Глава 11
Кредонцы были очень добры, и дали королевским гренадерам почти полтора дня на подготовку.
Нет, — первые кавалерийские разъезды появились еще до того как солнце поднялось в зенит.
Появились, и застыли в недоумении, пытаясь понять какого хрена часть тоореданской армии решила разрушить установившийся порядок, и вместо того чтобы не торопясь отодвинуться на десяток верст к югу, осталась стоять на месте.
В Ставку кредонской армии послали гонцов с известием о странном поведении противника. Там, недолго посовещавшись, решили пока тоже не торопиться. Остановили движение своей армии, и разослали в разные стороны отряды разведчиков, с целью выяснить не задумали ли королевские генералы какой-нибудь пакости, вроде захода во фланги, или чего-то подобного.
Пока отряды пробежались по окрестностям, пока вернулись, пока доложили об увиденном и не увиденном — большая часть дня уже прошла, и поднимать армию, чтобы пройти до заката солнца еще пару верст, уже не было смысла.
Так что двинулись утречком… Опять же — не торопясь, утроив количество разъездов дозорных, ибо странное поведение противника так и не получило однозначного объяснения, а полководцы у Кредона были хорошие, а значит — осторожные, когда того требовали обстоятельства.
Наконец армия остановилась верстах в двух от бывшего лагеря Тооредаана, и военачальники выехали вперед, чтобы лично посмотреть на два потрепанных полка королевских гренадер, непонятно с какой стати оставшихся поджидать их армию…
… Осторожность этих людей можно было понять. — По традиции Кредонской Республики — их полководцы отвечали за неудачи своих войск не только должностью и чином, но и имуществом, что заставляло их быть вдвойне осторожными.
— … Всерьез думать что они надеются нас победить, и говорить смешно. — Заметил генерал оу Расчаак, глядя в подзорную трубу на расположившиеся вдали силы неприятеля. — Тут всего два полка, без артиллерии и конницы. — Следовательно их цель — только задержать нас! Непонятно только — чего они этим хотят добиться?
— Может королевская армия наконец решилась дать нам еще один бой, и сейчас они готовят позиции? — Высказался один из сопровождавших генерала адьютантов.
— А почему именно сейчас? — Задал резонный вопрос генерал Расчаак. — Какую именно позицию на этой бесконечной ошибке богов, под наименованием Зарданская пустошь, они готовы оборонять ценой немалых потерь? — Тут нет ни городов, ни каких-то других опорных пунктов за которые стоит биться… Как-то это бессмысленно!
— Угу… Подтвердил еще один из полковников, чей немалый опыт приобретенный за многолетнюю службу, почти ровнял его авторитет с генеральским. — Единственные достойные цели в этих краях, — это порты на побережье. А все что королевским шавкам надо — это сдерживать нас как можно дольше, потому что даже если мы и осадим порты, то с наступлением осени будем вынуждены осаду снять и убраться восвояси… Давать нам сражение сейчас… это как бить голодную собаку куском мяса!
— И тем не менее, — согласно кивнул генерал. — Чтобы двинуться дальше, нам придется сначала отколошматить этих ребят… Оставлять такие силы в своем тылу, это мягко говоря, не разумно.
Но все это мне определенно не нравится. — Так что, во избежание неприятных сюрпризов, я хочу чтобы наша кавалерия осмотрела каждый кустик в окрестностях… — Тооредаанцы явно задумали какую-то пакость…
… Скачи-ка парень к армии, — обернулся генерал к адъютанту. — И вели начинать движение в прежнем направлении… Тем более, что и королевские, похоже начинают выстраиваться для боя… Полковник Одовеек… Посмотрите-ка… мои глаза меня не подводят?
— Гы… — Подтвердил старый авторитетный полковник. — Я и сам обратил на это внимание. — Кажись на прошлой битве эти гренадеры показали себя очень неплохо, но командует ими явный дурак. — Неужели они и впрямь думают что мы будем атаковать их прямо в лоб и выстаиваются фронтом на север?
— Похоже что так. — Довольно подтвердил генерал. — Надо будет зайти к ним с восточной стороны… Посмотрите как на тот холм — они не догадались занять его. А решили… прикрыть им фланг, что ли?
Так что разделимся. — Большая часть армии заходит с востока… Вам полковник Одовеек, я доверяю вести три полка что пойдут с запада. — Будете загонять их под наши пушки. Зажмем королевских дурней в клещи, и засыплем ядрами издалека, чтобы не подставлять своих солдат под удар. Кавалерию пошлите в обход, пусть отлавливает тех кто попытается убежать.
Впрочем — надеюсь у того кто ими командует хватит благоразумия сдаться… Лучше уж рудники, чем бессмысленная смерть тут… Тем более что за «работников» на рудниках неплохо платят!
* * *
— А если построиться вон там? — Задумчиво спросил Готор.
— Там? — Удивился лейтенант Бид. — Готор, я конечно помню что ты очень стараешься убедить всех что никогда не был солдатом. Но даже тебе должно быть понятно, что этот холм боги наверное создали в расчете, что на нем когда-нибудь установят батарею. Ты хочешь чтобы нас просто расстреляли?
— Что-то типа того. — Согласно кивнул Готор. — Эти их проклятые пушки, мне еще на прошлом сражении совсем не понравились…
— И-и-и??? — В недоумении захлопал глазами лейтенант Бид.
— Они поставят там пушки, а мы заложим на холме мину. — Терпеливо объяснил Готор. — … Если я правильно запомнил как все было на нашей батарее в прошлый раз, и если кредонцы организовывают артиллерийскую позицию примерно так же… — То вот где-то на этом склоне они должны разместить запасы пороха… Вон та вон линза… место почти идеальное. Если все получится как задумано — взрывом всех пушкарей с батарей сметет как пыль, да и пушкам достанется…
— А если не получится. И они оттуда нас начнут картечью засыпать?
— Так ведь вы же все равно собирались потом на другую позицию уходить? Вот и уходите… Да и почему не получится? — Если все правильно рассчитать и продумать как взорвать…
— Кстати да. — Как ты собираешься взрывать свои мины? Мне кажется в этом деле, это всегда самый главный вопрос.
— Есть много способов. — С необычайно печальным вздохом ответил непонятный капрал. — Только боюсь сейчас, почти все они нам недоступны… — Печально вздохнул еще раз, а потом добавил что-то уже и вовсе непонятное. — Эх, мне бы хоть недельку в хорошей лаборатории… я бы… Впрочем, неважно.
… Фитилям, которые мы используем на мушкетах, я честно говоря не доверяю. — Их вечно приходится раздувать, да и горят они слишком неоднородно, — рассчитать время взрыва будет невозможно. Так что понадобятся длинные свечи, а еще можно склеить несколько трубочных запалов из бумаги, для мин быстрого подрыва. Или попробую сделать что-то вроде пороховой ленты… с помощью того же клея и веревок. Еще бы неплохо заполучить парочку-другую колесцовых пистолетов… Можно не самого лучшего качества, лишь бы замки работали нормально.
… Кстати, — возможно понадобиться довольно много клея… вроде того которым капрал Йоовик намедни проклеивал швы на своем ранце… Это реально?
— Который из рыбьих пузырей? — Достанем. — Кивнул головой Бид. — Его многие используют, у маркитантов должен запас быть. А зачем тебе?
— Берем веревку, бросаем в клей, а потом обваливаем ее в порохе. Поджигаем и… Бум!!! Конечно по уму все это надо бы спрятать под внешнюю оболочку, да еще и желательно непромокаемую. Но в этой пустыне сгодиться и такой. — Влага тут не самый страшный противник.
— Хитро… — Согласился лейтенант Бид. — А пистолеты?
— Запал нажимного действия. — Не очень понятно объяснил Готор. — Или растягиваем веревку на колышках, или доску в землю вкапываем. Заряжаем пистолет холостым, взводим и между собачкой и доской устанавливаем специальный рычажок. — Кто-то наступает на доску, пистолет стреляет в бочонок пороха… и Бум!!!
— … И где ты только такого понабрался… — Задумчиво глядя на Готора, прокомментировал лейтенант Бид. — Однако один взрыв, даже целого бочонка, может пугануть кредонцев, но убьет не так уж много.
— Вниз ямы бочонок, сверху сыпем мелкие камушки… А еще можно земляные пушки делать, если подходящие склоны найдутся… Надо заранее посмотреть маршрут, по которому будем отходить…
Время уже хорошо перевалило за полдень, когда кредонская армия наконец решила проверить теоретические выкладки Готора, на практике…
… К тому времени он, и вся его команда, уже были вымотаны настолько, что на приближающиеся мерной поступью ряды кредоноских мушкетеров, уже смотрели как на избавления от тяжких мук.
Но расслабляться было рано. — Не доверяя никому столь важное дело, — Готор лично зажег свечку, и в сопровождении «своей» банды, скатился с холма.
— Дадим им час! — Заявил он лейтенанту Биду, добежав до рядов своих войск. — Пусть установят пушки, завезут порох… Иначе вся эта затея теряет смысл.
— Надеюсь что кредонцы тоже будут настолько любезны, чтобы дать этот час нам… — Проворчал в ответ Бид. — Даже мне впервые придется драться при таком превосходстве вражеских сил… Им достаточно просто подойти всем на мушкетный выстрел, и дать один залп. Все что потом от нас останется, можно будет собрать веником, и вывалить за камень.
… Только потому полковник и позволил убедить себя, поверить в твои затеи, что помочь нам может только чудо.
— Оно состоится! — Сказал Готор с твердостью, которую однако и сам не испытывал. — Очень уж много разных случайностей могло помешать задуманному.
Реально оценивая соотношение сил, кредонцы не торопились. Пока остальная армия обходила кучку самоубийц с четырех сторон, — перед холмом неспешно вытянулись в линию парочка полков кредонских стрелков, а на холм начали поднимать пушки и припасы к ним.
… И вот, прозвучали первые, пока только пристрелочные залпы пушек…
… Вот несколько ядер уже перерезали линии королевских гренадер, оставив за собой ошметки человеческой плоти и вопящих от боли раненных…
… Вот ядра начали ложиться точнее и чаще… А лицо полковника оу Дезгоота, которому общим решением, была доверена честь командовать обоими полками, исказила гримаса разочарования и недовольства. И он уже было приготовился отдать приказ, пока еще их не обложили со всех сторон, отодвинуться от холма…
… И тут, свеча зажженная в отдельной, прикрытой сверху плетеной корзинкой и пучками травы, (что был доступ воздуха, пояснил Готор), ямке, наконец догорела больше чем до середины, и подожгла облепленную порохом по методе все того же Готора, веревку. Шипящая змейка пробежала вдоль искусно замаскированной канавки, так же закрытой сверху досками оторванными от телег, (За этот этап Готор переживал больше всего), и хорошенько замаскированную сверху, с помощью самых опытных разведчиков Бида… И нырнула в бочонок с порохом… чтобы доказать, что Готор немного ошибся…
Понимая что артиллерии у противника нет, к обустройству батареи кредонцы отнеслись спустя рукава. Никто не стал останавливать пороховые возы на достаточно безопасном расстоянии, чтобы потом подносить бочонки с порохом на позиции по мере пережигания старых запасов. Возы просто подвезли на обратный склон холма, на котором установили батарею, и начали подавать боеприпасы к пушкам, едва ли не с телег…
И тут в ложбинке, к которой пушкари подбегали, чтобы наполнить из бочек картузы с порохом, раздался мощный взрыв. Словно какой-то игривый бог топнул ногой по земле, так что она затряслась с такой силой, что люди попадали на землю и даже перевернулось несколько пушек. А затем еще этот бог и дунул, словно малых таракашек сметая пушкарей с их позиции… Но этим дело не закончилось, — разлетевшиеся во все стороны горящие обломки попали на перевернувшиеся возы с порохом, и те тоже начали взрываться…
Пушкарей и обозной команды просто не стало, камни, комья земли, горящие обломки телег, куски тел, и даже одна маленькая пушка, долетели до стоящих в полусотне саженей перед батареей, кредонских солдат, убив и покалечив многих из них.
… Кое что долетело даже до тоореданцев, стоящих еще дальше.
— Вперед!!! — Заорал полковник оу Дезгоот, еще кажется до того как окончательно смолк грохот взрыва… И поняв что сам с некоторым трудом слышит свой голос — ринулся вперед, увлекая за собой знаменщика и охраняющую эту святыню команду капралов.
Солдаты его полка привычно последовали за своим командиром, а следом побежали и гренадеры 15-го.
Подбежав к растерянным и пребывающим в шоке рядам противника шагов на пятьдесят, полковник остановился и начал отдавать команды. — Его мало кто слышал, но офицеры знали свое дело, спешно выравнивая ряда. А палки капралов не напрасно столько лет гуляли по спинам солдат, и не зря те часами отрабатывали приемы с оружием, доводя их до автоматизма. А замешкавшихся или растерявшихся гренадер капралы быстро приводили в разум.
Фитиль раздуть. Полки открыть. К плечу. Целься. Пли!!!
По все еще пребывающему в шоке противнику прошелся свинцовый ливень. Первый ряд опустился на колено, и над его головами отстрелялись два следующих.
Последовала команда, и полки ринулись на врага в штыковую. Все что осталось от некогда стройных полков кредонских мушкетеров — было смято, и обращено в бегство… Бежали все, кто сохранил ноги и силы для бегства.
— Ренки, не увлекайся!!! — Рявкнул Готор своему молодому товарищу, видя с каким упоением тот, выхватив шпагу, бросился на противника. — У нас другая задача!
— Но… — Запротестовал остановившийся Ренки, возмущенно раскрывая рот, словно вытащенная на берег рыба еще чующая близость родной стихии. В кои-то веки потомку древнего воинственного рода удалось почувствовать себя не шахматной фигурой, которую равнодушные к ее чувствам игроки, двигают по доске. Не мальчиком на побегушках при полковнике, и подметальщиком при штабе. — А Воином, к коей стезе его готовили с младых лет… Но Готор был прав. Да и команды, которые уже отдал полковник, повторенные офицерами и капралами, не давали особого выбора. — Строиться и уходить на новую позицию.
— Я проверю как там все…. — Доложил Готор лейтенанту Биду, получил одобрительный кивок, и вся его команда бодро потрусила впереди армии.
Солнце стояло еще высоко, словно бы напоминая что день еще далеко не закончен, а одержанная победа, это лишь один из эпизодов сражения, в котором, скорее всего, тооредаанским гренадерам предстоит погибнуть.
* * *
— Что там случилось? — Вежливо спросил полковник Одовеек, склонившись над носилками на которых лежал генерал оу Расчаак.
— Проклятые пушкари… — Прошептал тот, пытаясь невидящими глазами разобраться в скоплении цветных пятен, в которое внезапно превратился весь окружающий мир. — Кажется они взорвали сами себя…
… Генерал и его свита, как оказалось выбрали не самое лучшее место для наблюдения за развитием битвы. Хотя поначалу, склон холма на котором стояла батарея, казался для этого вполне подходящим местом.
Впрочем, судьба в какой-то степени была благосклонна к генералу оу Расчааку. — В отличии от большей части своей свиты, он остался жив, когда взрывной волной его скинуло с холма, и хорошенько прокатило по камням Зарданского плоскогорья. И даже более того — среди бегущих солдат Кредона, нашелся один дельный сержант, заметивший генеральский погон, и сумевший избавить израненного Полководца от позорного плена, вынеся его тело с поля боя…
— Полагаю, мне стоит взять дальнейшее командование на себя… — Вежливо но твердо продолжил полковник Одовеек, мысленно уже примеривая генеральский погон к своему плечу… С оу Расчааком он конечно приятельствовал уже много лет. Но старое знакомство еще не повод упускать возможности продвинуться по карьерной лестнице.
— Бери… — Кажется генерал даже попытался кивнуть головой, что едва не лишило его сознания. — Добей этих сволочей!
— Боюсь, что сначала их придется догнать. — Хмыкнул Одовеек. — Мы весьма старательно загоняли их в бутылку, но они смогли воспользоваться моментом когда выбило пробку.
Но можешь не сомневаться. — Мы догоним, и к сегодняшнему закату, они все будут мертвы.
Как не желал полковник Одовеек поскорее воплотить свое обещания в жизнь — он не спешил…
… Это вообще, был одним из главных уроков, которые преподала ему долгая служба в кредонской армии. — Не спешить, когда в этом нет необходимости. Но не зевать, когда обстоятельства требуют незамедлительной реакции.
В иных случаях, подчас полезнее среагировать не совсем правильно, чем застыть в долгих раздумьях, о том в какую сторону сделать следующий шаг. Но даже тогда, ни в коем случае нельзя суетиться, проявляя ненужную торопливость… Вроде этого случая. — Ведь оборудуй пушкари свою позицию более тщательно… дождись генерал подхода своих войск… — и взрыва бы не случилось, а если бы даже и случился, — остальные части армии сумели бы подойти вовремя, и с легкостью задавить два неполных полка гренадер.
Излишняя суетливость, стоила генералу если не жизни, то уж карьеры точно. — Потерю большей части артиллерии и два разгромленных полка, в схватке с такими ничтожными силами, ему никогда не простят. — Кредонская республика стала такой богатой и сильной вовсе не из-за привычки ставить деньги на неудачников.
Поэтому не надо суетиться, но и не стоит медлить… — Верблюжьи егеря пошли по пятам уходящей колонны тооредаанцев, с четким приказом только проследить путь. А конница должна обогнуть их с тыла, и наскоками остановить или замедлить движение, чтобы основные войска смогли подойти для окончательной расправы.
И пусть солнце уже ощутимо клонится к закату. — Если зафиксировать противника, и собрать достаточно мощный кулак, — хватит одного удара чтобы размазать этих сволочей в жидкую кашицу.
… Ренки положил свой трофейный мушкет на плечо пригнувшегося Таагайя, хорошенько прицелился, и спустил курок. — Подъехавший слишком близко всадник дернулся и начал медленно сползать с седла, пока подскочивший к нему товарищ не попытался помочь ему удержаться.
— Хороший выстрел! — Одобрил Готор, хладнокровно целясь и разряжая свой мушкет во второго всадника. — Не стоит подпускать этих любопытных приятелей слишком близко.
… Они как раз дожидались подхода своего полка на месте, подготовленном для второй позиции, как на них выскочил небольшой отряд кредонских улан, живо заинтересовавшихся кучкой тоореданских солдат, с какой-то целью влезших на высокий продолговатый холм. Дружный залп из четырнадцати мушкетов, хотя и не привел к заметному результату, (расстояние было слишком большим), однако несколько охладил любопытство кредонцев. Но теперь, после приказа Готора «беречь заряды», — стреляли только он и Ренки, да и то — когда какой-нибудь улан подъезжал слишком близко.
— … Пригнитесь! — рявкнул Готор на свой отряд, заметив что разозленные двумя удачными выстрелами кредонцы, готовятся дать ответный залп. — И разбегитесь в стороны… Что вы столпились как… не знаю что… Хотите чтобы вас всех накрыло одним залпом?
— Они слишком далеко, да и стоит ли кланяться пулям? — Скорее по привычке возразил Ренки, уже почти смирившийся с методами Готора, и его странными представлениями о воинской доблести.
— Нахрена подставлять голову под пули, когда этого можно не делать. — Опять логично, но как-то неправильно, ответил Готор. — Никогда не видел смысла в пустой браваде.
— А зачем рассредоточиваться? — Больше от скуки, опять полез в спор Ренки. — Если они бросятся в решительную атаку — конница нас сметет.
Не бросятся. — Хладнокровно ответил Готор, будто бы даже не заметив свинцовый шарик, буквально вспахавший почву в четверть сажени от его сапога. — Нас равное количество. Мы на холме, лошади подняться сюда смогут только шагом. А метко стрелять с седла, как я слышал, — невозможно… Да и дистанция тут, сам видишь… Только с нашими длинными стволами и можно надеяться куда-нибудь попасть… Черт… Промахнулся!
— … Угу. — Подтвердил Ренки. — Слишком далеко, даже для наших мушкетов… О, глянь, — кажется это пылит наша колонна.
— Ну вот… Считай дождались.
— Сраный небесный верблюд!!! — Выругался полковник Одовеек, не отрывая подзорной трубы от глаза. — Я никак не пойму, — этими королевскими ублюдками командует полный дебил, или какой-то тайный гений? — Почему они не заняли вершины этих холмов, а влезли в овраг между ними… На что они надеются?
— Наверное бояться разделять силы. — Высказал предположение одни из сопровождающих Одовеека офицеров. — Если занять оба холма, мы сможем атаковать их по отдельности, и один полк не сможет придти на помощь другому.
— Сомнительно! — Прокомментировал это предположение Одовеек. — Во-первых, у нас и так подавляющее численное превосходство, — делить врага на мелкие группы не имеет особого смысла.
… А главное, — они могли бы тогда занять один из этих холмов, коли им не хватает сил на оборону двух сразу. — С одного фланга их бы прикрывал этот овраг, с другого — складки местности. Да и склон довольно крутой, что затруднило бы атаку.
… Или они так пытаются оставить себе больше возможности для маневра — с вершины холма-то уже хрен сбежишь? Хотят прикрыть фланги этими холмами от нашей кавалерии?… Местность тут изрезанная и с флангов подойти будет затруднительно… Но не невозможно… — Все равно как-то по-идиотски получается.
— Может стоит занять высоты, и тогда мы получим возможность расстрелять их сверху? — Предложил один из собравшихся на совет полковников.
— Они словно бы умоляют нас сделать это… — Злобно пробурчал Одовеек, складывая свою подзорную трубу, и передавая ее адъютанту. — И мне это сильно не нравится! — Даже если ими командует помощник полкового золотаря, ему должно было хватить мозгов занять более выгодную позицию. Однако королевские шавки, из всех возможных, выбрали самую дурацкую.
— Так что будем делать?
— Твои лентяи проверили что твориться на этих вершинах? — Обратился генерал к уланскому полковнику.
— При подъезде их обстреляли с холмов… Кажется там сидели несколько капральств… судя по меткой стрельбе — егерей… Но никто не думал что тооредаанцы остановятся именно там. Так что особо настаивать мои парни не стали… Ведь был приказ не лезть в драку без крайней необходимости!
— … Значит кто-то все-таки на этих холмах есть…
Судя по выражению лица, полковник Одовеек мучительно решал что ему делать. — Нестандартная тактика тоореданцев сбивала с толку.
— Будь прокляты все золотари, взявшиеся командовать полками! — Наконец рявкнул он, что-то решив про себя, и начал отдавать команды. — Формируйте колонну из трех наших мушкетерских полков, она пройдет между холмами и выдавит чертовых королевских шавок с их позиций. А гренадеры пусть поднимаются на высоты, по полку на каждую, — может быть им удастся изобразить из себя гранатами артиллерию, хоть немного подмяв им фланги.
Уланы и егеря обходят холмы, и когда тооредаанцы покажут свою задницу, — истыкают ее своими пиками. Пора уже заканчивать с этим недоразумением.
И что это такое? — Спросил полковник оу Таарис — командир 15-ого гренадерского полка, своего, более опытного коллегу.
— Новомодный тип построения на поле боя. — Хмуро глядя на приближающуюся к ним огромную гусеницу, ответил тот. Кредонцы уже применяли его раз под Растдером, и весьма небезуспешно.
— Они же так не могут толком стрелять?! — Удивился полковник.
— Мы по ним тоже. — Ответил оу Дезгоот. — Фланги под таким углом стрелять не смогут если не выгнуть их дугой. Да даже если и выстрелят — пули примут на себя первые ряды, а колонна пойдет дальше. Зато, как видишь, они могут двигаться куда быстрее обычной линии, и намного более маневренны и управляемы. Если подумать, то в таком построении можно атаковать даже бегом. Мы успеем дать не больше двух залпов, как они врубятся в нас, и одной только своей массой, порвут наш трехрядный строй.
— И как нам их остановить?
— Артиллерией, которой у нас нет. Или частой пальбой, которую мы не сможем обеспечить… Ну или придумками этого парня Готора… С кредонскими пушками у него получилось. Так что будем надеяться, что и план для этой позиции тоже сработает. Хотя признаюсь, вчера он мне казался куда более убедительным, чем в данную минуту. Но по-любому — придумывать что-то новое, уже поздно, так что будем придерживаться старых планов. Надеюсь парни нас не подведут!
У полковника оу Дезгоота были все основания как для надежды, так и для сомнений. — То что сейчас предстояло сделать королевским гренадерам — по праву считалось одним из самых сложных маневров на поле боя. — Отступление под огнем неприятеля.
Не так то это просто — пятиться назад, ловя грудью залпы чужих мушкетов, огрызаясь ответным огнем, и глядя как буквально перед носом блестят чужие штыки. Нужна чудовищная выдержка и сплоченность солдат, чтобы никто не бросился бежать, заражая своих товарищей паникой, и тем самым обрекая их на смерть.
Вот стали ясно различимы отдельные элементы обмундирования противников, а их лица приобрели индивидуальные черты — подходящая дистанция для стрельбы… Из рядов выскочило несколько десятков солдат, и побежали прямо на встречу вражеской колонне, держа в которых гранаты, в которых уже шипели запальные шнуры, истекая злобным желанием крушить и уничтожать.
Широкий круговой мах рукой, и черные шары летят в противника. Грохот, огонь, крики и стоны. Огромная гусеница словно бы спотыкается, вздрагивает, но быстро приходит в себя, продолжая надвигаться на тонкую стрелковую линию тооредаанских гренадер.
Раздается команда. Первая шеренга опускается на колено. Третья целится из-за плеч первой… Команда… Жуткий грохот двух тысяч мушкетов, выстреливших почти одновременно, рвет уши. Все окутывается клубами едкого, удушающего дыма.
Но когда несильный ветерок развевает дым, становится видно, что «гусеница» кажется даже не заметила выпущенных в нее, пару тысяч злых шариков свинца, словно поглотив в своем движении упавших раненных и убитых солдат.
Зарядить. Прицелиться, спустить курки. Мушкет к груди. Команда «Кругом». Одна из двух рот каждого батальона разворачивается, и под прикрытием второй роты и клубов дыма, отходит на пятьдесят шагов назад, чувствую спинами тысячи направленных на нее стволов с примкнутыми к ним штыками, и горящие ненавистью глаза тех, кто их держит.
Сдерживая дрожь и паническое желание бежать со всех ног, — отсчитать необходимые пятьдесят шагов, развернуться. Мушкет к ноге… Вроде бы и прошли всего ничего быстрым шагом, но дышится уже тяжело, а горло и глаза жжет от порохового дыма.
… Высыпать содержимое пенальчика берендейки в ствол. Достать пулю из сумки, круглую и скользкую, так и норовящую выскочить из трясущихся пальцев — отправить в ствол. Достать комочек ветоши… в ствол. Достать шомпол и тщательно утоптать… Омерзительное рявканье капрала, прорываясь сквозь оглохшие от грохота уши, напоминает что шомпол надо вынуть из ствола, и сунуть в специальное крепление на мушкете…
Открыть полку. Насыпать пороха из рога… Закрыть, подуть на фитиль. Вскинуть мушкет, открыть полку… Спустить курок…
Забудешь сделать хоть один из пунктов программы, или сделаешь его небрежно, и твой мушкет, вместо свирепого рыка выстрела, лишь обиженно щелкнет курком по полке впустую, пальнет холостым, или того хуже — взорвется у тебя в руках. — Людей, с настолько железными нервами, чтобы делать все это под огнем неприятеля без долгой подготовки, просто не существует… Только бесконечные часы тренировок, доводящие сложный набор манипуляций до полного автоматизма, может сделать из человека солдата.
Ренки и сам убедился в этом, когда на холм, где он находился с парой дюжин вояк, которыми укрепили его отрядик, собрав всех кого только можно, в основном из нестроевых подразделений, — полезли кредонские гренадеры. Кое-кто из этих возчиков, денщиков, офицерских слуг, поваров, и штабных писарей, имел боевой опыт. Но было полно и тех, кто до этого мушкет в руках держал только из любопытства.
Во время первого же залпа, у семи стрелков произошли осечки. Во втором — сразу двое умудрились выстрелить в противника своими шомполами, забыв вынуть их из ствола, и лишились возможности зарядить свое оружие. Следующий залп вышел крайне жидким, так как чуть ли не половина солдат просто не успела зарядить мушкеты…
— Гранаты… — Приказал Ренки, с отчаянием наблюдая как на позицию, которую он должен удерживать еще как минимум десять минут, влезает враг.
Те из «настоящих» гренадер, которым доверили гранаты, быстро закинули ружья за ремень на плечо, и выхватили из сумок тяжелые чугунные шарики. Достать связку фитилей, и зажать их в зубах, вставить в отверстие в гранате, поджечь от фитиля все еще болтающегося в губках мушкета, и широким круговым махом разогнав руку, кинуть ее в противника.
Оглушающий грохот, взметнувшиеся вверх языки пламени и облака дыма и пыли. — Увы, все это выглядит страшнее, чем на самом деле. Лишь несколько тел корчиться посреди вражеских шеренг, но бреши уже заполняются новыми солдатами противника, и они упорно продолжают лезть вверх. Но хотя бы одна благословенная минутка выиграна.
— Залп. — Командует Ренки. — Гранаты! Заряжай! Залп!
… Кажется вражеская колонна дошла до намеченного места. — Можно поджигать запалы, вставить рычаги, и уходить к основным силам… Главное, все сделать правильно, иначе позор будет горше неминуемой смерти. — Ренки даже в загробном мире не посмеет посмотреть в глаза Готору и другим своим товарищам.
Колонна кредонской армии довольно бодро напирала на отступающего противника. — Что ни говори, а надо иметь много смелости, чтобы идти без единого выстрела на огрызающегося залпами врага, в полном молчании переступая через трупы своих убитых товарищей, чтобы занять их место в роли живого щита для остальных солдат… — Но на войне вообще нет места трусам, а в кредонской армии такие просто не выживают.
Сила колонны не в огневой мощи, которая пока скрыта где-то в ее глубине, а в стремительном движении и массе.
Выстроившийся в линию враг может обстреливать колонну из всех имеющихся у него мушкетов. Но когда придет момент непосредственного столкновения, — масса колонны просто сомнет тонкую линию, порвет ее в клочья. И вот только после этого разразиться могучими залпами и начнется избиение штыками… Если конечно у противника хватит мужества дождаться подхода колонны, а не броситься в бегство намного раньше, при виде напирающего тысяченогого и тысячеголового монстра, который давит на тебя словно бы не реагируя на направленные почти в упор залпы, но лишь подминая и втягивая в себя отбитые пулями частицы своей плоти. — Так что не удивительно, что королевские гренадеры пятились назад, от напирающего на него чудовища.
Да, им еще хватало мужества сдерживать свой страх, и посылать пули в безмолвно атакующего врага, но долго это не продлиться, и враг побежит.
Побежит либо назад, в слепом ужасе, либо вперед, в таком же слепом отчаянии, мечтая бросившись под ноги чудовища, скорой смертью оборвать этот ужас.
… Примерно так думал адъютант полковника Одовеека, (не чуждый, кстати, поэзии), наблюдая издалека за полем боя…
Вот колонна уже довольно далеко оттеснила королевские войска в глубь расщелины между холмами. Вот они уже достигли кажется самого узкого места. А значит скоро монстр-колонна выдавит жалких человечков на свободное пространство, под пистолетные выстрелы и удары пик кредонской кавалерии…
… А вот, и на холмах появились знакомые мундиры… Значит гренадеры сломили несильный заслон королевских егерей и заняли господствующие высоты… Только вот поздновато — тооредаанцы уже почти вытеснены из ущелья…
Бам!!! Бам!!! Бам!!! Бам!!!
Очередные пороховые ленты, подожженные Готором и Ренки, сработали почти одновременно, донеся огонь до бочек с порохом. — Выкопанные в склонах холма «земляные пушки» разверзли свои жерла и длинными языками состоящими из огня и щебня слизнули треть вражеской колонны.
И также, почти одновременно, взорвались и вершины холмов… Может кто-то из кредонцев наступил на хитро зарытую доску, соединенную со спусковым крючком пистолета. А может, — они сработали от сотрясения. Но почти два воза пороха, взорвались практически одновременно, и взрывная волна основательно прошлась между холмами, раздавая жутки тумаки как кредонцам так и тооредаанцам.
Правда первые были значительно ближе, и помимо ударов воздуха, им досталось еще и огня, в перемешку с камнями и остатками пушечной картечи.
А следом за картечью, из клубов дыма и пыли, с черными от сажи лицами, а подчас и текущей из ушей и носа кровью, на врага ринулись тоореданские гренадеры…
… Наконец Ренки дождался своего часа! — Он перестал быть оу Ренки Дарээка — чувствительным и отчасти романтичным поборником благородных манер, а превратился во второстепенный придаток свой шпаги.
Она вела. Приказывала. Направляла. Намечала цели и поражала их… А все остальное тело лишь следовало за шпагой, оказывая ей посильную помощь.
Почти никаких парирований и отбивов. — Глупо парировать даже длинный штык прикрепленный к тяжелому мушкету, а уж тем более — несущийся к голове приклад. — Отшаг в сторону, короткое скупое движение клинком вперед и сразу назад, пропустить мимо себя падающее тело, быстрый выпад, небольшой разворот тела, выпад, уход… Серия из трех ударов по чересчур шустрому противнику. Укол в бедро и не тратя время на добивание, снова вперед на очередного врага.
Вот то, чему его начали учить с четырехлетнего возраста, когда он едва научился ходить, твердо держать в руках предметы, и понимать что ему говорят. Без малого двенадцать лет ежедневных занятий, без скидки на праздники, непогоду или нездоровье… Отец любил Ренки, и желал ему самого лучшего — выжить!!!
Пуля глупа и слепа — она не разбирает лучших и худших, усердных и ленивых, злых и добрых, и от нее не защититься годами самого прилежного обучения. Но шпага, это совсем другое дело! Отец не мог научить Ренки защищаться от пули, но он научил его владеть шпагой, успев передать все секреты, что накопил род Дарээка, за почти восемьсот лет своего существования.
Как-то так получилось, что капрал-порученец полковника 6-го гренадерского полка, стал острием клина, все глубже врубающегося во вражеские ряды… Он был стремителен и быстр, обтекая встающие на его пути препятствия, попутно уничтожая их, с холодной точностью энтомолога, протыкающего булавкой очередной образец мира насекомых.
За ним шли Киншаа и Гаарз, и еще примерно дюжина опытных вояк из роты Бида, кухонно-писарская команда, и даже не пойми откуда прибившиеся вояки из 15-го гренадерского. А уж следом за этой бандой, — пристроилась знаменная группа, показывающая всему остальному королевскому войску направление атаки.
Какое-то время они шли подобно раскаленному ножу сквозь масло, ибо ошеломленный враг лишь демонстрировал признаки реального сопротивления. Но вот, офицеры и капралы находившиеся в хвосте колонны, сумели организовать своих солдат, и вскоре тоореданцев встретил жутких залп почти в упор, и вражеские штыки.
— «Дарээка», «На колено»! — Кто-то рявкнул у Ренки за спиной команду, голосом оу Дезгоота, — только очень громким, кажется без труда перекрывшим даже шум боя. — Ренки выполнил приказ не раздумывая, и над головами его отряда, пронесся свинцовый вихрь. Первый, второй, третий…
— «Дарээка» стоять на месте! — Продолжал командовать голос, взявший на себя командование его группой, по традиции называя весь сборный отряд именем того кто вел его в бой. — Гранаты, у кого есть!
Ренки сунул руку в сумку, где оставалась еще одна граната… Порылся в специальном кармашке отыскивая запал. Вставил, и вспомнил что свой мушкет, перед атакой он сунул в руки кому-то из обозников. — Штыка на мушкете не было, а использовать такое ценное оружие в качестве дубины, было истинным варварством.
Огляделся по сторонам. Солдат слева от него, уловив взгляд, и мгновенно поняв суть проблемы, — придержал приклад своего мушкета, давая Ренки возможность запалить фитиль. Гранаты уже рвались впереди, когда Ренки только смог хорошенько размахнувшись круговым движением снизу вверх зашвырнуть свой, довольно увесистый шар-гранату, в сплошное облако дыма и огня где предположительно находились вражеские солдаты…
Ренки вспомнил план сражения, в который он был невольно посвящен, как помощник Готора. — Откар — приказал он знакомому солдату из капральства Йоовика. — На левый фланг. Ты замыкающий, сейчас будем отходить вправо, позаботьтесь о раненых. Гаарз, ты на правый, передашь тому кто там самый старший, чтобы приготовились отойти на десяток шагов назад, и идти вслед за полком, прикрывая тылы.
Адъютант полковника Одовеека увидел как в уже изрядно сгустившихся сумерках, из облака дыма покрывшего ложбинку между холмами вылезла немалая толпа людей, все еще сохраняющая некое подобие строя, и обогнув холм с севера, начала уходить на восток, постепенно исчезая в складках местности.
Гоняться за ними в темноте было делом бессмысленным. — По ночам нормальные армии не воюют.
* * *
Королевские гренадеры, забрав с собой раненных, тяжело волоча ноги ушли между холмов, и протопав примерно часа полтора, дошли до выбивающегося на поверхность хилого родничка — настоящей ценности в этих краях, наконец смогли остановиться и разбить лагерь.
Полковник оу Дезгоот сразу назначил людей пополнять запасы воды, нести дозор, помогать раненным, пересчитывать запасы пороха и продуктов. После чего наконец с смог скрыться в своей палатке и слегка перевести дух.
… Примерно этим же, сейчас занимались и в штабе Отокаара. — Короче в каждом из штабов, наступило время подведения итогов.
— Что скажете, оу Таарис… — Разливая по чашам вино из выглядящей очень старой бутылки, спросил Дезгоот полковника 15-го гренадерского… Сейчас это был практически единственный человек, с которым он мог поговорить откровенно, не излучая несуществующий оптимизм и самоуверенность.
— Учитывая что все мы к этому времени уже должны были бы быть мертвы — сравнительно неплохо. — Ответил тот. — Да и у солдат, настрой удивительно бодрый… Не каждый день удается надрать задницы целой армии, и уйти практически безнаказанными.
— Ну, это только пока… — Хмуро ответил оу Дезгоот, салютуя полковнику чашей, и без всяких тостов делая долгий глоток. — К утру у них начнет болеть каждый синяк и каждая царапинка, навалиться усталость и апатия… Я велел раздать своим двойной запас вина… Советую поступить так же. Пусть хоть сегодня чуток повеселятся. — Завтра — начнут умирать раненные, да и кредонцы наверняка постараются испортить нам настроение… и можете разжаловать меня в обозники, если им это не удастся — потому что у нас больше никаких сюрпризов для них не припасено.
… Хотя — что и говорить, вы правы. — У меня всего шесть десятков убитых, и сотни полторы раненных… И это после драки с целой кредонской армией и двух штыковых атак… Чудеса!
У меня примерно тоже соотношение. — Согласно кивнул оу Таарис. — Кстати — роскошное вино!
— Получил бутылку от отца вместе с патентом первого лейтенанта. — Оно уже тогда было довольно старым. Выпить сразу как-то руки не дошли… Все ждал соответствующей обстановки и компании… А потом — оно стало чем-то вроде моего талисмана.
Признаться — боялся что из-за частых переездов скиснет. — Но как видите!
— Решили отметить такое событие, самым ценным что у вас есть?
— Скорее понял, что будет очень грустно умереть, так и не попробовав содержимое этой бутылки.
— Ну… Откуда такие мысли? — Даже если нам и суждено погибнуть — после всего что произошло сегодня, о нас будут петь былины. — Согласитесь — какое-никакое, а бессмертие!
— Знаешь дружище оу Таарис. — Я вот буквально только что понял, в каком же отчаянии был все эти дни, что даже позволил уговорить себя выстроить все сражение, опираясь на фантазии и обещания какого-то капрала. И мне от этого как-то не по себе.
— Пью за вашу проницательность и интуицию! — Снова отсалютовал чашей оу Таарис, прежде чем допить ее содержимое. — Я и сам бы не поверил, если бы не видел все своими глазами… Кто этот парень, и где он так ловко научился управляться с порохом?
— … Убитых не так и много… — Докладывал тем временем адъютант Одовеека, в штабе кредонцев. — Всего около пяти сотен человек… Но очень много раненных, причем лекари говорят что раны плохие, — либо ожоги, либо рваные, либо забиты грязью. Так что количество мертвецов может резко прибавиться…, (но их ведь можно провести в отчетах не как убитых в сражении, а просто умерших от болезней, — попытался он утешить полковника)… Сейчас в лазаретах тысячи полторы человек. Да еще с полтысячи получив перевязку, были отпущены в свои роты.
— Но вот пушкари, почти все либо мертвы либо тяжело ранены. — Хотя пушки целы, — нужно только кое-что подремонтировать. Да и трофейных тооредаанских хватает, — вот только возы с порохом для пушек, уничтожены почти полностью.
Но настроение солдат тем не менее бодрое, и они полны желания отомстить врагам за…
— Не неси чуши. — Рявкнул Одовеек, внезапно вскипая от гнева. — Настроение у них сейчас хуже некуда… Если ты пошел на медведя и он тебе рожу порвал — это привычно и понятно. Но когда ты пошел на зайца, а он тебя искусал до крови и удрал… — Ты дрожишь от страха, и не можешь понять что же произошло.
Эти умники и раньше неплохо умели играть с порохом. — Наши уничтоженные бочки для воды — хороший тому пример. — Но то что они сделали сейчас… Это как-то уже слишком. Можно идти в бой на залпы и штыки. Но когда земля под ногами у тебя начинает гореть и взрываться… — Никто не пойдет босыми ногами в пламя! — … А ты говоришь — «бодрое…, полны желания отомстить…».
— Но что же нам тогда делать?
— Чтобы мы не делали. — ответил Одовеек. — Мы теперь будем делать это очень осторожно!
— Кстати, а кто этот ваш… кажется Готор? — Поинтересовался оу Таарис, с удовольствием глядя как его собутыльник вновь заполняет чаши вином из заветного сосуда.
— А демоны его знают! — Раздраженно воскликнул полковник, едва не пролив несколько капель драгоценной влаги, мимо чаши. — Это один из тех каторжников, что отбили королевское знамя. — Очень темная лошадка. Явно из благородных, но про себя рассказывает только что иностранец, и прибыл из очень дальних краев.
— А что говорит о нем Тайная Служба? — Поинтересовался оу Таарис, впрочем — кажется больше из вежливости, ибо вино его сейчас интересовало куда больше какого-то каторжника.
— Эти… — Проглотил окончание предложения оу Дезгоот. — Только и умеют что обшаривать карманы солдат в поисках завалявшегося грошика, да копать под офицеров, вынюхивая несуществующую измену. — На простого солдата, если у него конечно нет денег, им по большому счету наплевать… Тем более что и Готор, до сей поры старался особо не высовываться.
Ну, а меня заверили что солдат из него отличный, так что я, естественно — доносить не стал.
Оу Таарис понятливо усмехнулся. — Среди благородных офицеров, какое-либо общение с Тайной Службой, вне рамок предписанных уставами и приказами, считалось мягко говоря неуместным.
— Ну, учитывая пользу которую он принес — это было весьма мудрое решение… Вот только боюсь, что теперь к нему точно начнут присматриваться! — Сказал оу Таарис. И добавил уже куда более серьезным тоном. — … Так что думаете делать завтра?
— Нам приказали выиграть четыре дня, но думаю надеялись максимум на два. — Два у нас уже есть. Да и завтра, думаю кредонцы с места не сдвинуться, — им надо позаботиться о раненных, придти в себя. Но и уйти спокойно нам тоже не дадут. — Натравят кавалерию. Уланы будут тревожить нас наскоками, а егеря постреливать издалека. Так что мой вам совет. — отдайте приказ экономить воду, с ней у нас могут возникнуть проблемы. Кредонцам вполне хватит сил чтобы отрезать нас от источников воды, так что взятого сегодня запаса, нам должно хватить как минимум на сутки. И готовьтесь завтра выйти еще до рассвета… Если сможем двигаться достаточно быстро — то уже завтра к вечеру достигнем своих. Но я сильно сомневаюсь что нам позволят уйти безнаказанно.
— Ренки тщательно прицелился, задрав ствол мушкета почти на две сажени выше головы сидящего на верблюде егеря, и спустил курок, понимая впрочем всю безнадежность данного выстрела. — На такую дистанцию пуля конечно долетит, но отклониться в пути может на сажень, а то и две в сторону, так что целься не целься, — судьбу выстрела будет решать слепая удача… А она сегодня была не слишком-то расположена к Ренки, за все утро он уже стрелял десятка два раз, но попал максимум трижды. — Впрочем, Готор называл это «беспокоящим огнем», цель которого не столько попасть, сколько держать противников в напряжении. Только такое ощущение — что кредонские егеря про эту теорию ничего не слышали, и никакого напряжения не испытывали… Скорее вели себя как на охоте.
… Вот и сейчас, — судя по спокойствию в рядах кредонских егерей — пуля усвистела неизвестно куда… А вот и их фигуры на долю мгновения скрылись за облачками дыма… Один из стоящих рядом солдат, вдруг вскрикнул, выругался, и начал оседать на землю… Судя по быстро окрашивающейся кровью штанине, — пуля попала в бедро, и всерьез повредила какую-то важную артерию. — Кредонцы тоже вели «беспокоящий огонь», только вот получалось это у них не в пример лучше. — Они и стреляли с высоты спин своих верблюдов, да и мишеней у них было куда больше, как впрочем и мушкетов с длинными стволами. — Только за сегодняшнее утро — раненных и убитых появилось больше чем за все вчерашнее сражение. Со всех повозок уже давно сбросили все лишнее барахло, и везли подстреленных… тех кто не мог идти сам, опираясь на плечи товарищей… Впрочем, многих уже несли и на носилках, так как мест на повозках не хватало.
Даже отряды лучших стрелков, которых полковник оу Дезгоот срочно сформировал и выставил во фланговое охранение, мало чем помогали. Им конечно удавалось держать егерей на некоторой дистанции, не позволяя отправлять свои пули прямо в густую массу движущихся войск. Но и сами они частенько становились целями для улан, если слишком далеко отрывались от основной колонны.
Эти тоже все время кружили возле тоореданских полков, то срываясь на внезапные атаки, то лишь имитируя таковые. Но в любом случае, это заставляло войска останавливаться и готовиться к отражению, теряя время… Так что неудивительно, что за почти пять часов такого неторопливого движения, они не прошли и четырех верст.
— Гаарз, следи за ними. — Приказал Ренки, не спеша заряжая мушкет, и в который раз за сегодняшнее утро, прикидывая, надолго ли его хватит при стрельбе полуторными зарядами. — Что там с раненным? Почему до сих пор не перевязали?
— Без толку перевязывать. — Хмуро ответил Откар. — Рвануло главную жилу на ноге… Никакие жгуты не помогут — истечет кровью.
— Оружие, порох, воду и погон забрать! — Равнодушно скомандовал Ренки, кося одним глазом на застывшего в отдалении противника. — … Долго ему еще?
— Не очень… — Ответил Откар. — Так же равнодушно смотря на то как их товарищ истекает кровью… За это утро, они уже потеряли так четверых, и почти привыкли.
— Тогда подождем… — Приказал Ренки, и добавил, обращаясь уже к умирающему. — Родные есть? Хочешь чтобы им написали о твоей смерти?… Село Лысая сопка, под городом Даасковом… Дядюшке Ингиию-кузнецу… Отец? — … Я запомню… Не бойся — твою долю ему перешлют, вместе с погоном. Сам знаешь, за Бидом не заржавеет… На вот, глотни немного воды…
… Умирающий мужик был наверное раза в полтора старше Ренки, но тот сейчас ощущал себя чуть ли не отцом каждому солдату капральства Йоовика, который сейчас ехал на повозках с простреленным боком, почему командовать капральством и поручили капралу-порученцу Дарээка.
… Все? — Спросил он Откара, заметив как бессильно повисла голова у раненного.
— Еще жив… Но уже все, отмучился. — Ответил тот. — Пора идти дальше, а то отстанем.
— Положите его тут… и пошли… — Закидывая мушкет на плечо, приказал Ренки, и они двинулись за войском, торопясь занять свое место.
За последние трое суток, Ренки и его приятели спали часов восемь-девять, не более.
Еще вчера, от частой стрельбы на плече образовался огромный синяк, и сейчас каждый выстрел, особенно полуторным зарядом, отдавался болью по всему телу. Да плюс к этому, Ренки и сам не помнил когда, но ему здорово поцарапали штыком предплечье левой руки. Правда даже Готор, внимательно осмотрев и промыв рану вином, сказал что это нестрашно, и если быть аккуратным и держать руку в чистоте, проблем не будет. Но рука все равно противно ныла, стоили только неудачно задеть ее обо что-нибудь… Но самым отвратительным — был ушибленный палец на ноге… Причем самое смешное, — ушибленный ночью в лагере, во время «путешествия» в темноте, к отхожему месту. — Самая смешная и нелепая травма, такой даже не похвастаешься, рассказывая о «подвигах на Зарданском плоскогорье». — Однако каждый раз, шагая правой ногой, приходилось быть очень осторожным.
… Но хуже всего переносился лимит на воду. — Вот вроде она, плещется прямо на поясе, налитая в трофейную кредонскую флягу которую так удобно подвешивать на ремень. Но пить строго запрещено. И именно Ренки, как капрал, обязан следить за исполнением этого приказа… А так хочется смочить пересохшее небо, сполоснуть язык, и втянуть живительную влагу в горло… — Ренки был уверен, что когда он удерет с этого проклятого Зарданского плоскогорья — до конца жизни в кабаках он будет заказывать только холодную воду, и пить ее с наслаждением, абсолютно непонятным любому, кто тут никогда не был…
— Уланы… — Вдруг прохрипел пересохшей глоткой Гаарз. — Поспешно сдергивая с плеча мушкет.
— Стройся… — Рявкнул Ренки. — Штыки примкнуть. Подсыпать полки. Фитили раздуть…
… Опытные солдаты, и так все это сделали еще до того как их новый капрал успел договорить. Но все равно — это входило в круг обязанностей командира.
… Кредонцы, примерно в количестве двух десятков всадников неслись на крохотную горстку тооредаанцев, и кажется даже морды их лошадей скалились в зловещих ухмылках. А Ренки мучительно пытался сделать выбор. — Можно было пальнуть с дальней дистанции, надеясь что его опытные вояки успеют перезарядить мушкеты до того как кавалерийские пики и палаши обрушатся на их головы… Вот только примкнутый штык, не очень этому способствует. Да и заряды надо экономить, потому как осталось их всего ничего… Поздно — пронесшиеся заветную черту дальнего выстрела уланы, избавили его от мучительного выбора.
— Без приказа не стрелять… — На всякий случай, больше для того чтобы успокоить собственные нервы, приказал Ренки. — Только в упор, наверняка… а потом…
… Он замолчал чтобы не позориться, рассказывая бывалым ветеранам банальные истинны.
… Однако, миновав черту дальнего выстрела, уланы вдруг придержали своих коней и начали разворачиваться… То ли с самого начала лишь испытывали нервы тоорендаанцев, то ли поняв что дальнего залпа не будет — не стали испытывать свою удачу при залпе в упор.
— Не стрелять… — Продублировал свой приказ Ренки и быстро наведя мушкет на пару пальцев выше характерной шапки уланского офицера, спустил курок… — На сей раз удача была на его стороне, — тот картинно выгнувшись, (оказалось что не все в книжках про войну было неправдой — некоторые гравюры были очень реалистичны), вылетел из седла.
— Егеря! — Опять рявкнул Гаарз, отлично исполняющий обязанности наблюдателя.
— На колено! Мушкет к груди. — Приказал Ренки, видя что выехавшие из-за завесы поднятой уланами пыли, кредонские егеря, приготовились стрелять.
… И к бесу в пасть, все представления о встрече вражеского залпа грудью. — Сегодня, Ренки убедился в правильности позиции Готора, — нехрен подставлять головы под пули, когда этого можно не делать. Так что он сам, и все его солдаты скрючились, стоя на одном колене, и словно пытаясь спрятаться за своими мушкетами… Конечно, — мушкет не прикрывает и десятой доли площади тела… Но когда в тебя палят из длинноствольных мушкетов с полутора сотен шагов — спрячешься и за травинку.
Залп… Одна пуля царапнула плечо Ренки, вторая сбила с головы его высокую гренадерскую шапку. А рядом истошно заорал Гаарз, и начал валиться, судорожно хватаясь за правую половину груди.
Ренки бросился к нему, выхватил из пыли выроненный мушкет, и быстро проверил содержимое полки и фитиль.
— Готовься… Ждем… Пли! — Рявкнул он, и вслед рявкнуло с десяток мушкетов его солдат…
Не меньше восьми уланов, попробовавших было атаковать капральство под прикрытием залпа егерей, вылетели из седел. А свалившаяся посреди строя лошадь, помешала другим ударить с разбега.
И тем не менее, — даже с учетом понесенных потерь, улан все равно было больше… Отбив в землю устремленную на него пику, Ренки в длинном выпаде ткнул штыком в морду ближайшего коня… Нет, ни в коем случае чтобы не убить или ранить. — напугать.
Убитая лошадь еще по инерции проскочит вперед прямо по строю, а раненная может начать биться и прыгать, нанося не меньше ущерба чем взбесившееся ядро… А вот если коня просто напугать — он шарахнется назад, скидывая всадника и нанося сумятицу в строй кавалерии… — Так, когда-то учил Ренки его отец…
Видать правильно учил — получивший тычок в морду конь скакнул на всех четырех ногах куда-то в сторону, и его всадник, хоть и удержался в седле, тем не менее выронил из рук пику.
Однако сосед Ренки был не столь удачлив. — Уланская пика ткнула его куда-то возле глаза, и тот начал заваливаться назад, выронив мушкет… Улан немедленно воспользовался этим, попытавшись втиснуться в образовавшуюся брешь между штыками, и стоптать конем кого-нибудь из тоореданских гренадер.
Выхватив кинжал, Ренки воткнул его в бедро проезжающего мимо всадника, успев только заметить как над головой взметнулся клинок… Потом наступила тьма.
