ГЛАВА ШЕСТАЯ
В монастыре живут охотники и охотницы. Первый запрет на встречи между ними наложил еще сам Рис Мудрый, и на это у него была весомая причина.
Поскольку полукровки несут в себе кровь демонов разных видов, то смешение этих кровей часто приносит опасные плоды.
Так, достоверно описано, что в результате любви двух полукровок родился ребенок, которого впоследствии назвали кровавым кошмаром монастыря.
До своего полового созревания он ничем не отличался от обычных детей, потом в нем начала проявляться сила, он быстро рос и скоро стал одним из самых сильных и ловких охотников. Но однажды в полнолуние, когда луна была на редкость яркой, произошло превращение его во что-то нам абсолютно до этого неизвестное.
Наутро, когда его келья была открыта, в ней вместо человека был демон неизвестного нам вида. Он обладал крепкой кожей, которую не смогло пробить ни одно копье, даже закаленное особым образом. На руках и ногах у охотника выросли огромные когти, в пасти появились клыки большого размера. И самое страшное заключалось в том, что он был безумен.
Превращение произошло всего за одну ночь. Это случилось впервые, и к этому никто не был готов.
С демоном не могли справиться двадцать наших лучших полукровок, которые попытались не дать демону выйти из кельи и прорваться наверх. Он легко разметал их и убил больше десяти охотников.
Единственное, что удалось, это, используя длинные копья, оттеснить его в подвал и замуровать там.
Долгое время из подвала слышались крики и стоны, и только через полгода они стихли. Патриархи были осторожны и не стали разбирать каменную кладку до прибытия Риса.
И как потом выяснилось, это оказалось правильным решением.
Когда Рис спустился в подвал, демон был все еще жив и полон сил, за эти полгода он пробил каменную стену и прокопал подземный ход, ему оставался всего десяток метров, чтобы вырваться на свободу.
Рис Мудрый спустился в подвал один, никто не знает, что там происходило, но, когда он вышел обратно, его тело было покрыто многочисленными глубокими ранами, а демон был мертв.
Вот тогда Рис и издал этот запрет, и он действует для всех, с небольшим исключением.
Оно состоит в том, что если лекари признают, что охотники принадлежат к совершенно разным видам и поэтому у них не может быть потомства, то тогда им разрешается встречаться и даже жить в одной келье.
Наказание за нарушение этого запрета — одно: те, кто совершил грех, должны покинуть монастырь в тот же день, когда это станет известно.
Из книг монастыря охотников за демонами.
Врон пробежал по дороге достаточно далеко и уже стал уставать, когда увидел, что следы свернули к полуразрушенным хижинам.
Он хорошо знал это место — когда-то в одной из этих хижин он разговаривал с девушкой, сбежавшей от демона. Это было еще в его первый приход в царство демонов.
Следы оборвались у одного из домов. Когда он зашел в него, то увидел лекаря, сидящего перед огнем и что-то варившего в котелке.
— Я думал, что демоны не пользуются огнем, — сказал Врон.
— Я и не пользуюсь, — прошипел демон. — Пища становится не так вкусна, когда ее обжигают. Этот огонь не мой, кто-то здесь оставил его, как и котелок с травой и зерном. Я решил, что ты проголодался, и подумал, что не откажешься от такой пищи.
— Почему ты свернул с дороги? — спросил Врон.
— Решил поберечь твои ноги, — рыкнул демон-лекарь, отодвигаясь от огня. — Я чувствовал, что ты идешь за мной. Только не понимаю, зачем я тебе нужен.
— Ты говорил, что сможешь вылечить меня, — сказал Врон. — А потом ушел из города, даже не попробовав.
— Может, сумею, а может, и нет, — прорычал лекарь. — Я много думал о твоей болезни и, кажется, понял, как ее лечить. Если ты готов, то можно попробовать прямо здесь. Все, что нам нужно, тут есть: крыша над головой и стены, защищающие от ветра.
— Для этого я за тобой и шел, — сказал Врон и направился к двери.
— Ты куда? — спросил лекарь.
— Искать того, кто разжег огонь, — ответил Врон. — Я думаю, что нехорошо выгонять на мороз того, кто здесь спокойно жил, пока нас не было.
— Я и не выгонял, — рыкнул лекарь.
— Я знаю, — сказал Врон. — Просто ты демон, и люди тебя боятся.
Он внимательно осмотрел снег вокруг домов. Скоро он нашел следы, уходящие в заросли растений, это были, как он и ожидал, следы человека. Врон улыбнулся.
— Не убегай, — закричал он. — Это я, и ты меня уже знаешь. Я — человек, а не демон. И я не собираюсь гоняться за тобой.
— Почему всегда, когда я вижу тебя, потом появляются демоны? — спросил из-за спины женский голос.
— Ты хитрая, — сказал с одобрением Врон. — Сделала круг, чтобы сбить со следа.
— Такие хитрости демона не обманут, — проговорила девушка, выходя из-за дома. — Они чуют запах и идут не по следу, а по запаху. Что за демона ты с собой привел? Я впервые вижу такого урода.
— Это лекарь, он не опасен и не ест людей, он их лечит, — сказал Врон, разглядывая девушку. Она была одета в одежду, сшитую из множества мелких шкурок, на ногах у нее даже были сапоги, сшитые из таких же шкур. — Почему ты не вернулась обратно в то селение, где ты жила?
— Зачем я должна была возвращаться? — спросила девушка. — После того как ты ушел с моим хозяином, меня больше никто не искал. А жить здесь мне нравится. Бывает, конечно, что иногда я начинаю скучать по людям, но уж лучше жить одной, чем постоянно думать о том, что тебя скоро съедят.
— Значит, ты ничего не знаешь, — улыбнулся Врон. — Многое изменилось с тех пор, как я тебя встретил.
— Что я не знаю? — насторожилась девушка.
— Демоны ушли, — сказал Врон. — Их больше нет в этом мире, и люди теперь живут сами по себе.
— А демон, который сейчас сидит в моей хижине? — спросила девушка. — Что, его тоже нет? Почему ты всегда пытаешься меня обмануть?
— Я не обманываю, — возразил Врон. — Этот демон другого вида, а охотники и воины ушли.
— Я видела, как демоны шли в город, — задумчиво сказала девушка. — Их было много, и никто из них не вернулся обратно. Но они могли уйти из города другой дорогой…
Врон поежился от порыва холодного ветра и посмотрел на небо. День уже перевалил за половину.
— Может быть, вернемся в дом? — предложил он. — У меня нет такой одежды, как у тебя, и я мерзну, к тому же твоя каша уже сварилась.
— А демон? — спросила девушка.
— Ты можешь его не бояться, — ответил Врон. — Он тебя не тронет.
— Демон есть демон, им нельзя доверять, — сказала наставительно девушка. — Но, если ты обещаешь, что защитишь меня, я пойду с тобой. Я знаю, что ты — сильный, потому что ты прогнал моего прошлого хозяина.
— Я обещаю, что он тебя не тронет, — сказал Врон, открывая дверь хижины. Девушка легкой тенью скользнула за ним и притаилась в темном углу. Врон сел у огня рядом с лекарем.
— Ты сказал ей, что я ее не трону? — спросил тот, — Что мы с тобой не охотимся на человеческих самок, а здесь совсем по другой причине?
— Я сказал, но она не поверила мне, — ответил Врон, снимая котелок с огня. — Ты не возражаешь, если я немного поем?
— Ешь, — пожал плечами лекарь. — Но не забывай, что у меня не так много времени. Мне пора возвращаться к себе домой, туда, где я так давно не был. У меня тоже есть самка и детеныши, и я им нужен.
— Они тоже лекари? — спросил Врон, черепком отправляя себе в рот приятно пахнущую похлебку.
— Не все, — прорычал лекарь. — Только один детеныш, он чувствительный и может понимать все живое, остальные обычные.
— Понятно, — кивнул Врон, отставляя в сторону котелок. — Просто я подумал, что раз тебя сотворили повелители, то и дети твои должны быть на тебя похожи.
— Все не так просто, — ответил демон. — Чем сложнее создание, тем реже его удается повторить. Легко повторяется только простое. Повелители создали всего двоих лекарей: один из них это я, а второй ушел в тот мир, куда ты открыл проход. Он был создан первым, поэтому получился немного проще, чем я. Он плохо видит свечение энергий, но достаточно хорошо разбирается в строении тел. Но зато в его семье два маленьких детеныша, которые могут лечить, а у меня только один.
Лекарь покосился в темноту и покачал головой: — Скажи этой человеческой самке, что я не собираюсь нападать на нее, пусть спрячет свой нож.
— Я же предупредил, что этот демон не причинит тебе вреда, поэтому убери нож, он из-за него нервничает, — сказал Врон, протягивая в темноту котелок. — Поешь и ложись спать, а мы еще немного с ним поговорим.
— Этот демон странен, — сказала девушка. — Он меньше других, но он опасен.
— Вражда между людьми и демонами будет жить еще много лет, и у меня нет времени, чтобы сейчас этим заниматься, — рыкнул лекарь. — Поэтому я усыплю ее, чтобы она мне не мешала. Я не смогу работать, чувствуя ее злобу.
Он протянул руку в сторону девушки, и почти сразу Врон услышал из темноты спокойное сонное сопение.
— А теперь займемся тобой, — зарычал лекарь. — Может быть, ты скажешь мне, как ты стал таким, кто ты есть и почему ты так странен? Это сэкономило бы мне много времени.
— Так получилось, что я попал в Проклятую долину, где живет пожиратель душ, — вздохнул Врон.
— Пожиратель душ? — усмехнулся лекарь. — Вы, люди, часто придумываете смешные названия тому, что не понимаете. Скажи мне, что это за существо? Оно большое, плотоядное? Какими свойствами оно обладает?
— Оно не имеет тела, это существо состоит из теней, — сказал Врон. — Днем оно распадается на тени, его составляющие, а вечером снова собирается в единый огромный шар. Вот с таким существом я и встретился.
— Я слышал о нем, — рыкнул лекарь. — О нем говорили повелители, когда создавали скрыта, они говорили, что хорошо бы использовать некоторые качества этого существа, но потом отказались от этой идеи.
— Что они сказали об этом существе? — спросил Врон.
— Что это существо когда-то имело плоть и кровь, но потом в мире, где оно жило, произошло что-то невероятно страшное. Какой-то выплеск мощной энергии убил все живое. Тела этих существ погибли, а разум остался жить, превратившись в сгусток энергии.
— Оно действительно обладает разумом, — сказал Врон. — Но общаться с ним очень трудно, оно не понимает нас.
— Я верю тебе, трудно потерять тело и не измениться, — прорычал лекарь. — Итак, ты встретился с этим существом…
— Сначала я упал в яму, — сказал Врон. — При падении я повредил колено и позвоночник и был абсолютно беспомощен, когда меня нашел пожиратель душ. Он вылечил мое колено и позвоночник, а также еще что-то сделал с моим телом, и оно стало почти бессмертным.
— Бессмертное тело? — удивился лекарь. — Это невозможно.
— Меня убивали потом несколько раз, — грустно усмехнулся Врон. — И я снова воскресал. Лекарь на мгновение закрыл глаза.
— Я не вижу в твоем теле никаких повреждений, грозящих твоей жизни, — сказал он. — И не вижу шрамов.
— И тем не менее я был по-настоящему мертв, — промолвил Врон. — Мое сердце не билось, потому что его протыкали копьем или мечом, кровь не текла по жилам, руки и ноги не могли двигаться. Только мозг продолжал работать, хоть у меня и было ощущение, что я все воспринимаю как в тумане.
— Такое бывает при недостатке воздуха, — громко отозвался лекарь. — Но все равно, то, что ты рассказываешь, выглядит невозможным, мозг тоже должен был погибнуть. Что происходило с тобой дальше?
— Потом тело каким-то образом заращивало свои раны, сердце начинало биться, и через какое-то время я оживал полностью. На моем теле выступала слизь, оно восстанавливалось полностью, не оставалось даже шрамов…
— Трудно создать такой организм, — покачал головой лекарь. — Такими сделали себя повелители, они живут очень долго, но они не бессмертны, они тоже умирают рано или поздно, а ты говорил о бессмертии…
— Может быть, и я когда-нибудь умру, — грустно усмехнулся Врон. — Я прожил еще не так много, чтобы это узнать.
— Кое-что мне стало ясно, — рыкнул лекарь. — Что с тобой происходило дальше?
— А дальше меня привели в этот мир, и я открыл проход для демонов, — ответил Врон. — А потом я не мог вернуться обратно. Мне приснился сон, в котором повелитель сказал мне, чтобы я отпустил малыша и что только тогда я смогу вернуться.
— Малыша? — удивился лекарь. — Ты не говорил ни про какого детеныша.
— Я и сам не знал тогда, что пожиратель душ оставил во мне своего детеныша, — грустно усмехнулся Врон. — Но он действительно был во мне, и сейчас я думаю, что именно он и делал меня бессмертным и обладающим силой. Я каким-то образом его выпустил из себя и до сих пор сам не знаю, как я это сделал. Он мне кое-что поведал перед тем, как меня покинуть. — Врон тяжело вздохнул.
— Что он тебе сказал? — нетерпеливо рявкнул лекарь.
— Что он уходит из меня, но оставляет что-то во мне, — ответил Врон. — Еще он сказал, что это существо неразумно и что я сам должен управлять им.
— Это любопытно, — отозвался лекарь. — И чем все закончилось?
— После ухода малыша я какое-то время смог видеть потоки энергии, — вздохнул Врон. — И смог вернуться обратно. Как только я прошел через проход, то сразу потерял сознание, а когда очнулся, то стал таким, каким ты меня видишь. Теперь я не могу видеть энергию, я потерял способность восстанавливать свое тело и многое другое, что умел раньше. Я стал обычным человеком.
— Это не так, — громко возразил лекарь. — Ты не стал обычным человеком, твое тело не изменилось, просто в тебе исчезло то, что управляло им.
— Я не понимаю тебя, — сказал Врон.
— Попробую тебе объяснить, — рыкнул лекарь. — Телом управляет часть мозга, которая действует сама по себе. Она решает, какие мышцы задействовать, сколько им подать энергии и питательных веществ, как вывести из них переработанные вещества, как охладить тело и многое другое.
Так вот, функции этой части твоего мозга взял на себя тот самый малыш, это он управлял твоим телом, это он оживлял тебя, когда твой мозг переставал работать. А после того как он покинул тебя, та его часть, что осталась в тебе, не смогла взять на себя управление. Я не знаю, почему это случилось. Может быть, потому, что ты сразу устремился в проход, а там всегда творятся странные вещи. Слишком сильные энергии воздействуют на тех, кто идет через проход. Вероятно, потоки энергии разъединили это существо и твой мозг. После того как ты вернулся в этот мир, часть твоего мозга снова стала управлять твоим телом, но только так, как управляло им раньше. Многие функции твоего измененного тела твоему мозгу просто неизвестны.
— То есть, — задумчиво произнес Врон, — получается, что вся моя сила была в малыше — не стало его, не стало и моей силы?
— Не совсем так, — оскалился лекарь. — Сила осталась в тебе, только ты не можешь управлять ею, твой мозг этого просто не умеет.
— И что же мне теперь делать? — спросил Врон. — Я думал, что ты меня вылечишь…
— Наверно, мне удастся тебе помочь, — рявкнул лекарь. — Но я буду лишь помогать, а вылечить себя ты можешь только сам.
— Как? — спросил Врон.
— Я думаю, ты должен договориться с тем существом, которое находится в тебе, чтобы оно помогало в управлении твоим телом, — сказал демон-лекарь. — Я уже говорил тебе, что ты его почти убил.
— Ты говорил, — кивнул Врон. — Только я ничего не делал.
— Это не ты, — оскалился лекарь. — Точнее, не совсем ты. Когда твой мозг взял управление на себя, то он начал бороться с этим существом. Твой мозг оказался сильнее, и, чтобы не погибнуть, это существо спряталось где-то внутри тебя.
— Кажется, я что-то начинаю понимать, — сказал Врон. — Но как мне теперь вернуть это существо и как мне доказать своему собственному мозгу, что это существо мне не враг?
— Сейчас я усыплю тебя, — рыкнул лекарь. — А потом я сделаю так, что ты снова потеряешь управление своим телом и сможешь встретиться с этим существом, а вот что будет дальше, я не знаю. Ты либо сумеешь договориться с ним и оно снова начнет управлять твоим телом вместе с твоим мозгом, либо ты умрешь. Если ты согласен, то начнем…
— А другого способа нет? — взмолился Врон. — Мне нельзя сейчас умирать, я не могу оставить свою самку с детенышем одних в чужом мире.
— Иного способа я не знаю, — пожал плечами лекарь. — Могу добавить, что с твоим случаем я встречаюсь впервые, поэтому и результат лечения тоже мне неизвестен.
— Когда-то мне так хотелось стать обыкновенным человеком, — горько усмехнулся Врон. — А сейчас мне нужно снова стать тем, кем я был, иначе я не смогу вернуться в свой мир. Но и умирать мне нельзя…
— Я жду твоего решения, — рявкнул лекарь. Врон грустно усмехнулся.
— Ты моя последняя надежда, — сказал он. — Поэтому я согласен на твое лечение.
— Тогда спи, — зарычал демон-лекарь и провел своей лапой с острыми длинными когтями перед его лицом.
Его тело обмякло, он начал падать прямо в очаг, но лекарь поддержал его и осторожно опустил на пол. Потом он закрыл свои выпуклые глаза, положив лапы ему на голову.
… Врон лежал в огромной пустой комнате, стены, пол и потолок которой были абсолютно белыми. Он попытался встать, его руки уперлись в пол, от этого движения он взмыл вверх и повис в воздухе.
Тут Врон заметил, что он не один — в одном из углов на полу комнаты лежал небольшой темный шар.
Врон плавно поплыл в сторону шара и повис прямо над ним. Шар выпустил из себя несколько теней, они скользнули к нему, облетели его тело и вернулись обратно.
После этого шар отлетел в сторону.
Неожиданно стены, потолок и пол изменили свой цвет, на них стали появляться изображения, похожие на картины. На всех них был демон-лекарь. Он спокойно наблюдал за ним.
— Этот шар и есть то существо, которое ты чуть не убил, — сказал он, его голос был похож на громовые раскаты. — Подружись с ним, он умеет все, что не умеешь ты. Это ты загнал его сюда, в этот уголок своего мозга, и теперь выйти отсюда вы сможете только вместе.
— Но как я смогу с ним подружиться? — недоуменно спросил Врон. — Я даже не могу приблизиться к нему…
— Способ ищи в себе, — проревел лекарь. — Ты же не только здесь, ты еще и все твое тело, и ты — твой мозг, в котором это все происходит.
— Как я смогу с ним общаться? — спросил Врон. — Я даже не знаю, слышит ли он меня…
— Это твое тело, и только ты способен все изменить, — оглушил его лекарь. — Я дал тебе возможность говорить с ним, больше я ничего сделать не могу. Я тебя предупреждал, что это будет не просто.
Голос его грохотом отозвался от стен и исчез вместе с изображением.
— Не убегай от меня, — сказал Врон шару. — Давай поговорим.
Шар выбросил из себя две тени, они коснулись Врона, проникли в него и выскочили с другой стороны. Потом тени вернулись в шар, и тот снова отлетел в сторону. Врон вздохнул.
— Я не знаю, как я загнал тебя сюда, — сказал он. — Но лекарь уверяет, что выйти отсюда мы можем только вместе.
Шар метнулся вверх к потолку, и упал вниз — какая-то сила оттолкнула его обратно.
Шар попробовал скрыться в стене, но его снова оттолкнула неведомая сила.
— Мы сможем выйти только вместе, — повторил Врон.
Шар приблизился и вошел в его тело. Это было странное ощущение, тело отзывалось мучительной болью на каждое движение шара внутри него.
Потом боль исчезла, и он почувствовал, что тело больше не принадлежит ему, оно стало чужим, темный шар забрал его у него.
Это было неприятное чувство, и тогда он решил бороться.
Врон не знал, какие силы он сейчас сосредоточивал в самом себе, но он чувствовал, что шару приходится нелегко: тот уже выбросил из тела несколько теней, они кружились вокруг него и не могли вернуться обратно, сила Врона не пускала их.
На стене, к которой теперь было повернуто его неподвижное тело, появилось огромное изображение демона-лекаря.
— Ты все делаешь неправильно, — зарычал он, недовольно покачав головой. — Если ты победишь его, то все останется так, как было, а может быть, ты даже умрешь. Ты должен найти способ понять его, договориться с ним. Он не твой враг, он просто не понимает тебя.
Лекарь снова исчез, а Врон отпустил призванные им силы, и тут же его тело начало дергаться. Ноги и руки лихорадочно крутились, причиняя ему нестерпимую боль.
— Не нужно делать так, — сказал Врон мысленно, потому что его голос ему уже не принадлежал. — Я больше не воюю с тобой, хоть и могу тебя победить, поэтому и ты не причиняй мне боль.
Тело повисло в неподвижности, потом одна рука стала осторожно двигаться вверх, она дотронулась до его лица и ощупала его. Вторая рука повторила те же движения, потом пришла очередь ног. Они начали сгибаться и разгибаться, но медленно и каждый раз останавливались, когда он ощущал боль.
Потом его голова начала поворачиваться в разные стороны, а рот стал издавать непонятные, странные звуки. Внезапно Врон увидел эту комнату, но как бы далеко внутри своего мозга.
Она теперь не была белой, она была просто клеткой, сотканной из тонких нитей энергии. Врон вздохнул и стал убирать эти нити, возвращая их туда, где они должны были быть.
Ему требовалось много сил и терпения, чтобы вернуть нити на свое место.
Он быстро устал, а половина нитей так и осталась на своем месте, и тут он почувствовал, что ему помогают.
Как только он брал нить, кто-то быстро и сноровисто направлял ее туда, куда было нужно.
Чем больше он убирал нитей, тем легче и быстрее у него получалось. Когда исчезла последняя нить, шар заметался в его теле, радуясь полученной свободе, но потом он успокоился и замер в неподвижности.
— Просыпайся, — услышал Врон голос лекаря и открыл глаза. Демон сидел перед ним спокойный и неподвижный.
— Очнулся? — спросил он. — Это хорошо, а то я уже начал беспокоиться. Я ухожу, больше я тебе не нужен. Я возьму с собой эту самку, она сама попросила меня об этом. Я провожу ее до людских поселений.
Врон попробовал встать, но не смог, его тело от долгого лежания на твердой поверхности покалывало мелкими иголочками.
— Это хорошо, — сказал он, голос его был хриплым. — Но когда ты успел ее уговорить?
— Ты спал целых три дня, поэтому у нас было время, — сказала девушка. — Ты метался, что-то бормотал, дергал руками и ногами, вставал и снова падал…
— Три дня! — произнес потрясенный Врон. — Почему ты меня не разбудил раньше?
Ему никто не ответил — в хижине уже никого не было, лекарь и девушка ушли. Врон снова попытался встать, на этот раз ему удалось. Было холодно, полуоткрытая дверь скрипела, раскачиваемая ветром. В очаге была только холодная зола.
Он вышел из хижины. Перед ним расстилалось все то же ровное заснеженное поле. К каменной дороге тянулись два следа — демона-лекаря и девушки. Врон вздохнул и побрел по ним.
— Три дня, — бормотал он. — Что же это было со мной? Я спал, и мой сон был каким-то кошмаром, темный шар из теней…
С каждым шагом его тело наливалось силой и теплом, скоро он побежал, продолжая бормотать:
— Они там голодные, а я никого не смог убить. Чем я их накормлю?
Он выбежал на дорогу и понесся еще быстрее, постепенно его бормотание стало тише. Бежал он быстро, а шаг его был упруг и широк…
Ласка спала, прижав к себе ребенка.
— Я ничего не нашел, — сказал он. — Прости меня. Ласка пробудилась и сонно улыбнулась.
— Ты вернулся, — прошептала она. — Тебя долго не было, и я беспокоилась, что с тобой что-то случилось.
Ребенок открыл глаза, Ласка дала ему грудь, и малыш звонко зачмокал.
— У меня есть молоко, — сказала Ласка. — Наш малыш хорошо кушает и растет. Сегодня я сварила последнее зерно, которое у нас было. Конечно, жаль, что ты не принес дичи, но мы как-нибудь справимся. Обними меня, тебя так долго не было, что я подумала, что ты погиб.
Врон обнял Ласку, она прижалась к нему, и он почувствовал на своей щеке ее слезы. Ребенок еще немного почмокал, потом затих и заснул. Врон улыбнулся и погладил Ласку по мокрой от слез щеке.
— Ты знаешь, — сказал он, — я опять изменился. Может быть, теперь мне удастся открыть проход в наш мир, и мы сможем вернуться домой.
— Это хорошо, — отозвалась Ласка. — А сейчас просто полежи со мной рядом, дай снова почувствовать тепло твоего тела…
На следующее утро Врон решил сходить к проходу, чтобы убедиться в том, что его сила вернулась к нему.
— Я пойду с тобой, — сказала Ласка. — Я не останусь больше одна. Ты — единственный человек, который может вернуть нас с малышом к людям, и если с тобой что-то случится, то мы погибнем. Мне страшно, Врон. Ты уже столько раз оставлял меня одну…
— Я виноват, — вздохнул Врон. — Но у меня просто не было другого выхода. Надеюсь, что сейчас у нас все получится, и мы вернемся домой.
Он долго стоял возле стены, рассматривая ровную поверхность. Ласка села на каменную тумбочку и ободряюще улыбнулась.
— Не бойся, — сказал она. — Лучше мы узнаем об этом здесь, чем у прохода в наш мир.
Врон закрыл глаза. Он отчетливо увидел светящиеся столбы, закрывающие тоннель. Тогда он протянул руку, и они стали толще, постепенно сближаясь. Потом он почувствовал на своем лице холодный ветер с равнины, несущий снег.
Врон улыбнулся и опустил руку, столбы стали уменьшаться, ветер исчез, и проход закрылся.
— У тебя не получилось? — встревоженно спросила Ласка. — Я ничего не почувствовала, только порыв холодного ветра.
— Это был ветер иного мира, — сказал Врон. — Разве ты не ощутила, что он пахнет снегом и горечью? Ласка недоверчиво покосилась на него:
— Нет, я ничего не почувствовала. Врон подошел к ней и сел рядом.
— У меня правда получилось, — сказал он. — Проход в наш мир не похож на этот, но я думаю, что смогу открыть и его.
— Ой как здорово! — обрадовалась Ласка, прижимая к себе малыша. — Тогда завтра мы пойдем туда.
— Это плохая мысль, — покачал головой Врон. — Повсюду лежит снег, и очень холодно. У тебя нет теплой одежды, и с нами малыш, мы замерзнем.
— Мы все равно пойдем, — заупрямилась Ласка. — Я понимаю, что это опасно, но больше я в этом городе оставаться не могу. Я устала от него, и мне нужна другая еда, чтобы кормить малыша, а здесь нет ничего, кроме камня.
— Мы можем найти еду в городе, — возразил Врон. — Когда я был в том мире, я нашел в одном из домов приспособление, которое готовит еду. Это жидкость, у нее странный вкус, но после нее не хочется есть. Такое приспособление должно быть и в домах этого города.
— Найди его, — велела Ласка. — Мы будем есть эту странную еду и возьмем с собой столько, сколько сможем унести. И завтра утром мы уйдем из этого города, что бы ни случилось. Это мир демонов, он враждебен нам, я не хочу, чтобы наш малыш вырос здесь.
Ребенок, словно услышав, что говорят о нем, открыл глаза. Ласка улыбнулась и прижала его к груди.
— Но прежде всего нужна еда, — сказала она. — Я чувствую, что молока во мне становится с каждым днем все меньше и меньше, и мне постоянно хочется есть.
— Хорошо, — проговорил Врон. — Сейчас я пойду искать это приспособление.
— Мы пойдем вместе, — добавила Ласка. — Больше я тебя никуда не отпущу одного.
Приспособление нашлось в доме рядом, оно выдало темную жидкость; та оказалась без запаха и почти без вкуса. Врон отпил немного из сосуда, чтобы проверить, не опасна ли она, а когда с ним ничего не случилось, передал каменную емкость Ласке. Та осторожно сделала несколько глотков, потом заметила:
— Непохоже, что это еда.
Врон забрал у нее пустой сосуд и опять поставил на столбик, тот поднялся и опустился, снова наполненный странной жидкостью. Ласка выпила и ее, потом сказала:
— Эта жидкость не вредна — я всегда чувствую, когда пища отравлена или испорчена.
— Может быть, еще? — спросил Врон.
— Нет, пока хватит, — ответила Ласка. — Я должна быть осторожна.
Врон стал смущенно оправдываться:
— Я не уверен до конца, что это пища. Может быть, это что-то совсем другое?
— Чувство голода у меня немного притупилось, — сказала Ласка. — Я думаю, что это все-таки еда. Нам нужно подумать о том, как нам взять немного этой жидкости с собой. Если вокруг города лежат снега, то вряд ли мы в дороге сможем найти что-то еще.
— Здесь есть посуда, — сказал Врон. — Она не очень вместительная, но на пару дней нам хватит.
Он начал доставать из куба странные прозрачные сосуды и заполнять темной жидкостью. Потом обвязал их своей набедренной повязкой, превратив в небольшой, но довольно удобный для носки сверток.
— Теперь мы совсем голые, — захихикала Ласка. — В моей набедренной повязке лежит ребенок, а в твоей — эта странная еда. Никогда не думала, что придется зимой идти по снегу в таком виде.
— Нам будет холодно, — сказал он. — Нам будет нечем разжечь огонь, поэтому даже на привалах мы будем мерзнуть.
— Мы все равно пойдем, — упрямо сказала Ласка. — Сейчас мы с малышом немного поспим, а ты подумай о том, что мы еще сможем здесь взять.
Врон обошел несколько домов, но не обнаружил там ничего из того, что могло бы пригодиться в дороге. Когда он вышел из очередного дома, то увидел скрыта, сидящего на мостовой.
— Собираетесь уходить из города? — спросил он.
— Да, — ответил Врон. — А как ты узнал об этом?
— Я же скрыт, это моя работа — знать все про тех, за кем я слежу.
— Старый демон давно ушел, — сказал Врон. — А ты все еще продолжаешь за нами следить.
— Ну, для тебя-то это совсем не так уж плохо, — заметил скрыт. — Если ты помнишь, то это я привел лекаря, когда твоей самке пришло время рожать. Он и тебя вылечил…
— Это так, — согласился Врон. — Я благодарен тебе и ему за это.
— Ты будешь мне еще больше благодарен, когда за углом найдешь мешок, — сказал скрыт. — В нем есть то, что зажигает огонь — я взял это в поселениях людей, — а кроме того, там лежит кой-какая одежда и немного еды.
Врон заглянул за угол, там действительно лежал мешок, в котором было два балахона из плотной ткани, а также кресало, кремень и немного вяленого мяса и зерна.
— Это как раз то, что нам нужно, — обрадовался Врон, а потом спросил: — Скажи, почему ты помогаешь нам? Мы же чужие для тебя.
— Это правда, — ответил скрыт. — Но ты увел охотников и воинов, а они нам не очень нравились, так что можешь считать это нашей благодарностью.
— Может быть, я что-то еще могу для вас сделать? — спросил Врон.
— Сейчас ничего, — сказал скрыт. — Уходи в свой мир и забери с собой свою самку и детеныша. Но когда-нибудь нам может понадобиться твоя помощь, и тогда я найду тебя.
— Хорошо, — кивнул Врон. — Но вряд ли я еще когда-нибудь вернусь в этот мир…
— Я найду тебя, где бы ты ни был, — сказал скрыт. — А если я прийти не сумею, то придет кто-то другой. Надеюсь, что ты поможешь нам так же, как мы помогаем тебе?
— Обещаю, — отозвался Врон. — Если это будет в моих силах, я помогу.
— Это правильно, — сказал скрыт. — Тогда я сделал все, что от меня требовалось. А теперь оглянись. Врон послушно оглянулся.
— Там никого нет, — сказал он и улыбнулся — скрыт уже исчез.
Ласка сидела на ложе из мягкого камня и кормила ребенка.
— Ты что-то нашел? — спросила она, глядя на мешок, который он поставил на пол.
— Скрыт дал нам одежду и кресало, — ответил он. — А также немного еды на дорогу.
— Дорога будет тяжелой, да и малыш еще слишком мал и слаб, — сказала Ласка. — И это все нам очень пригодится…
Спать ему не хотелось, его тело, похоже, снова научилось обходиться без сна и еды. Он представил себе путь до прохода и тяжело вздохнул. Если бы он был один, то он бы добрался до него за пару дней, несмотря на снег и холод, а вот с Лаской и малышом это будет гораздо медленнее и опаснее.
Еще Врон подумал о том, что плохо помнит дорогу, а уж сейчас, когда повсюду снег и все ориентиры им занесены, он может и не найти правильного пути. С этой мыслью он заснул.
Когда Врон пробудился, Ласка примеряла на себя балахон; она, используя его меч, сделала в нем разрезы, чтобы одежда не стесняла ее шаг, потом привязала своей набедренной повязкой малыша себе на грудь.
— Мы готовы, — объявила она. — Вставай, лежебока, и веди нас домой. — Когда она поднялась, малыш захныкал, но Ласка легко похлопала его по спине и строго сказала: — Твои отец и мать — охотники за демонами, поэтому привыкай к тому, что хорошего в твоей жизни будет мало.
Малыш, словно поняв, что она ему сказала, замолчал. Врон закрепил меч за спиной.
— Я по-прежнему думаю, что нам нужно подождать весны, — сказал он. — Мы можем замерзнуть в снегу.
— Ты забыл, что я — охотница за демонами и сама наполовину демон, — огрызнулась Ласка. — Там, где пройдешь ты, пройду и я.
— Я беспокоюсь о малыше, — сказал Врон.
— А он наш сын, — сердито возразила Ласка. — Он гораздо более сильный, чем тебе кажется, и он ничего не боится. Правда, малыш? — Ребенок что-то гугукнул в ответ. Ласка улыбнулась.
— Ты слышал, что он сказал? Он согласен со мной.
— Мне кажется, что ты совсем не понимаешь, что нас ждет, — осторожно проговорил Врон. — Но спорить я с тобой больше не буду, скоро ты все увидишь сама.
Они покинули город и увидели, как на горизонте встает яркое красное солнце. Снег на поле играл разноцветными искрами, а ветер был теплым и приятным.
— Совсем даже неплохо, — сказала Ласка, поднимая ребенка. — Смотри, малыш, это совсем не то, к чему ты привык в городе. — Ребенок заморгал темными глазами и захныкал. Ласка тут же прижала его к груди.
— Не будь таким трусливым, — сказала она строго. — Это же только начало твоей жизни, дальше будет еще хуже.
Врон грустно усмехнулся и вышел на сухую каменную дорогу.
— Если таким будет весь путь, то мы дойдем быстро, — сказала Ласка. — И все наши тревоги окажутся напрасными.
— Нам скоро придется сойти с этой дороги и идти дальше по снегу, — предупредил спутницу Врон. — Все только начинается.
Ласка встряхнула головой, откинув назад волосы.
— Я полукровка, никогда не забывай об этом, — сказала она. — У меня сила демона, а разум и тело человека, и если я что-то решила, то меня никому не остановить.
Она побежала, придерживая одной рукой малыша.
— Я даже могу бежать, — крикнула она. — Так что не отставай.
Врон легко догнал ее и побежал рядом, но Ласка скоро устала и перешла на шаг.
— Я уже отвыкла от бега, — сказала она, тяжело дыша. — Это еще одна причина, почему мы должны уйти из города. Он расслабляет и приучает к безопасности, а это плохие привычки, этот мир по-прежнему не любит слабых и быстро убивает их.
Врон свернул в поле, к хижинам, ноги сразу стали проваливаться в снег, и их скорость заметно снизилась. Ласка начала отставать, и, когда они добрались до хрупких, низеньких построек, лицо ее было усталым и покрылось бисеринками пота.
— Разведи огонь, — велела она. — Ребенок мокрый, надо высушить повязку, иначе он простынет. Но сразу после того, как я покормлю его, мы двинемся дальше.
— Если мы уйдем отсюда, то придется ночевать в поле, — сказал Врон. — Дальше по дороге не будет жилья.
— Какая разница, когда это произойдет — завтра или сегодня? — спросила Ласка. — Все равно нам скоро придется ночевать под открытым небом. Пусть это будет сегодня, когда у нас еще есть силы.
— Я не хочу потерять тебя, — сказал Врон. — Ты самый дорогой мне человек, но ты ведешь себя неразумно.
— Неси дрова и разводи огонь, — буркнула Ласка. — А то проснется еще один самый дорогой тебе человечек, и тебе придется слушать еще и его жалобы и обиды.
Врон набрал сухих растений и развел большой огонь в очаге. В хижине сразу стало теплее. Ласка развязала малыша и, положив его рядом с собой, дала ему грудь. Малыш сонно зачмокал и, немного пососав, снова заснул.
— Ты думаешь, мне не страшно? — спросила, грустно усмехнувшись, Ласка. — Но я привыкла видеть свои страхи перед собой, а в городе они прячутся по углам в нестерпимой тишине. Никогда не думала, что буду так скучать по вою ветра, треску костра и по обыкновенному человеческому голосу. Я устала от волшебства, от скрытых непонятных проходов, которые ты открываешь в стенах, от спрятанных комнат, в которых находится что-то еще более странное. Может быть, сейчас я поступаю неразумно, заставляя вести нас куда-то в снег и холод, но пусть будет это, а не ровная, таящая в себе ужас тишина.
— Ужас? — спросил Врон.
— Когда я оставалась одна в городе, — призналась Ласка, — мне казалось, что вокруг меня собираются тени и из них вырастает демон, оскалив свои клыки. В этих домах свет не дает теней, и я не знаю, почему мне являлся этот кошмар. Но, как только я засыпала, он повторялся…
Врон вздохнул: он-то знал, почему демон вырастал из теней — потому что эти тени находятся в нем.
— И поэтому, — закончила Ласка, вставая, — чем дальше мы окажемся от этого города, тем лучше я себя буду чувствовать, как и наш малыш. Ты заметил, что он совсем не хнычет, а очень даже спокоен? Ему нравится это путешествие.
Она взяла ребенка на руки и привязала его себе на грудь, малыш на мгновение открыл глаза и посмотрел на родителей. И снова Врона поразило странное мудрое спокойствие, которое светилось в глазах малыша. Он улыбнулся сыну и пристроил меч за спиной.
— Я боюсь не за себя, а за тебя и ребенка, — сказал он.
— Не думай о нас, мы справимся, — проговорила она и решительно вышла из хижины. Солнце уже исчезло за темными тучами, небо было хмурым и низким. Врон покачал головой.
— Погода портится, — мрачно изрек он. — Нужно переждать.
— Веди, — буркнула Ласка. — Погоде меня тоже не остановить.
Они миновали поле и вышли к холмам, которые он помнил. Снега было уже меньше, здесь его уносил ветер, и идти стало немного легче.
Врон шагал совершенно обнаженный и уже начинал чувствовать холод, особенно здесь, в степи, где дул ветер.
Ветер продолжал усиливаться, тучи опустились еще ниже, и повалил снег.
Уже через несколько мгновений вокруг ничего не было видно, кроме белой снежной пелены.
Ласка все больше замедляла шаг, ее лицо стало бледнеть от снега и холода. Врон вытащил из свертка еще один балахон и натянул сверху на нее. Она только вздохнула и прокричала сквозь вой ветра:
— Я была неправа, поэтому мы умрем. Врон покосился на малыша — тот не спал и смотрел на него ясными спокойными глазами.
— Я не дам вам умереть, — крикнул он ей в ответ. — Я что-нибудь придумаю.
Врон хмуро посмотрел вокруг, но ничего не увидел, кроме белой снежной мути. Его ноги уже покрыла застывшая слизь, и теперь она поднималась вверх, закрывая его тело плотной, непроницаемой для ветра и снега коркой. Теперь он не чувствовал холода.
Идти становилось все труднее, ветер сбивал с ног, а ступни проваливались в рыхлый свежевыпавший снег.
Ласка уже шаталась от усталости, а буран все усиливался. Пройдя еще немного, она остановилась и осела на землю.
— Что с тобой? — спросил он.
Она жалобно прошептала замерзшими губами:
— Больше не могу, нет сил.
Врон прижал ее к себе, чтобы согреть и закрыть от ветра.
— Мы все умрем, — пробормотала Ласка. — Оставь меня здесь, забери малыша, спаси хотя бы его.
— Нет, — прокричал Врон сквозь вой ветра. — Если мы умрем, то все вместе.
Он разбросал снег под ногами, прижал к себе Ласку и опустился на землю. Их тут же стало заносить снегом. Малыша он прижимал к своей груди, и он не должен был замерзнуть. Другое дело Ласка — она замерзала, он чувствовал, как холодеет ее тело.
Врон застонал от бессилия и злости.
Он тормошил ее, заставляя открывать мутные и ничего не понимающие глаза.
Но она только жалобно стонала, умоляя оставить ее в покое.
Врон заставил себя успокоиться, он закрыл глаза и нашел в себе темный шар, неподвижно лежащий в тихом уголке мозга. Он мысленно попросил его о помощи, и шар зашевелился.
Из его рук обильно стала выделяться слизь, и он принялся обмазывать ею Ласку и малыша.
Скоро слизь потекла из всех пор его тела, он снимал ее с себя и продолжал покрывать ею Ласку и малыша, которого молодая мама прижимала к своей груди.
Слизь твердела под его пальцами, превращая Ласку и малыша в твердый, непроницаемый для мороза и ветра кокон.
Врон удовлетворенно вздохнул. Он сделал все, что мог, дальше все уже зависело не от него, а от бога и удачи, а может, и от того и другого.
Его потянуло в сон — слишком много энергии он потратил на этот спасительный кокон, эта слизь была его плотью, и шар взял ее из него. Он еще раз вздохнул и провалился куда-то в темноту, наполненную холодным колючим снегом и воем ветра…
Врон очнулся, когда услышал приглушенный возглас Ласки. Он с трудом разомкнул веки и удивился: он лежал в чем-то белом, холодном, пощипывающем морозом его лицо.
Только когда остатки сна исчезли, Врон сообразил, что лежит в сугробе, и его голова находится в маленькой ледяной пещерке, созданной его дыханием. Он расшвырял снег и вылез наружу.
Ветер стих, степь просматривалась далеко и была покрыта белым свежевыпавшим снегом, ослепительно сверкающим под поднимающимся утренним солнцем.
— Врон, Врон, ты где? — услышал он снова голос Ласки. Он раскопал соседний сугроб и увидел плотный серый кокон, в котором с трудом угадывались контуры Ласки.
Он попробовал разломить его, но у него ничего не получилось: под воздействием мороза слизь стала твердой, как камень.
Его меч оставлял только царапины на твердой поверхности. С невероятным трудом он сумел освободить голову Ласки и ребенка, отламывая окаменевшую слизь по маленькому кусочку.
— Я не могу пошевелиться, — сказала Ласка, разглядывая его. — Что случилось?
Врон наклонился над ней и нежно поцеловал теплые мягкие губы.
— Все уже хорошо, ты жива, — сказал он. — Я боялся, что ты замерзнешь вместе с нашим малышом.
— Я жива, и малыш жив, и он хочет есть, я чувствую это, — сказала Ласка. — Но я не могу пошевелиться, чтобы накормить его. Сейчас же вытащи нас.
— Если бы это было так просто, я бы давно это сделал, — промолвил Врон. — Я исцарапал все руки, пока открыл тебе лицо.
— Что это такое? — спросила Ласка, вертя головой. — Я смотрю, и ты весь покрыт такой же дрянью, но тебе, похоже, она не мешает.
— Эта дрянь спасла вам жизнь, как и мне, — сказал он и снова взялся за меч. — Это моя слизь, которую ты часто на мне видела. Она выделяется из моего тела и защищает меня от холода и от любой другой опасности.
После долгой мучительной работы ему удалось разломить кокон, и Ласка с малышом оказались на свободе. Она тут же стала кормить ребенка, который по-прежнему смотрел на них спокойными доверчивыми глазами. Ласка внимательно исследовала остатки отвердевшей слизи и покачала головой.
— Ты что, ничего другого не смог придумать, кроме как заточить нас в эту глыбу камня? — спросила она.
— Как-то плохо думалось, когда я видел, что ты замерзаешь, — ответил Врон. — Мне было все равно, что делать, лишь бы ты осталась жива.
— В моей памяти ничего не сохранилось, — вздохнула Ласка. — Помню только, как ты тряс меня за плечо, а мне хотелось спать, и я злилась на тебя, что ты мне мешаешь заснуть.
— Ты могла замерзнуть и умереть во сне, — сказал Врон.
— Да знаю я, — проговорила Ласка с досадой. — Я все давно уже поняла, ты спас меня и малыша, но это твоя обязанность — спасать нас от наших глупостей. Мое дело кормить ребенка, твое дело — чтобы мы остались в живых. — Она на мгновение прижалась к нему.
— Не слушай меня, — прошептала она. — Я просто радуюсь тому, что все хорошо закончилось. А малыш мокрый, его нужно во что-то переодеть.
Она оторвала кусок ткани от второго балахона и развязала набедренную повязку. Малыш весело задрыгал своими розовыми пухлыми ножками, и от его тела вверх поднялось облако пара.
— Ему ничего не страшно, — сказала Ласка, заворачивая его в ткань. — Он на самом деле очень сильный и крепкий, и мороз ему не страшен. Держи! — И она сунула малыша Врону в руки. — Пусть он почувствует, что у него есть отец. Малыш улыбнулся и что-то гугукнул.
— Я не понимаю, что ты лепечешь, — сказал Врон ребенку. — Тебе придется учиться словам, чтобы я понимал тебя.
— Для того чтобы научиться словам, надо их хотя бы слышать, — сказала Ласка, забирая ребенка. — А мы с тобой не разговариваем с ним, потому что у нас нет на это времени. Мы постоянно с чем-то или с кем-то боремся. Нужно поесть и идти дальше, доставай еду древних.
Врон растерянно посмотрел на свои пустые руки. Только сейчас он сообразил, что у него нет свертка с едой. Он переворошил сугроб, в котором он лежал, но ничего не нашел.
Сверток обнаружился в сугробе, где спали Ласка с малышом. Как он туда попал, Врон не помнил. Жидкость в сосудах не замерзла и даже сохранила тепло.
Ласка осушила сосуд до дна и удовлетворенно улыбнулась.
— Я понемногу привыкаю к этой гадости, — сказала она. — От нее становится теплее, и она довольно сытная.
Врон в нерешительности посмотрел на последний сосуд — он тоже хотел есть, потому что его тело потратило много энергии на производство слизи.
— Пей, — приказала Ласка. — Если ты будешь слабым, то у нас не будет ни одного шанса остаться в живых, мы с малышом зависим от твоей силы.
Врон выпил жидкость и почувствовал себя немного лучше, но для полного восстановления ему требовалось во много раз больше. Он аккуратно положил сосуд в сверток и подобрал тот, что выбросила Ласка.
— Тебе не нужен лишний вес, — заметила она. — Впереди тяжелый путь.
— Нам потребуется вода, и очень скоро, — возразил он. — И нам не во что будет ее набрать.
— Спасать нас от моей глупости — твоя забота, — пожала плечами Ласка. — Веди нас дальше и постарайся сделать так, чтобы к концу дня мы заночевали в каком-нибудь доме.
Врон двинулся вперед, прокладывая в свежевыпавшем снегу тропу. Он чувствовал подступающую слабость, но не мог позволить ей победить, тогда бы Ласка и малыш погибли.
К концу дня они настолько утомились, что стали падать в снег. Он забрал у Ласки ребенка и пошел вперед, хоть и сам не понимал, куда он так стремится.
Местность вокруг была незнакомой, снег спрятал все ориентиры, и он шагал, больше полагаясь на свои чувства, чем на зрение.
Когда стемнело, он наткнулся на каменный дом.
Пройдя вдоль стены, он отыскал вход и вошел внутрь. Врон сразу понял, куда они пришли, когда заметил пустые проемы с выбитыми дверями. Это были дома, в которых он когда-то видел мозаичную картину с демонами, мирно собирающими урожай. Внутри было так же холодно, как и снаружи, и на полу лежал наметенный ветром снег.
Ласка, войдя в дом, тут же бессильно опустилась на каменный пол.
— Разведи костер, — сказала она. — Нам нужно согреться.
— Здесь нет дров, как и леса, где бы мы могли их нарубить, — сказал Врон. — Я похожу по дому, может быть, я что-то и сумею найти.
— Я замерзаю, — жалобно заголосила Ласка. — И мне надо кормить малыша!
Врон погладил ее по заснеженным волосам и поцеловал в холодные губы.
— Все будет хорошо, — сказал он. — Не беспокойся, я что-нибудь придумаю.
Он положил ребенка в ее замерзшие покрасневшие руки и пошел по дому. Он знал, что этот дом был построен повелителями, а значит, в нем должно быть все, что им было нужно для жизни, включая воду, приспособление для изготовления пищи и место для сна.
Но двери повсюду были сорваны с петель, и комнаты были пусты. Демоны потрудились на славу — если здесь когда-то что-то и было, то теперь не осталось ничего.
Вокруг были только запустение, снег и мусор.
Он вернулся к Ласке. Она спала на каменном полу, занесенном снегом, прижав к себе малыша, лицо у нее было усталым и грустным. Похоже, что и сны ей снились тоже не очень приятные.
Он погладил ее по щеке и снова отправился искать что-то, что могло бы дать им тепло. Пока во всем доме он не нашел ни одной комнаты, в которой не была бы выбита дверь.
В доме было темно, потому что давно наступила ночь, а его зрение никак не могло приспособиться к темноте.
Только когда Врон в очередной раз с размаху стукнулся о дверной косяк, оно изменилось.
Он увидел вдруг множество нитей разноцветных энергий. Они пронизывали весь дом, образуя плотную сеть, местами сплетаясь в толстые разноцветные жгуты.
Один из жгутов уходил прямо в стену, и в ней было что-то напоминающее руку, нарисованную тонкими нитями энергии.
Врон приложил свою ладонь к этому месту и ощутил знакомое покалывание. Стена отступила назад, и одновременно с этим вспыхнул яркий свет, и он увидел перед собой длинный коридор.
Он провел рукой по стене, и перед ним открылась небольшая комната с ложем из мягкого камня. Врон вернулся, взял Ласку и малыша на руки и отнес их на ложе — они даже не проснулись.
В этой комнате было ненамного теплее, чем во всем доме, но он уже различал тонкое, чуть слышное гудение заработавших приспособлений: ложе под ним слегка вибрировало, и от камня пошло тепло.
Он закрыл глаза и, едва взмахнув рукой, чтобы свет стал менее ярким, заснул под этот негромкий гул.
Когда Врон пробудился, то почувствовал острый голод. Его тело, потерявшее много сил и энергии, требовало еды.
Ласка и малыш все еще спали.
Он пошел по коридору, открывая все комнаты подряд в поисках приспособления для изготовления пищи. Оно обнаружилось только в последней комнате. Первую чашку жидкости Врон выпил одним жадным глотком, а дальше уже пил не спеша; всего он выпил больше десяти чашек, и только тогда его тело удовлетворенно успокоилось. Он наполнил найденные в комнате сосуды темной жидкостью и вернулся к Ласке.
Она уже проснулась и недоуменно разглядывала комнату.
— Почему мы снова оказались в городе? — спросила она. — Как это случилось? Я помню, как мы шли по степи, у меня уже не было сил, и я замерзала. Потом мы куда-то пришли… Это был какой-то разрушенный дом… Скажи, где мы?
— Мы в этом разрушенном доме, мне удалось найти комнаты, в которые не сумели попасть демоны. Хочешь есть?
— Очень хочу, — призналась Ласка. — Похоже, что ты снова сотворил чудо — привел нас туда, где мы сможем отдохнуть и восстановить свои силы. И посмей только после этого сказать, что ты не волшебник. — Она улыбнулась и выпила жидкость из двух сосудов.
— Здесь тепло и хорошо, — сказала она. — И есть еда, а больше нам ничего и не надо, — Она взяла Врона за руку и прижала его ладонь к своей груди.
— Ты самый лучший человек, которого я встречала в своей жизни, — сказала она. — С тобой я ничего не боюсь. Я уже давно это поняла…
— А раньше ты называла меня кретином, — проворчал Врон.
— От этих слов я и сейчас не отказываюсь, хоть и люблю тебя, — улыбнулась Ласка. — Но ты часто бываешь тугодумом.
— А я очень переживал из-за этого, — сказал Врон. — А после того как Амия сказала мне, что таким женщинам, как ты, нравятся только сильные мужчины, я уже решил, что у нас так ничего и не получится…
— Амия права, — улыбнулась Ласка. — Мне нравятся именно такие мужчины. А ты просто сам не знаешь себя, ты всегда попадаешь в такие ситуации, из которых ни одному человеку живым не выбраться, но ты всегда находишь выход. Разве это не говорит о твоей силе?
— Может наступить такой момент, когда и я не сумею найти верное решение, и мы погибнем, — вздохнул Врон. — Лучше не надо испытывать судьбу.
— Твоя судьба — делать то, что не под силу никому другому, — сказала Ласка. — Я уже давно это поняла и смирилась с тем, что рядом с тобой всегда будут разные неприятности.
— Все неприятности уже закончились, — возразил Врон. — Демоны ушли и больше никогда не вернутся, а мы скоро возвратимся в свой мир.
— Если мы вернемся домой и с нами ничего не случится, — сказала Ласка, — это будет означать только одно — что все только начинается.
— Почему ты так думаешь? — спросил Врон.
— Все очень просто, — ответила Ласка. — Ты появился в нашем монастыре, и с этого момента начались все наши беды. Я сразу почувствовала в тебе какую-то тревожащую странность, я ощущала опасность, но не поняла, что она исходит от тебя. Если бы я тогда догадалась, что все опасности связаны с тобой, то я бы никогда не соединила свою жизнь с твоей. А значит, и не оказалась бы в легендарном царстве демонов, не жила бы в городах, покинутых древними людьми, не увидела бы столько демонов, сколько не видели все охотники за демонами за свою жизнь.
— Наверно, ты права, — задумчиво отозвался Врон. — Один человек как-то сказал мне, что во мне есть предопределенность и что я не властен над своей судьбой.
— Вот об этом я и говорю, — улыбнулась Ласка. — Но меня это уже не пугает, и думаю, что и нашего малыша тоже, и я ни о чем не жалею. Хоть мое чувство опасности предупреждает меня, что еще ничего не закончилось, что впереди нас ждут новые испытания…
— Наш малыш, наверно, уже пожалел о том, что родился у нас, — улыбнулся Врон. — Он сейчас думает о том, какие неразумные родители ему достались.
— Неразумная в нашей семье только я, — усмехнулась Ласка. — Пусть терпит, я полудемон, а это значит, что сначала я что-то делаю и только потом думаю, зачем я это сделала. — Она развязала ткань и покачала головой.
— Ну вот, опять лежит мокрый, но не хнычет, а спокойно лежит и слушает, о чем мы тут с тобой говорим.
— Интересно бы узнать, о чем он думает, — сказал Врон, наклоняясь над малышом. Ребенок смотрел на него ясными и спокойными глазами, потом малыш улыбнулся и что-то гугукнул.
— Мне он тоже иногда что-то говорит, но всегда как-то сердито, а тебе всегда улыбается, — сказала Ласка. — Подай мне мою набедренную повязку. Кстати, ты так и собираешься ходить в своей чешуе или все-таки снимешь ее?
— Чешуе? — удивился Врон и посмотрел на свое тело — оно все еще было покрыто коркой засохшей слизи.
— Если хочешь, — предложила Ласка, — я могу ее от тебя отковырять мечом, так же как ты ее отковыривал от нас.
— Лучше не надо, — улыбнулся Врон. — Она легко растворяется в воде.
— Тогда ищи воду, — сказала Ласка. — Нам с малышом тоже надо помыться.
Бассейн он обнаружил в одной из соседних комнат, вода была теплой и прозрачной, но сразу помутнела от его слизи. Пока Ласка умывала малыша и купалась сама, он пошел посмотреть, что происходит снаружи.
Снег по-прежнему лежал повсюду, но за то время, что они находились в доме, значительно потеплело. Снег уже начал подтаивать на камнях, лежащих вокруг здания, и стал рыхлым и ноздреватым. Врон задумчиво потрогал его босой ногой и вернулся к Ласке.
— Нам нужно идти дальше, пока стоит теплая погода, — сказал он. — Может быть, нам повезет и удастся добраться до гор или хотя бы до пещеры, прежде чем снова начнется буран или похолодает.
Ласка вытерла малыша и закутала его в полоску ткани.
— Если мы должны идти, позаботься о еде, — сказала она и привязала малыша к груди. — А так я с тобой готова идти хоть куда и в любое время.
Врон обнял ее.
— Я тоже, — сказал он.
— Но помни об опасности, которая нас ждет впереди, — тихо произнесла Ласка. — Я не знаю, что это, но мы должны быть осторожны. И я не думаю, что это плохая погода — нас ждет что-то живое и очень опасное.
Снег был достаточно плотным и не проваливался под ногами. Они шагали быстро и не тратили время на привалы.
Холмы, на которых стояли дома, остались далеко позади. Впереди показались горы. Теперь им все чаще попадались небольшие заснеженные рощицы, а на снегу появились следы птиц и мелких зверей.
Когда перевалило за полдень, они вышли на равнину, покрытую небольшими заснеженными холмами; где-то за ними находилась пещера, в которой, как он решил, они проведут ночь.
Врон направился к холмам, но Ласка неожиданно положила свою узкую ладонь ему на плечо.
— С этим холмом что-то не так, — сказала она, показывая на большой желтый холм, на котором почему-то совсем не было снега. — От него исходит опасность, мне хочется убежать от него, и как можно дальше.
— Это обычный холм, — возразил Врон. — Нам все равно придется подниматься на него, потому что за ним вход в пещеру.
— Ты не понимаешь, — сказала Ласка, не двигаясь с места. — Я чувствую обычно опасность, но не страх, а сейчас мне страшно. Нам нужно уходить отсюда, и как можно быстрее.
— Я не знаю другого пути к проходу, — отнекивался Врон. — Или мы пройдем мимо этого холма, или нам придется возвращаться в город.
— Мне страшно, Врон, — сказала Ласка. — Постарайся как-то обойти его.
Врон внимательно вгляделся в холм, до него было еще далеко, но он и сам почувствовал, что в этом холме что-то действительно было не так.
У него была странная форма птицы, прижавшейся к земле, и он выделялся среди других холмов отсутствием снега. Это было странно.
Врон недоуменно покачал головой и свернул в сторону, стараясь обойти холм по большой дуге. Ласка прошла за ним еще несколько десятков шагов и снова остановилась.
— Мы все равно приближаемся к нему, — прошептала она. — А это опасно.
— Пусть это не совсем обычный холм, возможно, там притаился какой-то хищный зверь, и ты его чувствуешь, — сказал Врон. — Но за этим холмом пещера, которая ведет к ущелью. А ущелье приведет нас к месту, откуда начинается подъем к проходу. Здесь нет иного пути.
Ласка напряженно молчала, настороженно вглядываясь в холм, одной рукой крепко прижимая к себе малыша.
— Нам придется найти другой путь, — наконец сказала она. — На холме не зверь, а что-то намного более опасное.
— Это невозможно, — едва слышно отозвался Врон. — Ты же видишь — вокруг холмов горы, нам не подняться по ним, тем более с ребенком на руках.
Ласка вздохнула.
— Нужно быть очень осторожными и не потревожить того, кто находится на холме, — сказала она нерешительно. — Я чувствую, что он еще не видит нас, поэтому постарайся идти так, чтобы между нами и холмом сохранялось как можно большее расстояние.
— Хорошо, — кивнул Врон. — Мы обойдем его по большой дуге.
Они зашагали дальше, постепенно заворачивая к подножию гор, но тем не менее все равно понемногу приближаясь к странному холму. Другого пути к пещере просто не было.
Когда до холма осталось совсем немного и уже были видны каменистые складки на нем, похожие на сложенные крылья, Ласка остановилась.
— Все, — сказала она. — Дальше я идти не могу, что-то внутри не пускает меня.
— Ладно, — вздохнул Врон. — Сейчас я дойду до него, осмотрю его внимательно и узнаю, кто там прячется.
— Оставь сверток с едой здесь, — сказала Ласка, настороженно вглядываясь в холм. — Если тебе придется бежать или сражаться, тебе ничего не должно мешать. Если бы не ребенок у меня на руках, я бы пошла с тобой. Будь очень осторожен: в этом холме таится большая опасность.
— Ты сейчас заговорила, как прежняя Ласка, — улыбнулся Врон, снимая со своих плеч сверток и передвигая меч так, чтобы его легко было достать. — Я уже стал забывать, что ты — командир моей тройки, только у тебя теперь не тройка, а двойка.
— Тройка, — сказала Ласка. — Ты забываешь про малыша, он тоже член нашей команды.
Она взяла ребенка на руки и развернула его лицом к странному холму. Малыш захныкал.
— Он тоже что-то чувствует, — сказала Ласка, снова прижимая ребенка к своей груди.
— Он ничего не может чувствовать, — вздохнул Врон. — Он еще для этого слишком мал.
— Он полукровка и ощущает опасность так же, как я, я уже давно это заметила, — сказала Ласка. — Будь осторожен. А я с малышом вернусь немного назад, поближе к леску, чтобы в случае опасности мы могли бы там укрыться. Врон недоуменно покачал головой — он еще никогда не видел, чтобы Ласка была так встревожена. Даже когда ее тащили демоны, в ней не было такого страха. Он поправил ножны, чтобы можно было быстро достать из них меч, и медленно направился к холму.
