мужчина, хоть и странный…
Харальд судорожно сглотнул, сжал кулаки.
— Что же, иди сюда. — Не успела женщина окончить фразу, как он метнулся вперед, с хрипом раздирая на себе одежду.
Рубашка затрещала, отлетела прочь. Накидку из тонкой ткани он просто не заметил. Грубо, не сдерживаясь, швырнул Хельгу на кровать. Та лишь рассмеялась.
Рыча, сдернул сапоги. Еще миг, и в руках у него оказалась мягкая, пахнущая благовониями плоть. В этот миг он окончательно обезумел. Хриплые стоны женшины слились с его рычанием, и ночь превратилась в огненный смерч…
Проснулся Харальд от боли во всем теле. Ломота в костях удачно дополнялась тошнотой. Зрение долго не желало фокусироваться, а когда удатось оглядеться, то обстановка показалась совершенно незнакомой. Вчерашние события помнились плохо, как в тумане.
«Похоже, что перепил», — подумал Харальд грустно, осматривая комнату. За окнами шумела вьюга, где-то в углу шуршали мыши.
Послышались шаги, и в поле зрения появилась Владетельница. В обыденной одежде она совсем не походила на вчерашнюю соблазнительницу. Увидев, что гость проснулся, произнесла спокойно:
— Раз не спишь — вставай, нечего валяться.
— Что со мной было? — с некоторым трудом выговорил Харальд, выбираясь из кровати.
— Ничего особенного. — Хельга холодно смотрела, как мужчина одевается. Улыбнулась, когда Харальд в немом изумлении уставился на разорванную рубашку. — Тебе понравилось?
— Не знаю, — ответил он после паузы. — Это было очень странно…
— Ничего, не бойся. — Владетельница подошла к зеркалу, поправила незаметную мужскому глазу небрежность в прическе. — Это не повторится. Пока я не захочу.
Харальд как раз закончил одеваться. Поднял глаза и невольно содрогнулся. За двумя зелеными зрачками, смотревшими на него, не было ничего человеческого. Словно беспощадная стихия обрела взгляд. В этот миг он готов был поверить во все, что угодно, даже в то, что Хельга способна читать чужие мысли.
— А теперь, — произнесла женщина как ни в чем не бывало, — я хочу тебе кое-что показать.
С негромким хлопком она выдвинула ящик небольшого шкафа. Там оказался кинжал с тупым, непрактично широким лезвием. Металл клинка имел странный белесый цвет, словно сталь покрылась плесенью.
— Не смогри на то, как он выглядит. — Владетельница держала кинжал осторожно, словно хрупкую драгоценность. — Он выкован из металла, упавшего с неба. При ковке читались особенные заклинания, и могучие силы заключены в этом неказистом оружии.
— Для чего оно нужно? — спросил Харальд.
— Этим кинжалом можно развоплощать стихийные существа, разрушать их.
— Как? Это же невозможно?
— Прочими средствами — невозможно, — кивнула Хельга, пряча кинжал. — Но эта сталь не рождена земными стихиями, и посему сильнее их. Схожее оружие есть и у других Владетелей. Говорят, оно опасно даже для демонов и ангелов.
Харальду оставалось только хлопать глазами в ошеломлении.
— Что застыл? — глянула на него сурово Владетельница. — Или намереваешься здесь поселиться? От обязанностей капитана тебя никто не освобождал.
Судорожно кивнув, Харальд понуро двинулся к выходу. На душе было до тошноты гадко.
На душе который день было гадко, но Харальд старался не выдавать своего состояния. С Асенефой был нежен, с остальными членами племени — сдержанно вежлив. Но семена, посеянные неосторожной фразой дочери вождя, дали обильные и ядовитые всходы.
«Колдуна из меня захотели сделать!» — думал он, когда его неожиданно пригласили на совет племени, куда обычно допускаются только старейшины. И, пропуская мимо ушей занудливые речи о благоденствии племени, мечтал о том, как применит знания, полученные из книги, на юге, там, где еще живы чванливые и невежественные Владетели, мнящие себя владыками мира…
Асенефа замечала странное состояние своего мужчины и пыталась изгнать его обычными женскими способами. Никогда еще о Харальде так не заботились. Когда девушка обнимала его и, положив голову на плечо, спрашивала: «Все хорошо, милый?», он находил силы ответить «Да». В эти мгновения он искренне хотел остаться в племени, а мечты о мести блекли и казались несущественными…
Укрепляли эту решимость разговоры с Завулоном, что время от времени интересовался здоровьем гостя и спрашивал, когда тот сможет помогать Фарре в колдовстве? А то старик уже не столь крепок и не всегда справляется. Харальд вежливо отвечал, что к марту он оправится и сможет приносить пользу племени, СВОЕМУ племени. Звучали его слова предельно искренне…
Но стоило ему остаться одному, особенно если он брался за книгу, как грезы о магической власти возвращались, сильные, живые и яркие, и он скрипел от бессилия зубами, не зная, что делать…
Разговор о возвращении первым начал, как ни странно, Торвалъд. Шла середина февраля, когда он пришел к Харальду в юрту и привел с собой Гуннара.
— Что, предводитель, когда назад подадимся? — сказал он, не став мямлить и тянуть кота за хвост.
— Куда назад? — В первый миг Харальд не понял, о чем идет речь. От книги оторвался совсем недавно и все еще витал в сладких грезах нового знания.
— Как куда? — Торвальд пошевелился всем могучим телом, удивленно сверкнул голубыми глазами. — Домой, в Бабиль.
— Я думаю, скоро, — при этих словах Гуннар и Торвальд отшатнулись, так яростно вспыхнули глаза их спутника. — Весной. Как снег с перевалов сойдет.
— Это хорошо, — обрадовался Торвальд, а Гуннар указал угрюмо:
— Нет, я останусь.
— Чего это ты? — изумился Торвальд, а Харальд нехорошо прищурился.
— Да чего я там забыл? Смерть в бою? Чтобы брюхо распорото и кишки воняли? — махнул рукой Гуннар. Темные глаза его сверкали, лицо корежила странная улыбка. — Нет уж. Здесь мне нравится, да и остепениться пора. Жену, вон, я уже нашел…
— Променял нас на бабу! — вскинулся Торвальд, но Харальд остановил его.
— Не горячись. Каждый волен выбирать дорогу сам. — И, обратившись к Гуннару, который неожиданно сгорбился, спросил:
— Надеюсь, о том, что мы собираемся уйти, никому не расскажешь?
— Обижаешь, — вздохнул темноглазый. — Если хотите хранить это в тайне, то и я промолчу.
— Тогда, — сказал Харальд, вновь обернувшись к Торвальду, — после нового года, в марте, потихоньку начнем откладывать припасы.
— Хорошо, а то я уж засиделся на одном месте, — кивнул богатырь и потянулся так, что затрещали суставы.
Треск стоял такой, что уши закладывало. Трещали колеса по подъемному мосту, матерились возчики, ржали лошади. И такое веселье в замке Халл происходило каждый день с середины декабря, когда установился санный путь. Пользуясь им, с севера единственной возможной дорогой через реку верные вассалы начали доставлять дань Владетельнице.
На время обучения Харальд был освобожден от наиболее обременительных обязанностей, но с началом приема дани поблажки закончились и пришлось включиться в это тяжелое и неблагодарное занятие. Вассалов в землях Хельги числилось не так много, всего несколько десятков, но каждый пригонял целый обоз. Часть дани выплачивалась натурой: продуктами, мехами, кожами, сталью, часть — золотом.
Каждый обоз надлежало в течение дня принять, разгрузить, удостовериться, что все внесено по списку, и до захода солнца отправить восвояси. Ночевать в пределах замка чужаков не оставляли. К вечеру Харальд, Эйвинд и их подчиненные падали с ног.
В один из серых, ничем не примечательных дней пришел обоз от одного из родовитых. Его разгрузили, и выяснилось, что прислано всего около половины положенного.
Не успело солнце пройти трети короткого по зиме дневного пути, как из ворот замка Халл без шума и грохота выехал небольшой отряд. Харальд, пять десятков воинов и Лия, закутанная в огромную соболиную шубу так, что виднелись только синие глаза.
Проскрипел под копытами лед, затем пошли заснеженные, белые от мороза леса. В одной из деревень переночевали, и спустя еще полдня пути показался замок Волли, служащий прибежищем строптивому вассалу.
Каменной раскорякой расплылся он на берегу замерзшего озера, и нагло веял на фоне сизого неба флаг с алым змеем на золотом фоне. Змей крутил толстым мускулистым телом, дразнился длинным высунутым языком.
— Вот здесь и живет Ицхак фон Волли, — сказала Лия простуженным голосом, — Придется напомнить жадному старикашке, в чьем он Владении.
— Но нам не взять замок, — сказал, пожимая плечами, Харальд.
Там и сям на стенах поблескивали искорки, Ицхак, бунтуя, явно надеялся на большую стражу.
— Не беспокойся. У меня есть кое-что, — Из недр шубы появилась тонкая рука с хорошо знакомой Харальду бутылочкой. — Поезжай к воротам, попроси открыть.
Нарочито медленно, не делая резких движений, Харальд подъехал ко рву. Крикнул:
— Именем Владетельницы Хельги — открывайте! В надвратной башне обозначилось движение, затем кто-то ответил надтреснутым тенором:
— Проваливайте к демонам! До Владетельницы нам нет никакого дела!
Когда Харальд вернулся к Лие, та лишь вздохнула:
— Совсем ополоумел старик. — И, повернувшись к воинам, приказала:
— Все в кучу!
Вокруг людей и коней прямо на снегу был нарисован круг, вне которого остались только Харальд и Лия.
— Давай, — сказала Лия серьезно. — Вспоминай, чему учили. Круг Огня.
Круг получился быстро. С пентаграммой, повернутой на юг, и буквой Феарн, пылающей алым, в центре.
Сосуд в руках Лии выглядел клеткой, в которой клубилось, сплетаясь в сотни колец, нечто длинное, подозрительно похожее на змея во флаге.
Харальд так загляделся, что упустил момент, когда клетка открылась, и плюющаяся багровыми искрами пурпурно-золотая молния метнулась к замку, повинуясь сильному голосу девушки.
Харальд уловил в заклинании несколько знакомых слов, и тут раздался такой грохот, что уши заложило.
Часть замка с воротами и надвратными башнями канула в никуда. Вместо них зияла обугленная дыра. Из-за стен, перебивая испуганные вопли, доносился отдаленный низкий гул, и над зубцами поднимались языки пламени.
— О, — только и смог сказать Харальд.
Лия с улыбкой на него покосилась.
Из дыры в стене выскочил человек, замахал руками. Слов в его крике невозможно было разобрать, но смысл был очевиден.
— Ладно, хватит, — сказала Лия и повелительно взмахнула рукой.
Повинуясь заклинанию, огневик вылетел из развалин, огромный, похожий на тысячекратно увеличенного дождевого червя, завис на миг и прянул в руки Лие, словно прирученная птица.
Далее переговоры пошли как по маслу.
