Марик даже не сразу понял, отчего он пришел в себя — то ли от жара, припекающего спину и ноги, то ли от тяжести, сдавливающей грудь. Ко всему прочему, мучительно ныл затылок. Марик поморщился и протянул руку, чтобы потереть набухшую шишку.

— Ну жив, демон, — совсем близко раздался сдавленный голос Насьты. — Да не дергайся ты, парень, а то сквашусь в один миг.

Марик приоткрыл глаза и сквозь полумрак разглядел округлую физиономию.

— Ты что здесь? — прошептал, словно кто-то мог его подслушать. — Чего лежишь-то на мне?

— А где ж мне еще лежать-то? — выпятил губы Насьта. — Эх, был бы ты помягче, а то я на тебя как на скалу грохнулся! Повезло мне с тобой, приятель! Это ведь ты такой несъедобный, а я очень даже аппетитный. Прямо как тот сайд, которого я успел подстрелить, прежде чем наш мнимый слепой мне и Кессаа на горло какие-то колдовские удавки накинул! Ну ты-то не видел, тебе Рох по башке вдарил. Но одного я подстрелил! Кессаа как раз с ведьмой этой сцепиться собиралась — ну он и высунулся из ворот с луком. Стрелу мою в рот так и поймал. Его сразу за нами в подземелье бросили. Сейчас справа от тебя только груда тряпья лежит, а ночью я имел наслаждение слушать, как течень его глотает. Поленились наши противники предать земле своего же воина. И то верно: зачем столько трудов, когда можно без напряга с похоронами управиться? Да что с похоронами — его вниз еще живого бросали!

Продолжая морщиться, Марик разглядел в десятке локтей над головой Насьты светящийся лучами Аилле пролом, перевел взгляд на затянутые паутиной своды и наконец увидел изжеванные окровавленные тряпки.

— Да не ерзай ты! — заволновался Насьта. — Если я с тебя свалюсь, так в то же самое превращусь. Слушай, а зря ведь Рох тебе покупал серебряные сосуды: ты бы и так по теченю прошел.

— Арух его зовут, а не Рох, — сказал Марик и вдруг понял, что не выполнил он долга своего, что не уберег сайдку, и осознание собственного бессилия и позора едва ли не судорогами скрутило его.

— Да что ж ты! — вцепился ему в плечи Насьта. — Тише, приятель, тише! Меня не меньше твоего тут корчило, да уж что случилось, то случилось. Исправлять беду надо, а не в судорогах биться! А то ведь один сейчас в этом подземелье останешься.

Марик замер, отдышался, дождался, пока Насьта разожмет побелевшие пальцы на воротнике его куртки, проговорил глухо:

— Выбираться отсюда надо.

— Хорошо бы, — согласился Насьта.

— Выбираться и искать Кессаа.

— Конечно-конечно, — закивал Насьта, но тут же спросил: — А как?

Марик еще раз огляделся. Спину и ноги жгло, но жжение исходило от татуировки: с теченем она пока справлялась, но испытывать магию Лируда бесконечно не хотелось, да и сбросить надо было вовсе не легкого ремини.

— Сможешь немного повисеть вон там?

Марик протянул руку. В десятке шагов в сложенной из темных кирпичей пыльной стене торчал металлический крюк.

— Не очень долго, — прищурился Насьта. — Ты доползешь туда?

Марик дополз, упираясь ладонями и пятками в покрытый грязными подтеками пол. Насьта осторожно поднялся на ноги, проминая крепкий бальский живот и, подергав за крюк, повис на нем.

— Вот и ладно.

Марик встал на ноги, с облегчением расправил плечи, помахал руками. Ощутимо его примял ремини при падении — как только ребра не переломал?..

— Не лучшее ты время для упражнений выбрал! — попытался пошутить Насьта.

— Подожди! — Марик поднял руку и прислушался. Над головой стояла тишина, только где-то в отдалении слышался звук топора.

— Лес рубят, — согласился Насьта. — Это хорошо. Значит, рядом лес.

— Может быть, головы кому сносят? — не согласился Марик и присел на корточки. На полу были разбросаны их вещи. Точнее, то, что от них осталось. Выпотрошенные мешки, порубленные меха для воды.

— Чего ты ищешь? — раздраженно дернул ногами Насьта.

— Слышал… — пробормотал Марик. — Слышал, что главный у них, толстый такой старик, приказал бросить вниз не только нас, но и оружие. Не вижу я его.

— Как же! — хихикнул Насьта. — Бросили! Тебя вот сразу бросили, а меня, после того как вся эта знать отъехала, стражники обыскали, даже сапоги хотели снять — к счастью, размер ноги у меня маленький. Так что даже на нож не надейся: оружие наше теперь у новых хозяев.

— Подожди! — Марик стал шарить ладонями по плитам. — Вот! Осколки! Ступку Кессаа раздавили! Только пест и остался! Ты помнишь, что она сказала? Чтобы берегли ее ступку!

— Марик! — жалобно засучил ногами Насьта. — Ты не мог бы отложить разговоры на более позднее время? И на другое место!

— Веревки нет, — с сожалением вздохнул Марик и принялся разматывать пояс.

— Баль! — почти уже зарычал Насьта.

— Побереги пыл для драки, — вздохнул Марик и подхватил Насьту поперек туловища. — Давай-ка, парень, забирайся ко мне на плечи. Я, конечно, не дерево, но сваливаться с ветки не советую.

— Если что — зубами вцеплюсь! — зловеще пообещал Насьта.

Даже встав на плечи баль ногами, ремини не мог коснуться края пролома. Тогда Марик подхватил наездника за стопы и подбросил его вверх. Несмотря на упитанность, которая, впрочем, изрядно уменьшилась за последние дни, Насьта тут же выбрался наружу и через мгновение свесил в дыру голову:

— Давай пояс, баль! Вокруг никого!

Аилле только начал путь по небосклону, но уже ничто не напоминало о том, как у древних ворот среди мертвых зданий всего лишь ночь назад стражники грабили захваченных ими смельчаков. Разве только обрывки бечевы, которая хранилась в мешке Марика, да крошки от съеденных мародерами припасов. Баль поднял кусок веревки, затянул узел на рукояти песта и повесил его под рубаху. Насьта попытался подвязать сваливающиеся порты.

— Вот такушки! — пощелкал ремини раздраженно пальцами. — Дело провалили! Едва живы остались, да еще и без оружия оказались в проклятом месте! В проклятом и незнакомом!

— Выберемся, — прищурился Марик и, разглядев в отдалении холм с грудой свежих развалин на верхушке, уверенно махнул рукой в противоположную сторону. — Нам туда.

За воротами оказался последний круг Суйки с северной стороны. Дорога среди полуразрушенных, обрушившихся от собственной ветхости хижин была замусорена и изгажена.

— А вот теперь придется поберечься, — прошептал Насьта у проема в белой ограде, сложенной из известковых блоков, и махнул рукой Марику.

Впереди, там, где развалины переходили в кочковатую низину, стояла кособокая избушка, и возле нее сгрудилось не меньше десятка скирских стражников.

— Подлецы! — прошептал Насьта. — С луком моим забавляются.

— Это хорошо, — заметил Марик и потянул с плеч пустой мешок.

— Что ты хочешь сделать? — забеспокоился ремини. — Не вздумай бросить! Если у них есть хоть капля ума, они помчатся в нашу сторону гурьбой и порубят нас на маленькие кусочки, а потом опять бросят в провал!

— Если сначала порубят, то потом уж пусть бросают куда угодно, — процедил сквозь зубы Марик. — Сколько отсюда до домика?

— Шагов двести! — прищурился ремини.

— Добьет твой лук? — усмехнулся баль.

— Ну не знаю, хватит ли сил у этих негодяев натянуть тетиву, но добьет и дальше. Много дальше.

— Вот и хорошо. — Марик скинул куртку и начал заталкивать ее в мешок. — А теперь скажи, Насьта, куда будет пускать стрелу неумеха, который впервые взял в руки лук, и уж тем более лук необычный?

— Да туда же, куда и мастер, чтобы оружие испробовать! В ближайшее приметное место! Ствол дерева, травяной склон, если стрелы жалеет — в мешок с соломой! Да во что-нибудь!

— Вот оно — что-нибудь! — затянул Марик мешок и положил его на ограду.

— Ага! — кивнул Насьта. — Ты считаешь, что они настолько глупы? Темный мешок на фоне белой стены? Да они, скорее всего, побегут посмотреть, что внутри мешка!

— Насьта! — Марик подбросил внушительный кусок камня. — Это даже лучше.

— А если они побегут все сразу? — нахмурился Насьта и тоже поднял камень. — Не слишком ли мы легко вооружены для хорошей драчки?

— Я бы не сказал, что легко, — еще раз подбросил камень Марик. — Да и не слишком они похожи на настоящих воинов. Скорее всего, скирский конг даже если и думает, что хенны могут взять Борку, то уж никак не верит, что степняки пройдут через Суйку. В любом случае этот дозор не внушает мне уважения. К тому же арка узка, никак они не пройдут через нее всем скопом.

— Ты собираешься их убить? — уточнил Насьта.

— Да, — кивнул Марик. — Иначе я не смогу вернуть глевию, которая, как я точно вижу, стоит у стены их хибары. А без оружия я не смогу спасти Кессаа.

— Для того чтобы спасти Кессаа, нужно не оружие, — скривил губы Насьта, выглядывая через арку, — а умная голова и изрядное везение. И ты знаешь, парень, насчет везения я еще готов усомниться, а вот умная голова у нас, кажется, есть.

В то же мгновение Марик услышал щелчок и глухой удар с противоположной стороны стены. Вслед за ударом послышался громкий хохот.

— Мимо, — заметил Насьта, прижавшись к стене ухом. — Ну кто следующий?

Следующая стрела точно так же ударилась о стену, а третья просвистела над стеной и задрожала, раздробив камень в стене напротив.

— Недоумки! — прошипел Насьта. — Мало того что они портят стрелы, снаряженные иглами юррга, так еще и не утруждают себя размышлениями, откуда мог появиться мешок в столь приметном месте!

— Демон их разберет, может быть, они неспособны одновременно и думать, и стрелять, — проворчал Марик. — Посмотрим, что они сделают, когда попадут в мешок.

В мешок попала только восьмая или девятая стрела. Она пронзила его насквозь и сшибла наземь. Насьта, вытаскивая стрелу и присоединяя ее к тем, что он успел собрать, глубокомысленно заявил:

— Случайное попадание. Я уж думал, что мы будем ждать до полудня. И что же дальше?

— Прячься, — махнул рукой Марик. — Один из стрелков уже бежит сюда. К сожалению, без лука.

— Демон меня задери, если он не собирается вернуть мешок на то самое место, куда его не клал, — проворчал Насьта, прячась за стеной полуразрушенной хижины.

Марик ударил сайда сразу же, как тот нырнул в арку. Хрустнули позвонки, и, не издав ни звука, рослый молодой парень замертво повалился под стену.

— Посмотри, Марик, — пробормотал ремини, сноровисто обыскивая тело и отстегивая с пояса трупа немудрящий меч. — Может быть, он даже неплохой человек — и вот, нам пришлось его убить. Эй! Баль, я все никак не могу привыкнуть, что они оживают сразу после смерти! Ну что, отпустить его или порубить на куски?

— Отпусти, — махнул рукой Марик. — Пусть идет, нам меньше возни. Ведь он не собирается вернуться к друзьям?

— Не по себе мне, баль, — прошептал Насьта, глядя вслед уходящему мертвецу.

— Брось, ремини. Он или кто-то из его друзей не так давно пытался сделать то же самое с нами, — проворчал Марик, под ободряющие крики стражников задвигая мешок на место. — А несколькими годами раньше его соплеменники уничтожали всех тех баль, до которых могли дотянуться их мечи.

— Вака! — донесся раздраженный окрик. — Ты что там застрял?

— Э-э-э! — неразборчиво выкрикнул Марик и помахал над стеной пуком стрел.

— Демон с тобой, Вака! — последовал ответ, сопровождаемый новым приступом смеха.

— Ты прав, — заметил Насьта. — Все говоришь верно: никогда сайды не были добрыми к иноплеменникам. Но мне кажется, что если нам придется сражаться с кем-то плечом к плечу, то в этот раз это будут как раз сайды.

— Смею заметить, что среди них уж точно не будет никого из этих дозорных, — буркнул Марик.

Еще с десяток стрел миновали цель, пока мешок вновь не оказался на земле. Правда, Марик не стал его поднимать, а дождался раздраженного гонца, который тут же обратился в мертвеца и двинулся вслед за Вакой во второй круг Суйки. Мешок вернулся на стену, и Марик придирчиво осмотрел второй меч.

— Не слишком хорошая работа.

— И лука у нас нет, — скорчил гримасу Насьта.

— Зато еще остается девять стражников, — прищурился Марик, — и они явно намерены продолжать стрельбы.

В третий раз стрела сшибла мешок быстро. Верно, пристрелялись воины. Марик сразу же вернул мешок на стену, но стражники перестали выпускать стрелы. Сразу пятеро из них обнажили мечи и двинулись к мишени.

— Они не так уж и безнадежны, — заметил Насьта.

— Но и не умны, — нахмурился Марик. — Лучник остался у хибары, а без лучника у них мало шансов. И все-таки давай их пропустим.

Все же воины, несмотря на явную умственную недостаточность, оказались достаточно ловки в обращении с мечами, и Марик посетовал сам на себя за то, что, окликнув их, занял позицию в узком проходе между двумя домами. В тесном проулке он не мог полагаться на быстроту ног, а орудовать прямым скирским мечом в крепостных переходах, как видно, сайдов учили основательно. Первому воину Марик перебил запястье довольно быстро, но, вогнав ему конец клинка в гортань, тут же столкнулся с мастерством напиравшего на него следом седого воина. Тот не только умело отражал выпады чужеземного наглеца, но и успевал удивленно приглядываться к Марику, пока наконец не выдержал и не прошипел, чиркнув концом клинка по левому плечу противника:

— Эй, парень, не тебя ли мы ночью сбрасывали теченю?

Марик пошатнулся, но вместо ожидаемого отступления шагнул вперед и, отведя меч ветерана в сторону, загнал ему под ключицу найденный у одного из незадачливых стрелков нож. Видно, седой воин слыл мастером фехтования, потому что его поражение не прибавило доблести оставшимся стражникам, и они с криками попятились. Марик последовал за ними, но, выбравшись на улицу, сам начал медленно отступать. Стражники тут же решили, что, избежав схватки с неожиданным противником один на один, тут получили тройное превосходство, и, подбадривая друг друга яростными воплями, начали наседать на баль. Марик довольно легко парировал их удары, но, держа противников на расстоянии клинка, все же медленно отступал, с трудом сдерживаясь, чтобы не подсечь тому или другому запястье или локоть. Наконец вопли стражников возымели действие, и на улицу вывалились оставшиеся четверо. Трое сразу же побежали к Марику, а четвертый потянулся за стрелой, выпустить которую, не рискуя попасть в кого-то из своих, он попросту не смог бы, даже если бы Насьта дал ему этот шанс. Ремини вылетел из рушащейся за его спиной хижины словно зверь, проткнул незадачливого лучника мечом и выхватил у него лук. Больше Марика не сдерживало ничто, и его противники вместо с трудом отбивающегося мечника увидели хладнокровного убийцу. Впрочем, разглядеть его хорошенько они так и не успели.

Насьта, изрыгая ругательства, начал перебирать стрелы в туле, а Марик отбросил в сторону меч и, провожая взглядом медленно уходящих к центру Суйки мертвых, присел у стены.

— Эй! — повысил голос ремини. — Да тебя зацепило! А ну-ка не расслабляйся!

— Ерунда! — отмахнулся баль.

Горячка боя спала, но Марик все не мог успокоиться. Убитые им стражники были обычными воинами, и, как он ни старался, Марик не мог думать о них как о врагах. Тот же Лируд не раз повторял ему, что воин подобен клинку. Сомневающийся воин — словно несбалансированный клинок. Трусливый воин — как клинок из дрянного железа. Глупый воин — как тяжелый топор. Может и убить одним ударом, но, скорее всего, намертво застрянет в первом же препятствии. «А умный воин?» — спрашивал Марик. «Умный? — усмехался Лируд. — Тут одним клинком не обойдешься: голова еще нужна непременно».

— Покажи-ка, — пригляделся к ране Насьта. — Царапнуло не царапнуло, а запускать не следует. А ну-ка поспешим к хибаре: надо перевязать да травку нужную найти. Опять же, водички отыскать бы не помешало — в горле пересохло со вчерашнего вечера. И спешить, спешить нам надо.

Уже к полудню Марика и Насьты у хибары не было. Пролитую кровь стражников припорошила древняя пыль, мечи скрылись в одном из проломов, а хибара производила впечатление давно заброшенного жилища. В полулиге за хибарой и придорожными кустами начинался темный и нездоровый лес, но после опасных улиц Суйки и он показался Марику прекрасным. На поясе у него висело лезвие глевии, ладони согревало древко, два родных ножа занимали места в сапоге и на груди, за спиной торчала колючка Кессаа, а в вороте рубахи болтался странноватый плоский глиняный пест. Кессаа только с ними не было, и это точило баль изнутри, словно в сердце у него завелся древесный жук.

— Где будем искать ее? — наконец спросил баль у хмурого ремини.

— Не знаю, — пожал плечами Насьта, — но найдем. Правда, поиски немедленно начинать не придется, иначе они прекратятся при встрече с первым же дозором. Не думаю, что с прочими будет разобраться так же легко, как с этим. Надо прижиться здесь, прирасти, хотя бы ненадолго. И тогда мы ее вытащим. Тем более что пленители сами собирались беречь ее. Мы знаем имя человека, который назвался ее мужем и увез ее. Мы знаем настоящее имя нашего слепца, который, оказывается, не вел нас, а подводил к им же устроенной ловушке. Мы кое-что знаем, но слишком мало.

— Стой! — Марик оперся о древко, уставился в глаза Насьты. — Мы должны ее спасти.

— Мы все сделаем для этого, — твердо сказал ремини.

— Я обет давал! — скрипнул зубами Марик.

— При чем тут обет? — поморщился Насьта. — Вот скажи: если со мной что случится, тебя обет будет беспокоить или что-то другое? Так и с Кессаа! Эх…

— О чем она просила нас? Помнишь? — Марик устало потер виски. — Помнишь, она говорила что-то еще при слепом? Он тогда назвал срок, когда начала прибывать дрянь в проклятой пади…

Ремини задумался:

— Она сказала: «Запомни, Насьта. Полгода назад».

— И что же? — не унимался Марик.

— Откуда я знаю? — пожал плечами Насьта. — Полгода назад Кессаа вообще в поселке не было, она уходила к Сеторским горам. Притащила оттуда ступку…

Ремини осекся. Марик нащупал пест, висевший на груди, и затянул шнуровку рубахи.

— Так ты думаешь… — осторожно начал ремини.

— Ничего я не думаю, — вздохнул Марик. — Только как раз о ступке она говорила, что та ценнее даже колючки. Надеюсь, нам удалось сохранить ее важную часть. Хотя теперь и колючка не менее ценна.

Марик задумчиво погладил ножны.

— И что же теперь делать? — Ремини озадаченно переминался с ноги на ногу. — Выходит, не только Кессаа нужно найти, но и самим в целости до нее добраться?

— Ты и вправду колдун? — спросил Марик.

— Немного, — развел руками Насьта. — Анхель только начал меня учить.

— А много и не потребуется, — сказал Марик и двинулся в сторону приблизившегося стука топоров.

Лесоруб-корепт, рубивший больной лес у Суйки по оброку для скирского конга, так и не вспомнил, кто выбрался из чащи, что за вопросы ему задавали и что он ответил. В памяти осталась только тонкая мелодия, словно выбравшаяся из соснового бурелома, да ощущение чего-то важного, но ускользнувшего навсегда. Впрочем, до ускользнувшего ли ему было, когда в давно уже пустом кошеле вдруг обнаружилась полновесная серебряная монета! Где были его глаза раньше? Неужели именно сегодня он снова вспомнит вкус цветочного вина?

Сотник тана Геба Дамп всякого навидался за прожитые полвека. Удивить его было трудно, но, когда у входа в лагерь черной тысячи, набранной из тех беженцев, которые не только могли держать в руках мечи, но и мечтали об этом, появилась странная парочка, он лично вышел на нее посмотреть. Светловолосый юнец, шириной плеч с которым могли сравниться только лучшие гвардейцы самого конга, и коротышка с толстыми щеками, похожий то ли на северного дучь, то ли на заречных ремини, просились на службу. У них не было с собой ярлыков, но рассказ казался весьма убедительным — особенно после того, как юнец признался, что он баль, а коротышка подтвердил реминьскую кровь. И о дороге от Подгорки через хребты до Омасса Дамп слышал, хотя и не мог понять, отчего странная парочка не нанялась на скирские галеры и выбрала столь тяжелый путь. Правда, рассказ о случайной ссоре с ночными хозяевами Ройты не походил на ложь, но, с другой стороны, какая ему, Дампу, разница, отчего двое недоумков, вместо того чтобы отсидеться в укромном месте, пытаются попасть в самое пекло страшной войны? Зачем им говорить, что для того и создается черная тысяча, чтобы затыкать ею раны и прорехи в обороне Скира? Зачем их пугать, что хенны могут взять борскую стену, могут — иначе отчего бы укреплялись стены замков от Борки до самого Скира? Нет, тут вопросов задавать вовсе не следовало: в бою испытываются члены черной тысячи — там уж ни лжи не останется, ни обмана. Всякий в бою самим собой становится. А уж что касалось прочих испытаний, тут и затягивать нечего было. Коротышка показал себя неплохим мечником, хотя клинок у него был короткий, но крутился он с ним быстро и ни разу не попался под удар трех десятников Дампа, которые испытывали его с помощью тяжелых жердей, зато уж лучником он оказался отличным. Никто из черной тысячи Дампа не мог и на десятую с ним сравниться. Окончательно добило сотника, когда ремини выпустил стрелу над головой, затем одну за другой послал три стрелы точно в цель и после этого поймал возвращающуюся вниз стрелу вроде бы неуклюжей ручкой и запустил ее в центр мишени вслед за тремя предыдущими. А ведь до мишени было отмерено пятьдесят широких шагов!

После этого представления, на которое собрались чуть ли не все сотники и десятники тысячи, Дамп ничего особенного не ждал от юнца. Ну и что, что плечи широки: кому, как не старому воину, знать, что побеждает не крупный, а быстрый, не твердый, а гибкий, не тяжелый, а легкий. Тем более и оружие у юнца было странным — дешевый меч с паленой рукоятью за спиной, то ли нож-тесак, то ли меч-лепесток на поясе и странная крашеная палка в руке. Но после того как сначала трое, потом пятеро, а за ними уж и семеро десятников не смогли ни разу достать жердями юнца, Дамп даже поднялся со скамьи и подошел ближе. Парень со странным именем Марик защищался только с помощью палки. Отбивал жерди, цеплял нападавших за ноги, постукивал их по пальцам, заставляя ронять деревянное оружие, но никого не калечил, словно владел не только своим телом и оружием, но и телами и оружием противников! К тому же вскоре лица его соперников начал заливать пот, а Марик продолжал посмеиваться и щурить голубые глаза. Когда же десятники Дампа в недоумении, потирая отбитые пальцы, отошли в сторону, Дамп махнул рукой в сторону нескольких подошедших ветеранов, с которыми когда-то ходил и на баль, и приказал обнажить мечи. Их оказалось восемь против одного юнца. И каждый из воинов явно стоил восьмерых подобных юнцов.

Восемь клинков взмыли в воздух и медленно закружились вокруг прикусившего губу парня. «Марик», — с интересом повторил его имя Дамп, когда юнец вдруг вытащил странный короткий меч и насадил его на свою палку. И вот с этой получившейся то ли секирой, то ли глевией, подобной которой Дамп никогда не видел, он сделал всего лишь несколько движений, переступил с ноги на ногу, плавно обозначил горизонт, как ветераны дружно остановились. Схватка потеряла смысл.

— Эй! — прохрипел в наступившей тишине Дамп. — Поставить на довольствие!