Сергей Крамцов

— Еще раз. Ты вскидываешь ружье, наводишь с помощью коллиматорного прицела, затем включаешь левой рукой целеуказатель, нажимая большим пальцем на вот эту пимпочку на цевье, и лишь затем прижимаешь спуск.

— Почему так сложно?

— Первое — ты учишься последовательности действий, это полезная привычка. Второе — ты включаешь целеуказатель, и я вижу, насколько точно ты поймала цель в прицел. Сейчас луч заменяет тебе выстрел. Попала лучом — попала дробью. И третье — когда ты нажимаешь на спуск, по световому пятну я вижу, правильно ли ты нажимаешь на него или нет.

— Как?

— Очень просто. Световое пятно или дергается, если ты нажимаешь неправильно, или стоит на точке прицеливания, если ты все делаешь правильно.

Мы с Ксенией сидели на НП, что на чердаке соседского дома. Я наблюдал за подступами к дому в окно, а заодно обучал дегтяревскую дочку-гуманистку искусству стрельбы из ружья по ближним своим. Занимались мы этим уже около сорока минут, и не без успехов. По крайней мере, «всухую» она наводила ружье в расставленные в полумраке у дальней стены бутылки быстро и точно. А завтра надо будет вывести их в поле и дать отстрелять по коробке патронов из мелкашек. Пусть учатся.

Двор мы отдали под опеку собаки, которая вполне освоилась с территорией и не должна была пропустить незваных гостей. Мне отсюда не был виден развалившийся на веранде пес, зато виден кот, который проспал весь день, а теперь вышел на ночной моцион. Кот развалился на скамейке прямо у входа в баню — видать, остаточным теплом наслаждался.

Связь мы тоже наладили, и теперь я в любую секунду мог разбудить Леху, который сейчас взял на себя обязанности «отдыхающей смены». «Бодрянку» заводить не стали. В дальнейшем девушки должны были дежурить на этом чердаке попарно, а мы с Лехой — поодиночке, благо привычные. В случае неожиданных осложнений любой из нас, с «фишки», мог простреливать все подступы к нашему дому, а через несколько секунд обитатели дома тоже были бы готовы оказать сопротивление.

Мы с Лехой сегодня парились в бане последними, после всех женщин, и прихватили туда портативное радио. Тональность передач к вечеру начала меняться от относительно беспечной к крайне встревоженной. Основные московские новостные станции непрерывно работали в прямом эфире, и даже музыкальные чаще чем обычно прерывались на новости. Но информация, которую передавали, состояла в основном из теорий и домыслов, а когда к вечеру в эфире появились представители военных, стало не лучше, а еще хуже. Те призывали к спокойствию, уверяли, что ситуация теперь под контролем, но при этом сами не понимали, что же происходит в городе. Шли разговоры о создании убежищ, но никто не говорил, что укушенные в такие убежища пропускаться не будут, или о том, что таких будут отделять от здоровых. Так что, как и больницы, и «скорая помощь», такие места должны были лишь способствовать расширению бедствия.

Вообще в звонках в студию слышались нотки паники. Люди в открытую говорили о людоедстве, о стрельбе в городе, нападениях, о лежащих на улице трупах. Многие делали вполне логичные и понятные выводы о появлении зомби, многие догадывались, что бродячими мертвецами становятся укушенные, но, как это ни странно, против такой точки зрения громче всех протестовали городские чиновники и «цвет науки», приглашенные в студии. Почему? Поди спроси…

Со Шмелем нам все же удалось поговорить. Он действительно был в своем сервисе, когда мы ему названивали, а там проблемы с покрытием сети. Затем уехал домой к родителям, где мобильник разрядился, а зарядника с собой не было. Теперь он конфисковал телефон у младшей сестры и снова был на связи.

Со слов Мишки выходило, что выглянуть в окно и не увидеть бредущего где-нибудь мертвяка стало почти невозможно. А проезжая через город, он на них вдоволь налюбовался. Стрельба начинается каждые несколько минут, слышны крики. Теперь они сидят, запершись в квартире, и не намерены оттуда выходить ни за какие деньги. Догадливый Шмель успел затариться продуктами по пути домой, но был бы счастлив разжиться каким-нибудь оружием.

В общем, решили мы, что надежней будет нам самим за ним заехать, чем просить его выезжать, на ночь глядя и без оружия, ко мне на дачу. Тем более что у него еще вся семья за плечами, пожилые родители и младшая сестра. Лет четырнадцать ей, наверное.

Кое-что из сказанного Мишкой заставило задуматься. У них в гараже стояли четыре «уазика» на переделке, заказало какое-то богатое охотничье хозяйство для катания клиентов. За них еще и не брались, только пригнали, но «уазик» в простейшей военной комплектации и так по любой грязи чешет. А я прекрасно понимал, какую ценность приобретут такие простые внедорожники в самом ближайшем будущем, и в моей голове замигала красная надпись: «Мародерка». Главное, захватить эти машины, а что делать с ними потом — потом и разберемся.