Приятное знакомство

— О, полковник, вы не могли бы нам рассказать о Бразрааре? Ходят совершенно невероятные слухи, что адмирала разжаловали… — красивая молодая рекни в роскошных мехах и драгоценностях, стоивших, по всей видимости, гораздо больше, чем Рейкер получал в год, кружилась в танце, поддерживаемая твердой рукой офицера. Он познакомился с молодой графиней Рами Брасс всего два часа назад, и все это время красавица не умолкала ни на минуту. Временами ее болтовня порядком раздражала Рейкера, однако вечер в обществе этой красотки был, безусловно, не так уж и плох. К тому же рекни была отнюдь не дура, и Рейкер не без оснований полагал, что столь пристальное внимание графини привлечено к его персоне не без подачи ее отца, поэтому тщательно следил за тем, что говорил и делал.

— Ну расскажите, полковник! — продолжала щебетать графиня — Папочка никогда не говорит о работе ни слова, а мне так интересно. Вы знаете, полковник, Бразраар был для меня почти вторым дедушкой, он бывал у нас так часто, что я совершенно серьезно считала его членом нашей семьи.

— Увы, графиня, я был бы рад удовлетворить ваше любопытство — ответил Рейкер, прижимая к себе партнершу, подумав про себя, что с удовольствием удовлетворил бы не только любопытство, но и кое-что другое — Но я, к сожалению, совершенно не в курсе дела. Видите ли, Император беседовал с адмиралом наедине, поэтому мне неизвестна тема их беседы.

Графиня капризно сморщила губки, но затем сменила гнев на милость. В конце концов этот вечер был довольно нудным, и этот милый Рейкер приятно скрашивал однообразие подобных приемов. Рейкер был не вполне прав в своих подозрениях — Брасс действительно порекомендовал дочери не обходить вниманием гостя, однако Рами была весьма очарована серьезным офицером, который не бросился в первую же минуту расточать ей все те же набившие оскомину комплименты, которые ей приелись еще года три назад.

— Здесь так жарко, полковник… или я могу называть вас по имени?

— Разумеется, графиня…

— О, зовите меня просто Рами. Знаете, Рейкер, когда меня называют графиней, я сразу чувствую себя этакой столетней старухой, которая без помощи слуг не способна даже встать с инвалидной коляски. Выйдем на террасу, глоток свежего воздуха мне сейчас просто необходим.

Этот прием, устроенный кем-то из сливок местного общества, был очередным в длинном списке приглашений, которые градом сыпались на Рейкера. Поскольку его статус Советника был официально утвержден и обнародован, то известность полковника в свете заметно выросла. Большая часть приглашений отправлялась в самое подходящее для них место — в корзину, однако игнорировать все подряд он не мог. Во-первых потому, что это просто было не принято, во-вторых, потому что некоторые могли расценить отказ как оскорбление, и в третьих, потому, что работа отупляла и измученный мозг время от времени настоятельно просил передышки. Все это сводилось к тому, что рано или поздно полковник принимал то или иное приглашение, как сейчас, в частности, и проводил целый вечер в компании имперской элиты. Пару раз его откровенно пытались сосватать, однако женитьбы его нисколько не интересовала, особенно принимая во внимание характер его нынешней деятельности, той, разумеется, о которой (Рейкеру очень хотелось в это верить) не подозревал Брасс.

Сегодня, пожалуй, был первый прием, о приходе на который он не жалел. И причина этому стояла сейчас рядом с ним, закутавшись в меха и с наслаждением вдыхая прохладный воздух. Не смотря на постоянный контроль за своей речью и даже мыслями, Рейкер осознавал, что компания этой рекни приносит ему радость.

— Скажите, Рейкер, что вы думаете о моем отце? — внезапно спросила Рами, повернувшись лицом к спутнику. — Только честно.

На мгновение он задумался, затем совершенно искренне ответил:

— Я его уважаю. И, наверное, боюсь.

— Его все боятся — пожала плечами Рами — Это очевидно и доказательств не требует. Я тоже его боюсь, может и несколько по другим причинам, чем все остальные. А вот уважать — это интересно. За что?

— Почему это вас так интересует?

— О, не думайте, что я выполняю его задание! — расхохоталась Рами, увидев озабоченное лицо полковника и тем самым вгоняя его в краску — Нет, серьезно. Он, разумеется, попросил меня уделить вам побольше внимания, но это его стандартное «поручение», и я не отчитываюсь перед ним, по крайней мере — тут она сделала многозначительную паузу, которую Рейкер, при желании, мог истолковать более чем двусмысленно — По крайней мере в том, в чем не считаю нужным. А что касается моего интереса, то все очень просто. Я часто задаю подобный вопрос. Одни говорят о страхе, другие — и поверьте, таковых немало — о ненависти, неприязни и других подобных чувствах. Вы первый заговорили об уважении. Ужасно интересно, чем может папочка заслужить уважение такого как вы. Обычно полицейские ищейки вызывают в лучшем случае презрение, а то и неприкрытую враждебность.

Рейкер вновь задумался, в душе решив быть искренним почти до конца. Сейчас он перепроверял свои чувства к Брассу и постепенно приходил к выводу, что действительно уважает графа, несмотря на то, что во всей Империи сейчас у него нет более опасного врага.

— Видите ли, граф — профессионал. Я не могу не относиться с искренним уважением к рекну, который в работе успешно совмещает два принципа «желаю» и «умею». Знаете ли… Рами, в армии много тех, кто слишком часто говорит «желаю», хотя по умственному уровню многие рядовые солдаты на голову их выше. В то же время есть немало умных и образованных специалистов, которые с удовольствием будут плевать в потолок, как только им представится такая возможность, вместо того, чтобы применять свои знания там, где они нужны.

— Наверное, вы правы — задумчиво сказала Рами, облокотившись на перила и рассматривая раскинувшийся вокруг город, погруженный в сумерки и расцвеченный тысячами огней. — Да, папа всегда был профи… Работа прежде всего, прежде семьи, прежде меня, прежде мамы… Когда мама умерла, он, кажется, даже этого не заметил. Только работать стал больше. Вы не будете возражать, полковник, если мы сбежим отсюда. Я устала, проводите меня домой.

— Конечно, графиня…

— Называйте меня Рами, полковник. Я люблю свое имя. Его дала мне мать, папе оно никогда не нравилось.

На свою виллу Рейкер попал только утром — оказалось, что Рами совсем не так уж и устала. Пожалуй, за последний год это была первая рекни, с которой он был близок, и сейчас полковник прислушивался к своим чувствам. Графиня ему чертовски нравилась, и с этим ничего нельзя было поделать. В постели она была именно такой, какой ему хотелось ее видеть — в меру опытная, но совершенно не распущенная. Очевидно, он не первый ее сексуальный партнер, однако в ней не было той раскрепощенности, которая идет как следствие от избытка постельных приключений. Конечно, нотку застенчивости можно симулировать, и он не был большим знатоком в этой области, однако шестое чувство подсказывала ему, что рекни была сама собой, она хотела его и немного стеснялась этого. Он ее заинтересовал, и это — приходилось признать — было взаимно.

И все равно на душе было неспокойно, хотя он не смог определить причину этого. Тревога вряд ли была связана с Рами, хотя усиление внимания со стороны Брасса не могло его не волновать. И на работе все вроде шло нормально — Император в последнее время его не трогал, видимо, не возникало особой потребности в его «советах», так что дни проходили монотонно и скучно. И тем не менее что-то подсказывало о приближении опасности — возможно, это нормальное состояние разведчика, однако Рейкер привык доверять своим чувствам и интуиции.

Он протянул руку, и нажал кнопку звонка. Как обычно, Риш появился почти мгновенно. Полковник молча указал старику на стул, и тот сел на краешек, ссутулившись — годы давали себя знать, от них никуда не скроешься. Старику пора было на покой, и Рейкер не раз предлагал тому очень солидную пенсию, однако Риш упрямо отказывался от этакой (весьма редкой в Империи) благодати, уверяя господина что без него этот дом полетит в тартарары. Кое в чем он был прав, и господин это не мог не признать.

Некоторое время оба молчали, Риш все так же неподвижно сидел на стуле, Рейкер задумчиво крутил в руках ножницы из письменного набора. Затем он поинтересовался:

— Риш, я могу тебе доверять?

— Конечно, милорд.

— Всецело, как самому себе, не опасаясь предательства?

Или Рейкеру показалось, или глаза старика предательски заблестели. Во всяком случае, голос дворецкого (эта должность автоматически следовала за получением Рейкером дворянства, хотя его вилла никак не тянула на дворец) слегка дрожал.

— Неужели, милорд, я чем-то заставил вас усомниться в моей преданности? Столько лет я служу в этом доме и ваш батюшка, бывало, не раз поверял мне свои проблемы. И, смею вас уверить, ничто из того, что попало мне в уши, никогда не слетало с моего языка.

— Хорошо, Риш, извини, если обидел.

Рейкер еще немного помолчал, обдумывая свой план. Если Риш передаст его слова тем, кому их слышать нельзя, то его карьера, как разведчика, скорее всего завершится очень быстро. С другой стороны, ему просто необходима была поддержка. Однако сказать старику об истинном положении вещей он и не думал — как и все остальные, старик люто ненавидел землян и все, что с ними связано. Иногда полковнику казалось, что будь Риш немного помоложе, было бы сложно удержать его от попытки завербоваться в армию. Нет, сыграть надо на другом, на естественной и искренней неприязни, которую каждый нормальный рекн питает к УБИ и его представителям.

— Дело вот в чем. Сейчас, когда я занял такое высокое место при дворе Мудрейшего, у меня появилось немало новых друзей. Но не только… — Риш понимающе кивнул, полковник задумчиво пробарабанил пальцами по столу, затем продолжил — Да, появились и враги. Зависть, она, знаешь ли, многое может. А Справедливейший Император под горячую руку способен расстрелять и собственного сына. Потом, конечно, будет сожалеть, однако… В общем, мне бы не хотелось попасть под порыв его гнева, тем более, что Мудрейший — человек настроения.

— Могу ли я чем-то помочь вам, милорд?

— Можешь, и именно об этом я хотел бы поговорить. Вернее, попросить тебя. Иногда я буду звонить домой и спрашивать, как идут дела. И тогда ты ответишь мне так, чтобы только ты и я поняли, о чем идет речь. Если все идет как обычно, и никакой тревоги нет, то ты скажешь «все нормально» или «все по-старому». Если у меня дома возникли сложности, о которых мне еще неизвестно, то я хочу услышать слова «все хорошо». А если… ну, в общем, если для меня появиться дома стало смертельно опасно, то ты скажешь «все идет прекрасно». Иногда полезно скрыться с глаз его милости на некоторое время и подождать, пока схлынет его гнев. А граф Брасс, поверь Риш, очень меня не любит, и с удовольствием ухватится за любой шанс навредить мне. И ему достаточно недовольного взгляда Императора, чтобы смешать меня с грязью.

— Разумеется, милорд. Я понял — чем хуже, тем больше я хвалю обстановку. Поверьте, милорд, мало найдется рекнов, не мечтавших хоть когда-нибудь насолить функционерам УБИ. Будьте спокойны. Но что, если меня не будет на месте?

— Что ж, значит не судьба. Впрочем, в этом случае я постараюсь перезвонить позже. Спасибо, Риш. А теперь оставь меня, мне надо привести себя в порядок.

— Вам помочь, милорд.

— Нет, справлюсь сам. По счастью, от меня не требуется ежедневно облачаться в эти помпезные наряды. Будет достаточно обычного мундира. И пусть приготовят машину, я еду во дворец.

Дворецкий исчез за дверью, а Рейкер долго смотрел ему вслед, думая о том, не подведет ли его старик. Действительно, он служил им так долго, что сам полковник давно считал его в какой-то мере членом семьи. Однако время сейчас было страшное, бывало, что и дети доносили на родителей, брат на брата, слуги на своих господ, и наоборот. И все же это был оправданный риск. Теперь были шансы, что его вовремя предупредят.

С наслаждением сбросив крикливый наряд, одетый по случаю вчерашнего приема, полковник принял душ, затем облачился в повседневный мундир и вышел из кабинета. Предстоял очередной рабочий день, и неизвестно, что его ждет. Особенно, если Брасс узнает о том, где Рейкер провел большую часть ночи. «Впрочем — поправил себя полковник — не если, а когда. Граф непременно узнает, работа у него такая — все знать. Будь проклята его работа, его профессионализм, и сам он вместе со всем своим управлением».

В отношении осведомленности Брасса Рейкер оказался прав.

— Слышал, вы неплохо повеселились. — от голоса Брасса веяло таким холодом, что Рейкеру казалось — еще немного и он примерзнет к креслу.

Граф зашел в кабинет полковника буквально через пятнадцать минут после его прибытия — похоже, ждал. Некоторое время в упор разглядывал хозяина кабинета, прислонясь к косяку двери, затем равнодушно произнес свой полувопрос-полуутверждение. Ответ его, похоже, не сильно интересовал, однако Рейкер все же ответил:

— В целом вечер был скучен.

— Однако его продолжение вам понравилось, не так ли? Молчите, полковник, не надо лишних слов. С тех пор, как моя дочь научилась самостоятельно формулировать мысли, никому не удавалось заставить ее что-то сделать помимо ее воли. Поэтому я вас не обвиняю — Рейкеру явственно послышалось пропущенное «пока». — Однако запомните — голос стал еще суше и еще холодней, хотя, казалось бы, дальше уж и некуда. — Запомните, Рейкер, если вы обидите девочку, я вас сгною. Поверьте, это не так уж и сложно.

— Охотно верю — криво усмехнулся Рейкер — У вас оригинальный подход к заботе о ребенке.

В глазах Брасса мелькнула грусть и на мгновение Рейкеру стало даже немного жалко этого выжатого работой рекна, потерявшего жену и уже готовящегося потерять дочь. Рами была уже в том возрасте, когда замужество из далекой перспективы становилось животрепещущей проблемой. И тогда он останется один, один — со своими компьютерами, агентами, осведомителями и прочим дерьмом, которое еще никому не приносило счастье. Брасс даже как-то сразу постарел, полковник на миг увидел просто уставшего и очень немолодого рекна, который кроме работы ничего в жизни не видел и, похоже, никогда уже и не увидит. Однако наваждение быстро спало, плечи графа распрямились, взгляд снова стал колючим и жестким. И теперь у двери снова стоял могущественный серый кардинал, самый опасный человек в Империи и его, Рейкера, самый непримиримый враг. По крайней мере, станет этим врагом, если узнает или хотя бы заподозрит правду.

— Ладно. Вообще говоря, я зашел по другому поводу. Император желает вас видеть… не вскакивайте, не сейчас. Позже, зайдете к нему часов в одиннадцать. Где его кабинет, надеюсь, знаете?

Больше не проронив ни слова, Брасс вышел из кабинета, оставив Рейкера в недоумении. Зачем это он столь скоропалительно понадобился Мудрейшему? Ох, не к добру это все, чует его сердце.

Его размышления прервал звонок видеофона. Включив прием, он увидел лицо Рами — несколько растрепанное после сна, но все равно потрясающе красивое. Голос был полон жизнерадостности.

— Привет, полковник. Я так чудесно выспалась…

— Я рад за вас, Рами. Мне, увы, не удалось.

— Во-первых, мне кажется, нам пора бы перейти на «ты». Во вторых я вам искренне сочувствую — больше всего на свете люблю хорошо поспать, поэтому примите мои соболезнования. И тем не менее мы можем сегодня поужинать?

— Конечно, я весь к твоим услугам.

— Чудненько. В таком случае, дорогой, я жду тебя в восемь. Надеюсь, мы сможем найти какое-нибудь уютное местечко? Где никто не мешает, вкусно готовят, нет той музыки, от которой потом неделю не болит голова и, желательно, подальше от города.

— Разумеется, я знаю по крайней мере пару таких заведений.

— Ох, Рейкер, до чего тебя доводит работа. Даже я знаю подобных мест куда больше, хотя подобные спокойные ресторанчики не входят в круг интересов молодежи. Впрочем, выбор я оставлю за тобой — обожаю сюрпризы, особенно если они приятные. До вечера!

Что ж, вечер обещал быть приятным. А пока пора разбираться с документами, выбирать крохи полезной информации и думать, что из этого пригодилось бы Императору, а что — Сергееву. Надо отдать Рейкеру должное — Сергееву обычно доставалось больше.

Время летело незаметно, и наконец подошел тот момент, когда пора было складывать бумаги, закрывать кабинет и идти туда, где ему еще бывать не приходилось — в личные апартаменты Императора.

Разумеется, полковник знал, где находятся приемные покои Высочайшего, по крайней мере в теории. Оказалось, что теория весьма расходится с практикой — размеры дворца могли кого угодно свести с ума. Суммарная протяженность коридоров исчислялась чуть ли не сотней километров, при этом большая их часть друг с другом не пересекалась и соединялось только системой лифтов или грависпусков. Большинство сотрудников смертельно боялись грависпуска — еще бы, заставить себя шагнуть в пустую на вид шахту, пронизывающую десять видимых и еще тридцать подземных этажей огромного сооружения. Тем более что среди персонала упорно ходили слухи, что иногда грависпуски отключают на ремонт, никого об этом не предупреждая. Этому бреду полковник не верил, поэтому, когда понял, что уже с полчаса блуждает не по тому уровню, спокойно шагнул в ближайшую шахту. Силовое поле подхватило его и понесло вниз с постоянной скоростью — несколько быстрее, чем в лифте. Ухватившись за скобу на уровне нижеследующего этажа, он ловко выпрыгнул в дверной проем. Вот теперь он был на верном пути. Правда, до цели было еще далеко.

Когда он подошел к двери в приемную императора, было без одной минуты одиннадцать. Мысленно похвалив себя за предусмотрительность — вышел за час до назначенного срока — и недобрым словом помянув тех, кто составлял схему дворца, Рейкер вошел в кабинет.

— Здравствуйте, полковник, вы исключительно точны, это у нас ценят. Император сейчас вас примет, он уже справлялся — секретарь нажала кнопку селектора — Полковник Рейкер к его величеству.

Выслушав ответ, который, будучи предназначен исключительно для ушей секретаря, не был слышен Рейкеру, она кивнула ему на дверь.

— Высочайший ждет вас. Ваше оружие прошу оставить на столе.

Рейкер выложил игломет на специальный столик и вошел в тамбур перед кабинетом Императора. Ему было прекрасно известно, что прошел он не через обычный дверной проем, а через исключительно совершенный сканер, который ощупал его чуть ли не до клеточного уровня, отыскивая то, что могло бы послужить оружием. Если бы компьютер, управляющий сенсорами, заподозрил наличие чего-то, что может представлять опасность для жизни или здоровья хозяина кабинета, то вторая дверь тамбура просто не открылась бы. Однако в данном случае Рейкер был чист и в следующую дверь его пропустили беспрепятственно. Полковник усмехнулся — все эти меры предосторожности выеденного яйца не стоили. Убить живое существо можно и без пистолета или ножа — листом бумаги, брошенным орденом, в конце концов, просто голыми руками. Эти сенсоры были рассчитаны на дилетантов.

Кабинет был обставлен просто, без той вычурности, которая была свойственна дворцу в целом. Словно Император хотел дать понять любому посетителю, что идет война и для роскоши не время и не место. Вообще-то говоря, так оно и было, и более того, сам Император, хотя и не будучи аскетом, тем не менее относился к роскоши равнодушно. Хотя он поощрял роскошные парадные мундиры своих офицеров и следил за тем, чтобы овеянные славой истории ордена и те, что он придумал уже сам, были достаточно блестящими и украшенными солидной порцией драгоценностей, сам он предпочитал простой синий мундир, отличающийся от повседневного офицерского только королевским цветом.

Последнее время Императору нездоровилось — возможно причина этому была чисто психологическая. Одно за другим обрушившиеся поражения не могли не ударить по его болезненному самолюбию. Разжаловав Бразраара, правда не до «нуля», как обещал, а всего лишь до уровня командира отдельного авианосца, Мудрейший нисколько не улучшил ситуацию и о крайней мере от себя этого не скрывал. Несмотря ни на что, Бразраар был лучшим его адмиралом, и он лихорадочно искал возможность вернуть старого флотоводца на его привычное место, и при этом «не потерять лицо». Откровенно говоря, последнее беспокоило его не меньше, а может даже и больше, чем судьба флота.

Поэтому сейчас он принял решение, может и не столь уж идеальное, но по крайней мере позволявшее несколько подправить плоды своих поспешных приказов.

— Рад вас видеть, полковник. Как идет работа?

— Накопилось много материалов, Ваше Величество. Дел невпроворот, но я и мои подчиненные прилагаем все усилия.

— Понимаю. И тем не менее, вам придется снова отложить дорогие вашему сердцу бумаги и вновь вступить на борт корабля.

— Я возвращаюсь во флот?

— Нет, полковник. Вы все еще нужны мне здесь. Однако перед вами будет поставлена важная задача… Впрочем, подождем Бразраара, мой приказ касается вас обоих.

Ожидание не протянулось долго, и вскоре к ним присоединился Бразраар. Старик осунулся, тяжело переживая понижение в должности и тот факт, что те, кто еще недавно выполняли его приказы, теперь смотрели на него несколько свысока, как на попавшего в опалу. Однако он всеми силами старался не подать виду — Император не любил упавших духом.

— Итак, господа — Император уселся в кресло и милостиво кивнул офицерам на стоящие вдоль стены стулья. — Я пригласил вас сюда, чтобы поручить вам одно важное дело. Я должен сказать, что от успешного выполнения этого задания зависит очень многое, в том числе и ваше будущее, адмирал.

Немного помолчав, Император достал из стола информационный диск и протянул его адмиралу.

— Здесь находятся координаты планеты, на которой перед самой войной высадились земные колонисты. Они назвали ее Ойкумена — язык сломаешь, верно? Там и сейчас есть макаки, может, несколько тысяч. Планета не охраняется — слишком мало поселение, чтобы выделять для его охраны крейсера, а эвакуироваться они отказались. Макаки порою бывают до странного нелогичны.

Эта информация поступила к Императору от Брасса всего несколько дней назад, а тот, в свою очередь, получил данные от Геллера, которому попался контракт на доставку к этой малоизвестной планетке партии инструментов и роботов. Получив гонорар за выполненную работу, Геллер не замедлил сообщить координаты Ойкумены Мастеру, рассчитывая получить еще одну, не менее крупную сумму.

— Вы, адмирал, и ваш корабль пойдут к Ойкумене. Рейкер, вы присоединитесь к адмиралу. Также возьмете какой-нибудь транспорт, побольше. Захватите как можно больше пленных. Это я говорю вам, адмирал, удержите в узде своих десантников. Нам сейчас жизненно необходимы пленные. И как источник питания, и, в первую очередь, в политических целях.

Адмирал сухо кивнул. Приказ был понятен, как было совершенно очевидно и то, что посылая его в эту пустяковую экспедицию, Император надеется в дальнейшем раздуть из мухи слона и вновь повысить его, Бразраара, в должности. И успешное завершение этой операции нужно ему лишь для того, чтобы выглядеть справедливейшим в глазах общественности — подчиненный проштрафился — наказать, отличился — поощрить.

— Вы, Рейкер, проследите, чтобы пленные были живы и здоровы к моменту их прибытия на Рекн. Ну там питание, медикаменты, в общем, разберетесь. Отправляетесь завтра. Да, забыл… Бразраар, возьмете пять эсминцев, для страховки. Все. Вы свободны.

Рейкер и Бразраар вышли из кабинета Императора и переглянулись. Авианосец и пять эсминцев — для того, чтобы захватить жалкую тысячу людей на богом забытой планете. Да, похоже, Мудрейший решил подстраховаться…

Ужин был отменным, даже Рами оценила выбранный Рейкером ресторан. Тот, в свою очередь, знал, что делал — это место было действительно уединенным и тихим, и в то же время очень уютным. Зал был оформлен под лес — настоящие живые деревья, почти натуральные ручьи, в которых плескалась самая что ни на есть живая рыба… Густая зелень почти полностью изолировала столики от соседних, создавая незабываемое впечатление ужина на двоих в чаще девственного леса. Эффект был дополнительно усилен маломощными силовыми экранами, недостаточно крепкими, чтобы задержать или хотя бы приостановить человека, но полностью поглощавшими все звуки. И только журчание воды, шорох листьев и щебет птиц нарушали тишину и уединение.

Готовили здесь тоже превосходно, и Рейкер, наплевав на патриотизм, заказал для Рами настоящий шашлык — в последнее время из меню большинства ресторанов это блюдо исчезло. Наслаждаясь пахнущим дымом мясом, они провели под сенью зеленых сводов пару восхитительных часов.

— Рейкер, завтра мы увидимся?

— Боюсь, что нет, любовь моя — тут он был искренен, втюрился в красавицу, как студент, с первого взгляда. — Увы, дела…

— А послезавтра? — Рами неудержимо тянуло к этому офицеру. Если говорить объективно, то она сама не знала, что в нем нашла. Ну красив, благородная седина — так подобных красавцев-офицеров вокруг хоть пруд пруди. Герой… но это ее, вообще говоря, никогда не интересовало, да и сам Рейкер не находил в своих поступках ничего геройского. Выполнять свой долг — это не подвиг, и в этом она была с ним согласна. Умен… да уж, среди ошивающихся в столице молодых и не очень молодых повес это качество встречалось не так уж и часто.

— Тоже не получится — вздохнул Рейкер. Вместо этого идиотского рейда он бы с куда большим удовольствием посвятил день ухаживанию за юной графиней — Я улетаю по личному приказу Императора. Когда вернусь, точно не знаю. Надеюсь, что скоро.

— Вы летите один? Рейкер, милый, я так за вас беспокоюсь…

— Ну что ты, Рами, куда сейчас можно лететь в одиночку. Со мной полетит Бразраар… вернее, я с ним. И небольшая эскадра впридачу.

— Я полечу с вами.

— Ты с ума сошла, Рами — нахмурился Рейкер. — Во-первых, это занятие не для молоденьких девушек, а во-вторых, даже если бы у тебя была квалификация, то экипажи кораблей все равно уже укомплектованы и никаких изменений вноситься не будет.

— Да? Ну-ну…

Собственно, на этом тема была исчерпана. Сам Рейкер не без оснований (и даже с некоторой долей сожаления) предполагал, что возвращения на прежнюю должность Бразраару этот рейд не принесет. Сергеев, получив сообщение полковника, должен был немедленно организовать эвакуацию. Во всяком случае, таково было предложение самого разведчика, но он не исключал и такой возможности, что Патруль захочет перехватить и уничтожить имперские силы. Даже если это будет стоить жизни самому Рейкеру.

— Ну почему, скажи на милость, мы не можем воспользоваться случаем и уделать Бразраара? — возмущался Алмейда, нервно расхаживая по кабинету. — Господи, такая возможность.

— Да можем мы, можем. Но во-первых, мы угробим и Рейкера, а для нас он сейчас важнее двух таких адмиралов. Если мы снова дадим ему бежать, то в это не поверят и школьники, не говоря уже об УБИ. Не говоря о том, что в бою он может банально погибнуть. Но дело, вообще говоря, не только в этом. Нам все равно придется эвакуировать Ойкумену, не сейчас, так позднее. Ради одного поселка нет смысла держать на орбите приличные силы, а оставить им в качестве прикрытия пару эсминцев или один крейсер — тоже глупо, рекны непременно захотят отыграться. Поэтому оборона этой планетки нам попросту невыгодна.

Уже битый час Сергеев пытался уговорить Алмейду и, казалось, уже вполне было в этом преуспел. Однако, как только контр-адмирал узнал, что на флагмане будет Бразраар, спор разгорелся с новой силой. Испанец никак не мог простить имперскому адмиралу тот факт, что в прошлый раз тому удалось улизнуть буквально из-под носа Патруля.

— Ну ладно, черт с ним, пусть живет — наконец сдался Алмейда, не выдержав натиска аргументов Сергеева. — Когда начнешь эвакуацию?

— Уже начал, — усмехнулся Сергеев — Часа четыре назад.

— Однако! Ты был настолько уверен, что я приму твою точку зрения? — возмутился Алмейда, задетый за живое — А если бы я настоял на своем? Если бы мы отправили туда боевые корабли?

— Вы бы разбили эскадру Бразраара. А поселенцев все равно пришлось бы эвакуировать, не сейчас, так позже. И, кстати, я дал своим экспертам приказ провернуть все так, чтобы у имперцев создалось впечатление — планета покинута не менее трех недель назад. На всякий случай обеспечим Рейкеру алиби. Тем более, что это довольно просто.

— Да уж, тебя переспоришь… — обреченно махнул рукой Алмейда — Сколько раз обещал себе больше и не пытаться. И что самое противное, так это то, что ты опять кругом прав. Что у тебя, кстати, с этим Геллером? Молчит?

— Куда там… — усмехнулся Сергеев — Болтает сутками напролет. Сдает всех и вся, даже тех, о ком мы не спрашиваем. Лишний раз убеждаюсь, что он порядочная скотина. Надеется отмазаться от расстрела.

— Обоснованно?

— Не-а. Но мы ему об этом не говорим. На его совести столько жизней наших людей, одна «Сюзанна» чего стоит. Кстати, у него в подвале в стену была вмонтирована бомбочка — эксперты в ужас пришли. Если бы она рванула, то пару городских кварталов незамедлительно отправились бы на рандеву со всевышним. Счастье, что мы взяли его прежде, чем они начали там копаться. Негодяй был довольно талантлив, один трюк с роботом чего стоил.

— Ладно. А ты что ж не полетел на Ойкумену?

— Вот еще, там и студенты справятся. А у меня здесь работы невпроворот. Я за эти дни узнал о контрабанде и некоторых других аспектах деятельности фритов больше, чем за все прошедшие годы. Благодаря длинному языку этого ублюдка. Так что сейчас мне есть чем заняться и на Земле, да и надоели мне, вообще говоря, полеты. Особенно с тобой — из одной свалки в другую. Я старый уже, мне хочется мирной кабинетной работы. И телевизора у камина.

— Так я тебе и поверил. Тебе через неделю снова захочется к нам. — убежденно заявил Алмейда — И мы пренепременно тут же попадем в самое пекло. Причем именно ты нас туда и затащишь.

— Конечно захочется. — усмехнулся полковник. — Но это будет аж через неделю. И ни днем раньше.

— И не думай! — Брасс бросил на дочку взгляд, способный расплавить кусок металла. — Выбрось это из головы. Не может быть и речи.

Всегда сдержанный, теперь граф больше походил на разъяренного тигра в клетке. Разговор с Рами совершенно не способствовал улучшению его настроения. «Эта идиотка захотела в боевой рейд, немыслимо! — думал он, нервно измеряя шагами кабинет — Это все он, герой проклятый. Взбаламутил соплячке голову, ему-то что, а она теперь рвется на корабль, чтобы, видите ли, быть рядом с возлюбленным. Черт ее подери, знакомы то всего пару дней, а уже, видите ли, любовь до гроба. А Рейкеру я это вспомню, ох как вспомню, он до конца жизни забудет, что такое секс. Яйца откручу мерзавцу, и заставлю его же их и сожрать. Неужели этому мудаку мало шлюх, боже, ну зачем ему понадобилась моя дочь? Чем я прогневил всевышнего?».

Рами, сидя в глубоком кресле, спокойно наблюдала за папочкой. Его характер за прошедшие годы после смерти матери изменился к худшему, однако основные его черты остались неизменными. И сейчас она ни на секунду не сомневалась, что победителем в этом споре будет именно она.

Самое досадное, что в этом не сомневался и сам граф, и он это знал, и она это знала. На протяжении последних лет все семейные споры заканчивались одинаково — Брасс уступал. Уступал единственному человеку в Империи, который не только не желал прислушиваться к его доводам или к гласу разума, но на каждый аргумент выдвигал с десяток не менее убедительных контраргументов. Даже Император прислушивался к мнению Брасса, не говоря уже обо всех остальных. Все считали его авторитетом, все… кроме собственной дочери. Иногда, в очередной раз потерпев поражение, граф почти с восхищением думал, что его дочь унаследовала многие черты его характера и очень похожа на него самого. Это несколько утешало.

Вот и сейчас спор разгорелся, когда Рами не только безапелляционно заявила, что намерена принять участие в предстоящем рейде, так еще и потребовала, чтобы он, «папочка», своими руками ее туда протолкнул. Граф бушевал, кричал, убеждал, просил — без толку. «Нет, полковник, ты мне за это заплатишь. — ум строил самые изощренные планы мести — Ты узнаешь, что такое месть Брасса, но сожалеть тебе уже будет поздно. Я тебя, сволочь, с дерьмом смешаю и заодно жрать его заставлю».

— … выбирай.

— Извини, не расслышал — рявкнул граф, поняв что несколько последних секунд Рами что-то пытается ему сказать.

— Я могу повторить — пожала плечами Рами, все так же спокойно сидевшая в кресле. В своей победе она не сомневалась, и ей, в общем-то, не требовалось идти на уступки, но иногда ей становилось жалко отца, поэтому ее ум изворачивался, чтобы ее победа, по крайней мере в глазах графа, выглядела не слишком сокрушительной. — Ты прекрасно знаешь, что мой диплом медика позволяет мне завербоваться в армию независимо от твоего согласия или запрета. И тогда даже всемогущий Брасс не сможет ничего сделать из опасения «потерять лицо». Поэтому я предлагаю компромисс. Ты организуешь для меня участие в этом рейде и, впоследствии, в тех, в которых я сама захочу участвовать, а я, в свою очередь, обещаю не заикаться о действительной службе. Если ты откажешь мне, я завтра же иду на призывной пункт. Ты можешь сделать свой выбор.

— Проклятье! Девочка, подумай о том, что такое армия. Да в конце концов, если уж тебе так хочется, ты можешь поработать в наземных частях… Если хочешь, я устрою тебя в Центральный госпиталь.

— Папуля! Прошу, не надо пудрить мне мозги. Ты прекрасно знаешь, почему я хочу участвовать именно в этом рейде. Если ты сорвешь мои планы, я уйду во Флот просто назло тебе, безо всякой цели. Именно во Флот, а не в наземные или тыловые службы. У них, кстати, не так много медиков моего уровня, и тебе это прекрасно известно. В твоих силах этого избежать, решать тебе.

Граф представил себе мощную фигуру Рейкера, затем мысленно сжал его горло пальцами и начал что есть сил сдавливать его. Полковник извивался и хрипел, пуская ртом кровавую пену. Наконец воображаемый противник обмяк и граф почувствовал некоторое облегчение. С каким бы удовольствием он провернул бы это наяву… ну ничего, его время еще придет.

— Ладно — глухо сказал он, стараясь не смотреть на дочь, чтобы случайно не увидеть победного блеска в ее глазах — Договорились. С одним условием. Если в следующий раз ты захочешь попасть на корабль, прямым ходом идущий в зону боевых действий, то я оставлю тебя на Рекне, даже если придется связать тебя по рукам и ногам и запихнуть в шкаф. И мне глубоко безразлично, будешь ты кричать или нет. Идет?

— Идет, дорогой! — воскликнула Рами, вскакивая с кресла и чмокая графа в щеку — Я даже совсем не буду сопротивляться… и обещаю не кричать, сидя в шкафу. — уже выбегая из комнаты, она обернулась, и лукаво добавила — Ну разве что чуть-чуть. Шепотом…

— Вот и все… — вслух сказал Рейкер, складывая документы в папку и отправляя папку в сейф. До вылета оставалось еще три часа, но надо было добраться до порта, найти челнок, который должен его ожидать, подняться на борт крейсера, доложиться Бразраару… В общем, надо торопиться.

Захлопнув дверь сейфа и убедившись, что кодовый замок надежно захлопнулся, Рейкер спешно вышел из кабинета. Бросив взгляд в сторону лифта, он с некоторым сожалением отметил, что этот путь его только задержит — возле дверей толпилось с десяток сотрудников — наступило время обеда.

Что ж, лифт отпадает, значит остается шахта грависпуска… если, конечно, полковник не соизволит бежать с восьмого этажа по лестнице. Поскольку к подобным упражнениям он относился без особого восторга, то решительно шагнул в проем шахты, находившийся как раз напротив его кабинета.

И мгновенно почувствовал, что падает. Поддерживающее поле было выключено, и за то время, что он осознал этот факт, его тело преодолело уже метров шесть. Учитывая тот факт, что шахта пронизывала дворец «до дна», полет должен был быть долгим, а приземление — впечатляющим.

Тело в падении развернулось — сказывалось умение действовать в состоянии невесомости. Руки метнулись к тормозной скобе и пальцы намертво впились в холодный металл. Рывок, отдавшийся болью в мышцах… и скоба с треском отлетела от стены — болты были выдраны «с мясом». Однако падение несколько замедлилось. Следующая скоба тоже не выдержала, однако позволила Рейкеру замереть в воздухе аж на десятую долю секунды, почти погасив скорость падения. Поэтому, пролетев еще один этаж, он уже с полной уверенностью в успехе ухватился за третью скобу, которая опасно затрещала, однако выдержала груз на то самое мгновение, которого полковнику оказалось достаточно для того, чтобы опираясь на металлическую перекладину выбросить свое тело в коридор. Скоба осталась у него в руках.

Рейкер прислонился к стене и рукавом мундира вытер выступивший на лбу пот. Затем взглянул на указатель у проема грависпуска и присвистнул — пятью этажами ниже шахта не имела выходов в коридоры. Да, не выскочи он на этой «остановке», дальнейший спуск получился бы очень быстрым. «Я, конечно, тороплюсь, но не до такой же степени — буркнул он про себя, одергивая мундир — Разгильдяи, надо будет по возвращению написать докладную и примерно наказать ублюдков».

Оставшиеся этажи он предпочел преодолеть по лестнице.

— Черт побери, Рами, что вы здесь делаете! — Рейкер оторопело смотрел на свою подругу, которая, затянутая в мундир вольнонаемной медсестры, появилась в дверях его каюты. Простой серый мундир без знаков отличия, только со значком в виде капли кровиделал ее еще красивее, выгодно подчеркивая ее восхитительные формы. Полковник невольно залюбовался красавицей, неясно, каким образом, оказавшейся у входа в его «покои» полтора на три метра.

— Я здесь работаю — доверительным тоном сообщила Рами. — С сегодняшнего дня и до конца рейса. Ты хочешь сказать, милый, что ты не рад?

Все подозрения Рейкера в отношении юной графини вспыхнули с новой силой. Совершенно немыслимо было получить назначение на готовый к отправке корабль, на котором — в этом он был уверен — все вакантные места были давным-давно заполнены. Не иначе, как Брасс приложил к этому руку.

— Я устроила папочке грандиозный скандал — докладывала очаровательная леди, с удовольствием наблюдая растерянность полковника — И практически шантажировала его, угрожая, что если он не утроит мне участие в этом вашем рейде, то я вообще уйду в армию, насовсем. Поскольку я окончила Императорский медицинский университет — с отличием, кстати — с этим вопросом у меня бы не было никаких сложностей. В конечном итоге папа сдался!

«Ага, сдался… — саркастически подумал Рейкер, живо вспомнив свои сегодняшние акробатические упражнения и сразу раздумав писать докладную на нерадивых техников — Вот так-таки взял граф Брасс, и сдался. У милейшего графа весьма оригинальные методы признавать себя побежденным. Что же бывает, когда выигрывает он?».

Впрочем, рассказывать Рами о своем приключении он не собирался. Несмотря на полную уверенность в истинных причинах «неисправности» шахты, он, тем не менее, не имел никаких доказательств, чтобы в открытую настраивать графиню против ее отца. Стоит забыть об этом приключении… и впредь очень внимательно смотреть себе под ноги. И, заодно, почаще оглядываться.

— Так ты не рад… — в голосе Рами послышался плеск слез, и Рейкер вернулся к действительности.

— Ну что ты, милая! Я… я не могу передать тебе свой восторг. Это же так замечательно, что мы летим вместе!

— Правда, замечательно? — сквозь слезы спросила Рами. — А сколько у нас времени до отлета?

— Еще час…

— Целый час? — глаза рекни мгновенно высохли — Серьезно, так много? Ну в таком случае ты вполне можешь мне доказать, что действительно очень рад меня видеть.

Сложно сказать, чем руководствовался тот умник, что придумывал мундиры для имперской армии, но им надо отдать должное — снимались они на удивление быстро…

Сергеев вошел в кабинет Алмейды. Тот поднял голову от разложенных по столу бумаг и расплылся в улыбке.

— Коля! Я тебя, вообще говоря, не ждал так рано. Ты же обещал сидеть в кабинете как минимум неделю…

— Я и сижу. Меня здесь нет, и вообще, я тебе кажусь. Что такое галлюцинация, знаешь? Это как раз про меня.

— Какая, черт дери, приятная галлюцинация. И что сей призрак хочет от меня? Похоронить твои кости на святой земле? Или привидение желает просто облегчить душу?

— Привидению срочно нужна помощь — вздохнул Сергеев. — Я только что получил сообщение с «Решительного». Ну, помнишь, это тот эсминец, который вы, амиго, выделили для связи с Рейкером.

— Ну, помню. В чем дело?

— У них барахлит гейген. Требует заводского ремонта. Просят замену.

Алмейда нахмурился. Некоторое время он напряженно о чем-то думал, затем включил компьютер и его пальцы забегали по клавишам. Прочитав полученные данные, он нахмурился еще больше, потребовал от машины дополнительных сведений. В ожидании он молча барабанил пальцами по столу.

— Что-то случилось? — вежливо прервал затянувшуюся паузу Сергеев.

— Ах, извини, задумался… Видишь ли, дело в том, что я не могу сейчас выделить ни одного корабля. Все расписано, и изменять планы в последний момент не желательно. Однако есть одна мысль… вот сейчас как раз жду подтверждения.

— Пояснишь?

— Сколько времени займет ремонт гейгена? — вопросом на вопрос ответил Алмейда.

— Ну-у… Трое суток. Может, четверо.

— Долго. А можно быстрее?

— Я же не техник. Спроси у спецов, им виднее.

Алмейда вызвал на связь инженерный отсек «Элеоноры». На экране появилось пухлое усатое лицо пожилого мужчины.

— Макс, сколько времени занимает ремонт гейгена на стандартном эсминце?

— Если по стандартному графику, то восемьдесят часов — отчеканил офицер. То, что он служил на авианосце, не значило, что он забыл изучаемые в Академии нормативы.

— А если надо быстро?

— По ускоренному графику в три смены — пятьдесят два часа.

— Можно быстрее?

Офицер задумался, потом неуверенно сказал:

— В принципе, можно часов за шесть. Не ремонтировать эффекторы и генератор, а просто заменить их на исправные. И еще два часа на балансировку узлов. В общем, восемь часов работы. Но перед этим, понятно, требуется время на проверку работоспособности заменяемых деталей.

— Отлично, конец связи.

Алмейда выключил видеофон и повернулся к компьютеру. На него уже поступили какие-то данные, которые заставили контр-адмирала довольно улыбнуться.

— Что ж, Коля, могу тебе помочь. В том районе находится… а вернее, будет находиться завтра «Викинг». Он может подменить твоего «Решительного» не более чем на сутки. За эти сутки эсминец должен кровь из носу привести себя в порядок и снова заступить на вахту, у «Викинга» сейчас другие задачи. Доволен, призрак?

— А то! — Сергеев просиял — Ладно, спасибо, Франсиско. Я побежал, отправлю им сообщение, да еще надо с доком связаться, пусть подготовят все к замене неисправных блоков. Ты с «Викингом» сам свяжешься?

— Конечно. Ладно, до встречи…