89
Выбравшись из машины, Окуркин достал из багажника складное ведро и, зачерпнув из канавы воды, несколько раз окатил ею свой автомобиль.
Когда он смыл свинячье дерьмо, то застыл как вкопанный, а затем махнул другу рукой.
— Серёга, иди сюда, сейчас ты удивишься…
— Да я уж сегодня наудивлялся. Может, хватит?
Не проявляя особого рвения, Тютюнин вышел на травку и понял, о чем говорил Леха. «Запорожец» сверкал отшлифованным металлом и напоминал зеркальную мыльницу.
— Вот что с автомобилем делают бешеные скорости, — глубокомысленно заметил Окуркин.
— Нет, это с ней сделали твои пьяные тыклики, — возразил ему Сергей.
— Слушай, а ведь это они храпят, — заметил Окуркин и полез в двигатель. Он оказался прав: перепачканные смазкой человечки спали, раскинувшись на горячем движке, по одному возле каждой свечи.
Попытки Окуркина разбудить своих наёмных рабочих ни к чему не привели, поэтому вытягивать заглохший «запорожец» из канавы пришлось вручную.
Затем Леха поправил педаль газа и сумел наконец завести машину, так что до наследственного участка они доехали своим ходом.
Дом выглядел таким же необжитым и угрюмым, как и в прошлый раз, а на картофельных бороздах, где они сражались с лебедой, теперь росла какая-то другая, совершенно незнакомая трава.
— Ты ключ от дома взял? — поинтересовался Тютюнин, втайне надеясь, что Леха забыл его, однако надежды оказались напрасными.
Поднявшись на скрипучее крыльцо, Сергей остановился и, пока Леха возился с замком, смотрел по сторонам.
Наконец дверь распахнулась, и на них пахнуло затхлой подвальной сыростью.
— А фонарик?! — находясь уже на краю отчаяния, поинтересовался Сергей.
— Чего орёшь? Есть у меня и фонарик.
— Тогда пошли скорее. Это же не удовольствие какое-нибудь… Это ж, блин, «миссия невыполнима» какая-то…
И они вошли внутрь. Сначала Леха, потом Сергей.
В доме все выглядело как и в прошлый раз, и ни в одной из комнат на друзей не набросились ужасные монстры. Тютюнин начал успокаиваться, однако, когда они полезли в подвал, снова начал икать от страха.
Леха, напротив, все время говорил, шутил невпопад, а в подвале запел песню про Чиполлино.
— Ты чего орёшь? — спросил его Сергей, однако Леха не ответил и засеменил между стеллажей, подсвечивая себе фонарём.
Возле знакомой полки они остановились, и Окуркин, не прерывая громкого пения, снял две трехлитровки и подал их Сергею.
Потом взял две для себя, но тут возникла проблема, как закрепить фонарь. Окуркин придумал сунуть его в рот, правда, при этом он терял способность голосить про Чиполлино.
Как выбрались из погреба и пробежали по дому, ни один, ни другой не запомнил. Леха даже не стал запирать замок — просто так накинул его для вида, и они потащили банки к машине.
Едва друзья убрали их в багажник, как возле «запорожца» стали собираться местные жители.
Они появлялись, не произнося ни слова, и с интересом таращились на двух городских, которые, в свою очередь, тоже таращились на них.
— Это кто ж такие будут? — спросил одна беззубая старушка другую.
— Махонький мальчишка — правнучек Пафнутьевны, а другой, должно, его приятель.
— А где ж сама Пафнутьевна?
— Да видала я, как она к колодцу пошла. Должно, сейчас вернётся…
Услышав разговор этих старушек на фоне абсолютного молчания остальных зевак, Тютюнин и Окуркин запрыгнули в машину и резко стартовали в неопределённом направлении, желая поскорее оказаться на шоссе.
После недолгих поисков и стремительных проходов по колхозным полям они наконец-то оказались на дороге и помчались обратно в город.
Когда стали появляться признаки цивилизации в виде придорожных кафе и магазинчиков, Тютюнин окончательно пришёл в себя и, посмотрев на Леху, сказал:
— Фонарик-то выключи. Окуркин кивнул и выключил.
— А теперь вытащи его изо рта, — посоветовал Сергей. — А то нас гаишники остановят — подумают, ты наркоман.
— Почему это наркоман? — спросил обидевшийся Окуркин, предварительно вытащив фонарик.
— Потому что у тебя фонарик во рту торчал.
— Но почему наркоман? Наркоманы что, от фонариков, что ли, балдеют? Они их сосут, что ли?
— Хорошо, не наркоман, — согласился Сергей.
— А кто тогда?
— Тогда притырок.
— Притырок? — повторил Леха и, подумав, добавил:
— Ну, притырок это другое дело.
Впереди показался пост ГАИ, и Леха поехал тише, однако это не помогло — инспектор махнул полосатой палочкой.
— И чего ему надо? — пробурчал Леха, притормаживая возле гаишника и одновременно доставая водительское удостоверение.
Инспектор нетвёрдой походкой подошёл к капоту машины и удивлённо на него воззрился.
Леха, проявляя уважение, вышел из салона и молча наблюдал за поведением гаишника, который дотрагивался до своего лица и корчил рожи отражению в зеркальной поверхности.
Наконец, устав от этой работы, он подошёл к Окуркину и, козырнув, представился:
— Прапорщик автомобильного движения Гудко. Пиво заказывали? А-а, минуточку. — Инспектор тряхнул головой. — Ваше водительское у… достоверение и… прочие бумаги.
Леха предъявил все, однако Гудко отрицательно покачал головой и, ткнув пальцем в капот машины, сказал:
— Ни про какое большое зеркало здесь не написано. Так что будем изымать…
— Чего изымать, товарищ прапорщик дорожного движения?
— Все изымать.
Инспектор икнул и поднял вверх указательный палец, желая сказать что-то ещё, однако накатившая тошнота не давала ему сделать это, и он застыл в этой странной позе, ожидая, пока отпустит.
Проезжавшие мимо автомобили притормаживали, любопытные водители высовывали в окна головы, чтобы посмотреть, куда указывал инспектор. Некоторые даже делали снимки на память, интересуясь также и зеркальным «запорожцем».
— Е… сли есть сто долларов, вопрос можно ре… шить, — наконец произнёс прапорщик.
— Сто долларов?! — возмутился Окуркин. — Да ты обнаглел, ты, позор Советской Армии!
На «позор Советской Армии» прапорщик не обиделся и, грустно улыбнувшись, сообщил:
— Тогда изымаем все. Причём включительно… Открывайте багажник, рядовой Окуркин.
— А я на флоте служил, я старший матрос!
— А ты на меня не… ори. Мы сейчас на суше, — заметил прапорщик и огляделся, чтобы убедиться, что это действительно так. — Открывай багажник, а то позову лейтенанта. Радуйся, что он спит. — Гудко указал жезлом на гаишную будку с распахнутыми окнами.
Видя, что Леха не только не в состоянии выбраться из создавшейся ситуации, но ещё и усугубляет свою очевидную вину, Серёга решил вмешаться.
— Товарищ прапорщик, а выпить не желаете?
— Выпить? — повторил Гудко и, подумав, отрицательно покачал головой. — Не желаю, а просто — хочу.
— Вот и хорошо. У нас очень кстати настоечка есть! — обрадовался Окуркин, поняв, куда гнёт его друг. Быстро распахнув передний багажник, он указал на банки с разноцветными жидкостями.
— Выбирайте, товарищ прапорщик!
На это хитрый гаишник сказал, что возьмёт все.
— Конечно, товарищ прапорщик, — сразу согласился коварный Леха. — Только сначала примите для пробы. Нам очень интересно ваше мнение.
Нырнув в машину за раскладным стаканчиком, Окуркин открыл банку и с помощью подоспевшего Тютюнина нацедил для инспектора настойки малинового цвета.
— А сами-то пробовали? — поинтересовался прапорщик.
— Пробовали, — хором признались Окуркин и Тютюнин.
— Ну, тогда… будьте… — произнёс инспектор и опрокинул жидкость в рот. После выдохнул и прислушался к собственным ощущениям.
— Хорошо пошла, — заметил он, и лицо его совершенно окаменело.
— Кажется началось, Лех, — сказал Сергей, следя за изменениями. Изображение прапорщика начало тускнеть, затем его лицо стало растворяться — чуть быстрее, чем обмундирование. Потом все разом исчезло, и лишь пистолет и огурец в правом кармане висели в воздухе дольше всего.
Не успели Тютюнин и Окуркин обсудить событие, как со стороны будки послышался чей-то голос.
— Гудко! Гудко, туды твою в качель!
Кто-то пытался вырваться изнутри поста, однако дверь оказалась заперта, и проснувшийся лейтенант был вынужден вывалиться из окна.
Вскочив на ноги, он, постанывая и на ходу расстёгивая штаны, побежал за угол. Потом послышался вздох облегчения, и лейтенант вышел к проезжей части.
— Так, а где прапорщик Гудко? — спросил он, становясь перед дверкой «запорожца» и с удивлением замечая в ней собственное отражение.
— За закуской побежал, — тут же нашёлся Тютюнин.
— За закуской? — переспросил лейтенант, и лицо его прояснилось. — А это… Ну… Есть?
— Есть, и много, — ответил Леха, указывая на открытый багажник жестом радушного хозяина. — Вот. Не хотите выпить?
— Не хочу, но — желаю, — сказал лейтенант и принял в руки оставшуюся от прапорщика посуду.
— За развитие дорог и перекрёстков! — произнёс он свой профессиональный тост и выпил. Затем вернул Окуркину стаканчик и открыл рот, видимо желая поделиться мнением, но тут же исчез — ещё быстрее, чем прапорщик.
— Уф! Надеюсь, с ними ничего не случится! — сказал Леха и, захлопнув крышку багажника, прыгнул на водительское место. — А с другой стороны, нечего было сто долларов требовать. Я их не печатаю… Хотя — это идея, а, Серёг?
— Поехали, хватит приключений, а то сегодня по телику кино хорошее.
Окуркин завёл мотор и по его звуку определил, что тыклики уже проснулись и принялись за работу.
