46
После завтрака выяснилось, что нужно идти заготавливать файферы, специальное оружие великих бобунов войны.
— Здесь недалеко, прямо в дворцовом саду растёт горькое дерево, из которого вы сделаете часть первую.
— Ну пойдём, — пожал плечами Тютюнин. Окуркин тоже не возражал, и они пошли в сад, снова пройдя по обезлюдевшим коридорам и залам.
Где-то ещё слышались торопливые шаги убегавших слуг, кое-где из-за угла высовывались любопытные носы придворных вельмож, однако в открытую появляться перед бобунами никто не решался, поскольку все знали — бобуны могут съесть кого угодно и когда угодно. На то они и бобуны.
Сад при дворце директоратора оказался не очень большим, зато растения здесь росли самые разнообразные. Увидев кусты, гости на минуту оставили старшину Вуби, но затем вернулись вполне довольные собой.
— Надо запомнить, где находится этот сад, — заметил Леха, осматриваясь для ориентировки.
— А что вы там делали, этса? — поинтересовался Вуби.
— Потом сходишь и посмотришь, — сказал Тютюнин. — Давай ищи горькое дерево. У нас ещё оружие не готово. Старшина виновато улыбнулся, потом поставил торчком широкие уши и, покрутив головой, безошибочно указал зелёным пальцем:
— Вон горькое дерево, этса.
Сергей и Леха подошли к дереву ближе и, осмотрев его, сошлись на том, что оно напоминает клён.
— Чего теперь делать? — спросил Тютюнин у старшины.
— Вот такие веточки срезать будем, — показал тот и подал Сергею нож с пилообразным лезвием.
— Он имеет в виду, что мы должны срезать деревяшку для дробовика, — по-своему понял Окуркин.
— Е-моё, это мы с самопалами на муслов твоих пойдём, а, старшина? — поинтересовался Тютюнин.
— Ага, этса, — подтвердил тот.
Делать было нечего. Сергей, срезав нужную ветку, быстро обчистил с неё кору, затем передал нож Лехе, и тот заготовил рукоятку для себя. Прицелившись из неё в Вуби, Окуркин сказал: «Бабах!» — однако старшина не понял этой шутки и зашатался от страха, хватаясь за ветки горького дерева.
— Ну-ну, парень, ты чего это? — забеспокоился Серёга.
Вскоре Вуби пришёл в себя, однако дышал с каким-то присвистом.
Следующей — второй — частью оружия оказалась медная проволока. «Купрумная нить», как назвал её Вуби. Он объяснил, что с ней нужно делать, и Тютюнин с Окуркиным приступили к работе.
Требовалось всего лишь загнать один конец проволоки в мягкую сердцевину спереди деревяшки, а второй в сердцевину рукоятки. Получался полукруг из проволоки, соединявший два конца деревяшки.
— Все, этса, — произнёс Вуби. — Теперь эта штука опасная. Теперь она — файфер.
И он выразительно посмотрел на Леху своими кошачьими глазами.
— Да ладно тебе зыркать, понял я, понял.
— Хорошо, этса. Тогда пойдёмте испытывать файфер. Это недалеко — за оградой.
Они снова отправились по безлюдным залам и, пройдя дворец насквозь, оказались с обратной стороны садовой ограды.
Прямо возле неё начиналась тропинка, которая вела в холмы.
— Красиво здесь, — заметил Леха. — Только дома лучше. Вот вернёмся, Серёг, и завяжем. Надоели мне эти приключения.
Вслед за Вуби гости поднялись на белый холм и, оказавшись на его вершине, увидели в небольшом ущелье высокую скалу.
— Вот, этса. Нужно стрелять туда, — сказал старшина.
— А из чего стрелять-то? Из этих лобзиков? — усмехнулся Сергей.
— Нужно направить файфер на скалу и сказать… — тут старшина покосился на Леху, и сказать: «Бабах»…
— Ишь ты. — С губ Тютюнина не сходила улыбка. Он встал поудобнее, поднял «лобзик» и, наведя его на трещину в скале, сказал: «Бабах!»
Огненный шар величиной с футбольный мяч соскочил с куска проволоки и с рёвом понёсся на скалу. Когда он взорвался от удара о камень, во все стороны полетели куски щебня, а холм под ногами дрогнул словно от землетрясения.
— Вот это дол-ба-ну-ло! — восхищённо произнёс Окуркин. Он посмотрел на свой «лобзик» и осторожно дотронулся до проволоки. — Можно теперь я стрельну?
— Конечно, этса. Стреляйте, Алексе-Ем.
Окуркин прицелился и рявкнул: «Бабах!»
Его оружие изрыгнуло фиолетовый шар, который от удара о скалу разлетелся ещё на десяток шаров поменьше. Каждый из них породил отдельный взрыв там, где он упал на землю или врезался в другие скалы.
Когда канонада утихла, Тютюнин поднялся на ноги, отряхнул штаны и заметил:
— Ты бы, Леха, орал потише, а то своими шарами чуть нас не угробил…
— Извини, Серёг, я не хотел. Но как же оно ба… — Тютюнин и старшина Вуби испуганно посмотрели на Леху, и тот, стушевавшись, спрятал «лобзик» за спину. — Одним словом, мне понравилось.
— Значит, завтра на войну, этса, — подвёл итог Вуби.
— А во сколько примерно? — спросил Окуркин.
— Думаю, часиков в одиннадцать, этса. Вам не рано?
— Нормально. В одиннадцать в самый раз.
