82
На заднем дворе оказалось теплее, это была солнечная сторона усадьбы. Староста распутал уздечки трофейных лошадей, завел шестнадцать голов в свою конюшню, а остальных перегнал на соседское подворье, где их принял другой человек.
Все это время Каспар не спускал со старосты глаз, его поведение казалось ему весьма подозрительным.
— У него на сердце двойная правда… — походя бросил мессир Маноло и, обращаясь к возвратившемуся старосте, спросил: — Милейший, у вас есть печь или очаг? Мне нужно сжечь кое-какой мусор.
— Для мусора у меня есть яма.
— Нет, этот мусор я предпочел бы сжечь.
— В таком случае давайте я сожгу его в кухонной печи, она еще горячая — мигом заполыхает.
Староста протянул руку, чтобы взять у мессира мешок с мусором, но тот посторонился, сказав:
— Я сожгу его сам, ведите меня.
— Ну, как хотите… — Староста пожал плечами и снова покосился на эльфа, который, единственный из всех, не слезал с лошади.
Поскольку мессир не подал никакого знака, Каспар за ним не последовал.
— Как-то тут ненадежно, — заметил Фундинул, давая Шустрику с руки ячмень.
— Разберемся, — сухо ответил Каспар. Через несколько минут вернулся мессир.
— Что вы там жгли?
— Окровавленные тряпицы.
— Но зачем?
— За нами по пятам следует маг. Попади ему в руки такой препарат, он будет бесконечно рад.
— Я слышал об этом. Через кровь можно наслать порчу, правильно?
Мессир засмеялся — должно быть, Каспар сказал глупость — и вновь посерьезнел:
— Не порчу, а попросту убить человека. Написать в воздушной стихии пару рун, и кровь несчастного вскипит, как каша в котелке.
— Но ведь на той поляне осталось много моей крови! Целое ведро!
— Ну, не ведро, поменьше, — снова заулыбался мессир. — Но это не страшно, на живой траве она исчезнет уже к вечеру, а вот тряпица — это готовый препарат.
— Вы меня успокоили, — вздохнул Каспар. — Как там в доме?
— Ничего особенного. Жена и двое детей, они сидели в другой комнате. Что до хозяина, то на сердце у него двойная правда.
— Что это значит? Измена?
Каспар снова настороженно огляделся.
— Нет, это означает, что он говорит нам правду, однако что-то недоговаривает. Какая-то другая правда гнетет его.
— Значит, нам лучше поскорее уйти.
— Думаю, да. Де Гиссар, наверное, уже переправился через реку, но вряд ли он прямо сейчас бросится искать нас — скоро сумерки.
— Вы думаете, он станет за нами охотиться?
— Мы нанесли ему оскорбление, причем дважды, — напомнил мессир Маноло.
— Он сам виноват, нечего было пренебрегать разведкой.
— Это его промах, но мстить за него он будет нам. Из дома вышел староста с двумя большими кожаными мешками.
— Господин капитан, это для вас! — сказал он. — Здесь я положил три хлеба, черствых, чтобы не скисли, печеных яиц две дюжины, два круга козьего сыра, свежей брюквы, кровяной колбасы шесть кругов и плетенки из теста. Они в дороге очень хороши, только в кипятке размочить нужно.
— Спасибо вам, это очень щедрый подарок.
— Для слуг его светлости рад постараться, — через силу улыбаясь, произнес староста, стреляя глазами в сторону Аркуэнона. — Вот только вопрос у меня по поводу коней…
— Спрашивайте.
— Нет, пойдемте в конюшню, прямо там и спрошу — у ваших коней кое-что мне показалось странным.
Каспар посмотрел на старосту с недоумением — тот нес ахинею, по его вискам струился пот, хотя солнце уже клонилось к закату.
— Ну пойдем.
Староста поставил мешки и поспешил в конюшню.
— Ну? — коротко спросил Каспар, когда они остались без свидетелей.
— Господин капитан… — страшным шепотом начал староста, — вот этот, с лисьими ушами…
— Эльф.
— Да, эльф. Вы его хорошо знаете?
— Да неплохо, второй год уже. А что?
— То есть вы в нем уверены?
— Да что такое? Говори яснее, я тебя не понимаю!
— Тише, прошу вас, господин капитан, тише, — теребя Каспара за рукав, попросил староста. Он оглянулся на лошадей, как будто те могли его выдать, и снова заговорил: — Вчера к нам заезжали чужаки…
— Разбойники?
— В том-то и дело, что нет. Разбойников мы сразу узнаем, на разбойников в каждом доме по три арбалета. Но это были настоящие чужаки, на сивелых конях.
— Это золотистые, что ли?
— Коричневая масть с золотым отливом. У нас такие называются сивелые. В холке они пониже мардиганцев будут и в ногах посуше. Лесные лошадки, по ним сразу видно.
— Ну что в этом необычного?
— А вот чего необычного — на всадниках были шапки хорьковые, а днем ведь сейчас жарко, упаришься. Так они в этих шапках даже не вспотели, хоть бы что!
— Ну, мало ли… — пожал плечами Каспар. Он все еще не понимал, куда клонит староста.
— А вот и нет, господин капитан. — Староста повернулся к глухой стене и погрозил неизвестно кому пальцем. — Я их все равно распознал. У двоих шапки набок завалились — сразу видно, скакали быстро, как будто гнали кого-то.
— Ну и что?
— Так из-под шапки-то ухи показались! Лисьи ухи, как у вашего этого…
— Значит, это эльфы были?
— Так точно, господин капитан. Я ведь к чему и веду… — Староста шмыгнул носом и отер рукавом взмокшее лицо.
— Они говорили с тобой?
— Ну как же не говорить, я ведь как-никак староста. Никто другой столько не скажет, сколько я могу. Я на этом посту двенадцатый год без перерыва, народ меня…
— Стой, по делу давай, — оборвал словоохотливого старосту Каспар. — О чем говорили?
— Не говорили, господин капитан, а только расспрашивали.
— Про что расспрашивали?
— Ну, я так понял — про вас.
— Про меня? — удивился Каспар.
— Про всех вас. Не видел ли я в наших местах небольшую группу верховых, по виду воинов. И чтобы орк был, — староста начал загибать пальцы. — Чтобы гном был, одна штука. С вами же гном, господин капитан?
— Гном.
— Я так и понял. Орков мне приходилось видеть, а гномов только два раза, когда в Ливен за поросятами ездил. Там хороший рынок.
— Давай дальше, что еще спрашивали?
— А, ну да, еще спрашивали, чтобы учитель был, в бархатной шапочке, дворянин с узким мечом и командир ихний в охотничьей шляпе. Стало быть, это вы.
— А про эльфа не интересовались?
— Нет, про эльфа ни полслова. Вот почему я и испугался очень, смотрю, все тут — согласно описанию, а эльф лишний, стало быть. Уж не проник ли, думаю, он к вам обманом? Но раз вы говорите, что он с вами давно…
— Давно, давно, с этим все в порядке. Что они еще говорили? Просто расспросили и уехали?
— Нет, господин капитан. — Староста вздохнул. — Еще молчать приказали. Обступили меня со всех сторон на конях своих и говорят, никому, дескать, ни слова про них, а то, дескать, вернутся и нанижут на одну стрелу меня и все мое семейство.
— Сколько их было?
— Двенадцать всадников.
— Как были вооружены?
— Лук, кинжал узкий, а благородного оружия нету.
— Понятно. Ну, спасибо, староста.
— Меня зовут Руперт Банзель, господин капитан.
— Спасибо, Руперт, вот закончится война, я сообщу герцогу о твоем поступке.
— Спасибо, господин капитан! — Староста схватил Каспара за руку и принялся неистово ее трясти. — Спасибо вам!
