Глава 4
Магия — наука и искусство сочетания системы концепций и методов для построения человеческих эмоций, изменяющая электрохимическое равновесие метаболизма, использующая ассоциативную технику и способы концентрировать и фокусировать энергию, таким образом модулируя передачу энергии человеческим телом обычно для того, чтобы воздействовать на энергию других образцов, одушевленных или неодушевченных, но чаще всего для того, чтобы воздействовать на энергетическую модель личности.
Исаак Боневщ
Когда Харальд проснулся, юрта была пуста, а сквозь щель у плохо задернуюго полога сочился неяркий свет осеннего утра. Спина саднила — ногти у дочери вождя оказались длинными и острыми.
В голове стоял туман, точно такой же, как и в тот день, когда Харальд первый раз в жизни напился…
Пиво в корчме оказалось дрянным. Отдавало паленой кошачьей шерстью, но Харальд глотал его, словно изысканный напиток. Ни мерзкий запах в самой корчме, ни откровенно разбойничья рожа корчмаря не остановили Харальда. Он хотел напиться, залить боль от уничтоженной мечты, а последствия его не очень волновали.
Мир вокруг приобретал все более смутные очертания, и в один миг Харальд обнаружил, что кошки, ранее скребшие на душе, куда-то делись, а вместо них явилось желание доказать всему миру, как он, представитель славного рода фон Триз, могуч и силен.
Он даже поднялся, собираясь реализовать это в высшей степени благородное намерение, когда откуда-то сбоку возник хозяин. Сальные темные волосы свисали у него до плеч, а черные глаза смотрели со злобой. Разило от корчмаря протухшей свининой.
— Куда? — сказал темноволосый. — Хочешь удрать, не заплатив?
— Я уже заплатил, — ответил Харальд вполне уверенно. Хоть он и был пьян, но помнил, как отдал серебряную монету.
Лицо корчмаря плыло, колебалось, будто он находился под водой, слова также долетали плохо.
— Еще и врешь, — укоризненно сказал корчмарь и призывно махнул рукой куда-то Харальду за спину. — Заплати добром, а то хуже будет!
Поняв, что дело туго, Харальд сам ринулся в драку Кулак, двигаясь словно отдельно от тела, вылетел откуда-то сбоку и с тупым хряском впечатался в подбородок темноволосого. Тот сказал «Ах!» и вытаращил глаза, став похожим на удивленную жабу. Явно не ожидал от пьяного посетителя такой прыти.
Ноги в этот миг подвели Харальда, его понесло назад, и поэтому удар дубинки, нацеленный ему в голову, пришелся в плечо и вызвал только боль.
Харальд махнул рукой себе за спину, куда-то попал и лишь после этого начат разворачиваться.
Перед ним оказались двое детин мрачного и свирепого вида. Зеленые куртки и высокие сапоги напомнили наряд лесничих. «Но здесь же не лес?» — успел подумать юноша, прежде чем на него обрушился очередной удар.
На этот раз увернуться он не успел. Боль обожгла правый висок, и перед глазами потемнело. Он еше пару раз махнул руками, и затем что-то твердое и холодное, пахнущее грязью и дерьмом, ударило в лицо. Больше он ничего не помнил.
Очнулся Харальд от головной боли. Мука была такая, что юноша не выдержал и застонал: будто внутри черепа развели жаркий огонь, а по макушке непрерывной вереницей скакали тяжеловозы.
Харальд с трудом смог понять, что лежит на чем-то достаточно мягком.
Глаза почему-то открывались плохо. Он поднял руку, пытаясь ощупать лицо, и в этот же миг твердый, смутно знакомый голос произнес:
— Не трогай, там синяки.
— Да? — только и смог сказать фон Триз. — Откуда? Вчерашнее помнилось смутно, словно наблюдал со стороны плохой фарс, да и позабыл, о чем.
— Ты не помнишь? — в голосе прорезалось удивление. — Тебя били.
— Да? — тупо повторил Харальд и сморщился, осознав отвратительный привкус во рту. — Что я вчера пил?
— Не удивлюсь, если это была собачья моча. — Невидимка усмехнулся.
С неимоверными усилиями Харальд приоткрыл правый глаз и попытался осмотреться. Когда зрение сфокусировалось, он обнаружил, что находится в узкой, словно ножны, комнате. У окна нарисовался силуэт мужчины, сидящего на стуле.
Спустя миг мужчина повернул голову, и Харальд так удивился, что на миг даже забыл о головной боли:
— Молчун? Ты? — прохрипел он, пытаясь приподняться на кровати.
Тот кивнул невозмутимо, лишь слегка дернулся уголок рта, обозначая усмешку.
— Где я? И как я тут оказался? — Руки подломились, и Харальд обессиленно рухнул на кровать, отозвавшуюся жалобным скрипом. От резкого движения боль в голове вспыхнула с новой силой.
— Ты на постоялом дворе «Серебряный лев», и притащил тебя сюда я, — Асир встал и прошелся по комнате, попутно разминая кисти. Пол скрипел, суставы тоже, вынуждая Харальда морщиться.
— А как мы с тобой встретились? Я не помню. — Он попытался поднять руку, но резкая боль в плече заставила застонать.
— Я зашел в тот миг, когда тебя повалили. — Асир остановился, глядя прямо на Харальда. Во взгляде карих глаз не было презрения, лишь легкая насмешка — Опоздай я на миг, и тебя бы обобрали, а может быть, и убили бы. Славно ты напился.
— Да. — Харальду вдруг стало нестерпимо стыдно, до озноба, до обморока. Захотелось оказаться где угодно, только бы подальше от этого городишки рядом с замком Владетеля Иссахара.
— Спасибо, — нашел он все же силы сказать. — Ты спас мне жизнь. Я теперь тебе обязан.
— Пустое, — Молчун махнул рукой. — На мне долг, и плачу я его, отводя смерть от других. Так что это я тебе чем-то обязан.
Некоторое время молчали. Спаситель уставился в окно, словно надеясь высмотреть там нечто интересное, спасенный пытался собрать разлетающиеся весенними мухами мысли. Вроде и вялые, а не ухватишь.
— Ну что, пойдем лечиться? — нарушил тишину Асир. — Идти сможешь?
— Я попробую, — прохрипел Харальд и попытался спустить ноги с кровати.
Корчма, куда Асир привел мучимого похмельем Харальда, оказалась гораздо уютнее вчерашней. Приняв кружку темного, пахнущего ячменем пива, Харальд отважился заказать бульон. Сидел, смакуя горячую жирную жидкость. Желудок успокаивался, слабела головная боль, и мир вокруг становился все более приятным. Даже побои болели, казалось, меньше.
— Расскажи, — попросил Асир, прикончив баранью ногу в острой подливе. — Что с тобой случилось?
— Все просто, — мрачно ответил Харальд, стараясь не глядеть бывшему соратнику в лицо — Позавчера я добрался до замка Владетеля, и он меня прогнал. Заявил, что магия — удел уродов, и отправил восвояси. Ну, я расстроился и едва добрался до этого городишки, все не запомню, как он называется. Горе решил прогнать выпивкой, зашел в первую попавшуюся корчму. Остальное ты видел…
— Ясно, — кивнул Асир, потягивая пиво.
— А ты почему не с Кьетилем? — в свою очередь спросил Харальд, морщась от боли в боку.
— Все, служба закончена, — пожал плечами Молчун. — Он добрался до дома с товарами, со мной расплатился. Вот, собираюсь отправиться на северо-восток, в вольный город. А ты что думаешь делать?
— Не знаю, — скривившись, ответил Харальд. — Наверное, буду дальше искать. Поеду к следующему Владетелю.
— Поехали со мной, — предложил Молчун. — Ты неплохой боец, да и в магии сведущ. Среди наемников тебе найдется работа. А замок Владетеля Олава всего в паре сотен верст от вольного города.
— Что за вольный город? — спросил Харальд.
— Бабиль. Единственное место в обитаемой ойкумене, не находящееся под рукой какого-либо из Владетелей и никогда под ней не находившееся, — тон ответа не оставлял сомнений, что Асир гордится таким положением дел.
— Почему так? — изумленно вытаращил глаза Харальд.
— Неизвестно, — южанин говорил серьезно. — Но они даже не пытаются завоевывать его.
— Что же, поехали. — Харальд потер подбородок и, уколовшись о щетину, отдернул руку. — Когда отправляемся?
— Обоз купца Исхака выходит послезавтра. Этот торговец звал меня командовать охраной. — Асир задумчиво отхлебнул пива. — Думаю, он не откажется взять и тебя.
Через два дня большой обоз выехал из ворот города Ершалама и направился по хорошо знакомой Харальду дороге, только в обратном направлении. Асир скакал впереди, а среди десяти новых охранников Харальд успел познакомиться со всеми, но запомнил только Хегни, весельчака и балагура.
Небо застилали низкие сизые тучи, шел мелкий и холодный, совсем не летний дождь…
Небо застилали низкие сизые тучи, шел мелкий и холодный дождь. Харальд весь вымок и шел за Завулоном на одном упорстве. Больше всего хотелось оказаться в тепле и сухости, но раз уж сам вождь нид пригласил на охоту, отказываться неудобно.
Заканчивался месяц, как путешественники добрались до этих мест. Осень доживала последние дни среди голых страшных ветвей, и со дня на день ожидался приход зимы. Нид привыкли к чужакам и относились к ним как к своим.
Асенефа приходила часто, почти каждую ночь, и Харальд привязался к ней, к почти звериной страстности, странно сочетающейся с прямо-таки детской робостью. Лишь мысли о цели путешествия мешали полностью отдаться неторопливой, размеренной жизни, не лишенной определенного комфорта и полной простых человеческих радостей. Желание заполучить книгу мучило Харальда постоянно, словно боль от старой раны. Даже в объятиях дочери вождя он помнил о своей цели, и воспоминания эти делали любовь какой-то ненастоящей, словно выдуманной.
Спутники Харальда чувствовали себя, судя по всему, гораздо комфортнее. Гуннар впервые в жизни полностью попал под власть женских чар. Пышнотелая молодая вдова настолько околдовала темноволосого южанина, что он даже переселился к ней.
Голубоглазый Торвальд нашел себе место среди охотников. Целыми днями его не было в становище. В компании с добытчиками племени он пропадал в лесу. Из чащи приволакивали пахнущие мускусом туши оленей, оскаленных кабанов и всякую мелкую дичь.
От размышлений Харальда отвлек неожиданно остановившийся Завулон. Харальд сделал шаг в сторону, обходя вождя, и замер, пораженный увиденным. Они стояли на краю высокого, около сотни саженей косогора, поросшего редкими деревьями. Внизу лежало темно-зеленое покрывало леса, серой заплатой на котором смотрелось озеро, такое большое, что сливалось с горизонтом. Даже издалека было видно, как по воде ходят крупные волны, увенчанные коронами из белой пены. Посреди озера чернел остров.
— Бурливое озеро, — сказал Завулон, широким жестом обводя открывшуюся картину. — А вот там — остров, на котором стоит храм, в нем и находится книга.
Сердце Харальда на миг замерло, а затем застучало с бешеной силой, грозя пробить тонкую перегородку ребер, настолько прекрасен оказался открывшийся вид.
Месяц пути, и обоз чернобородого Исхака достиг высокого берега Серебряной реки. Позади осталась дорога с ее тяготами и заботами, впереди лежал вольный город Бабиль. Именно он и заставил Харальда замереть от восторга.
Не скованный латами крепостных стен, как большинство других крупных селений, он вольно разлегся грузным телом на невысоких холмах, выставив напоказ красные черепичные крыши. Широкая в этом месте река огибала город, нежно прильнув к нему, словно грациозная женщина к богатому мужу, и вода ее блестела расплавленным серебром. С реки доносились яростные вопли паромщиков и плеск весел.
— Что замер? — подошел Хегни, сверкнул улыбкой, блестящей, как золотая монета.
— Да вот, город понравился, — ответил Харальд.
— Он хорош, — склонил нечесаную копну русых волос Хегни. — И девки там самые лучшие, и пиво. Сам увидишь!
— Увижу, — эхом отозвался Харальд.
Изнутри Бабиль оказался гораздо менее привлекателен. На въезде с приезжающих стребовали пошлину, весьма высокую, отдельно на людей и на товары. И стребовали не тупые стражники, а неприметные востроглазые люди в серой одежде. От таких коробочку с перцем не спрячешь, не то что тюк с тканью. Улицы заполнял народ, суетливый и злой на вид, хоть и богато одетый. Над толпой разносились пронзительные голоса торговцев.
Исхак расплатился с охраной, и вскоре Асир, Хегни и Харальд сидели в заведении под потрясающим душу названием «Спившийся демон». Перед каждым стояла кружка пива и тарелка с мелкой сушеной рыбой.
— Ну что, куда теперь направишься? — спросил Хегни, хрустя рыбешкой. Глаза молодого наемника блестели довольством.
— На север, — твердо ответил Харальд и взялся за кружку. Пиво холодной струей потекло по гортани, щекоча ее привкусом меда.
— А ты подумай, — Хегни тоже ухватился за кружку. Пил жадно, словно неделю не видел воды. — Может, пойдешь к нам в дружину? Вон и Асир не против.
— Что за дружина? — Солоноватая на вкус рыба оказалась волокнистой и приятно хрустела на зубах, вынуждая вновь и вновь тянуться к кружке.
— Бабиль — центр наемничества, ты разве не знаешь? — вытаращил голубые глаза Хегни. — Все наемники сведены в дружины, с атаманами во главе, и купец, родовитый владелец замка, или же Владетель, нанимая воинов, разговаривает именно с атаманом. Охранников, работающих вне дружин, практически не бывает, только если кто случайно прибьется, как и ты.
— Вот как, — Харальд усмехнулся. — А я думал, что наемники — свободный народ.
— Конечно, — подал голос Асир. — Атаман не может ничего приказывать, он лишь первый среди равных. Выбирают и смещают его сами дружинники.
— Если я соглашусь пойти к вам, то что? — Харальд ухватил очередную рыбешку и принялся ее рассматривать, словно надеясь отыскать за золотисто-коричневой чешуей ключ к магическим тайнам.
— Мы с Асиром пойдем к атаману и порекомендуем тебя. — Хегни махнул рукой в сторону стойки, и хозяин тотчас зашевелился, ставя на поднос полные кружки. — Затем соберутся те из дружины, что в городе. Тебя примут, поскольку причин для отказа нет. На предплечье нанесут татуировку, знак принадлежности к нашей дружине это меч и топор После этого ты станешь полноправным членом дружины и сможешь работать. Будешь получать заказы через атамана либо находить самостоятельно, если ты не в городе.
— Ну, а если я наймусь к одному родовитому, а ты — к другому? — Поднос со стуком опустился на стол, пиво в кружках булькнуло, и ловкие руки начали проворно расставлять их. — И они начнут меж собой воевать? Что, мне ведь придется тебя убивать, а тебе — меня. Как тогда?
— Такое бывает. — Асир отпил из полной кружки и довольно крякнул. На верхней губе у него образовались усы из белой пены — Но наниматель всегда прав, и мы иногда вынуждены убивать своих друзей. Ничего не поделаешь, такова жизнь
— Эх, что вы все о серьезном? — Хегни с изумлением в глазах рассматривал тарелку, в которой от рыбы остался только запах. — Давай допивать, и пойдем к девочкам, в «Зеленую розу». Надо же тратить заработанные деньги?
— Надо, — одновременно ответили Харальд с Асиром и оба рассмеялись.
Город остался позади, а Харальд, с трудом вырвавшись от охочих на гульбу друзей-наемников, двинулся на северо-восток, к замку Владетеля Олава.
Леса пахли грибами, на полях вовсю убирали хлеб, а Харальд покрывал версту за верстой, стараясь, как и прежде, объезжать города. За полгода, что он провел в странствиях, Харальд научился обходиться без многого, без чего ранее не мыслил жизни. Хотя ночи становились холоднее, а дожди шли почти осенние, ночевал в лесу он с большим комфортом, чем когда-то в родном замке.
Леса здесь были не такие густые, как к западу, и какие-то ухоженные. И Харальд не удивился, когда на одной из лесных тропинок встретил отряд конных, слишком хорошо вооруженных, чтобы быть разбойниками. Все всадники были в одинаковых зеленых плашах
— Кто таков? — спросил первый из всадников, до странности похожий на постаревшего лет на десять Асира. Те же тонкие черты лица, темные глаза, смуглая кожа. Но морщины и седеющие волосы свидетельствовали о возрасте. И лицо — жесткое, словно из камня вытесанное.
— Харальд из Фенри, — дорожное имя пригодилось в очередной раз. — Еду к Владетелю Олаву.
— По какому делу? — нахмурился седовласый воин
— С кем имею честь разговаривать? — Харальд улыбнулся, и как бы ненароком положил ладонь на рукоять меча.
— Я — Иаред, капитан охраны Владетеля. — В черных, как грозовая ночь, глазах молнией полыхнула гордость.
— Иаред по прозвищу Хлыст? — Харальд ощутил, как поднимаются его брови.
— Да. — Всадники за спиной капитана недоуменно зашептались. — Откуда ты меня знаешь?
— О вас ходят байки среди наемников, — Харальд позволил себе улыбнуться. — Мне довелось о вас слышать от Асира Молчуна и Хегни Весельчака.
— Вот как. — Лицо Иареда на миг смягчилось, сквозь камень проступили человеческие черты, но за тем долг вновь взял верх. — И все же, Харальд из Фенри, ответь, по какому делу ты следуешь в замок Владетеля?
— Я хочу попасть к нему в ученики, — ответ этот заставил Иареда нахмуриться, а его воинов примолкнуть. Глаза, обращенные на Харальда, блестели смесью недоверия и изумления.
— Вот как, — проговорил наконец капитан охраны, и голос его звучал глухо. — Людей с подобным желанием велено препровождать к Владетелю, не чиня препятствий.
— Что же, — усмехнулся Харальд. — Очень хорошо.
— Не думаю, — отрезал Иаред. — За пять лет моей службы таких было двое, и оба из замка не вышли. Может, повернешь назад, пока не поздно?
— Нет, — ответил Харальд устало. — Пойду до конца.
— Как знаешь, — пожал плечами седой воин. — Езжай за нами.
Тропинка долго вилась в густом орешнике и выбежала на открытое место совершенно неожиданно.
Вырубка вокруг замка оказалась выполнена по всем канонам — сажен на пятьдесят. Само строение притулилось на берегу небольшой речушки, защищенное со стороны суши рвом. На фоне серого неба зубцы башен и стен выглядели угрожающе, словно зубы исполина.
Изо рва пахло сыростью, оттуда доносился плеск.
— Рыба? — спросил Харальд у одного из сопровождающих.
Воин посмотрел на него, словно на идиота.
— Жуть там какая-то плавает, — ответил другой стражник, с оспинами на смуглом лице. — Хозяин вывел и запустил, чтобы лазутчики не проникли.
— Ничего себе! — при проезде через подъемный мост Харальд старался держаться подальше от края.
Мост грохотал и лязгал под копытами, но выглядел крепким. Двое стражей у ворот, похожие, как близнецы, отсалютовали Иареду и проводили чужака настороженными взглядами.
— Подожди в караулке, — сказал капитан, спешиваясь — О твоем коне позаботятся.
Харальд послушно снял седельные сумки и вошел в указанную одним из стражей низкую дверь, окованную полосами железа.
В небольшом помещении с лавками вдоль стен и круглым столом в центре никого не было, сиротливо стояли в углу алебарды, да пахло чем-то кислым, похоже на протухший рыбный суп. Харальд уселся к столу и от нечего делать принялся изучать игральные карты, которые лежали на нем. Картинки оказались выполнены с чрезвычайным искусством. Всадники, вооруженные удобными на вид мечами, гарцевали на горячих конях, прорисованных с особой тщательностью. Дамы охотно демонстрировали пышные прелести, едва прикрытые кружевами, короли метали суровые взоры из-под седых насупленных бровей, а короны их сверкали настоящим золотом. На мелких картах оказались пейзажи: зеленые леса, бурлящие голубизной реки, пухлые белые облака и исполинские замки.
— Что, нравится? — спросили из-за спины. Харальд настолько увлекся, что не заметил, как к нему подошли.
— Да, — согласился он.
Такие карты мог изготовить только настоящий художник. Но откуда они у обычных стражников?
— Это наш хозяин рисует, — продолжил невидимый собеседник.
— Серьезно? — Харальд обернулся, и оказалось, что беседовал с ним тот самый рябой стражник.
— Да, — кивнул он. — Для развлечения. И нам от дает.
Хлопнула дверь, и продолжить занимательный разговор не дал появившийся Иаред:
— Харальд, пойдем.
После того как вошли в донжон, Иаред неожиданно повел гостя вниз. Спустились примерно саженей на пять, после чего пошли прямо. Оранжевое пламя факела выхватывало из тьмы гладкие стены и удивительно ровный пол. Харальд помнил подземелья родного замка, как там сыро и противно, и мог только удивляться. Вокруг царили сухость и чистота, пахло смолой от факела и камнем. Слышался только шум шагов.
Поворот, и Иаред бесшумно распахнул дверь.
За ней оказалось обширное помещение с высоким потолком. Свет множества свечей падал на полки, тянущиеся вдоль стен. Фолианты, огромные и древние, топорщили с них языки страниц, грудами лежали свитки, камни, кости и совсем непонятные вещи. Открытые участки стен заполняли гобелены, пол, судя по мягкому стуку подошв, устилал ковер.
Иаред громко кашлянул, и тут же откуда-то из полумрака появился человек среднего роста, крепкий и мускулистый. Увидев гостей, он радостно улыбнулся и сказал приятным голосом:
— Так это и есть Харальд из Фенри?
— Так точно, — отрапортовал Иаред, напряженный, словно струна.
— Хорошо. — Улыбка на круглом лице засияла ярче. — Оставь нас.
Капитан молча поклонился и вышел.
Владетель подошел ближе, и Харальд разглядел, что волосы у него каштановые, а глаза серые, словно затянутое тучами небо.
— Что же, — сказал Олав. — Ты пришел ко мне. Давай присядем, поговорим.
Следуя за хозяином, Харальд прошел в глубь зала, где оказался очаг в стене, в котором ревело необычно алое пламя, а рядом стояли два кресла. Огонь чем-то привлек внимание Харальда, в колышущихся струях ему привиделось гибкое, сплетенное в кольца тело.
— А, ты заметил… — улыбнулся Олав, садясь. — Огневик в камине — полезная вещь. И на угле экономия.
Кресло скрипнуло, принимая гостя, а Харальд все никак не мог оторвать взгляд от оранжево-багрового змеиного тела, чарующе медленно извивающегося в огне. Вернул его к реальности голос Владетеля:
— Ну, я слушаю, — сказал Олав, сплетя пальцы перед грудью.
— Я хотел бы стать вашим учеником. — фраза прозвучала очень обыденно, и Харальд не испытал никакого душевного трепета, не то, что при предыдущих попытках. Третий раз все же.
— Далеко же ты забрался из своего Фенри. — Лицо Владетеля украсила понимающая улыбка, и Харальд не выдержал — улыбнулся в ответ. Этот маг оказался обаятелен и приятен в общении. — Ты наверняка был у других? Зазнайка Свенельд не стал с тобой разговаривать, а выживший из ума Иссахар до смерти испугал?
Харальду оставалось только кивать.
— Они такие, но я другой. Я считаю, что магия — удел немногих избранных и что каждому, дерзнувшему стать магом, нужно помогать, — Олав огладил чисто выбритый подбородок и на миг задумался.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Давай посмотрим, на что ты у нас годишься. Ты самоучка?
— Да, — кивнул Харальд. — Все из книг.
— Так, и что ты уже делал? — серые глаза лучились вниманием и заботой, и Харальд ощутил неожиданный прилив доверия к незнакомому и в общем опасному человеку.
— Ну, у меня получился ритуал вызова стихий. — вспоминать совершенное оказалось неожиданно больно, словно отдирать корку от поджившей ссадины. — И практически без подготовки я смог высвободить водянца из ловушки, созданной другим магом.
— Со стихиями работаешь — хорошо. — Олав выглядел довольным, словно кот, дорвавшийся до сметаны. — А какие книги у тебя есть?
Ремень на сумке отказывался расстегиваться, и Харальд некоторое время возился, прежде чем высвободил из плена сумки мешок из прекрасно выделанной темной кожи. Развязывал его с осторожностью, и вскоре на свет явились три старинные книги. Сдерживая трепет сердца, Харалъд передал их Владетелю, и, когда его холеные тонкие пальцы коснулись желтой замши одного из переплетов, лицо исказила странная гримаса.
— Так, хорошо, — сказал сероглазый маг, шелестя страницами, — «Натуральная магия или повествование о силах природных, иначе стихиями именуемых» Снорри Башмачника — очень достойный труд, особенно полезный для начинающих.
Следующая книга была снабжена замочком, и Владетель некоторое время повозился, открывая его. Огонь в камине пылал бесшумно, и слышалось только дыхание людей
— Ага, — Переплет поддался, и фолиант затрепетал потрошимой бабочкой, — «Книга о творении истины, или же извлечения из учения об Истинном Алфавите» Даниила с Островов. Сложная книга, но также полезная.
Третью книгу Олав взял молча. Без слов взирал на черный переплет, украшенный лишь изображением серпа умирающей луны. Когда губы мага задвигались, голос его зазвучал глухо и тоскливо.
— "Книга Темной Луны; повествование о пути поиска силы против хода Солнца" — Владетель не стал открывать книгу, лицо его вдруг сделалось жестким, глаза потемнели.
— Что… — попробовал прервать Харальд сгустившуюся тишину, что лезла в горло, словно пыль, и вызывала удушье.
— Ты читал эту книгу? — В голосе, ранее столь мягком, звенел металл.
— Да, — ответ получился робким. У Харальда вдруг сильно заболела голова, словно после ночи за разбором тайнописи.
— Это плохо, — Олав улыбнулся, и в словах его слышалось разочарование, — Значит, я не смогу убить тебя собственноручно.
— Что? — Харальду почудилось, что он ослышался, столь резок оказался переход от мягкого, дружелюбного тона к неприкрытой враждебности.
— А то, что любой, открывший «Книгу Темной Луны» и хоть что-то в ней понявший, на три года попадает под защиту сил, которые отомстят любому магу, дерзнувшему поднять на познавшего руку. — Владетель встал. — Но это тебе не поможет. Тебя убьют мои воины.
— За что? — воскликнул Харальд и попытался встать. Но, к собственному удивлению, обнаружил, что члены сковала каменная тяжесть, мышцы и утробу словно набили булыжниками.
Заметив бесплодные попытки гостя встать, хозяин ощерился разъяренным котом и почти прошипел:
— Не дергайся, мой юный наивный друг, — глаза Владетеля сверкали, губы тряслись, лицо побелело. — Это креслице предназначено для таких, как ты! Я славно поработал, нанося на пол магический чертеж, но зато еще никто не смог из него вырваться!" — Харальд с неимоверным трудом повернул голову Кресло оказалось установлено в центре причудливой, паутины светящихся холодным голубым огнем линий. В рисунке смог различить буквы Истинного Алфавита, символы стихий, но многие знаки оказались непонятны.
Маг тем временем продолжал бесноваться.
— Магия — удел избранных! — воскликнул он, вознося руки к низкому потолку. — Воистину, так! И посему магов должно быть немного, как можно меньше, и всякое отребье, возомнившее себя могучими волшебниками, надлежит уничтожать! Ты, глупец, принес мне книги невероятной ценности и сам отдал в мои руки. Ты наивен и жалок. В тебе нет жестокости и хитрости, которые нужны настоящему магу!
— Я не хочу быть хитрым, не желаю быть жестоким, — невнятно ответил Харальд. Язык повиновался с трудом, двигаясь, словно свинцовая колотушка меж окаменевших холмов десен. — Я лишь хочу быть магом!
— Тебе им не быть, — Олав отошел в сторону и дернул за свисающую с потолка веревку. Где-то наверху мелодично и мощно ударил колокол, — Доживай последние мгновения жизни, червь!
Харальд яростно извивался в кресле, борясь с тяжестью и пытаясь встать, а Владетель с холодной усмешкой наблюдал за ним. Глаза его горели страхом и ненавистью.
С легким скрипом открылась дверь, и в помещении появился Иаред в сопровождении нескольких стражников.
— Разоружить его — и в ров, — небрежно бросит Олав, указав на Харальда. — На корм зверюшке.
Сильные умелые руки сорвали меч, отыскали и извлекли кинжал. Затем Харальда буквально выдернули из кресла и потащили, не давая зацепиться ногами за пол. Совершенно ошеломленный, он даже не пытался сопротивляться. Страх судорогами сводил живот, а конечности висели, как тряпки. Запах пива, исходящий От носильщиков, вызывал тошноту.
Они поволокли его через коридор, на лестницу и вышли во двор. Какая-то женщина проводила пленника сочувственным взглядом. В этот момент Харальд на мгновение очнулся и попытался вырваться.
— Не дергайся, — сказал голос Иареда из-за спины. — Только хуже будет.
Они приблизились к огромной, толстой стене замка, плохо различимой в наступивших сумерках, и башня на ней возвышалась словно исполинский гриб. Жертву внесли в темный зев прохода и потащили по узкой, пахнущей отчего-то пылью лестнице.
Проскрипела еще одна дверь, тяжелая, массивная, и они оказались на мокрой после дождя стене. Харальду показалось, что он может рассмотреть любую выбоину, каждую шероховатость в камне, такую остроту на миг обрело его восприятие.
Здесь его поставили, но по-прежнему держали крепко.
В поле зрения появился мрачный, как безлунная ночь. Иаред. Смерил Харальда взглядом с головы до ног, а затем, несильно размахнувшись, врезал пленнику в челюсть.
Боль стегнула, как хлыстом, голова Харальда дернулась, но туман в ней немного прояснился.
— Слушай меня, — сказал Иаред. — И очень внимательно. Или тебя еще ударить, для лучшего понимания?
— Нет, я в порядке, — ответил Харальд, сплевывая кровь. Страх немного отступил, выдавая себя лишь дрожью в руках и комом льда в груди.
— Хорошо, — кивнул Иаред, потирая кулак. — Отпустить тебя я не могу, но помочь — попробую. Сейчас эти два молодца кинут тебя в ров. Там, как ты знаешь, живет прожорливая тварь…
— Знаю, — ответил Харалъд и вдруг зашелся нервным хохотом. От второго удара челюсть занемела, а зубы ощутимо хрустнули.
— Не время хихикать, — вновь потер руку капитан. — Так вот, этот монстр очень глуп и реагирует только на резкие движения, на сильные колебания воды. Хватает все, что быстро плывет. Так что, когда упадешь, тут же замри и первые мгновения старайся не двигаться. Перемещайся медленно и плавно, едва шевеля конечностями. Ни в коем случае не бултыхайся. Задергаешься — конец тебе, сумеешь сохранить спокойствие — может, и выберешься на берег. Если это тебе удастся, беги к тому месту, где мы с тобой встретились, я принесу тебе одежду и оружие. Все понял?
— Все, — облизывая разбитую губу, сказал Харальд.
— Тогда снимите с него сапоги, — сказал Иаред подчиненным, а повернувшись к пленнику, добавил:
— А твой побег мы, если чего, не заметим, вечер уже, не видно ничего.
Харальд нашел силы судорожно кивнуть. С него сняли сапоги и подтащили к краю стены. Меж зубцов оказалось достаточно места, чтобы пропихнуть человека. Ров внизу маслянисто блестел, иногда доносился плеск, Вдалеке темнел лес, окутанный вечерним туманом.
— Ну что, удачи тебе, парень, — сказал сочувственно один из стражников, и в тот же миг Харальд ощутил, что летит.
Не успел испугаться, как ударился о воду. Она оказалась обжигающе холодной, и вот тут-то сердце и зашлось в запоздалом ужасе. Хотелось заорать во все горло, задергать руками и ногами, что есть сил. Закусив губу до боли, сумел сдержаться, позволив себе всплывать из темной глубины медленно и неподвижно, словно упавшее в ров бревно.
В один миг ощутил на лице ток воды и тут же сжался, ожидая нападения. Корчи побежали по всему телу, да еще болезненно хотелось вдохнуть. Чго-то большое и быстрое проплыло рядом и исчезло.
Голова пробила бликующую стену воды, и Харальд вновь увидел белый свет, гору замковой стены рядом, серое, слепое небо и спасительный берег, далеко, очень далеко. Грудь жадно работала, вбирая воздух, руки и ноги замерзли, но шевелиться было нельзя.
Работая кистями, он сумел лечь на воду, и в тот же миг что-то шершавое коснулось спины. Харальд замер, и на миг ему стало жарко. Что-то большое и темное, что он видел краем глаза, поднялось почти к самой поверхности, взметнулся над водой толстый змеиный хвост, и все стихло.
Сколько плыл, он и сам позже не смог вспомнить. Мир вокруг постепенно темнел, наливаясь ночными тенями, вода казалась все холоднее, а берег приближался все так же медленно. В горле стоял ком от постоянного ужаса, одолевала тошнота, и мускулы время от времени немели, отказываясь служить. Приходилось отдыхать. Чудовище рядом более не появлялось, но мощные плески, словно от очень крупной рыбины, доносились постоянно, заставляя пловца нервно вздрагивать.
Примерно за полсажени до берега Харальд не выдержал. Резким движением развернулся на живот и рванул к спасительной земле. Встал на ноги, по пояс в воде, и тут же плеск раздался прямо за спиной, очень близко.
Не помня себя от страха, бросился вперед, преодолевая сопротивление вдруг загустевшей воды. Берег осыпался под пальцами, ноги скользили, тело отяжелело мешком с мокрой шерстью, страх рвал душу на куски острыми когтями…
Судорожным скачком миновал границу воды и нашел силы обернуться. Всего в аршине позади, высунувшись изо рва, щерилась ужасная пасть, такая, что и в кошмарном сне не привидится. Широкая, круглая, полная острых треугольных зубов, она возвышалась памятником совершенному хищнику. Кроме пасти, ничего не было видно.
Харальд судорожно сглотнул, поняв, чего он избежал. Едва переставляя ноги, двинулся в сторону леса. Мокрая трава холодила босые ноги, и живот подводило от голода.
