115
Праздник свинячьих единоборств начался на другой день часов в восемь утра. Доносившиеся через зарешеченное окно крики ликования вырвали Сергея из тяжёлого сна.
Спать пришлось в неудобной позе на крохотной каменной полке, оттого все тело болело, а рубашка с одной стороны промокла насквозь от натёкшей со стены влаги.
Хорошо хоть ему оставили кожаные штаны и сапоги со шпорами — в них можно было как-то перемогаться в этой сырости.
«А каково сейчас Лехе?» — подумал Тютюнин, вспомнив о друге. Он был уверен, что уж сегодня-то действие спирта закончится, но вот доживут ли они с Окуркиным до этого момента — такой уверенности у Серёги не было.
С улицы доносился шум разгоравшегося веселья. Звонко смеялись женщины, радостно голосили дорвавшиеся до выпивки мужчины.
Где-то жарили мясо, где-то пекли пироги, а о Серёге, у которого от голода начинало подводить желудок, никто не вспоминал.
«А чего кормить приговорённого? Они экономят на харчах…» — подумал Тютюнин и обречённо вздохнул. Час расплаты за их с Лехой легкомысленное отношение к жизни приближался, однако страха не было. Оставалась только неопределённая обида. Как же это? Почему?
Голодный и несчастный, Тютюнин задремал, сидя на каменной полке. Разбудил его тихий стук в окованную дверь.
— Ваша милость! Ваша милость! — шептал кто-то через узкий квадрат смотрового отверстия.
Сергей встал и, подойдя ближе, узнал курьера.
— Ваша милость, вот, возьмите, здесь хлеб и молоко. — Дюбри просунул руку с небольшим узелком, и Тютюнин подхватил его.
— Как ты сюда попал?
— Мой шурин работает здесь охранником, вот я и заскочил.
— Спасибо тебе, Дюбри. Ты здорово рискуешь.
— Для хорошего человека, ваша милость, можно и рискнуть. Прощайте, желаю вам лёгкой смерти…
С этими словами Дюбри ушёл, оставив Тютюнина наедине с его невесёлыми мыслями.
Тем не менее доставленная еда прибавила узнику сил, а ещё через полтора часа за ним пришли люди старшины Дорнье.
Они вывели Сергея из подвалов и сопроводили на городскую площадь, где собралось много простого народу и важных гостей. На огороженных дощатыми щитами ристалищах уже шли отборочные бои. Свиньи громко визжали, хрюкали и сотрясали ограждения тяжёлыми ударами. Болельщики делали ставки, горячились и торжественно провозглашали имена победителей.
Иногда судьям приходилось вскидывать жёлтые платки, и тогда на ринг запускали свинских лекарей, которые выносили раненого бойца.
— А вот и наш находчивый рыцарь, господа! — громко объявил марвиль Шонкур, обращая внимание всех гостей на Серёгу. — Он целовал дракону сапоги, чтобы сохранить себе жизнь!
Толпа разразилась гневными выкриками, в Тютюнина полетели огрызки и объедки.
Большая кость от бараньей ноги попала Серёге в голову, он громко выругался.
— Сегодня мы бросим его в яму с крокодилами сразу по окончании нашего чемпионата, — пообещал марвиль. — Продлим, так сказать, удовольствие. А пока, господа, если вы не возражаете, рыцарь Сирэй из Тютюна будет у нас на правах приглашённого гостя, только под охраной!
После этих слов Шонкура все захохотали и стали выкрикивать разные оскорбления в адрес Серёги. Впрочем, он не обращал на них внимания, потому что увидел — к месту развлечений ведут Окуркина.
По лицу Лехи было видно, что ему били морду и уж конечно не давали молока с хлебом. К тому же руки оруженосца были связаны за спиной. Серёге стало очень жаль приятеля.
— А вот этот субъект, господа, совершенно бестолковый оруженосец славного рыцаря Сирэя! — под громовой хохот гостей пояснил марвиль. — Мы использовали этого болвана в качестве наживки, чтобы заманить в город его господина. Оруженосца зовут Флекс, и он умрёт на глазах своего хозяина.
И снова толпа поддержала марвиля одобрительным рёвом.
Когда Леху подвели ближе, Сергей подмигнул ему, и Окуркин подмигнул ему в ответ подбитым глазом.
Их поставили рядом, и веселье продолжилось. Закричали судьи, завизжали свиньи, монеты посыпались на стол букмекера.
— Депутат Турбо из Коннестраля против Цугундера из Пойта! Категория свиней средней тяжести! — объявил глашатай, и сейчас же толпа устремилась к центральному загону, где начинались финальные схватки лучших бойцов.
У марвиля Шонкура была целая команда тренированных свиней в разных весовых категориях, и многие из них уже сошли с дистанции. Однако Шонкур не горевал, поскольку у него в запасе оставался знаменитый Марк Дистроер, свинья с удивительными для тяжеловеса скоростными данными.
Любимцу марвиля предстояло сразиться с чемпионом Сармусского герцогства — Аллоизом Красивым, прозванным так за длинный шрам, оставленный на его боку незабываемым чемпионом Микадзо.
— Трапазон против Луирвиля!
— Красный Колпак против Гонзаго Великолепного! — то и дело раздавались крики глашатаев.
Победители разделялись на группы и встречались вновь, завершая выступление очередной категории.
— А ты знаешь, Серёга, — заговорил Леха, — у меня дома книжка есть — про свиней. Если бы знал, что мы сюда попадём, я бы её прочитал.
— И чем бы она тебе помогла, эта книжка? — спросил Тютюнин, уверенный, что Окуркин не в себе.
— Да ни чем, конечно. Но все-таки…
— Это что — я тут Дросселя встретил.
— Да? Ну и как он?
— Нормально. Жрёт обувь — совсем не изменился.
Объявили о нескольких схватках с участием фаворитов — Марка Дистроера и Аллоиза Красивого. Энтузиазм местных жителей невольно передался Сергею и Лехе, и они, даже не видя боев, пытались как-то следить за их исходом.
Боевой кабан марвиля Шонкура прикончил своего соперника, а его конкурент Аллоиз — только покалечил.
Столь блестящее выступление обоих только подогревало страсти, и золото потоком сыпалось на стол тотализатора. Даже внимательные и безупречные в службе солдаты старшины Дорнье, охранявшие Серёгу и Леху, и те так увлеклись турниром, что забыли про своих подопечных.
Наконец, когда настало время генерального сражения, марвиль вспомнил о пленниках и велел подвести их к центральному загону, чтобы те перед смертью стали свидетелями триумфа его любимца.
Окуркину по такому случаю даже развязали руки, и он принялся их массировать, обронив в сторону марвиля:
— Спасибо, дядя.
