116

Когда Сергей и Леха впервые увидели бойцов, те показались им какими-то машинами, но никак не толстыми хрюшками.

Морды гладиаторов были защищены чёрными масками из толстой бычьей кожи, глаза прикрыты сплетёнными из металлической проволоки очками. Торчавшие по сторонам клыки бойцов были оснащены стальными наконечниками, сверкавшими как настоящие кинжалы. И это ещё не все — их туловища были укрыты панцирями из многослойной кожи, склёпанной медными гвоздиками, а на ногах блестели стальные наколенники.

— Это ж просто космонавты какие-то… — произнёс поражённый Окуркин.

Сделав по загону разминочный круг, противники разошлись по углам, где секунданты давали им последние наставления.

Гул разгорячённой толпы нарастал, и, когда по команде судьи претенденты на чемпионский титул рванулись навстречу друг другу, поднялся такой рёв, что не стало слышно ни пронзительных визгов, ни тяжёлых ударов.

Какое-то время шла равная борьба, но затем стало проявляться преимущество Марка Дистроера. Он теснил своего противника к стене загона, чтобы там, в тесноте поддеть его стальным клыком.

— Аллоиз, не сдавайся! — орали гости из Сармусского герцогства.

— Надави, Марк! Надави! — требовали местные.

Гвалт стоял такой, что Тютюнин прикрыл руками уши. В какой-то момент не выдержала одна из перегородок, и напиравшие зрители посыпались внутрь загона.

Схватку, однако, останавливать не стали, охрана повытаскивала нарушителей и пинками погнала их прочь.

Аллоиз бился из последних сил, и уже во многих местах из-под его пробитого защитного панциря сочилась кровь.

— Убьёт он его! Убьёт! — кричал Окуркин, полностью поглощённый драматизмом поединка.

— Да, а мы будем следующие! — зло заметил ему Тютюнин.

Наконец Марк Дистроер вонзил клык в бок противника и, поднатужившись, перебросил его через себя.

В углу Аллоиза Красивого выбросили полотенце, и судья объявил победителя.

Ликующий марвиль Шонкур перепрыгнул через заграждение и бросился к своему любимцу, чтобы поцеловать его в намордник.

Затем, бросив пару слов секундантам Марка Дистроера, Шонкур поднял руку, призывая к тишине.

Когда все затихли, марвиль сказал:

— Согласно нашему закону, перед тем как объявить победителя чемпионом, я хочу спросить у всех здесь присутствующих, может ли кто-то выставить своего бойца, который сумеет победить Марка Дистроера?

— Нету таких! — крикнули из толпы.

— Марк — чемпион!

— Хорошо, — улыбнулся Шонкур. — В таком случае, дорогие гости и вы, жители нашего города, я приглашаю вас на показательную казнь двух проходимцев!

С этими словами марвиль указал на Леху и Сергея.

— Мы скормим их, одного за другим, крокодилам, а затем вернёмся сюда и продолжим наше веселье.

Это предложение вызвало гул одобрения, и Тютюнин понял, что на этот раз чудесного избавления не произойдёт.

— Постойте! — крикнул он уже тащившим его и Леху охранникам. — Постойте, я хочу выставить бойца! Я хочу выставить бойца!

Старшина Дорнье, услышав его крик, подбежал к Шонкуру и что-то зашептал ему на ухо. На лице марвиля отразилось удивление, однако он сделал солдатам знак, чтобы пленников отпустили.

— Ты, рыцарь Сирэй, сказал, что у тебя есть боец против моего Марка Дистроера?

— Есть, — подтвердил Сергей. — Он должен быть где-то на конюшне.

— Он на конюшне! — подтвердил курьер Дюбри. — Он съел там два седла, но никто не рискнул его прогнать!

— Вот как? — поразился Шонкур. — Я хочу видеть этого удивительного бойца. Кант, привезите его со всеми предосторожностями, и мы устроим ещё один бой.

Старшина поклонился и побежал к своему жеребцу.

— Ты хочешь потянуть время? — спросил Окуркин.

— Как получится, — пожал плечами Сергей.

— По-другому никак. Ты же видел, какой у них здоровый кабан, а Дроссель совсем маленький.

— С одной стороны, ты прав, а с другой — Дроссель часто дрался с котом Семой. А Сема это почти тигр.

— Тоже верно, — согласился Окуркин, и они стали ждать.

Примерно через полчаса привезли Дросселя. Его доставили в большой плетёной корзине, и он вылез, держа в зубах наполовину съеденный кожаный фартук.

Вместе с Дросселем прибежал и старший конюх, который жалобным голосом перечислял потери:

— Два седла, рукавицы и фартук! Кто за это заплатит? Два седла…

Марвиль Шонкур, никогда прежде не видавший бультерьеров, подошёл ближе, глядя во все глаза.

— Это не свинья, — сказал он после некоторой паузы. — Это точно не свинья!

— Это не свинья! Не свинья это! — зашумели горожане.

— А что же это, если не свинья? — справедливо возразил Серёга.

— Нормальная малая боевая свинья, — вставил своё слово Окуркин. — Лучшая в своём классе. Он даже с тигром дрался.

— С тигром? — недоверчиво переспросил марвиль.

— Да. Правда, тот был не очень большой.

— Хорошо. Мы проведём бой, и если ваш этот…

— Дроссель, — подсказал Тютюнин.

— Да, если Дроссель проиграет, мы бросим его к крокодилам вслед за вами.

— А если выиграет?

— Он не выиграет. Он слишком маленький и у него нет защиты.

— И все же, марвиль, если он выиграет, ты отпустишь нас?

— Ну хорошо, хорошо. Я отпущу вас, так и быть.

— Ты обещаешь это при всех? — настаивал Тютюнин.

— Да, я обещаю это при всех, — нехотя произнёс Шонкур. — А теперь готовьте своего бойца, моему Марку не терпится сожрать его заживо…