102
После того как Дроссель вырвался на свободу Сергей и Леха перевели дух и стали готовиться к мероприятию.
Оба были взволнованы до слез торжественностью момента и уже не вспоминали о связанных с Дросселем недоразумениях.
Первым делом Окуркин поинтересовался самочувствием тыкликов, но те заверили его, что видали чудовищ и пострашнее, а за дополнительную плату обещали поймать этого зверя и принести хозяину шкуру.
— Не надо, ребята. Он ведь просто собака, — отказался Леха. И, глядя на Серёгу, добавил:
— К тому же выполнял наше ответственное задание…
Друзья рассмеялись.
Накрывать «стол» решили на дне железного сейфа, чтобы в случае появления жён вовремя спрятать очевидные улики. Для тех же целей были приготовлены два куска пеньковой верёвки, пропитанной дёгтем, чтобы пожевать в целях устранения запаха.
— Ну давай, товарищ, по маленькой, — с лёгкой дрожью в голосе произнёс Окуркин. Сергей быстро налил спирт в два стограммовых стаканчика. Затем убрал кастрюлю на полку и снова вернулся к «столу».
— За расширение нашего бизнеса, — торжественно провозгласил Окуркин, и они выпили.
— Хорошо пошла, — чуть сипло произнёс Тютюнин и, закусив солёным огурцом, добавил:
— И как это Дроссель сапогом закусывал — я б так не сумел.
— А ты посмотри на меня! — хохотнул Окуркин, демонстрируя совершенно босую ногу. — Он съел даже носок.
— Хорошо ещё, что не парадные, — заметил Тютюнин. — А то бы жена с тебя спросила.
— Ой, спросила бы, — покачав головой, согласился Леха. — Парадные она мне сама дарила. Ну чего, давай ещё по разу?
— Не вижу препятствий, — ответил Сергей и поднялся за кастрюлькой.
Пока он наливал, Окуркин подобрал в захламлённом углу пару зимних калош и похвалился Сергею:
— Смотри, даже блестят. Это ещё тётка моя в семьдесят пятом году по талонам десять пар получила, и, что интересно, размер-то практически мой.
— Ладно, не отвлекайся, а то остынет.
— Твоя правда, товарищ, — улыбнувшись счастливой улыбкой, сказал Окуркин и поднял стаканчик. — Давай выпьем за науку.
— А это на хрена? — не понял Сергей.
— А потому, что таким способом, с помощью собак, наша наука шагнула даже в космос.
— С Дросселем она никуда бы не шагнула. Его ни в одну ракету не засунешь.
— Да, он в общем-то животина бесполезная. И зачем только таких собак делают?
Они снова выпили и отметили, что пошло ещё лучше, чем в первый раз. Чувствуя, как на них накатывает хмель, размягчая тело и душу, друзья вышли на воздух.
— До чего же погодка нынче хороша, а, Серёг?
— Просто как на заказ, — согласился Тютюнин и погладил ладонями живот. — Так бы и смотрел на этих людей вокруг, на эти дома с башенками, на всадников, на чёрных быков…
Тютюнин замолчал, они с Лехой одновременно посмотрели друг на друга.
— Не та очистка, — высказал предположение Окуркин.
— Теперь уже не важно, — вздохнул Тютюнин.
Люди на базарной площади смотрели на двух незнакомцев с подозрением. Это и неудивительно, ведь все вокруг были наряжены в тёмные мешковатые балахоны, а Леха и Сергей прибыли в штанах и в рубашках с короткими рукавами.
Вокруг них стала собираться толпа, и её сужающееся кольцо не сулило путешественникам ничего хорошего.
— Расходимся, граждане, расходимся! — попытался управлять толпой Леха, но это вызвало в толпе лишь краткое замешательство, а затем люди снова начали наступать.
Сергей и Леха пятились и пятились, пока не упёрлись спинами в связки копчёных колбас, свисавшие с деревянных крючьев.
Тютюнин потянул носом и сглотнул слюну. Спирт разбудил в нем зверский аппетит, а солёные огурцы, которыми он закусывал, только усилили это состояние.
— Сдаётся мне, что пахнет от них герцогом Сармусом! — прошамкала какая-то беззубая старуха в кожаном засаленном чепце.
— Смерть шпионам Сармуса… — негромко сказал мальчуган с дохлой крысой на верёвке.
— На костёр их! На костёр! — крикнула толстая женщина, и вся толпа разразилась криками: «На костёр! На костёр!»
— Ну конечно, разбежалися, — возразил Окуркин, подбирая с прилавка твёрдую и длинную, как палка, колбасину. — Пионеры, блин, костра им захотелось!
Услышав такие непонятные речи, люди примолкли, и в наступившей тишине послышался цокот копыт по мостовой. Несколько всадников на чёрных как смоль длинногривых лошадях стали расталкивать толпу, покрикивая, чтобы «рвань» убиралась.
— Именем марвиля Шонкура приказываю разойтись! — кричал верховой в чёрном, расшитом золотом мундире, в широкополой шляпе с красным пером. Выглядел он очень представительно.
— Кто вы и как сюда попали? — едва удерживая норовистого скакуна, строго спросил всадник.
— Вообще-то мы приезжие, — сказал Сергей.
— Да, — подтвердил Леха. — Мы здесь ненадолго и скоро уедем.
— Никуда вы не уедете, пока не получите разрешение марвиля Шонкура! Здесь только он решает, кому ехать, кому оставаться, кому жить, а кому умереть!
— Ну ладно, — пожал плечами Тютюнин и миролюбиво улыбнулся.
Между тем ещё несколько всадников в таких же мундирах и с красными перьями на шляпах окружили незнакомцев, давая понять, что у них нет иного выбора, кроме подчинения.
— Следуйте за мной во дворец марвиля. Он сам решит, что с вами делать.
