Глава 10
Магия сочетает в единую науку то, что наиболее существенно в философии и то, что вечно и неизменно в религии
Элифас Леей
Вслед за осенью, что усыпала город ворохами бурых листьев, пришла зима, обильно украшенная метелями, морозами и снегопадами. Харальд так и жил в «Спившемся демоне» и потихоньку сходил с ума от скуки, ибо делать было совершенно нечего.
Но ничто не вечно под солнцем, и время снегов закончилось, сменившись бурным половодьем. Вместе с весной в Бабиль пришли странные слухи: что восстали против Владетелей родовитые, отказались подчиняться и подняли на сеньоров своих оружие. Случилось это на северо-востоке, во Владении Хельги, и на западе, в землях Владетеля Свенельда.
По рассказам выходило, что началась настоящая война, кровавая и жестокая. Наемники слухам не верили, но вслед за сплетнями в город явились вербовщики.
Оплату Владетель Свенельд обещал немалую, и Харальд, чьи деньги неотвратимо подходили к концу, с радостью записался. Таких, как он, в городе обнаружилось еще триста человек. О том, что кто-то из друзей может наняться на службу к противоположной стороне, Харальд предпочитал не думать.
Наемники выехали из Бабиля в самом начале апреля, в разгар половодья Но медлить было нельзя, Владетель желал как можно скорее получить в распоряжение опытных воинов
Вел отряд Сигмунд фон Закри, один из родовитых, что остался верен сеньору. Худой и тощий, как жердь, он так и лучился сознанием собственной значимости. Оруженосец все время таскал за Сигмундом щит с гербом: алый медведь грозно рычал на золотом фоне, занося бердыш.
Наемники за глаза прозвали фон Закри Шатуном, намекая на выдающуюся худобу и дурной нрав, которыми славится поднявшийся из берлоги косолапый.
Две недели по расплывающимся от грязи дорогам, и наемники прибыли к памятной Харальду резиденции Владетеля. Монотонность пути скрасила только переправа через Лесную, буйную по весне. В клокочущей воде утонули несколько обозных лошадей, и даже Сигмунд потерял обычный надменный вид и снизошел до обыденных ругательств.
Сам Свенельд прибывших не встретил, как Харальд и ожидал. Их просто заселили в военный лагерь, распределив сотниками и десятниками (а кое-кого — и тысячниками) среди простых ратников. Не зря вербовщики лично беседовали с каждым из нанятых, выясняя опыт и умения. Харальду досталась сотня пеших ратников, что еще недавно были простыми крестьянами.
Два дня отвели на муштру. Сорвав голос и исчерпав запас проклятий, новоиспеченный сотник успел научить бывших селян правильно держать копья и щиты — большего не сделал бы и самый великий полководец. На третий день войско, размер которого Харальд определил тысяч в десять, бодрым маршем двинулось на запад, туда, где собирали отряды мятежные родовитые. По каким-то причинам взбунтовалась именно западная часть Владения. С холодком в животе подумал Харальд о том, что среди восставших могут быть и его родственнички.
Руководил армией фон Закри, и медведь с алебардой гордо реял впереди полков, подставляя ветру лобастую башку.
На второй день марша, когда прошли всего-то верст двадцать, пришел приказ остановиться. По рядам зашептались, что впереди обнаружен неприятель.
Слухи подтвердились приказами, которые начали поступать от военачальника. Войско продвинулось еще немного вперед и начало разворачиваться поперек дороги, на черном и грязном, словно старый половик, поле.
— Что, драться будем? — улучив момент, спросил Харальд у своего тысячника, вечно хмурого наемника по прозвищу Сломанный Ствол.
— Драться, — повторил Ствол, скривившись, словно отхлебнул уксуса. — С этим сбродом вряд ли что получится! — Последовал раздраженный кивок в сторону копейщиков, спешно занимающих позицию. — Лучников нет, конницы — всего две тысячи! И, что самое неприятное, магической поддержки никакой!
Зло сплюнув, тысячник поехал дальше, а Харальд в глубоком раздумье вернулся к своим. Посредством пинков и зуботычин удалось выстроить некое подобие стены щитов.
Сотня Харальда волей случая оказалась в самом центре. Справа и слева стояли другие пешие сотни, на флангах Сигмунд расположил конницу. В резерве остался сам с небольшим отрядом личного войска.
Впереди темнел лес, коричневой лентой в него убегала дорога. Небо, ослепительно голубое и жаркое, словно летом, изливало на солдат ведра зноя. Душные запахи витали над полем. Немного поколебавшись, Харальд дал разрешение снять шлемы.
Едва он это сделал, как от леса донесся звонкий голос трубы. Харальд разглядел искорки, потоком вытекающие из леса. Сверкающим половодьем войско затопило поле, и вскоре напротив солдат Владетеля оказался противник. У него пехоты было мало, в основном конные отряды родовитых и их ближней стражи.
Вновь пропела труба, на этот раз за спиной Харальда. С обеих сторон донесся мощный грохот — конница фон Закри пошла в атаку. Двумя аккуратными потоками, намереваясь слиться впереди пехоты в один и общим клином ударить на врага.
— Что он делает? — донесся сквозь шум крик Сломанного Ствола. — Он же угробит всех нас!
Солдаты Харальда, вытянув шеи, силились разглядеть, что происходит впереди. Но видеть они могли только разномастные конские задницы и спины замыкающих воинов.
Сквозь топот пробился новый звук — слитные и резкие хлопки. «Бьют из луков! По нашим!» — с холодком в груди подумал Харальд. Он первый раз был в масштабном сражении и изрядно волновался.
Почти сразу впереди начали ржать лошади, дико, отчаянно. Чуть позже к ржанию добавился лязг, словно тысячи кузнецов одновременно начали бить молотами по наковальням.
В бурлящей на поле боя массе людей и коней обозначилось некоторое упорядоченное движение. С ужасом Харальд осознал, что всадники горячат и нахлестывают скакунов, стремясь развернуться и обратиться в бегство. Что-то там, впереди, заставило конную атаку захлебнуться, а войско — начать отступать.
Вскоре бегство стало очевидным. Группки всадников проносились по сторонам от пехоты, стремясь поскорее оказаться за ее спинами, и поле очистилось. Перед копейщиками простиралась земля, заваленная трупами, а за ней — войско противника. Совсем рядом.
Вновь пропела труба, и с последними звуками конница врага двинулась вперед. Сначала легким аллюром, постепенно набирая ход. Отблески гуляли на копейных лезвиях, и колыхался над войском стяг предводителя — желто-черный.
— Всем стоять, козьи задницы, — рявкнул Харальд, заметив дрожь своих воинов. — Побежим — нас мигом стопчут, если будем стоять — выдюжим!
Противник приближался. Узким клином он собирался пробить брешь в теле пехоты и затем растащить войско на части и уничтожить. Удар, к облегчению Харальда, пришелся на соседнюю сотню.
Недавние пахари и пастухи, осознав, что именно их спустя миг стопчут и проткнут копьями, не выдержали. Скрипя зубами, Харальд наблюдал, как в соседней сотне бросают копья и бегут.
— В круг! — заорал он своим, да так, что сам чуть не оглох. — Живо!
Сотня среагировала на удивление слаженно. Харальд оказался в центре круга, ощетинившегося копьями, словно еж — иглами. Первый ряд, как и учили, стоял на одном колене, второй — в полный рост.
Их зацепило только краем. Лязгающий железом поток прошел сбоку, но тем не менее круг оказался разорван. Около десятка человек погибли сразу. Остальные, мгновение назад готовые сражаться, завидев кровь и посеченные тела соратников, бросились бежать…
С отчаянными воплями они ринулись прочь от войска противника, увлекая за собой и сотника. С трудом Харальд пробирался сквозь поток, стремясь на юг, к левому флангу, туда, где перед боем заметил небольшой лесок. Он знал, что стальной таран сейчас распадется, и воины начнут просто истреблять бегущих. Десятками и сотнями.
Меч едва держался в потной ладони. Щит Харальд бросил, но даже доспех казался слишком тяжелым. Пару раз он падал, спотыкаясь о совершенно незаметные кочки, поднимался и вновь бежал, каждое мгновение ожидая услышать за спиной конский топот.
Но битва, а точнее — резня, откатилась на восток, и на одинокого беглеца никто не обращал внимания. Пешие войска противника послушно стояли, ожидая момента, когда можно будет начать грабить обоз проигравших.
Перед самым лесом обнаружился овражек, небольшой и совсем неприметный. Совершенно выдохшийся Харальд заметил его, лишь когда под ногой неожиданно оказалась пустота.
С немым изумлением ощутил, что падает, затем что-то крепко шарахнуло по шлему. В глазах засияли тысячи ярких звезд, после чего стало темно.
Очнулся Харальд от головной боли. Он лежал на чем-то холодном и сыром, невыносимо ломило затылок, и кто-то ползал по лицу.
Последнее показалось самым неприятным. Некоторое время Харальд судорожно извивался, пытаясь убрать ползуна со щеки, пока не догадался, что лишь со скрежетом возит латной рукавицей по забралу.
Рукавицы снялись легко, а вот шлем заупрямился. Пришлось просто перерезать ремешок.
Едва голова обнажилась, прикосновение со щеки исчезло, а на землю, сырую и холодную, перед самым носом Харальда приземлился крупный бурый жук. С недовольным видом пошевелил усами и потопал в сторону от человека.
Со стоном Харальд перевернулся на спину. Вверху виднелась полоска неба с белыми пятнами облаков, по сторонам — обрывистые тинистые склоны, густо заросшие каким-то кустарником Невдалеке обнаружился меч: с некоторым усилием Харальд подобрал его и вложил в ножны — еще пригодится.
Глина скользила, но он ухитрился подобраться к краю овражка и посмотреть на поле битвы. Там кипела работа. Деловито добивали чужих раненых, снимали доспехи и оружие. Победители пребывали в отличном настроении, доносился хохот и разговоры.
Западнее обнаружился только что поставленный лагерь. Выделялся шатер предводителя, огромный, как дом, и желтый, словно солнце. От золотых вышивок резало глаза.
Над шатром вился флаг, и теперь Харальд разглядел его хорошо. И быстро сполз на дно оврага. Золотой диск на черном поле. Герб рода фон Ахар. Герб того, кто два с половиной года назад спас Харальду жизнь.
«Торбьерн во главе смутьянов» — мысль не доставила удовольствия, но странной не показалась. Зная нрав Торбьерна, легко представить его во главе столь безумной затеи.
Харальд вздохнул и начал действовать. Какая-то часть войска уцелела, и надо пробиваться к ней. Деньги платят за работу мечом, а не за сидение в сыром овраге.
Шлем и рукавицы он оставил, остальное бросать нельзя. Что за наемник без меча и панциря? Осторожно, постоянно пригибаясь, выбрался из оврага и под прикрытием кустов вошел в лес. Листьев еще нет, но даже голые стволы — неплохая зашита от взглядов.
В роще на него обрушился и оглушил птичий гвалт.
Птичий гвалт оглушал. Тот лесок, из которого Ха ральд смотрел на развалины замка, явно облюбовала не одна пичуга. Человека пернатые совершенно не боялись, ведь если сюда кто и заходил, то только случайно.
С определением расстояний у хозяина постоялого двора явно не все было в порядке или же он просто не знал, где именно находятся руины. Харальду пришлось пройти в полтора раза больше, чем он изначально предполагал.
И вот они, останки замка, впереди. На невысоком холме, почти полностью лишенном растительности, несмотря на прошедшую тысячу лет. На бурой земле ни травинки, ведь растения хорошо чувствуют место, где бушевал гнев Земли.
Харальд скривился. Глупо было со стороны строителя, кем бы он ни был, приглашать на помощь исполинов. Они конечно, сильны, да вот только удержать их в подчинении исключительно сложно. Куда труднее, чем детей иных стихий…
За лысиной холма, на которой странными наростами торчали остатки замка, блестела темная лента реки, точнее речушки. За ней плотной стеной стоял лес, дикий, нехоженый, такой же, как и у Харальда за спиной.
После осмотра того, что осталось от замка, Харальд пришел к неутешительным выводам. Восстановить строение будет непросто, но все же придется это сделать. В предстоящей войне без него не обойтись.
Поняв, что застрял здесь надолго, Харальд с помощью книги (точнее, по ее подсказке) соорудил себе жилище. Сам он ни за что не догадался бы использовать магию Земли таким образом.
Повинуясь заклинанию, ветви на небрежно сложенном шалаше ожили и зашевелились. С удивлением следил Харальд за тем, как хлипкое неказистое строение на глазах крепнет, обретает форму. Ветви сплелись, создав плотную поверхность, непроницаемую для воды и ветра. Снаружи образовался слой маленьких глянцевитых, прочных на ощупь листочков.
Опомнился. Харальд лишь тогда, когда поблек и растворился в земле магический круг, отмечая конец работы заклинания.
Зайдя через оставшееся отверстие, обнаружил, что внутри довольно уютно. Трава, которая и снаружи была густа, здесь образовала настоящий пышный ковер, такой, что по нему жалко было ходить грязными сапогами.
Три дня провел Харальд, почти не покидая шалаша и поляны перед ним. Сосредоточенно терзал книгу, пытаясь извлечь из нее заклинание, что поможет восстановить замок. Не спал ночами, читая до рези в глазах при неверном свете костра. Сам того не замечая, зарос щетиной и осунулся. Но нашел. А найдя, долго сидел в размышлениях. Если подготовка обычного заклинания занимает не так много времени, максимум — несколько дней, то для этого потребуются такие компоненты, которых меньше чем за несколько месяцев не достать…
Обдумав все до конца, засунул книгу в сумку и потянулся к луку. По крайней мере, птичьи перья он способен добыть сам.
— Сам-то кто будешь? — здоровенный стражник буравил Харальда взглядом, столь же тяжелым, как и копье в его руках.
— Сотник Харальд, выбрался с места боя живым! — ответил Харальд устало. Он шел целую ночь, надеясь избежать встречи с неприятелем и наткнуться на своих. К собственному удивлению, никаких следов конников Сигмунда он не обнаружил, зато утром на заре наткнулся на лагерь, над которым виднелось алое знамя-штандарт Владетеля Свенельда.
— Да. — Тон стражника немного смягчился. Он по второму разу оглядел взявшегося из ниоткуда воина с головы до ног и скептически хмыкнул. Воин был помят, но в доспехах и при оружии. Светлые глаза лихорадочно блестели, волосы покрывала пыль. — Ну, тогда подожди. Сейчас сотника вызову.
Здоровяк рявкнул «Изька!», из-за шатра тут же возник второй воин, совсем еще мальчишка. Зевая в полный рот, спросил:
— Чего-о?
— Беги к сотнику, скажи, чтобы к посту подошел.
Парнишка убежал, а стражник повернулся к Харальду и вновь уставился, правда, гораздо дружелюбнее:
— Чего там такое было? — поинтересовался неожиданно.
— Ужас, — просто ответил Харальд. — Очень много погибло. Неужто никто до вас не добрался?
— А это не твоего ума дело! — насупился стражник, и тут появился сотник, в котором Харальд с радостью узнал Гуннара.
— Ничего себе! — сказал тот, пытаясь протереть глаза. — Или это Харальд Маг, или пусть мне демоны уши поотрывают!
— Я это, я, — улыбнулся Харальд.
— Пустить его! — приказал Гуннар, и огромный стражник отступил.
— Там же впереди дозоры! — удивлялся Гуннар, глядя, как нежданно объявившийся друг ест. — Как ты мимо них проскочил?
— Не знаю, — честно признался Харальд. — Я просто шел, и все. На одного человека, к тому же пешего, они просто не обратили внимания. На соглядатая я не похож. А до вас что, никто из выживших не добрался?
— Добрались. — Сотник помрачнел. — Трое. Рассказали, что Сигмунд оказался предателем. Сначала отправил конницу в глупую атаку, а затем вместе с приближенными ударил по бегущим. По своим. А пехотинцев уж конница восставших в капусту покрошила Ты сам-то этого не видел, что ли?
— Нет, — покачал головой Харальд, остервенело глотая воду из кружки. — То-то мне его действия странными казались! Теперь все ясно. А вы-то что за войско?
— Главный отряд, — со вздохом сказал Гуннар. — Верные Владетелю родовитые с войсками и немного наемников во главе с самим Свенельдом. Мы должны были догнать вас послезавтра, и вон оно как обернулось. Зато Владетель просто вне себя от гнева. Теперь туго придется бунтовщикам.
— Ты думаешь? — поинтересовался Харальд, вытирая рот. От съеденного потяжелело в голове, и неудержимо потянуло спать.
— Я знаю, — Тут Гуннар заметил, что творится с товарищем, и голос его зазвучал громче, на самой грани приказа. — Эй, не спи! О тебе доложили Владетелю, скоро пойдешь к нему лично. Ты не простой воин, и он наверняка расспросит тебя о противнике.
Долго ждать не пришлось. Харальд успел пару раз зевнуть, как полог шатра распахнулся, словно от порыва ветра, и внутрь шагнул высокий воин в сверкающем доспехе. Резкие черты придавали его лицу выражение свирепости, а длинные волосы оказались собраны в такой же, как у Харальда, хвост.
— Сотник Харальд? — спросил он громко. В ответ на кивок учтиво поклонился:
— Следуйте за мной, Владетель ждет вас.
Гуннар вздохнул и развел руками. Харальд судорожно поднялся, привесил на пояс ножны и двинулся вслед за провожатым. Тот шагал очень быстро, словно его подгоняли.
Шатер Владетеля, вопреки ожиданиям, ничем не отличался от остальных. Простая походная палатка. Разница ощущалась только внутри. Для простых солдат в шатер не ставят кресел и больших, настоящих кроватей.
— Сотник Харальд доставлен! — отрапортовал провожатый, пока Харальд оглядывался.
— Хорошо, ты свободен, — пророкотал мягкий голос, — А ты, сотник, садись.
Харальд в изумлении захлопал глазами. Только что готов был поклясться, что никого на этом самом кресле не было. Как в глаза не бросилась столь крупная и высокая фигура, оставалось только гадать.
Харальд сел. Владетель изучал его из-под накинутого на голову широкого капюшона. Взгляд ощущался почти как прикосновение, словно мягкая рука скользит туда-сюда по лицу, без особой цели и умысла.
Под этим взглядом сотник вспотел. Пахло в шатре почему-то смолой, а запах этот Харальду с детства был неприятен.
— А ведь ты боишься, — мягко сказали из-под капюшона. — Очень. И тебе есть чего бояться, хотя на службе у меня ты ничем не провинился.
— А почему вы в капюшоне? — спросил Харальд и вдруг понял, что непроизвольно стучит зубами.
— Потому что не люблю, когда люди меня видят, — послышался смешок. — И запоминают мою внешность. Понял?
Харальд судорожно кивнул.
— И еще пойми, что мне не интересны твои разногласия с Хельгой или Олавом, — Свенельд говорил спокойно, но Харальда колотил озноб. Владетель знает, кто сейчас перед ним, и может запросто отдать приказ об убийстве потенциального соперника. — И не интересны твои магические способности, хотя ты, может быть, когда-нибудь и вырастешь во Владетеля.
— Почему? — сквозь сжатые зубы спросил Харальд, вновь нарушая правило беседы между родовитыми, по которому вопросы задает только старший.
— Не наглей, Харальд фон Триз, — лениво ответил Свенельд, заставив собеседника дернуться. — Просто я настолько силен как маг, что ты мне никогда не станешь соперником, разве что в исключительном случае. Ты ведь знаешь мое прозвище?
— Свенельд Лентяй, — робко ответил Харальд. Неожиданно зачесались глаза и очень захотелось их потереть.
— Именно! — Владетель захохотал, гулко и мощно, словно в недрах большой бочки. — Это из-за того, что я ни с кем не воюю, ни на кого не нападаю и вассалов своих редко наказываю. Вот они и обнаглели! Но бездействие себе может позволить только сильный. Я преподам им урок, и они его запомнят!
Свенельд некоторое время посидел молча, затем извлек из-под стола небольшой бочонок и две кружки, простые, деревянные.
— Давай выпьем, — сказал он добродушно. — А потом ты мне расскажешь про бой…
Пиво оказалось хорошим, а рассказ коротким. Выслушав, Свенельд цокнул языком и в задумчивости налил себе еще кружку.
— Ладно, иди, — махнул рукой Харальду. — Направлю тебя в сотню Гуннара, будешь при нем.
Харальд неловко кивнул и выскочил из шатра. В лагере ржали лошади, слышались ругань, команды и лязг доспехов. Войско готовилось к выступлению.
Они шли два дня и настигли войско Торбьерна у неизвестного Харальду замка. Над ним вилось алое знамя, и на стенах его радостно закричали, завидев войско Владетеля:
— Ну вот, сейчас будет драка! — улыбнулся Гуннар, скаля белые зубы.
— У нас же гораздо меньше войска! — горячо сказал Харальд. Он успел узнать, что под началом Свенельда всего пять тысяч конницы и небольшой отряд пехоты.
— Зато у нас есть Владетель, — ответил Гуннар. — Справимся!
Тут Гуннара вызвали к тысячнику, и он умчался выслушивать приказы, а Харальд остался смотреть, как разворачивается войско восставших. Отряды выполняли сложные маневры, занимая ранее расписанные места. Торбьерн немало потрудился над муштрой, да и талант полководца у него немалый. Победить его будет непросто.
Вернулся Гуннар, тихий и задумчивый.
— Ну, чего? — напустился на него Харальд.
— Приказано всем спешиться и ждать. Если будут атаковать — отбиваться в пешем строю и ни в коем случае не идти вперед.
— И родовитых тоже спешили? — изумился Харальд.
— Ага, — кивнул Гуннар и напустился на солдат. Харальд же, неизвестно почему, оглянулся и замер.
Оторваться от открывшегося зрелища он уже не мог. В тылу на небольшой очищенной площадке творил магию Владетель. Магический круг четко выделялся на вытоптанной дороге.
— Все в том же капюшоне, плотно надвинутом на глаза, Свенельд совершал странные пассы и что-то говорил, но из-за дальности расстояния Харальд ничего не слышал. Он и видел все лишь потому, что стоял на небольшом пригорке.
Вокруг Владетеля было пусто. Никто специально не отгонял людей, они сами шарахались подальше от места, где творится нечто настолько ужасное и непонятное, как магия.
Свенельд вскинул руки, и круг с вписанным в него рисунком засиял ярким режущим светом. Харальд застонал, прикрыл глаза рукой В это же время из-за спины донесся напев трубы, и тут же его заглушил мощный нарастающий топот. Конница восставших пошла в атаку Здраво рассудив, что у противника нет лучников, Торбьерн решил задавить его численностью
Свет померк, и Харальд вновь смог смотреть в сторону Владетеля. Тот был уже не один. Пространство внутри круга было словно затянуто дымом, и среди него возвышалась мощная, сажени в три высотой, и темная, как смоль, фигура. Очертаниями она напоминала человека, только рук было многовато, да и висели они почти до земли.
«Демон!» — подумал Харальд. Свенельд что-то втолковывал великану, тот внимательно слушал. Затем кивнул и яростно заревел. За спиной его развернулись огромные, черные, словно ночь, крылья
Как исполинская летучая мышь он поднялся в воздух и помчался в сторону войск Торбъерна. Следя за полетом, Харальд невольно посмотрел в ту же сторону и обнаружил, что атакующая лава совсем близко
Вспомнив о долге, он побежал к Гуннару, и в этот момент демон добрался до цели. Всадникам оставалось саженей двадцать до войска противника, когда чернокрылый обрушился на них.
Метнулись в стороны руки (четыре!), и тут же закричали лошади, дико, отчаянно. Черная фигура шла через строй закованных в доспехи воинов, как нож сквозь масло, и в стороны летели ошметки плоти. Чья-то оторванная рука шлепнулась наземь прямо перед сотней Гуннара. Тут же в первом ряду кого-то вырвало.
Харальд и сам с трудом сдерживал тошноту, но оторвать глаз не мог. Длинные острые когти демона легко прошивали самые прочные латы, одним ударом он повергал всадника с конем. Людское же оружие, казалось, не могло причинить ему особого вреда.
К конским крикам добавились людские Воины Торбьерна в ужасе начали заворачивать лошадей, надеясь спастись бегством.
Тонкий, на пределе слышимости, свист покрыл вопли убиваемых. Демон содрогнулся, словно его стеганули бичом, и с яростным ревом поднялся в воздух. Отчаянно хлопая крыльями, промчался он над замершими воинами и буквально рухнул наземь рядом с Владетелем.
Свист усилился до такой степени, что ушам стало больно, и тут вспышка вновь ослепила Харальда. Когда под веками перестали плавать разноцветные пятна, уже пела труба, давая приказ об атаке, а Свенельд, устало опустив руки, стоял один внутри гаснущего круга.
Ошеломленные атакой демона воины восставших сопротивление оказали вялое. Едва свежее, хоть и меньшее по численности войско Владетеля двинулось на них, началось бегство. Родовитые спасались, надеясь отсидеться в замках, а затем вымолить прощение у сеньора.
Яростно отбивались немногие. Самый большой отряд, почти в тысячу человек, сплотился вокруг знакомого черно-золотого знамени. Когда сопротивление сломили, Харальд увидел Торбьерна. С гордо поднятой головой и окровавленным лицом, среди вражеских воинов, что вели его в плен, он шел, словно победитель Ни страха, ни печали поражения не было на его лице.
Вечером, сунув монету знакомому десятнику, Харальд сумел пробраться к пленнику. Того держали в наспех сооруженной клетке из толстых прутьев, по углам которой постоянно дежурили четыре солдата.
Ощущая на себе любопытные взгляды, Харальд подошел к клетке и тихонько позвал:
— Торбьерн!
Тот дернулся, словно от удара, затем в синих глазах мелькнуло узнавание.
— А, это ты, просто Харальд. Что же, я рад тебя видеть, — Торбьерн усмехнулся и дернул себя за бороду, которая за прошедшие два с половиной года изрядно разрослась. — Даже несмотря на то, что я в клетке. Словно дикий зверь. А ты как? Стал магом?
— Да, то есть, нет… не совсем. — Харальд густо покраснел, не зная, как описать свое нынешнее состояние. — В общем, наемничаю.
— Это понятно. — Фон Ахар вновь дернул себя за бороду. — В чем уж ты не изменился — так это в неумении складывать слова в нужный момент. А в остальном — совсем другой.
— Не может быть! — воскликнул Харальд чуть громче, чем следовало, и взгляды стражников сразу из просто любопытных стали настороженными.
— Почему не может, — сказал, улыбнувшись Торбьерн. — Это нормально. Из юнца ты превратился в мужчину. Я думаю, многое повидал, и жизнь не раз прикладывала тебя мордой об стол.
— Всякое бывало, — неохотно ответил Харальд. — И мордой об стол, и копытом под зад, и еще хуже…
— И меня приложило, как видишь. — Бывший глава мятежников тяжко вздохнул. — Да видно, не подхожу я для этого мира. Никак не могу привыкнуть, что бывшие друзья могут стать врагами, и наоборот.
— Ну, первое я еще могу представить, — с сомнением сказал Харальд. — Но вот второе…
— Ничего, сможешь, — Торбьерн бросил взгляд за спину гостя. — Ладно, иди, а то десятник волнуется. Может, свидимся еще, не съест же меня Владетель.
Харальд зашагал прочь сквозь густеющие сумерки, а Торбьерн остался стоять, и горькая улыбка была на губах лихого рубаки и буяна.
После победоносной битвы наступил самый неприятный и занудный этап войны — выкуривание мятежных родовитых из замков. Если учесть, что западная часть Владения — сплошные леса, а замки разбросаны на довольно большие расстояния друг от друга, можно понять, что дело это долгое и муторное.
Торбьерна Харальд больше не видел. По слухам, после разговора с Владетелем его отправили куда-то, чуть не в жилище самого Свенельда.
Конное войско вместе с присоединившимся отрядом пехоты и лучников, без которых штурмовать даже частокол бессмысленно, бодро топало по узким лесным дорогам от одного замка к другому. Первые пять удалось совершенно спокойно взять без боя. Родовитые хозяева после недолгих размышлений сдавались. Подъемный мост опускался, и войска Владетеля входили в замок.
Грабить не грабили, но кое-что изымали, в основном провиант — на прокорм войска и драгоценности — в возмещение ущерба Владетелю.
Шестым в списке родовых убежищ оказался замок Закри, на что недвусмысленно указывал герб — Алый Медведь. Харальд, увидев его, заскрипел зубами от ярости.
Схожие, но все же более спокойные чувства испытывал, похоже, и Владетель Свенельд. По крайней мере, пришел приказ замок штурмовать, пленных не брать, резать всех.
В замке это тоже, похоже, понимали, и поэтому никаких попыток сдаться не предпринимали.
Воины принялись деловито вязать осадные лестницы, и на ударную позицию выволокли две доставленные с превеликим трудом катапульты. На башнях замка бряцало оружие, а из-за высокой зубчатой стены доносился запах кипящей смолы…
Штурм начали ранним утром. Над окутанным туманом лесом стояла полная тишина, даже не звенели комары, когда воины начали сноровисто закидывать ров вязанками с хворостом.
В ответ на стенах раздались крики, и с неприятным шелестом ударили первые стрелы. Рухнули раненые, заливая землю кровью. В ответ с глухим гулом ударила катапульта, но неудачно.
Харальд вместе с остальными таскал тяжелые колючие вязанки, стараясь прикрываться ими от стрел. Лучники Владетеля отвечали обстрелу со стен, но их было гораздо меньше.
Несмотря на все усилия стрелков, ров в нескольких местах завалили. Вновь ударила катапульта, и огромное бревно снесло один из зубцов на стене.
Прикрываясь щитом, Харальд бежал вместе с другими, вцепившись правой рукой в осадную лестницу. Затрещали под ногами ветви, и лестница начала уходить вверх, выворачиваясь из рук. В один миг Харальд ее выпустил, и тут же по щиту что-то забарабанило, словно крупный град.
Стрелы продолжали сыпаться, потом где-то наверху что-то гулко зазвенело, и тотчас рядом завопили обожженные люди. Котел со смолой сделал свое дело.
С изумлением обнаружил Харальд, что он один из первых на лестнице. Под ногами зашатались хлипкие ступеньки, а земля начала удаляться. Лезущий впереди воин ощутимо дергался, но лез резво. До тех пор пока не издал сдавленный хрип и не свалился в сторону со стрелой в глазу.
Харальд на миг остановился и выглянул из-за щита. Стена была совсем близко, и защитники всеми силами старались спихнуть лестницу, используя рогатины. Обнаружилось также немалое число лучников, которые, как показалось, целились именно в него, Харальда.
Не успел он как следует испугаться, как внизу что-то затрещало и опора начала уходить из-под ног. С изумлением обнаружил Харальд, что летит, а снизу доносятся испуганные вопли.
«Вот неудача!» — успел подумать он, прежде чем с грохотом и лязгом рухнул на своих же товарищей.
Упал он на спину, и удар вышиб из груди все дыхание. Падать с высоты пяти саженей всегда неприятно, а если ты еще в доспехах, то совсем нехорошо. Спасла Харальда только подкладка из живых и не совсем живых тел, на которую он приземлился.
С трудом перевернулся на четвереньки и отполз в сторону, ошалело крутя головой. Рядом кто-то хрипло стонал, а со стороны рва слышались ругательства.
Когда земля задрожала, Харальд решил, что это ему кажется. Но слитный вопль ужаса, донесшийся со стен замка, опроверг сомнения. С некоторым усилием удалось поднять взгляд. То, что Харальд увидел, заставило волосы под шлемом зашевелиться, а пот холодными ручьями заструился по спине.
Из земли перед воротами замка, из коричневой жижи, поднималась, медленно, аршин за аршином, исполинская рука с толстыми, короткими пальцами и ногтями, блестящими, словно драгоценные камни. Похоже, Владетель понял, что без заклинаний взять замок не получится.
Чтобы вызвать из недр земли подобное создание, нужна громадная мощь, и Харальд впервые ощутил, что Свенельд не врал и не хвастался, говоря о своей силе. Зависть, ранее неведомая Харальду, ужалила его в этот миг в самое сердце.
Хрипя: «Я стану магом! Я буду сильнее!», он повалился на холодную землю и не видел, как рука сжалась в кулак и нанесла резкий, мощный удар в ворота.
Толстенные доски, окованные железом, треснули. Второй удар — и с глухим гулом ворота рухнули. В воздух поднялась туча пыли.
Земля тряслась, словно в припадке, когда рука, конвульсивно дергаясь, втягивалась в ее чрево. А затем над полем боя пронесся голос, сильный, мощный, голос Владетеля:
— Вперед, мои воины!
Харальд понял, что Свенельд вновь использовал магию, на этот раз — Воздуха, и зависть завозилась в груди с новой силой.
С громкими криками осаждающие ринулись в образовавшийся пролом. Туда же стягивались силы защитников, но уже всем было ясно, что замок будет взят.
Не успело солнце подняться в зенит, как с донжона сорвали стяг с медведем и на его месте водрузили алое, как кровь, полотнище. Владетель под пение труб въехал в распахнутые ворота. Правда, Сигмунд ему не достался. Предатель успел проглотить яд.
Остальных приказано было убить. Всех. До единого. А замок сравнять с землей, так чтобы и следов не осталось.
Крики убиваемых снились Харальду до следующей осады. А затем он привык.
Окончательно разбили восставших только к осени. Выжившим наемникам заплатили, даже более щедро, чем ожидалось. Наиболее ловкие к тому же успели изрядно обогатиться на награбленном добре. За войском, словно стая воронья, следовали купцы, которые скупали все, что только можно, от дорогого оружия до тряпок.
Напоследок Свенельд устроил для наемников грандиозную оргию, растянувшуюся на три дня. После нее часть наиболее резвых винопийц оказались на постоянной службе у Владетеля, причем за весьма небольшую оплату. Харальда напоить и завербовать даже не пытались.
И вновь, как и год назад, потянулась дорога. Только на этот раз он ехал в Бабиль с запада, а не с востока. Снова рядом скакал Гуннар и все так же трепался о своих победах над женщинами. Изменилось только одно: в душе Харальда к обиде на Владетелей добавилась зависть.
