Глава 9
Магия — это состояние сознания. Магией является способность осознавать нечто такое, что обычному восприятию не подлежит.
Карлос Кастанеда
Замок Кадаш поразил Харальда древностью. Никаких излишеств, созданных для красоты: угрюмая каменная глыба с узенькими глазками-бойницами. Толстые стены, мощные башни, глубокий и широкий ров. Так строили давно, когда еще существовала постоянная угроза набегов из степи.
Дорога к замку вышла на удивление удачной. Спустившись к реке пополнить запасы воды, Харальд наткнулся на суденышко, идущее вниз по течению. На небритого оборванца посмотрели с брезгливостью, а хозяин едва не погнал его, но когда зазвенело золото, все чудесным образом переменилось.
Два дня Харальд отдыхал, лежа на палубе и глядя в низкое, затянутое серыми тучами небо. Затем его высадили на длинной песчаной косе и вежливо показали дорогу.
Песок под ногами скрипел недолго, вскоре его сменило шуршание травы. А потом впереди вырос замок.
Подъемный мост оказался поднят, и Харальд некоторое время надрывал глотку, пытаясь докричаться до стражников. Когда в горле начало саднить, со стены раздался ленивый голос:
— Чего тебе?
— К хозяину твоему дело! — ответил Харальд зло, вытаскивая из мешка флягу и полоща горло.
— Да ну? — изумился голос, и в одной из бойниц показалась голова в блестящем шлеме. — Не может быть!
— Может! — После полоскания голос Харальда вновь обрел силу. — И если ты, мешок с навозом, не доложишь родовитому Иераму фон Кадашу о том, что к нему в гости прибыл родовитый Харальд, то вскоре окажешься там, где тебе и надлежит находиться, а именно — в выгребной яме!
— Что же вы сразу не сказали, родовитый господин, как вас зовут! — затараторил стражник. — Вас ведено впустить без задержки!
Раздался жуткий скрежет, и подъемный мост начал медленно, словно во сне, опускаться.
— Рад нашей встрече, — в серых узких глазах хозяина отражалось нечто вроде удовлетворения, на изможденном лице гуляла улыбка, которую с некоторой натяжкой можно было назвать приятной.
— Взаимно, — ответил Харальд, усаживаясь в предложенное кресло.
— Легок ли был путь? — по взмаху руки Иерама появился слуга в красно-белом одеянии. Бесшумно разлил по кубкам пиво и столь же беззвучно удалился
— Да не так чтобы очень, — Харальд отхлебнул, с наслаждением ощущая, как чуть горчащая жидкость течет по гортани. — Но я справился.
— Это было не просто, — взгляд хозяина в этот момент был направлен на покрытые порезами руки гостя, и тому осталось только криво усмехнуться.
— Ладно. — Иерам отставил кубок и задумчиво огладил тощий подбородок. — Что думаешь дальше делать?
— В землях Хельги мне оставаться нельзя. Буду в Бабиль пробираться, — Харальд пожал плечами. — Деньги у меня есть. В вольном городе и перезимую.
Фон Кадаш задумчиво пожевал тонкими губами:
— Но, надеюсь, не откажешься пару дней провести у меня? Я думаю, быть моим гостем будет для тебя небезынтересно.
— Конечно, — вежливо ответил Харальд, но внутренне насторожился. Опасения вызвал тон хозяина, вкрадчивый, наводящий на мысли о змеином шипении. — Несколько дней ничего не решают, если только твои слуги не будут болтливы…
— О нет, — Иерам усмехнулся, показав острые зубы. — Они хорошо вышколены. Каждый верен мне. И соврать хозяину они не смогут, никогда.
От тона, которым это было сказано, Харальд вздрогнул, но нашел силы натянуто улыбнуться. Что-то в этом замке и его хозяине было не так. Таилось в них нечто странное, пугающее.
В первый день гостя оставили в покое — отсыпаться, на второй — пригласили на охоту. Харальд никогда не любил это развлечение, но, не желая обидеть хозяина, согласился.
Трубили рога, заходились лаем собаки. Среди золотой осенней листвы зелеными рыбами сновали лесничие, поднимая и загоняя зверя. Пахло шкурами, кровью и сырым мясом.
Вернулись в замок с последними лучами солнца. Как и положено, дичь сразу отправили на кухню. Что за охота без пира?
Жирное мясо истекало соком, заставляя желудок в бешенстве бросаться на ребра. Пиво текло рекой, и хозяина развезло. Дыша на Харальда смесью пива и чеснока, он говорил и никак не мог остановиться.
— Я, — многозначительно произнес Иерам, указывая полуобглоданной костью в потолок, — не боюсь никого! Да-ж-же Владетелей!
— Да ну? — Харальд вежливо улыбнулся, отхлебнул пива. Он был тоже изрядно пьян, и смысл сказанного доходил до него не сразу. — Не боишься, что твой замок сожгут, обратят в пыль или разрушат землетрясением? Ведь та же Хельга сотворит подобное с легкостью.
— Да, не боюсь! — Иерам икнул, затем замолчал, буравя собеседника тяжелым взглядом, словно решая, можно ли ему доверять. — Потому что обычный человек тоже может быть магом!
— Это как? Не смеши меня, — Харальд ощутил, как где-то в районе живота родился странный, кудахтающий смех. — Способности к магии либо есть, либо их нет!
— Не совсем так. — Фон Кадаш ухватил кружку. Пил жадно, по подбородку ползла белая пена, судорожно дергался кадык на тощей шее. — Есть способ получить их!
— Какой? — отсмеявшись, спросил Харальд, но хозяин вдруг собрался, протрезвел. Серые глаза его стали колючими, подозрительными.
— Нет, — пробормотал он, делая отстраняющий жест. — Не скажу. Потом все узнаешь… А сейчас спать, спать…
С грохотом уронив стул, хозяин замка встал и нетвердой походкой двинулся к лестнице, ведущей в жилые покои. Харальду ничего не оставалось, как последовать за ним.
Прогостив в замке семь дней, ни один из которых не обходился без охоты и пира, Харальд решил, что хватит. Несмотря на показное радушие хозяина, чувствовал себя гость не очень уютно. Иерам явно имел к нему какой-то тщательно скрываемый интерес. Кроме того, не шли из головы слова, сказанные во время первой попойки…
Проснувшись в очередной раз с дикой головной болью и сухостью во рту, Харальд опохмелился, упаковал вещи и лишь после это пошел разговаривать с хозяином. Пояс оттягивал меч, на шее, невидимый под рубахой, висел нож, выкраденный из замка Хельги. Оружие придавало уверенности, но интуиция настойчиво шептала, что так просто выйти из замка не удастся…
Иерам, несмотря на лошадиные дозы пива, что выпивал по вечерам, вставал всегда рано, и Харальд нашел его на конюшне, где рачительный хозяин осматривал недавно купленных лошадей.
— Кхм, — Харальд откашлялся.
— А, ты уже на ногах. — Фон Кадаш отпустил копыто серого, в яблоках, жеребца. С колен его с шуршанием осыпалась солома.
— Вот, собираюсь уезжать, — Харальд произнес эту фразу вполне будничным тоном, но Иерам напрягся. Словно его оскорбили, — Спасибо за гостеприимство.
— Хорошо, — по вытянутому лицу хозяина скользнула неуверенность и почти сразу сменилась хищной усмешкой. — Но ты не торопись. Я хочу тебе сначала кое-что показать!
— Надеюсь, это не долго. — Харальд нахмурился. Подозрения крепли. Очень не хотелось никуда идти, но придумать достаточно вескую причину, чтобы отказать человеку, который поил и кормил его неделю, не смог.
— О нет, — Иерам успокаивающе поднял руку. — Совсем недолго.
Они вернулись в донжон, потом хозяин свернул в какой-то темный закоулок, зажег факел и они спустились по узкой лестнице.
Ладонь Харальда лежала на мече, Иерам шагал впереди, на вид безоружный, но все равно фон Триз не чувствовал себя спокойно. Шарканье подошв громом отдавалось в ушах, тьма за оранжевым кругом от факела казалась непроницаемо черной. В нос набивалась каменная крошка, вызывая зуд
Спуск закончился массивной деревянной дверью, окованной толстыми полосами железа. Заскрежетал ключ, и с душераздирающим визгом открылось большое помещение, полное той же вязкой, густой тьмы.
Хозяин торопливо прошел вперед и своим факелом зажег еще один, укрепленный на стене. За первым последовали другие, и вскоре взгляду гостя предстала круглая комната, вопреки опасениям совсем не похожая на темницу. Довольно много места занимали полки с книгами, в центре стоял большой стол, на котором Харальд, к своему изумлению, разглядел нечто, знакомое лишь по книгам: алхимическую печь, что называют также атанором. Вокруг атанора, в данный момент холодного, находилось большое количество емкостей, стеклянных, глиняных, металлических. Их между собой связывала паутина трубок. В воздухе стоял резкий, раздражающий запах.
У дальней стены виднелось какое-то странное сооружение. Что это такое, Харальд не понял. — И где это мы? — спросил он, осматриваясь.
— В моей лаборатории, — отозвался Иерам глухо. Он что-то искал среди книг, повернувшись к гостю спиной.
— А атанор настоящий? — Харальд подошел к столу. — Можно на него посмотреть?
— Посмотреть можно, — ответил фон Кадаш. — Но только на меня.
Харальд повернулся и встретился с холодным, спокойным взглядом серых глаз. Кроме них, ему в лицо смотрело жало арбалетной стрелы. По тому, как Иерам держал оружие, было видно, что пользоваться он им умеет и рука его не дрогнет.
— Ты сошел с ума!? — воскликнул Харальд, чувствуя, как болезненно сокращаются мышцы живота, а на лбу выступает испарина.
— Нет, — Иерам гаденько усмехнулся. — Снимай меч! Очень медленно, левой рукой. Одно резкое движение, и я стреляю.
Не отводя взгляда с лица вероломного хозяина, Харальд медленно отцепил ножны. Клинок возмущенно звякнул, оказавшись на полу.
— В чем дело? — Харальд демонстративно медленно поднял руки. — Я теперь безоружен. Скажи!
— Сначала встань туда! — Иерам дернул подбородком, указывая в сторону непонятного сооружения. — Вон туда, вниз!
Это оказалось нечто вроде неглубокого колодца с невысокими стенками. Харальду он пришелся по середину груди. Перелезая через бортик, он ощутил неприятное покалывание по всей поверхности тела. Когда же встал на дно, то в груди стало холодно, словно туда засунули кусок льда.
— Ага, ты почувствовал! — хозяин рассмеялся и опустил арбалет. — Попробуй теперь выбраться!
Когда Харальд ухватился за шершавый камень, руку его словно ожгло огнем. С криком он отскочил, дуя на пострадавшие пальцы. Иерам захохотал еще раз, громко, клокоча горлом и потрясая худыми руками:
— А ты и не подозревал, что я тоже иногда — маг?
— Так не бывает! — крикнул Харальд. — Человек — или маг, или нет!
— Ты почти прав. — Улыбка исчезла с лица Иерама. — Маг человек или нет — зависит от одного вещества, которое либо есть в крови, либо нет. Долгие годы собирал я книги по алхимии, ставил опыты и научился выделять это вещество!
— Что? — Паника почти захлестнула сознание. В ужасе Харальд ухватился за край колодца и с воплем отпрянул. Стенка жгла, словно раскаленный металл.
— Я умею выделять это вещество из крови людей, которые изначально способностью к магии обладают! — Фон Кадаш положил арбалет на стол и разглагольствовал, прохаживаясь. Глаза его блестели торжеством. — И выделенное вещество можно пить, получая, правда на время, способности к колдовству! И заклинания начинают работать, демоны и стихийные сознания повинуются. И ты чувствуешь себя магом! Тебе этого не понять, в твоем теле эта способность сидит с рождения! Но я, я — маг, ставший им трудом, а не милостью природы!
— Так значит, ты заманивал подобных мне, убивал и выпивал из них кровь? — Харальд усилием воли подавил страх. Левой рукой нащупал под рубахой нож, над которым не властна магия, и несколько успокоился.
— Именно! — вскричал Иерам, воздев руки к потолку. — Я хотел отомстить злобной колдунье из замка
Халл, что замучила моего брата! Но отомстить ее же оружием! А для этого нужна магическая сила.
— Почему же ты не убил меня сразу? — спросил Харальд.
— По очень простой причине, — хозяин потер руки. — Кровь сохраняет свойства, только если убить рожденного магом в момент новолуния. А до него еще два дня. Так что — посидишь тут, подождешь.
— А не боишься, что я выберусь? — Вопрос вызвал у Змеи приступ хохота.
— Ты еще не понял? — спросил он, чуть не сгибаясь пополам. — Я сумел создать и нанести на эту штуку, в которой ты сидишь, заклинание. Оно не выпускает человека, отмеченного печатью магии. Твоя собственная кровь не даст тебе выйти! Никуда не денешься!
— Хорошо, — Харальд почесал лоб. В другой руке, предусмотрительно держа ее у пояса, сжимал сдернутый с шеи кинжал. — Не проще ли было сделать клетку, вплетя в нее заклинание?
— Издеваешься? — угрюмо спросил хозяин. — Форма для нанесения магии столь же важна, как и сам чертеж заклинания. Тебе ли этого не знать!
Харальд наконец сумел разглядеть на темном, почти черном камне тонкие, еле заметные бороздки рисунка. Оставалось только удивляться, с какой тщательностью Иерам выполнил эту непростую работу.
— Ладно, — сказал алхимик-самоучка, повернувшись к пленнику спиной. — Разговаривать с тобой, конечно, интересно, но для ритуала надо еще кое-что сделать.
Он взял один из факелов, и вскоре в атаноре запылал веселый желтый огонь. С треском он начал пожирать смолистые дрова, и забулькали, задвигались жидкости в многочисленных емкостях на столе.
Хозяин был целиком увлечен работой, даже что-то насвистывал себе под нос. Харальд осторожно, стараясь не шуметь, провел лезвием по одной из линий магического рисунка. С легким шорохом та исчезла с поверхности камня. Обычный клинок не причинил бы заклинанию никакого вреда, сколько ни ковыряй, нож же из небесного металла справился наилучшим образом.
Потеряв целостность, узор-заклинание сразу перестал действовать. Неприятное ощущение в сердце тотчас исчезло, Харальд вновь задышал полной грудью.
Иерам, продолжая бормотать, толок что-то в ступке. Он не услышал, как пленник легко, одним прыжком, покинул колодец и оказался рядом. Мгновение Харальд размышлял, как поступить с хозяином, затем вспомнил, что тот все же помог ему сбежать из замка Хельги. Вместо тычка лезвием фон Кадаш получил удар рукояткой ножа по затылку.
Тощее тело упало беззвучно. Из опрокинувшейся ступки высыпался серый порошок. Харальд осмотрел одежду Иерама и быстро отыскал ключ от лаборатории. Подобрал меч, взял один из факелов, и вскоре беглец уже закрывал тяжелую дверь снаружи.
«Ничего, выберется! — думал Харальд, поднимаясь по лестнице. — Или слуги его хватятся. Найдут!» Ключ он бросил там же, у самой двери.
Поднявшись в жилые помещения, постарался принять самый беспечный вид. Спокойно, не ускоряя шага, поднялся к себе в комнату, где забрал вещи.
Конюхи встретили его удивленными взглядами.
— Что уставились? — бросил Харальд надменно, — Давайте лошадь, вон ту, серую.
— Не было приказа хозяина, — набычился старший конюх, могучий мужик, статью напоминающий медведя.
— Ты забыл, кто я? И что моих приказов ты тоже должен слушаться, — высокомерие родовитого, причем родовитого в своем праве, столь явственно читалось на лице голубоглазого гостя, что старший конюх не посмел ослушаться.
У ворот случилась та же история: Харальда не хотели выпускать. Пришлось напомнить, как он попал в эти стены. После этого стражники присмирели и хоть и нахмурились, но ворота открыли.
Прогрохотал под копытами подъемный мост, и Харальд неспешно, сдерживая желание помчаться во всю прыть, поехал на запад, в сторону реки. Лишь когда замок скрылся за деревьями, он развернул жеребца мордой к югу и перешел в галоп.
Он проезжал мимо полей, голых и сырых, мимо лесов, что готовились сбросить листья, а пока красовались алыми и желтыми нарядами. Деревни старался объезжать стороной, дабы никто не рассказал преследователям об одиноком всаднике. В том, что погоня будет, Харальд не сомневался.
На следующий день река повернула на запад, а он ехал все так же сторожко. Успокоился лишь добравшись до Тарни, небольшого города, знаменитого мостом, что простирается над гладью Пьяной реки почти на сто саженей. Тарни находится вне Владения Хельги, о чем путнику сказал флаг — черная волчья голова на белом фоне. Герб рода Слик, вассалов Владетеля Олава.
К этому времени наступила настоящая осень. Солнце не показывалось совсем, с похожего на старую дерюгу неба сыпался холодный дождь. Харальд простыл в пути и остервенело чихал.
Едва въехав в пределы городка, он наткнулся на небольшой постоялый двор с вывеской, украшенной изображением стоящей на хвосте рыбины и веселым названием «Пляшущий лосось».
Харальда бил озноб, и он не стал искать другого пристанища. Со стоном слез с коня, отдал поводья подбежавшему слуге и отворил темную от старости дверь.
Хозяин, толстый словно хряк и такой же розовый, встревоженно поглядел на постояльца. Выглядел тот неважно, лицо бледное, глаза лихорадочно блестят, шатается, только что не падает.
— Лучшую комнату, — прохрипел Харальд, в руке его блеснула золотая монета. — И лекаря.
— Проходите сюда, — ухватив желтенький кругляш, толстяк проявил чудеса проворства. — Да, на лестницу. Сейчас позовут травницу.
Вскоре Харальд оказался в просторной и теплой комнате и лежал в постели. Потом появилась травница — тощая старуха. Пощупала лоб, заглянула в глаза и горло, потом ушла, оставив горячий и горький, пахнущий травами настой.
Два дня провалялся Харальд в горячке и лишь на третий спустился в общий зал. Выдал толстяку еще монету, и устроился за столом вяло ковыряться в тарелке с тушеной рыбой.
Народу было немного, лишь пировала небольшая, но шумная компания. Пиво там лилось рекой, а взвизги девиц легкого поведения заставляли Харальда вздрагивать.
Когда он с грехом пополам одолел половину блюда, от стола гуляк поднялся мужчина и, нетвердо ступая, двинулся в сторону одинокого гостя.
— Почтенный, — пророкотал он, дыхнув на собеседника пивом и луком. — Мы приглашаем вас разделить наше веселье! От всей души! Мы про-овожаем друга и хотим, чтобы все вокруг веселились.
Приглашающий оперся руками о стол, помогая себе не упасть, и тот скрипнул под немалым весом. На бедре мужчины висел изрядных размеров кинжал.
— Не имею желания, — ответил Харальд, поднимая голову. Его спокойный взгляд уперся в мутные карие глаза, в которых после некоторой паузы появилось недоумение.
— К-как? — кареглазый нахмурился, на гладкий лоб набежали тучи морщин. — Ты меня, то есть нас, не уважаешь?
Из двери на кухню выглянул перепуганный хозяин и тотчас скрылся.
— Нет, — ответил Харалъд медленно и встал. — Не уважаю.
Аккуратно обойдя замершего столбом мужчину, он двинулся к лестнице. Но уйти ему не дали. Сильный рывок за рукав, и Харальд вынужден был остановиться. Еще рывок, и пришлось повернуться к кареглазому. Лицо того оказалось перекошено от ярости, он судорожно вцепился оскорбителю в рукав и не желал отпускать.
— Ты чего? — спросил Харальд миролюбиво. Драться не хотелось, да и сил особенно не было, — Отпусти.
Краем глаза заметил, как сбоку приближаются остальные гуляки. Мрачные и решительные, явно готовы научить любого уважению к себе.
— Не отпущу! — прохрипел кареглазый. Харальд дернул, раздался громкий треск, и рукав неожиданно отделился от рубахи. Кареглазый не удержался на ногах и с изумленным воплем шлепнулся на пол.
Харальд повернулся к остальным. Трое из них продолжали наступать, четвертый же, невысокий и русоволосый, во все глаза смотрел на обнажившееся предплечье.
— Стойте, — неожиданно сказал он. — Не трогайте его! А то вам придется иметь дело со мной!
— Ты што, Гуннар? — изумился кареглазый, пытаясь подняться. — Он же нас не уважает!
— Имеет право! — русоволосый глянул Харальду в лицо и улыбнулся, едва заметно, краешками губ. — Посмотрите на его руку!
Харальд с трудом подавил желание улыбнуться в ответ, и сам с удивлением воззрился на свое предплечье, вспоминая, что же там есть такого, что может остановить четверых крепких мужиков.
На предплечье оказалась лишь татуировка, к которой он привык и поэтому забыл про нее. Цеховой знак, говорящий каждому, кто может его понять — перед тобой профессиональный солдат, наемник.
Собутыльники Гуннара, опасливо ворча, убрались к своему столу, а сам миротворец подошел к Харальду и закатал рукав. На его предплечье, тонком, словно у женщины, скрестились те же самые меч и топор.
— Вот в чем дело, — улыбнулся Харальд. — Ты меня здорово выручил, Гуннар.
— Это ерунда, почтенный, не знаю твоего имени, — нежданно-негаданно обнаружившийся собрат по дружине смотрел вопросительно, и Харальд не смог соврать.
— Харальд, — сказал он со вздохом.
— Не слышал, — нахмурился Гуннар. — Правда, я слишком долго провел в этих местах. Служил у фон Сликов. Но служба закончена, и я возвращаюсь в Бабиль.
— Какая удача, — Харальд посмотрел на нового знакомого с интересом, — Я тоже еду туда!
— О, славно, — Гуннар вновь продемонстрировал великолепные зубы. — Когда ты выезжаешь?
— Думаю, что дня через два, — ответил Харалъд, и пояснил:
— Когда смогу сесть в седло. Болею.
— Я подожду, думаю, что нам с ребятами как раз хватит пары дней, чтобы отметить мои проводы как следует — Гуннар подмигнул и направился к своей компании. Встретили его восторженными возгласами.
Покачав головой, Харальд двинулся по лестнице. Затаившаяся ненадолго болезнь вновь дала о себе знать, и ужасно хотелось спать.
Семь дней в пути вместе с новым знакомым, и впереди показался Бабиль. Под лучами негреющего, нежданно выглянувшего солнца красные черепичные крыши сверкали, словно драгоценные камни.
Харальд мог добраться и быстрее, но предпочел объехать замок Владетеля Олава стороной, сделав изрядный крюк к югу. Лучше несколько лишних дней помозолить задницу в седле, чем еще раз искупаться во рву с зубастой зверюшкой. Гуннар, выслушав объяснения товарища, возражать не стал.
В «Спившемся демоне» за год, что Харальд там не был, ничего не изменилось. К вечеру, прослышав, что кто-то приехал, стали собираться дружинники. Когда пирушка была в самом разгаре и стены сотрясались от хорового пения наемников, пришел Асир.
— Что, тебя выгнали? — спросил он на приветствие Харальда.
— Нет, — ответил тот, помрачнев. — Я сбежал. Теперь во врагах у меня двое Владетелей, точнее Владетель и Владетельница.
— Здорово, — прокомментировал Асир, после чего занялся пивом.
Пир продолжался, и среди знакомых, полузнакомых и незнакомых лиц Харальд, к большому удивлению, увидел Торвальда. Голубоглазый силач сидел насупленный и поглощал пиво, кружку за кружкой.
Стараясь не привлекать внимания, Харальд под нялся и за спинами пирующих пробрался к Торвальду. Хлопнул того по плечу и получил в ответ мрачный взгляд.
— А, это ты. — В голубых глазах появилось удивление, затем мелькнула ярость, сменившаяся равнодушием. — Капитан.
— Да какой я капитан! — досадливо махнул рукой Харальд. — Ты лучше скажи, как ты здесь оказался?
— Да вот так и оказался! — Торвальд опрокинул в рот очередную порцию пенистого напитка, крякнул от удовольствия и только после этого продолжил. — Из-за некоторых, которые слишком любят убегать.
— Да ты что? — Харальд подтащил к себе табурет и уселся.
— А то, что Владетельница после твоего исчезновения словно взбесилась! Половину стражи разогнала и меня в том числе! Вроде как обвинила в том, что знали мы о твоем намерении бежать. — Здоровяк ухватил со стола сушеную рыбину и принялся жевать прямо с костями. — Ты что, украл у нее что-то?
— Украл. — Харальд усмехнулся. О последствиях своего побега для других он как-то особенно не задумывался. — Разве что себя!
— Ну-ну. — Торвальд потянулся за кувшином. С плеском полилась в кружку темная струя.
— Ладно, сочтемся. — И, хлопнув по плечу бывшего соратника, Харальд вернулся на место.
— Проблемы? — спросил Асир невозмутимо.
— Да есть немного, — ответил Харальд с кривой усмешкой и взял кружку. Пиво оказалось теплым, и проглотил он его без всякого удовольствия.
— Если немного, это не страшно. — Темные глаза Молчуна смотрели серьезно, без улыбки.
— А что, по-твоему, страшно? — Настроение у Харальда после разговора с Торвальдом испортилось. Хотелось остаться одному, посидеть в тишине.
— Да есть кое-что. — Асир взглянул на приятеля в упор, некоторое время помолчал, раздумывая, и добавил:
— Например, то, что я совершил в молодости. И что я уже более двадцати лет вынужден искупать.
— Ты говорил. — Хмель выветрился из головы Харальда, столь серьезны были глаза Молчуна. — И что же там было?
— Я расскажу, только сначала ты поклянешься памятью предков, что никому не расскажешь.
— Хорошо, — с некоторым недоумением сказал Харальд, не очень понимая, к чему здесь самая священная для любого родовитого клятва. — Клянусь родом своим, очагом и памятью предков, которые его защищали, что никогда не открою никому тайны, доверенной мне Асиром Молчуном.
— Я был молод, только покинул родной замок и попал в дружину. — Голос Асира звучал глухо, по лицу бродили тени, превращая его в маску из темного дерева. — После одного из боев мы проходили через небольшую деревушку. Мои соратники прошли, не задерживаясь, а меня снедала жажда убийства. И я пошел по домам, убивая, убивая…
— Ты? — Харальд ощутил, как округляются глаза От удивления перестал ощущать вкус пива. — Образец бесстрастности и выдержки?
— Я, — кивнул Асир, нахмурясь. — Тогда я был другим. После меня осталось двадцать пять трупов, в основном — женщины и дети. С руками по локоть в крови и мечом, который перестал блестеть, я вышел за околицу, и тут…
— Враги? — спросил Харальд, стремясь заполнить неприятную паузу.
— Нет. — Рассказчик отхлебнул пива, покатал желваками на отвердевших скулах. — Хуже. Короче, со мной заговорил бог.
— Который? — спросил Харальд. Богов существует множество, но они крайне редко и неохотно вмешиваются в земные дела, и обращаться к ним за помощью или советом чаще всего совершенно бессмысленно. Божественные миры лежат от людского еще дальше, чем обиталища ангелов и демонов.
— Не знаю. — Асир опустил голову, сквозь спокойствие на его лице проступила боль, давняя, страшная. — Но я не хотел бы встретиться с ним еще раз. Думаю, что он был из верхних, светлых божеств. Он сказал, не словами, конечно, что я сотворил страшное, погубив столько жизней сразу, что он вынужден наложить на меня проклятье, что принесет моему телу неисчислимые мучения. Оно не будет работать только в том случае, если я раз в год буду спасать человеку жизнь, рискуя собой. Он пообещал, что возможности для этого у меня будут.
— А убивать он тебе не запретил? — недоверчиво поинтересовался Харальд.
— Как видишь, нет. — Асир впервые за весь рассказ взглянул прямо на собеседника. — Когда человек защищает свою жизнь или бьется на войне, это не считается убийством.
— И ты спасаешь людей? — Вопли вокруг зазвучали на миг столь громко, что разговор пришлось ненадолго прервать. — Каждый год?
— Да, при любой удобной возможности, — сказал Молчун и допил пиво. — Вот и все. И, пожалуй, мне пора. Заходи в гости. Я живу на постоялом дворе «Лилия», что на Речной улице.
— Смотрю, денежки у тебя водятся? — попытался разрядить тягостное впечатление от разговора Харальд. — Квартируешься в богатом районе?
Молчун только улыбнулся в ответ.
Дверь захлопнулась за Молчуном, и Харальд попытался погрузиться в атмосферу веселья. Но не получилось. Песни сменились рассказами о любовных похождениях, в которых, судя по многословию, превзошел всех Гуннар.
Его историй, изложенных с красивыми подробностями и разнообразными шутками, Харальд успел наслушаться в дороге. Повторения не хотелось и пришлось отправляться спать.
В комнате было тепло, пахло мышами. Бывший капитан стражи рухнул на кровать, достаточно удобную и мягкую на вид и на ощупь, и попытался заснуть. Но в голове ворочались мысли, огромные, вялые, словно медведи по весне, и сон не шел.
Сон не шел, хотя Харальд впервые за много дней спал в настоящей постели. Гудели ноги, болели кровавые мозоли, но более всего тревожило другое. За полгода, проведенные на севере, он отвык от ночевки под крышей. Мешала духота, и очень хотелось выбраться на улицу…
Путешественники перешли горы без всяких приключений, счастливо избежали хищников, обвалов и прочих опасностей. К середине мая достигли населенных мест.
Оказавшись среди людей, Харальд ощутил странное беспокойство. Каждый взгляд, брошенный в его сторону, вызывал подозрение. Казалось, что любой селянин в этой богами, да и родовитыми забытой деревне смотрит именно на ту сумку, где хранится книга.
За первым селением последовало второе, больше и богаче. Здесь остановились на ночлег, для чего очень кстати пришелся постоялый двор. Тут стало совсем плохо. Харальд скрипел зубами и поминутно хватался за оружие, ожидая нападения. От кого угодно — от хозяина, от любого из гостей, даже от служанки…
Вот и сейчас, несмотря на то что книга лежала под подушкой, рядом, он не мог уснуть. Чудилось, что стоит смежить веки, как в комнату полезут воры, дабы похитить древний артефакт. Даже могучий храп Тор-вальда с соседней кровати, что один способен отпугнуть всех грабителей на версту кругом, не придавал спокойствия…
Проснулся Харальд от резкого петушиного крика. Сердце зашлось в ужасе: проспал, похитили! Лишь когда сунутая под подушку рука наткнулась на знакомую холодную поверхность, смог успокоиться. Торвальда в комнате уже не было.
Встретились они за столом, после того как Харальд умылся. Торвальд с изумлением посмотрел на сумку с книгой, украшающую плечо спутника:
— Ты чего? — спросил он с усмешкой, — Боишься ее на аршин от себя отпустить!
— Да так, — огозвался Харальд, опуская глаза и чувствуя себя последним идиотом. — Люди вокруг какие-то… ненадежные,,
— Да ты что? — на широком лице обнаружились признаки сильного изумления. — Это всего лишь маленькая деревня, и людей тут — с гулькин нос. А как ты себя будешь вести в Бабиле? Прятаться от всех в темном подвале?
— Я не собираюсь в Бабиль, — сообщил Харальд мрачно, и Торвальд замер. С торчащей из кулака полуобгрызенной куриной ногой и выпученными глазами он выглядел препотешно.
— Это как? — просипел он после паузы, затем ухватил кружку с молоком — прочистить горло. Пил жадно. Белая жидкость стекала по подбородку, капала за ворот рубахи, в густые русые волосы.
— А так, — ответил Харальд, пододвигая к себе тарелку с гречневой кашей. От нее струился одуряющий аромат, вызывая обильную слюну. — Не хочу. Нечего мне там делать.
— И чем же ты собираешься заняться? — Торвальд закончил пить и теперь отчаянно скреб затылок, пытаясь понять поведение товарища. — Ты больше не хочешь быть наемником?
— Нет, не хочу, — Харальд отхлебнул молока из кружки и принялся за кашу. — Я хочу быть магом, и буду им. На самом деле я уже им являюсь. У меня нет лишь Владения.
— Ого! — только и смог сказать Торвальд. — Высоко метишь! И с чего ты хочешь начать? В одиночку пойдешь войной против кого-то из Владетелей? Разумнее направиться в Бабиль и нанять там войско.
— Нет, — Харальда передернуло, от одной мысли о том, чтобы оказаться среди множества людей, стало тошно. — Армия мне не нужна. Да и денег на нее у меня нет.
— Что же тогда? — Торвальд вспомнил про куриную ногу у себя в руке и с остервенением впился в нее крепкими зубами. Кость затрещала, по пальцам потек жир. — В одиночестве пойдешь к замку Владетеля Олава и скажешь: «Сдавайтесь!». Ха!
— Вот именно — ха, — изрек Харальд нравоучительно и рассмеялся. Смех получился скрипучим и тягучим, словно у древнего старца. — Я не настолько сошел с ума. Вчера хозяин этого милого заведения проболтался, что примерно в двух десятках верст на восток, на берегу реки, что служит истоком Серебряной, стоит полуразрушенный замок. Построил его в древние времена, чуть ли не тыщу лет назад, какой-то безумный маг С помощью демонов. Потом демоны взбунтовались, мага убили, строение немножко попортили. С тех пор стоит.
— И на кой тебе эта развалина? — Торвальд почесал заросший подбородок, укололся о щетину и с проклятием отдернул руку. — Тоже демонов позовешь строить?
— Демонов не демонов, а найду способ. — Глаза Харальда нехорошо заблестели.
— А с голоду не помрешь? — с неожиданной для себя робостью спросил Торвальд. Давний друг поворачивался иной, доселе невиданной стороной, непонятной и пугающей. Торвальд и ранее замечал в нем странное равнодушие, причудливо смешанное с раздражительностью, но относил их на счет дорожных тягот.
— Что-нибудь придумаю, — отозвался Харальд резко. — Охотиться я не разучился. Да и покупать припасы в деревне мне никто не может запретить.
Откуда возьмутся деньги, Торвальд спросить не отважился.
Они распрощались утром следующего дня. Торвальд уходил на юг, в более населенные места, Харальд же оставался, надеясь вечером покинуть гостеприимную, но все равно тягостную обилием людей деревню и двинуться на восток.
— Ну что, прощай, — сказал Торвальд, решил было хлопнуть бывшего спутника дружески по плечу, но передумал. Со вздохом убрал руку.
— Прощай, — отозвался Харальд. На его худом лице играла странная улыбка, словно он испытывал не тоску, обычную при расставании, а облегчение. Голубые глаза глядели сквозь Торвальда, вдаль, и в них не отражалось ничего. Только легкая синева, пустая и холодная.
Торвальд нерешительно потоптался на месте и, махнув рукой, двинулся на юг. Пройдя шагов двадцать, обернулся, но Харальда уже не было видно.
