Пора уносить ноги

Крейсер погибал долго и мучительно — не из склонности Снегова к садизму, хотя картины, которых он насмотрелся в начале войны вполне могли развить эту черту характера даже в святом. Напротив, у него не раз появлялось желание закончить все одним махом, однако каждый раз он это желание подавлял. На то было несколько причин, но главная из них та, что ему до смерти не хотелось сейчас возвращаться на Землю за боеприпасами — рейд, по сути, только начался, и самое интересное было еще впереди. А это, собственно, означало, что надо беречь торпеды. Вот он их и берег, кромсая обреченный имперский ТАКР залпами мезонного орудия.

Они находились на задании всего трое суток — срок ничтожный для рейдера, основной задачей которого был поиск и уничтожение одиноких боевых судов Рекна. И тем не менее им повезло — во всяком случае и Снегов, и вся его команда, включая универ-пилотов, считали тот факт, что уже в третьей контрольной точке они напоролись на одинокий имперский крейсер, не просто удачей, а просто божественным даром.

Собственно, командир имперского корабля тоже так считал, по крайней мере в первый момент. Несколько удивившись тому, что эсминец (сенсоры идентифицировали рванувшийся в атаку кораблик совершенно однозначно) всего лишь при поддержке трех тяжелых истребителей осмеливается нападать на ТАКР, он, даже не считая нужным подымать истребители, приказал ударить прямо в лоб наглецу из своего главного калибра — мезонной пушки. Вообще говоря, капитана можно было простить — он совершил всего две ошибки, да и те — от недостаточной осведомленности. Хотя никто в имперском флоте не был осведомлен достаточно, чтобы узнать в атакующем эсминце новейший корвет Патруля «Викинг».

Синий луч ударил прямо в лоб «Викингу» и рекн, стоя на капитанском мостике, презрительно отвернулся — идиоты, что с них взять. Разве кто-либо в здравом уме способен на такую глупость — бросать вызов крейсеру… Увидев, как расширились от ужаса глаза оператора, он инстинктивно оглянулся. Противник, целый и невредимый, продолжал приближаться.

Игорь не хотел рисковать — он совершенно точно знал, что его щиты способны выдержать мезонный удар, поэтому подставлялся сознательно. В первую очередь для того, чтобы рекну не пришла в голову великая идея вместо эсминца полоснуть синим лучом по истребителям — такого обращения «Монингстары», несомненно, не вынесли бы.

Про себя он отметил очевидные просчеты командира крейсера. Прежде всего, тот должен был бы поднять истребители. И только после этого открывать огонь, но не одним, а двумя орудиями сразу. И подпустить эсминец поближе. А сейчас ему придется пожинать плоды своего невежества — во-первых, луч прошел мимо цели, лишь слегка зацепив поле по касательной — вполне допустимая ошибка при стрельбе по столь маленькой цели с расстояния в сто двадцать километров. И теперь его второе орудие, даже нанеся удар прямо в лоб корвету, не сможет пробить защиту.

Корвет стремительно шел к цели. Будучи уверен в собственной неуязвимости, Снегов намеревался не дать противнику возможности защищаться, а для этого требовалось исключить участие в бою имперских истребителей. К несчастью для рекнов, ТАКР шел на соединение со штурмовой группой на Рекне и не имел на борту легких «Стилетов» — на борту было лишь десяток «Рапир» — лакомый кусочек для Старка и его бойцов. И тем не менее Снегов не намеревался позволить им взлететь.

Второй луч ударил точно в нос корвета, взвыли сирены предупреждения — мощность носового щита упала до пятнадцати процентов. Однако настала пора и «Викингу» показать зубы. С такого расстояния прицелы позволяли нанести по массивному корпусу ТАКРа поистине хирургически точный удар, и он был нанесен. Мезонный луч вонзился в единственный флайдек имперца, изуродовав его взлетно-посадочную систему и разрушив систему энергоснабжения.

— «Фалькон», это «Викинг». Как слышишь меня?

— Пять из пять, «Викинг».

— Пока не суйся вперед. Думаю, через десять минут или чуть больше они все же запустят истребители.

— А ты не боишься, что через десять минут или чуть больше они от нас смоются? — Дику нисколько не улыбалось торчать в тылу.

— Есть идеи получше?

— А то! Подойдем чуть поближе, пробьем поле, проскочим внутрь и устроим им бычка на вертеле.

— Хорошо, только не тратьте зря торпеды, думаю, они нам пригодятся.

«Монингстары» рванулись вперед на предельной доступной скорости — их цель, пробоина в защитном поле крейсера, сделанная мезонной пушкой «Викинга», затягивалась с каждой секундой.

Нельзя сказать, чтобы все были в восторге от своего назначения. Ну, допустим, у Рича и Анни было проще — они просто разгадали на спичках, кому садиться за штурвал, а кому — в кресло стрелка, и «Кувалда», проклиная собственное невезение, поплелся в хвостовую часть «Звездочки». У Боба и Джоанны дела обстояли куда хуже — они чуть не подрались за право вести корабль в бой, и спасло их только вмешательство Дика, принявшего поистине соломоново решение — по четным дням «рулить» будет Боб, по нечетным — Диди.

— А если мы будем драться в двенадцать часов ночи? — ехидно поинтересовался Дженнингс — Устроим пересменку?

— Думаю ты, как джентльмен, уступишь даме — промурлыкала Джоанна, поправляя волосы. — Не так ли?

Боб насупился и ничего не ответил. Конечно, может это был и не самый лучший выход — заставить опытных пилотов переквалифицироваться в стрелков, однако Дик был искренне рад, что их команду не разделили. Сам он, продолжая летать с Юн-Си, не испытывал подобных сложностей, однако прекрасно понимал чувства своих ребят, которым приходилось менять привычную ручку штурвала на гашетки кормовой пушки.

В целом же на него, как и на остальных, огромное впечатление произвел сам «Викинг». Дик сразу и безоговорочно влюбился в корвет, причем его чувства разделяла вся команда до последнего техника. И теперь, пролетая мимо изящного корабля, он не мог не любоваться его плавными обводами.

— Я «Фалькон». Ребята, еще быстрее. Внимание, залп из АМГ, все сразу. Точка прицела — прямо по курсу.

Облако антипротонов устремилось вперед — истребители заметно поотстали. Крейсер, уже слегка залечив прожженную в защитном поле дыру, открыл шквальный огонь, однако истребители продолжали идти к цели, уворачиваясь от импульсных разрядов и покорно принимая удары лазерных трасс.

Наконец облачка антиматерии достигли цели и поле засияло быстро тускнеющим зеленым светом. Щиты не успели набрать даже трети мощности, поэтому не смогли противостоять удару пяти АМГ. Именно пяти, потому что свой второй выстрел Дик сделал с пятисекундной задержкой.

Теперь, увидев, как вспыхнуло и погасло зеленое свечение, он считал секунды: одна… две… три… четыре… пять… На шестой секунде поле должно было бы полыхнуть снова, однако этого не произошло — последнее облачко прошло сквозь щит беспрепятственно, а это значит, что гейген рекнов успешно пробит. Один за другим истребители нырнули в образовавшуюся щель. Теперь ничто не стояло между ними и бронированным корпусом ТАКРа.

— Диди, бери двигатели! Анни, бей все, что шевелится, особенно лазерные турели. Я поддержу. Давайте, сделаем его!

Лазерные стрелы с истребителей перекрещивались с ответными залпами турелей. Одна за другой огневые точки имперца прекращали стрельбу. С ракетными пусковыми установками было куда сложнее — пилотам приходилось выполнить весь комплекс высшего пилотажа десятки раз, однако конечная цель была достигнута — большинство ракет, потеряв управление, врезались в борт своего же крейсера, часть была сбита стрелками и только две попали в цель, серьезно, хотя и не смертельно, продырявив гейгены «Монингстаров» Дика и Анни. Джоанна, занимавшаяся С-двигателями, была в куда лучшем положении — кормовая часть крейсера далеко не так хорошо простреливалась, как того хотелось бы его капитану. Поэтому не прошло и пяти минут, как эффекторы С-драйва были превращены в полуоплавленные наросты на броне.

— «Миледи», теперь вырубай ракетницы, а то они нас уже достают! И поосторожней, не нарвись на неприятности.

— Есть, капитан! — Джоанна с наслаждением всадила импульсный залп в ближайшую пусковую установку. Видимо, в этот самый момент по каналу шла к выходу «пурга», потому что эффект получился просто замечательный — взрыв разорвал броню, оставив огромную дыру, откуда со свистом вырывался воздух.

Постепенно крейсер превращался в лишенную каких бы то ни было огневых средств металлическую болванку. Истребители умудрились при этом не получить практически никаких повреждений — только Анни была вынуждена все-таки выйти из боя и отлететь подальше от обреченного корабля — под ударами ракет и оставшихся в исправности импульсных орудий ее защита стала напоминать решето. Два остальных «Монингстара» продолжали кружить вокруг ТАКРа, поливая его огнем.

— «Фалькон», отходите! Я готов дать следующий залп.

— Момент, «Викинг»! — Дик точным ударом расплавил ствол мезонного орудия, мгновением позже лазер начисто перерезал вторую пушку — Джоан, отваливаем! Уходи с траектории выстрела.

Второй залп Снегова был менее удачен — луч всего лишь прожег дыру в крейсере, не зацепив жизненно важных узлов. Тем временем рекны, работая как проклятые, чуть ли не на руках вытащили первый истребитель из бокса и приготовили его к старту. Пилот категорически отказался садиться за штурвал и лететь на встречу неминуемой гибели. В ответ на это командир эскадрильи в упор выстрелил в пилота из ручного бластера и, пока техники оттаскивали в сторону еще дергающийся труп, сам занял место у штурвала «Рапиры». Увы, этот героический порыв был заранее обречен на провал — истребитель прожил всего две минуты после вылета из флайдека, ровно столько, сколько времени ушло у Дика и Джоанны на прицеливание и нажатие гашеток.

Спустя пять минут еще три «Рапиры» попытались прорваться к корвету, однако их ждала та же участь — сказывался тот факт, что эти машины были безнадежно устаревшими, особенно в сравнении с красавцами «Монингстарами».

Очередной залп Снегова прошел в считанных сантиметрах от бункера с топливом. Разумеется, будь его корабль крейсером, он мог бы стрелять куда точнее, однако, вынужденный наводить орудия на цель всем корпусом корвета, он никак не мог обеспечить требуемой точности.

Одна за другой поднялись семь «Рапир» — последняя надежда рекнов. Дик тоже понял, что надежда эта действительно последняя — больше истребителей на борту ТАКРа не было. В очередной раз сказывались относительно низкие боевые качества кораблей этого класса. Лишенный существенной поддержки эсминцев, крейсер был легко уязвим для маневренного и хорошо вооруженного корабля.

Все же семь, пусть и старых, истребителей представляли некоторую опасность, и Дик приказал занять оборонительную позицию. Монингстары атаковали противника треугольникоми сосредоточенный залп в миг превратил две имперских машины в облака обломков. Остальные набросились на универов с удвоенной злостью, однако сделать ничего не могли. Будь на их месте «Стилеты», Дик, пожалуй, немного поволновался бы, однако «Рапиры» были недостаточно маневренны, чтобы с должным изяществом уклоняться от огня своих куда более сильных противников. Еще мгновение — и одна из машин, исколотая лазерами хвостовых турелей, вышла из боя — похоже, пилот был убит или тяжело ранен, так как истребитель, кувыркаясь, удалялся от места схватки, не делая никаких попыток вернуться в строй. Никаких шансов на спасение у рекнов не было, и они это прекрасно знали. Не оборудованные С-драйвом, «Рапиры» не только не могли спастись, они не могли бы даже просто уклониться от схватки, поскольку скорость «Монингстаров» существенно превосходила их возможности.

Все было кончено спустя несколько минут, а еще через минуту очередной мезонный удар Снегова наконец-то достиг цели, превратив оплавленный крейсер в огненное облако.

— Говорит «Викинг». Операция завершена, возвращайтесь на борт.

— Вас понял. Поздравляю, Игорь, твоя стрельба выше всяких похвал.

— Взаимно, Дик. Думаю, эту победу стоит отметить…

Спустя шесть часов корвет сошел со струны в одной из мертвых звездных систем. Именно здесь был «почтовый ящик» — и приемники подтвердили, что для «Викинга» имеется послание. Дженнингс, жутко довольный тем, что настала его очередь сидеть за штурвалом, освободил истребитель из магнитных захватов и, погасив свои защитные поля, повел «Звездочку» к болтавшейся в нескольких километрах от корвета капсуле. Подводить к «посылке» сам корвет было опасно — стоит чуть не рассчитать расстояние, и, соприкоснувшись с гейген-щитом, капсула будет немедленно разрушена, а снимать свои поля Игорь не собирался — неоправданный риск.

Магнитный луч с «Монингстара» зацепил капсулу и втянул ее в люк истребителя. Боб подвел свою машину к «Викингу» и, дождавшись, когда оператор снимет часть экрана, нырнул в открывшееся окно и состыковался с корветом.

Прочитав заложенное в капсулу послание, Снегов нахмурился. Пилоты столпились вокруг него, ожидая новостей.

— В общем, мне это не нравится. — заявил Игорь после недолгого молчания. — От нас требуют, чтобы мы двигались вот сюда — он ткнул указкой в точку на карте, находившуюся в опасной близости от Рекна.

— Зачем? — поинтересовался Дик, не скрывая беспокойства — Что мы будем там делать под носом у имперцев?

Действительно, торчать на расстоянии одного-единственного прыжка от Рекна было небезопасно. Конечно, «Викинг» справится с любым или почти с любым кораблем имперцев, однако при условии, что тот будет один. В той же системе весьма велика была вероятность нарваться на сильный конвой.

— Приказано принять вахту у «Решительного». Не знаю, какого черта он там торчит, здесь об этом не говорится. Написано только, что там «почтовый ящик», только все послания подлежат незамедлительной доставке на Землю. Единственно, что утешает, так это то, что мы его подменим на двадцать четыре часа, не более. Ну, что скажете, пилоты?

— А что сказать — выразил общее мнение Рич — Приказ есть приказ, никуда не денешься. Им там виднее… Но мне это все равно не нравится.

— Ладно, по местам. — Снегов повернулся к штурману — Рассчитать траекторию, приготовиться к прыжку. Время старта — через тридцать минут.

Он повернулся к пилотам:

— А вы, ребята, пока можете отдохнуть. Ой, чует мое сердце, отдых у нас вряд ли будет долгим…

Имперский крейсер вышел на орбиту Ойкумены через четыре минуты после эсминцев — те, как обычно, шли первыми из опасения нарваться на неприятеля. Звезда — желтый карлик, имела всего две планеты. Первая, находившаяся к своему солнцу слишком близко, была просто раскаленным шаром, лишенным атмосферы. Вторая располагалась заметно дальше, примерно на такой же орбите, как Венера в Солнечной системе. Климат был жарким, и только на полюсах температура опускалась до приемлемой, а местной зимой, бывало, даже шел снег. В экваториальной же области температура воздуха в сто градусов была вполне нормальным явлением.

Люди поселились здесь недавно, не из любви к весьма неприятному климату, здорово напоминающему хорошо натопленную баню, а из чисто практических соображений. Местная флора, выросшая в столь экстремальных условиях, содержала ряд исключительно ценных веществ, которые для земной медицины были жизненно важны.

Поселок (назвать его городом язык не поворачивался, хотя сами жители предпочитали использовать именно это, в данном случае неоправданно громкое слово, да еще произносили его, если так можно выразиться, «с большой буквы») располагался в умеренной зоне поблизости от северного полюса. Война обошла его жителей стороной, по крайней мере обходила до недавнего времени. Большую часть года поселенцы проводили в джунглях, выискивая особо ценные растения. Они и о начале войны узнали чуть ли не спустя месяц, когда не появился в назначенный срок очередной трейдер и они были вынуждены отправить на Землю свои возмущения этим фактом. Ответ Земли на некоторое время поверг их в панику, однако постепенно, собравшись с мыслями и обсудив проблему друг с другом, они совершенно справедливо пришли к выводу, что их эти события их непосредственно не касаются. Разумеется, некоторые приняли войну близко к сердцу — десятка полтора молодых парней и девушек с первым же кораблем отправилась на Землю — предлагать Патрулю свои услуги. Остальные вполне справедливо сочли, что наиболее приемлемым вкладом в дело победы будет увеличить выпуск лекарственного сырья. И потом месяц за месяцем в их жизни ничего не изменялось, и лишь прилетающие изредка трейдеры вносили в повседневную рутину толику разнообразия.

Бразраару были совершенно точно известны координаты поселка, однако он не имел ни малейшего представления о системах ПВО Ойкумены вообще и поселка в частности. Поэтому первое, что он сделал, это отправил на планету зонды. Теперь оставалось только получать с них информацию. Хотя на орбите и не было обнаружено неприятельского флота (Рейкер вздохнул чуть спокойнее), Бразраар тем не менее принял все мыслимые меры предосторожности. Истребители патрулировали пространство, эсминцы ни на шаг не отходили от крейсера.

Огромный экран главной рубки был поделен на шестнадцать участков — каждый фрагмент принимал изображение от одного из запущенных зондов. Довольно долго на экранах мелькали облака, да далекая земля. Затем изображение укрупнилось — зонды перешли на бреющий полет, прочесывая местность в заданном квадрате. И наконец, спустя двадцать минут после схода крейсера со струны, один из зондов неподвижно завис над центром поселка. Получив от компьютера сигнал, что цель достигнута, остальные капсулы переключились на свободный поиск и начали исследовать близлежащую территорию.

Рейкер изобразил на лице удивление, а в позе — заинтересованность. Бразраар тоже уставился на экран, все еще не желая понять, что увеселительная поездка сорвалась. Поселок был пуст, и это было очевидно даже для неспециалиста.

— Не может этого быть… — прошептал Бразраар, чувствуя, как прямо на его глазах рушатся его планы на будущее — Нет, не верю. Диспетчер, приготовьте к спуску челнок. Передайте экспертам, пусть спускаются на планету. Истребителям — прикрывать шаттлы. Я уверен, они где-то здесь. Наверняка прячутся от нас… но мы найдем их, из под земли достанем!

— Видно же, что там никого нет — пожал плечами Рейкер. Ему не очень хотелось, чтобы специалисты начали копаться в брошенных домах — если они найдут доказательства того, что эвакуация провели буквально вчера, то у Рейкера могут быть проблемы. Особенно учитывая «теплое» отношение Брасса. — Надо сматываться отсюда, пока не влипли в историю.

— Нет! — рявкнул адмирал. — Я выясню, что тут произошло. И не лезьте мне под руку, полковник…

Шаттл высадил на центральной площади поселка шестерых экспертов, которые немедленно начали обыск зданий. По мере того, как их доклады поступали к Бразраару, тот мрачнел все больше и больше, в то время как Рейкер, стараясь придать лицу озабоченное выражение, в душе безмерно радовался. Специалисты Сергеева поработали на славу. Мебель в домах покрывала пыль, остатки пищи в шкафах имели по крайней мере недельную давность. Включенные компьютеры честно сообщали, что последний раз они работали восемь дней назад, а то и еще раньше. У «мэрии» висел на стене листок с документом, который требовал от жителей приготовиться к эвакуации, которая должна была состояться в период с… по…, в общем, последний срок отъезда также отстоял от текущего момента на семь суток.

«Ладно, засохший хлеб и компьютерные файлы — это все довольно просто реализуемо — думал Рейкер, наблюдая, как все больше и больше портится настроение у Бразраара. — А вот как Сергеев организовал более чем миллиметровый слой пыли?»

Поставив для себя задачу, Рейкер начал решать ее с присущим ему педантизмом. Внимательно осмотрев местность и не заметив ничего интересного, он взял на себя управление одним из зондов и принялся гонять его по поселку и вокруг него. В этом он был не одинок — пока эксперты обшаривали здания, их коллеги на борту крейсера изучали окрестности через сенсоры зондов, в довольно безнадежных попытках обнаружить что-нибудь такое, что сможет улучшить настроение разгневанного адмирала..

Наконец он нашел то, что искал. Верхушки некоторых деревьев были слегка пригнуты к земле, деформированы, словно на них обрушился шквальный ветер. Да пожалуй так и было, когда увозивший поселенцев трейдер, как понял полковник, ушел на струну, находясь непосредственно над поселком. Воздух, рванувшийся заполнять образовавшуюся пустоту, поднял такую пыль, которая потом, наверняка, полдня оседала, создавая требуемый Сергееву эффект заброшенности помещений.

К тому времени Бразраар принял последний отчет. Эксперты в один голос утверждали, что поселок покинут неделю назад, покидался без спешки, все ценное вывезено, оставлены малозначительные или слишком громоздкие предметы. На основании изложенного можно сделать вывод о том, что людей на планете нет.

На адмирала было жалко смотреть. Он осунулся, сразу как-то постарел, сгорбился в кресле.

— Уничтожить поселок. Торпедой. — сухо приказал он. Даже вечно бессловесные офицеры удивленно переглянулись. На всей планете и так не слишком-то много мест для жизни, а загадить радиацией такой хороший участок… Однако привычка повиноваться была сильнее.

Тяжелый «смерч» разорвался прямо над центральной площадью поселка, на высоте около ста метров. Пластиковые дома моментально вспыхнули, тут же к ним присоединились деревянные постройки, однако просто стоять и гореть им было не суждено — мгновением позже взрывная волна прошлась по зданиям, разнося их в щепки, сметая деревья, заборы, брошенные тяжелые флаеры, которые вывозили из джунглей собранный урожай… Через несколько секунд все было кончено, даже с высоты орбиты, на которой находился крейсер, с небольшим увеличением поселок казался огненным морем.

— Возвращаемся — приказал адмирал. — Здесь нам больше делать нечего.

Рейкер и Рами сидели в его каюте и обсуждали политику Империи. Такая постановка звучит громко, но если подумать, то о чем же могут говорить в такое время мужчина и женщина. Только о войне или о любви. Вторая тема сегодня поднималась неоднократно, включая практические эпизоды. Пришло время для первой.

— Честно признаться, я, наверное, никогда не была такой патриоткой, какой меня хотел бы видеть папочка — сказала графиня, растянувшись на узкой койке и тесно прижавшись к полковнику. — Никогда не понимала, зачем вообще нужна вся эта война. У меня было несколько знакомых землян, они учились в нашем университете, по обмену. Я, конечно, не могу сказать, что испытывала к ним особую любовь, но не было и особой неприязни… А потом я видела, как толпа рвала их на части, и мне их было жалко… хотя я понимаю, что такие чувства неправильны и… Папочке, я, конечно, ничего подобного не говорила и не скажу. Он так верит в мою преданность Империи и ее идеалам… Ну Империи — ладно, а вот эти самые идеалы мне не очень нравятся.

Рейкер не был уверен, что в каюте нет прослушивающих устройств, поэтому решил просто посмотреть реакцию Рами на сообщение, которое любого «нормального» рекна даже не заставило бы поморщиться. Откинувшись на подушку и задумчиво лаская тело возлюбленной, он сказал:

— Зря ты так. Что хорошего может быть в землянах — они захватили в космосе все, до чего смогли дотянуться, оставив нам подбирать за ними объедки. Тогда слова «Империя Рекн» ничего не значили ни для кого, кроме нас, зато теперь нет в галактике живого существа, которое не относилось бы к нам либо с уважением, либо со страхом. Лучше — со страхом. Что касается землян, то из них получаются прекрасные консервы. Ты разве не слышала, всех пленных свозят на специальные планеты, где из них готовят разного рода концентраты, пищевые пайки и многое другое. Я бы даже сказал, что пленные земляне здорово помогают нам в войне…

Рами отшатнулась от Рейкера, несколько секунд смотрела на него дикими, раскрытыми от ужаса глазами, затем по ее телу прошла судорога и ее вырвало — спасибо, что в последнюю минуту она отвернулась и содержимое ее желудка не полетело Рейкеру в лицо.

— Ты… ты… ублюдок… бревно бесчувственное… подонок… — схватив в охапку свою одежду, она как была, абсолютно голая, выскочила в коридор, на ходу натягивая комбинезон.

Рейкер проводил ее взглядом. Да, у Рами правильные представления о происходящем, во всяком случае именно такие, какие имел и он сам. Чудная девушка, жаль будет ее потерять. Однако он понимал, что разведчик не может заводить стойких привязанностей — это может быть использовано против него. «Может, эта ссора и к лучшему — думал он, морщась, при виде мерзкой зеленоватой лужи на полу, которая распространяла далеко не изысканные ароматы — Это никак не могло продолжаться долго… Со мной она пропадет, наверняка пропадет, и то, что ее отцом является Брасс, ей не поможет. Граф из тех, кто способен упрятать в застенки собственную мать, не то что сожителя дочки. Тут он и не поморщится. А графиню наверняка посадят до конца войны под домашний арест, а то и что-то похуже сделают. Как просто — вы, Рейкер, скажите нам то, что мы хотим знать, а мы в благодарность за это не будем мучить эту красотку у вас на глазах. А в противном случае, поверьте Рейкер, мы сделаем девочке очень больно. И она будет с самого начала знать, что ее боль — следствие вашего, Рейкер, нежелания помогать Империи».

Однако проще было приказать себе забыть о существовании Рами, чем сделать это. В жизни Рейкера давно не попадался кто-либо, столь близкий его душе, столь соответствующий его вкусам. Наконец, достигнув с самим собой некоторого компромисса, основанного на том, что сейчас он найдет Рами и загладит свою вину, а как-нибудь потом медленно и безболезненно завершит их отношения, так, чтобы не причинить графине слишком большого горя. Успокоившись, он отправился на поиски подруги.

Рами он нашел плачущей у нее в каюте. Сам факт, что у простой санитарки при корабельном медотсеке была собственная каюта, да еще в два раза больше, чем у Рейкера, говорил о той роли, которую сыграл граф Брасс в получении ей назначения. Открыв дверь на стук полковника, она первым делом плюнула ему в лицо и попыталось захлопнуть дверь перед его носом, да еще желательно так, чтобы этот самый нос смялся в лепешку. Однако соревноваться с профессиональным военным в скорости реакции ей не стоило.

От плевка полковник уклонился, разбить себе нос не позволил. Зайдя в каюту, он аккуратно прикрыл за собой дверь, затем обнял вырывающуюся из его рук графиню и принялся шептать ей на ухо самым ласковым тоном, на который был способен.

— Милая, успокойся… Не надо так расстраиваться…

Отчаянные попытки Рами освободиться из объятий Рейкера постепенно перешли в безудержные рыдания. Она обмякла в его руках и позволила усадить себя на кровать.

— Рейкер, родной мой, скажи, что ты пошутил, ну пожалуйста. Это же неправда, да? Этого ведь просто не может быть…

— К сожалению, это все правда. — сказал Рейкер, продолжая гладить голову девушки — И поверь, от признания этого мне не легче, чем тебе. Мне тоже кажется, что такие действия позорят нацию. Возможно тебе станет легче, если я скажу, что земляне обнаружили планету-фабрику и освободили всех находящихся там заключенных…

— Да? — сквозь слезы улыбнулась Рами — Это хорошо… Только этого мало… неужели больше ничего нельзя сделать?

— Не знаю, милая… — прошептал Рейкер — пока не знаю…

Когда крейсер вышел на орбиту Рекна, полковник поднялся в главную рубку и включил передатчик. События последних часов перед вылетом наполнили его душу дурными предчувствиями, и сейчас было самое время проверить их справедливость. В том, что Брасс не станет возводить на него напраслину из личных побуждений, Рейкер почти не сомневался — граф был профессионалом в лучшем смысле этого слова, поэтому не унизится до элементарной клеветы. Вот по-тихому отправить Рейкера на небеса — это другое дело, тут у него есть не только повод, но и широкие возможности.

Набрав код, он вслушивался в гудки вызова. Видеофон на его вилле не отвечал довольно долго, однако экран наконец все же осветился. На полковника глядело лицо Риша — может, ему показалось, что правый глаз старика немного подергивается, или просто рябь пробежала по дисплею…

— Привет, Риш! — деланно веселым тоном приветствовал он своего дворецкого. — Как идут дела?

— Все прекрасно, милорд. Только одна неприятность — этот оболтус Рассер брал вашу машину для какой-то своей поездки, и, когда ставил ее в гараж, слегка помял крыло.

— Да? — услышав кодовую фразу, Рейкер весь напрягся, однако со стороны это было незаметно, во всяком случае он на это надеялся. В любой ситуации, обрывать разговор, едва начав, было нельзя, это могло вызвать подозрение, прежде всего на голову искренне преданного ему старика. — Я, кстати, не раз говорил ему, чтобы мою машину он не трогал. В конце концов, я плачу ему достаточно много, чтобы он мог позволить себе купить собственную. Пожалуй, он должен понести наказание.

— И я ему твердил об этом, милорд. Но вы же знаете Рассера, он слушается только вас, да и то, когда вы близко. Такого старика, как я, он вообще в грош не ставит… Только я думаю, господин, он уже достаточно наказан тем, что доставил вам неприятности. Поверьте, он вам предан, как и все мы… Милорд, когда вас ждать? Ремонтники должны вот-вот появиться, думаю, к вашему приезду все будет в полном порядке.

— Думаю, к вечеру. Скажешь шоферу, пусть подгонит машину ко дворцу, я чертовски устал. Но работа — прежде всего.

Внезапно Рейкеру в голову пришла мысль — а может, старик забыл о договоренности? Может, первая фраза вылетела случайно. Не мешает еще раз удостовериться…

— Ну а кроме битой машины, надеюсь, все нормально? — полковник постарался, чтобы его голос звучал слегка расстроено и чуть сердито, как и положено говорить хозяину, которого нерадивые слуги ввели в расходы.

— Да, господин. Все отлично . — Риш говорил совершенно спокойно, с обычной ноткой добродушной ворчливости, которое вырабатывается у той категории слуг, которая давно отождествляет своих хозяев со своей родней — Если бы не Рассер, то я бы сказал, что все идет просто великолепно . Да, милорд, на ваше имя поступило много почты, однако я запретил Рассеру ее просматривать, хотя он кричал, что он секретарь и имеет на это право.

— Правильно, Риш. Вечером я все просмотрю. А Рассеру передай, чтобы он поменьше совал нос не в свое дело… впрочем, я сам с ним поговорю. Ладно, до вечера.

Когда экран видеофона погас, Брасс позволил себе расслабить пальцы, обхватившие рукоятку бластера. Жалкий старик (и зачем его Рейкер держит, наверное, по привычке) повернулся к всесильному графу.

— Я все сделал правильно, господин?

— Да. Я вполне удовлетворен. Можешь идти, но оставайся поблизости, если этот предатель позвонит снова. Мои люди разместятся на втором этаже. И проследи, чтобы убрали этот труп — Брасс кивнул в сторону скорчившегося в углу тела Рассера. — И помни, старик, ты жив только потому, что в тебе долг перед Империей возобладал над долгом перед хозяином. Надеюсь, что в будущем ты будешь столь же лоялен.

Граф был недоволен — проникновение в дом Рейкера прошло не так гладко, как ему бы хотелось. Особенно это касалось идиота-секретаря. Мальчишка пытался защищать дом хозяина с каминной кочергой в руках и, разумеется, незамедлительно получил свое. В глубине души Брасс относился к этому сопляку с большим уважением — старик, тот совсем другой, трус и подхалим. Как кланялся старому хозяину, так теперь будет кланяться и новому. А если ему пригрозить хорошенько, то он и сапоги лизать начнет.

Сегодня утром он получил донесение от своего агента. Капитан, который должен был доставить капсулу, сильно задержался в пути — у эсминца вышел из строя двигатель и несколько дней ушло на ремонт. В настоящее время капитан сидел в камере и ожидал расстрела — за невыполнение приказа. Ему было сказано доставить послание незамедлительно, а этому идиоту захотелось вручить его Брассу лично. Что ж, он удостоился этой чести. А теперь его необходимо расстрелять, поскольку таким кретинам в армии не место.

Из сообщения Геллера вина Рейкера была ясна и очевидна. И в том, что последний рейд Бразраара тоже закончится ничем, Брасс нисколько не сомневался — предатель наверняка предупредил макак. Однако просто так арестовать советника Императора он не мог — шум, который неизбежно поднялся бы в прессе, был не на руку имперской пропаганде, утверждающей что все без исключения рекны сплотились перед лицом земной экспансии. Значит, взять Рейкера надо было тихо, без шума и пыли.

Что ж, остается ждать приезда хозяина виллы. Брас сел в кресло и сладко потянулся. Он подождет, недолго осталось…

Выключив видеофон, Рейкер несколько секунд смотрел в потухший экран. Да, предупреждение было совершенно очевидно, ему надо уносить ноги. И тем не менее его беспокоил один факт — Рассер и Риш, несмотря на регулярные перепалки, искренне любили друг друга и никогда не было случая, чтобы один из них стучал на другого. Никогда… «Может, Риш хотел что-то сказать относительно Рассера — думал полковник, раз за разом прокручивая разговор в памяти и анализируя каждое слово — Может, подтекст кроется в словах, что Рассер уже достаточно наказан? Имеется ли в виду, что Рассер пострадал? Или это просто ничего не значащая фраза… Но эта фраза не характерна для Риша, ох как не характерна. В любой другой ситуации он бы просто промолчал об этом происшествии. Ладно, все равно удостовериться ни в чем нельзя. Надо действовать, пока еще не поздно».

В том, что пора подумать о бегстве, он не сомневался, даже в том случае, если все это одна большая ошибка. И дело было не в приказе Сергеева — просто Рейкеру смертельно не хотелось погибать просто так, как корова на бойне. В этом сказывалось и его воспитание и жизненные принципы Империи в целом. Умри, но умри сражаясь. Принеси пользу своею жизнью, но и окажи помощь остальным, расставаясь с ней. Эти каноны вошли в его кровь так же прочно, как знание родного языка, и следовал он им бессознательно.

Теперь предстояло решить, как покинуть корабль, и при этом не поднять по тревоге всю орбитальную оборону. Пара хороших идей на этот счет у него была, однако основной недостаток хороших идей в том, что их надо еще как-то претворять в жизнь.

Подумав, он решил воспользоваться «Алебардой», благо на борту крейсера были истребители этого класса. Идеальный вариант для побега — машина оснащена С-драйвом, хотя и с не слишком большим запасом хода. Впрочем, много ему не понадобится — главное, добраться до «почтового ящика», а там его примет на борт эсминец. Дело за малым — надо захватить «Алебарду». Вот только как?

Выход нашелся внезапно — подвернулась счастливая случайность. Выйдя на летную палубу, полковник подошел к стоящему на площадке лифта истребителю, в который как раз собирался забраться пилот. Действуя больше инстинктивно, полковник подошел к пилоту:

— Минуточку, офицер…

— Капитан Барк, сэр. Готовлюсь к патрульному вылету. Задание…

— Вы не готовы, капитан Барк! — глаза полковника метнули молнии. Офицер съежился, он знал свою вину и понимал, что пойман. — Вы пили!

Да, это действительно была удача. Среди рекнов пьянство распространено примерно так же, как у людей некрофилия. То есть такие случаи были очень редки, их всячески скрывали. Только элита позволяла себе небольшое количество хорошего вина, а этот… офицер (недостойный столь высокого звания) был сильно пьян. Очень сильно. И Рейкера нисколько не волновал тот факт, что по земным меркам такое состояние никто не назвал бы даже «навеселе» — здесь не Земля и требования тут другие.

— П-простите, сэр… — заикаясь, ответил капитан — Б-больше не повторится… Я никогда…

— Вот именно, капитан. Больше не повторится. Отдайте ваш ключ от корабля… лейтенант. Немедленно.

На офицера было жалко смотреть. Дрожащей (то ли от подпития, то ли от унижения, то ли от страха) рукой он отдал Рейкеру магнитную карточку, дававшую допуск к компьютеру истребителя.

— Трибунал решит, вернуть ли ее вам или нет. А теперь вон отсюда. Доложите вахтенному офицеру, что я велел заключить вас под стражу. И… чтоб глаза мои вас не видели.

На мгновение ему показалось, что офицер действительно испарился, во всяком случае он исчез с флайдека быстрее, чем Рейкер смог бы сосчитать до трех. «Хоть исполнителен — криво усмехнулся полковник — Может, еще и не все потеряно».

Он сел в кресло пилота и включил прогрев С-драйвов. Дежурный офицер, разумеется, препроводит этого болвана на гауптвахту, после чего пойдет докладывать об этом диспетчеру, однако на это уйдет время. Много времени. Он успеет прогреть двигатель и уйти на струну прямо отсюда, а потом уж путь Империя поднимает тревогу, им будет его уже не догнать.

— Привет, Рейкер — милый голосок оторвал его внимание от пульта управления — Что вы здесь делаете?

От неожиданности он несколько секунд не мог придумать подходящего ответа, затем сказал:

— Решил вспомнить молодость, Рами. Я же рассказывал, что раньше я был пилотом боевого истребителя, летал и на таких машинах. Помню, как то…

— И куда вы намереваетесь лететь сейчас? — графиня забралась в истребитель и свернулась калачиком на кресле стрелка. Откровенно говоря, только ее миниатюрная фигурка позволяла ей занять такую позу, сиденья в истребителе комфортом не отличались.

— С чего вы взяли, что я вообще собираюсь куда-то лететь?

— У вас С-драйв прогревается. — пожала плечами Рами, стараясь устроиться поудобнее. — Это и слепому видно.

— Это стандартное требование для любого истребителя…

— Вот именно. Кстати, я хотела рассказать вам о своем разговоре с отцом. Граф просил меня немедленно прибыть домой, ну, это понятно. И очень интересовался вами. Кстати, откуда он знает, что наш полет закончился неудачей? Адмирал разве уже послал официальный доклад?

Вот и все встало на свои места. Раз граф знает о том, что рейд провалился до получения официального отчета Бразраара, значит он имеет основания это предполагать. А единственное основание для этого — твердое знание того, что он, полковник Рейкер, передает информацию землянам, которые непременно эвакуируют мирных жителей, чтобы не подвергать их опасности. И все намеки Риша стали понятны. А Рассер… видимо, у него серьезные проблемы, если он вообще жив.

Теперь у Рейкера была другая проблема — что делать с графиней. Попросить ее удалиться — не послушается. Выгнать — может поднять шум. До прогрева двигателей было необходимо еще минут десять.

— Адмирал не посылал доклада. А информация вашего отца идет от других источников. Интересуетесь, от каких именно?

— Разумеется, если только это не военная тайна. И тем более расскажите, если тайна.

— У него есть один очень ценный агент на Земле. Думаю, этот агент сообщил ему… что я работаю на разведку Патруля. И он сделал правильные выводы, что я не могу допустить захвата людей для… утилизации.

Графиня от удивления раскрыла рот и уставилась на Рейкера с немым вопросом в глазах. Секунд через двадцать она обрела дар речи и с грехом пополам выдавила из себя:

— Рейкер, ты это серьезно? Или у тебя такие шуточки?

Он взглянул красавице в глаза и утвердительно кивнул.

— Совершенно серьезно. И я намерен сейчас скрыться от столь пристального внимания УБИ. Попросту говоря, удрать. В нескольких световых годах отсюда меня ждет корабль, который доставит меня на Землю. А ты… Ты имеешь право выбрать. Если хочешь, можешь сейчас выйти и поднять тревогу. Или можешь дать мне улететь.

— Да… выйти… поднять тревогу — горько усмехнулась Рами, кивая в сторону пристегнутого к бедру полковника бластера — И получить лазерный луч в спину…

Рейкер, который на самом деле собирался лишь оглушить девушку чем-нибудь тяжелым, кулаком например, искренне возмутился.

— Я клянусь… честью офицера, что если ты захочешь поднять тревогу, я не буду тебе мешать. — он совершенно серьезно собирался выполнить эту клятву, даже если бы ее исполнение означало для него пытки и смерть — Еще шесть минут я не смогу уйти на струну. За это время меня можно расстрелять раза четыре. Решай.

Рами молчала. Ее взгляд был устремлен куда-то в угол, мимо Рейкера. Пауза затягивалась, и он уже думал, что надо как-то разрядить обстановку, когда графиня наконец сказала:

— Да… пожалуй, я верю, что ты выполнишь эту клятву. И, наверное, надо поверить и в то, что ты рассказывал об… переработке военнопленных. Но тогда нельзя уже будет верить во все, что окружало меня с детства. Ведь если это правда, то и папа об этом знал… И считал это все нормальным.

Она снова надолго замолчала. Щелкал таймер, отмеряя время, оставшееся до полной готовности двигателей. Рейкер, не желая давить на психику подруги, повернулся спиной и начал вводить в навигационный компьютер координаты цели, на всякий случай стараясь делать это так, чтобы Рами не видела цифр. Впрочем, она вообще не смотрела на пульт.

— Какая мерзость… Я никогда не думала, что смогу сказать так об Императоре и о нашем народе. Может, ты и прав. Может, с этим надо как-то бороться. Скажи, Рейкер, ты говорил, что земляне освободили часть пленных, которые должны были пойти на переработку. Это правда?

— Да. — коротко ответил Рейкер, не поворачиваясь к ней. — Из-за этого и разжаловали Бразраара. Он не сумел их уничтожить.

— А… скажи, ты тоже приложил к этому руку?

— Да. Координаты планеты-комбината держались в секрете. Мне удалось добыть эту информацию и переправить ее на Землю.

Пискнул сигнал готовности С-драйва. Электронный навигатор вычислил курс и готов был привести программу в исполнение. Рейкер поднял глаза на Рами. Рекни плакала, закрыв лицо руками.

— Время вышло, Рами. — устало сказал он — Ты дашь мне улететь? Или… впрочем, объявлять тревогу поздно, надо было делать это раньше. Теперь меня уже практически невозможно задержать. Рами, тебе надо выйти, чтобы я мог стартовать. И отойти подальше от истребителя…

— Раньше ты называл меня «милая» — всхлипнула графиня — А потом, разве я не сказала? Я лечу с тобой.

— Рами, милая моя Рами! — задохнулся от радости Рейкер — Я не смел даже просить тебя об этом, здесь ведь у тебя прекрасное будущее, ты вращаешься в высших кругах имперской знати. И твой отец…

— Я не хочу его видеть… и я люблю тебя, Рейкер, люблю, понимаешь? И хочу быть с тобой, всегда, вместе…

Истребитель с хлопком исчез прямо с летной палубы авианосца. А спустя несколько минут пришел приказ Брасса — немедленно арестовать Рейкера. Граф все же решил подстраховаться, однако было уже поздно. Со злости он приказал расстрелять идиота, который своими руками отдал предателю ключ от боевого истребителя. Этот приказ, в отличие от предыдущего, Бразраар немедленно привел в исполнение, радуясь, что может сделать хоть что-то. Сразу все поняв, он мечтал лично перегрызть Рейкеру горло — еще бы, из-за этого шпиона пошла крахом вся его карьера. Тем временем вовсю работали компьютеры крейсера, вычисляя возможные траектории прыжка. Император лично отдал приказ — догнать и уничтожить.