52
Разумеется, Каспар не принял всерьез доводы Углука, однако говорить об этом ему не стал, решив, что ничего не случится, если они сначала посетят Скотную площадь, а уже потом пройдутся по всем кабакам, от «Вазы» до «У пруда».
И снова, привлекая всеобщее внимание, Каспар и двое его друзей прошли через Рыночную площадь, затем по улице Красных лилий добрались до переулка Кожевников и по нему вышли на Скотную площадь.
Всю дорогу Каспару приходилось одергивать Фундинула и Углука, которые без устали затевали склоки. А вид лошадей, коров и овец давал им много новых возможностей сравнить друг друга с тем или иным животным. Наконец терпение Каспара иссякло.
— Все, хватит! — сказал он. — Теперь каждое новое оскорбление я буду карать штрафом. Надеюсь, не забыли, сколько снимается с провинившегося?
— Один дукат, ваша милость, — сказал Фундинул.
— Бешеные деньги, — вздохнул Углук.
— Вот и отлично. За склоки будете расплачиваться.
С зажатыми носами троица прошмыгнула мимо загонов, где томился выставленный на продажу скот, и вышла к зданию Купеческого собрания, у входа в которое теперь дежурил дородный стражник.
Увидев орка и гнома, он хотел было перегородить им дорогу, однако решительный вид Каспара заставил его посторониться.
— Вы его напугали, ваша милость, — заметил гном, когда они поднимались по лестнице на верхний этаж.
— Его милость кого угодно напугает, — льстиво добавил Углук, которого ужасала мысль, что за оскорбление какого-то гнома из его жалованья могут вычесть золотой дукат. И за кого? За гнома! В сознании орка это просто не укладывалось.
Наконец они оказались на чердаке, где было темно, душно и очень пахло голубями.
Каспар едва сдерживался, чтобы не обругать Углука — ведь только по его милости они вынуждены дышать этой вонью. В воздухе вились какие-то мошки, норовя сесть на лицо, а свет проникал лишь через слуховые окна, которых здесь было не так много.
Добравшись до одного из таких окон, друзья остановились — здесь Аркуэнон раскладывал свои припасы в прошлый раз. Каспар стал вглядываться в темноту, а Фундинул, указав на деревянный брус, заметил:
— Я помню, здесь стояли баночки с семенами, которые ел Аркуэнон. Теперь баночек нет. Значит, нет и Аркуэнона.
— Да здесь он, — уверенно заявил Углук. — Может, у другого окна расположился — только и всего.
«Только и всего», — мысленно повторил Каспар. Его удивляло упрямство орка, который не хотел признать, что ошибся.
— Аркуэнон! — крикнул Углук. — Аркуэнон, это мы! Выходи!
— Не ори слишком громко, а то сюда явятся стражники, — ехидно заметил гном.
— Аркуэнон! Это мы — я, гном и его милость! Выходи!
— Вот дурья башка, — проворчал Фундинул. — Нет здесь никого. Неужели не ясно?
— Да, Углук, судя по всему, кроме нас, на чердаке никого нет, — поддержал гнома Каспар. — Пойдем к «Бешеному ослу», там мы без труда найдем…
Договорить он не успел — у дальнего слухового окна появилась тень. Каспар взялся за рукоять меча, чтобы выхватить его без задержки.
— Вы слышите? Кажется, шорох! — воскликнул Углук и стал звать еще громче: — Аркуэно-о-он! Это мы — твои друзья!
Тень снова пересекла белое пятно окна. Еще мгновение — и Каспар был готов действовать, однако силуэт приблизился, и в нем появилось что-то узнаваемое.
— Аркуэнон? — поразился Каспар.
— Здравствуй, Каспар, — произнес тот бесцветным голосом. — Здравствуй, гном…
— Здравствуй, Аркуэнон, — обрадовался Фундинул, довольный, что эльф удостоил его вниманием.
— И ты, орк, тоже здравствуй. Кажется, это ты привел всех сюда?
— Когда?
— Сегодня.
— Да, это он, — сказал Каспар. — Я не думал найти тебя здесь, полагал, что ты далеко.
— Да я и сам так полагал одно время.
Грустная улыбка появилась на прежде бесстрастном лице эльфа. Неизвестно, сколько Аркуэнон пробыл в этом вонючем «курятнике», однако выглядел он так, будто его только что почистили. Длинные волосы заплетены в некое подобие косы, замшевая куртка и штаны — без единой морщинки, а мягкие короткие сапожки, казалось, только что прибыли от сапожника, который не забыл их отформовать сосновой канифолью.
«Ишь, чистюля», — не удержался Каспар от мысленного замечания, а вслух спросил:
— Но как ты здесь очутился? Гнома и орка выгнали из города Коттона захватчики, а ты почему снова на этом грязном чердаке?
Аркуэнон улыбнулся. В своей стране проявлять эмоции он не мог, не в правилах эльфов было показывать что-то, кроме надменности, тем более по отношению к низшим существам — не эльфам. Однако на чужбине можно было позволить себе легкую улыбку.
— Меня подвела твоя стрела, Каспар.
— Моя стрела? — удивился тот.
— Да, твоя стрела. — С этими словами Аркуэнон выхватил из колчана укороченную стрелу с медным наконечником: — Вот такая. В моем колчане их теперь половина.
— Оценил, значит?
— Оценил.
— Ну и чем же она тебе не угодила?
— Все началось не с твоей стрелы, а с тех денег, что ты мне заплатил.
— Ну вот, даже деньги мои тебе не помогли, — усмехнулся Каспар.
— Получается, так, — кивнул Аркуэнон. — Когда я приехал домой, меня поначалу все поздравляли с возвращением, однако те, кто очень долго искал меня, чтобы убить как преступника, были совсем не рады. Это эльфы из самого древнего и богатого рода, им не нравилось, что тот, кого они смешивали с грязью, вернулся не изможденным изгоем, а состоятельным эльфом.
Я построил себе дом, дал денег брату, который построил дом неподалеку. Я купил лук у одного из самых лучших мастеров, который делал оружие лишь для очень знатных и уважаемых эльфов. Как видно, это исчерпало терпение моих недоброжелателей, и самый младший из их рода нанес мне оскорбление, на которое я был обязан ответить. Так дело дошло до дистанции.
— Дистанции? — переспросил Фундинул.
— Видимо, так у эльфов называется дуэль, — предположил Каспар.
— Да, дуэль, — подтвердил Аркуэнон.
— Ну и что дальше?
— Мы стали в пятидесяти шагах, каждый с луком и единственной стрелой. Мой противник надел под куртку кирасу, однако я вовремя об этом, узнал и взял твою стрелу, Каспар, а не эльфийскую. Это многих удивило, и толпа начала роптать — эльф никогда не изменяет традиции.
— Так вы это при народе делали? — удивился Фундинул.
— Да, у нас так принято. Никаких секундантов, свидетелями выступают все, жители селения.
— Что было потом?
— Мы выстрелили почти одновременно, но все же я чуть раньше, ведь мой противник не торопился. Он был уверен, что в кирасе неуязвим.
— Но как бы это объяснили, если бы твоя стрела от него отскочила?
— Очень просто. Я уже говорил, что за ним стоит древний и богатый род. Стоило им сказать, что их представителя уберегла от неправой стрелы его правота, и все бы поверили, а если б даже и не поверили, то смирились. Однако моя стрела пришла первой и, разумеется, пробила скрытую кирасу — спасибо тебе, Каспар.
Смерть моего противника была мучительной, расплющенный о панцирь наконечник вошел в его грудь, как шляпка гвоздя. Было много крови, криков и проклятий в мой адрес. Когда стрелу удалось извлечь из тела, ее показали всем присутствующим и сказали, что это варварское оружие.
— Ну конечно, а эльфийская стрела с зазубренным отламывающимся наконечником, это, конечно, не варварское оружие, она даже полезна для здоровья, — ехидно заметил Каспар.
— Я же говорил тебе, главное у нас — традиция. То, что стрелу выковыривали из кирасы, никого не взволновало, но вот то, что она оказалась не такой, как принято у эльфов, многим не понравилось.
— И что же случилось потом?
— Меня снова приговорили к изгнанию. Дали три дня, чтобы я убрался подальше, а затем пустили по моему следу охотников. Да еще объявили за мою голову награду — триста дукатов.
— Откуда ты знаешь?
— Мне об этом сразу сказали. В этом они были честны.
— А я слышал, что все эльфы равны между собой независимо от богатства, — сказал Каспар.
— Это так, все эльфы равны, однако некоторые из них равнее.
— Ну ладно, значит, так тому и быть, — кивнул Каспар, чувствуя некоторое облегчение. — Мы собрались в новый поход и хотели предложить тебе присоединиться к нам.
— Да, присоединиться к нам, — повторил гном.
— Снова к Южному морю?
— Нет, на этот раз в пределах герцогства. Ты, наверное, слышал, король угрожает герцогу Ангулемскому.
— Нет, я ничего не слышал. Проблемы ваших королевств меня не слишком занимают — я здесь чужой.
— Ну так ты идешь с нами?
Эльф выдержал длинную паузу, а затем ответил все тем же бесцветным голосом:
— Я должен обдумать это предложение.
— А чего тут думать? — удивился Углук. — У тебя здесь ничего нет, кроме голубиного дерьма, а прятаться от убийц можно в местах куда более чистых.
— Здесь у меня есть тишина и покой, меня здесь до вас никто не беспокоил.
— Да, но воняет здесь преизрядно, — поморщился Фундинул.
— Ну так что? — начал терять терпение Каспар.
— Пожалуй, я пойду с вами.
— Отлично. Жалованье за этот поход — пятьсот дукатов.
— Это для меня не имеет значения.
— Бери вещи и пойдем отсюда, а то меня сейчас стошнит.
Аркуэнон куда-то исчез и вскоре появился из темноты со своей неизменной котомочкой, небольшой и аккуратной, как и все его вещи.
